Глава 2. Образ из прошлого.

Тяжелый паровой омнибус с грохотом остановился возле воздушного порта Рапиндо. Из салона вышло человек десять, все с увесистым багажом и неизменным ворчанием. Последним вышел высокий и худощавый Рауль, придерживая висящую на плече кожаную сумку. Настроение у него было приподнятое, и теперь он насвистывал шуточную песенку воздушных пиратов.

Здание воздушного порта всегда было гордостью города— владельца. В отличие от величественных и мощных зданий железнодорожных вокзалов, они были легки на глаз и сверкали металлом и полированным деревом. Воздушный порт в Рапиндо был длинным и узким зданием в виде дуги, если смотреть сверху, и профилем как у высокого железнодорожного рельса. На нижних этажах были билетные кассы, залы ожидания и хранилища багажа, на верхнем — широкая пристань для стремительных дирижаблей. Чуть поодаль от здания порта стояли громады эллингов, где хранились и ремонтировались воздушные суда, склады угля и спирта, масла и механизмов. Бригады в сотни человек обслуживали это масштабное сооружение, и даже повсеместные паровые двигатели, хоть и бросали мощно в небо клубы дыма, все же не могли заменить их полностью. К примеру, когда дирижабль выводили из эллинга — три паровых машины тянули его лебедками вперед, а еще тридцать человек направляли его в стороны. Для стороннего наблюдателя это было захватывающее зрелище.

Вот и сейчас к небесной пристани пришвартовался дирижабль — лайнер рейсом в Женавилль, и три десятка пассажиров начали садиться на борт. Ловкие лакеи забирали у них тяжелую поклажу и быстро относили в багажное отделение. Капитан вместе со своим помощником наблюдал за погрузкой из рубки, слегка щурясь от блеска заходящего солнца.

Рауль предъявил билет и зашел по легкому трапу в салон. Внутри было уютно и светло — легкие, обтянутые тканью кресла стояли в два ряда по двое. Место журналиста оказалось возле иллюминатора, так что можно было наблюдать за полетом.

— Я тебе говорила, что боюсь полетов! — вглубь салона проходила изящно одетая леди, в узком наряде и с пышной шляпкой на голове. Вслед за ней шел одетый в темный костюм мужчина с короткой бородкой. — Мне стоит только взглянуть туда — и уже голова кружится!

— Успокойся, милая, я сяду у окошка. А ты садись ближе к проходу.

— Но я ведь все равно буду смотреть! — не унималась она. — Мне ведь будет дурно!

— Тоже самое ты ведь говорила, когда мы ехали на поезде. Все будет хорошо.

— Никогда ты меня не поддержишь! — с обидой в голосе сказала девушка и отвернулась. — А вы что на меня смотрите? — раздраженно сказала она, обращаясь на этот раз сидящему с той стороны Раулю.

Журналист улыбнулся и отвернулся к окну. Спустя несколько минут рабочие отвязали швартовы, дирижабль загудел и медленно отошел от темного причала.

Ноэль собрала саквояж и присела за стол. В голове крутился целый рой беспокойных мыслей, жужжащих в голове словно растревоженные осы. Правильно ли она поступает? Стоило ли искать встречи с человеком, которого она отвергла столько лет назад? Ноэль тяжело вздохнула и собралась с духом. Нет, если она не поедет — ее совесть будет не чиста. А муки совести страшнее любых испытаний.

Добравшись на быстрой, запряженной парой резвых лошадей кибитке до вокзала, она медленно пошла к перрону, стараясь поймать взглядом того самого человека из газеты. Правда, его лица она не запомнила, зато могла узнать голос.

Это было непросто. Вокзал Миготта был на равных с таким в Рапиндо — шесть посадочных платформ могли принимать сразу одиннадцать рейсов во все уголки континента. Однако женщина поступила разумно — узнав, на какую платформу прибывает поезд в Женавилль, она отправилась на поиски своего неуловимого попутчика именно туда.

Над рядами вагонов висели целые облака паровозного пара. Поезд на Женавилль уже ожидал на нужном пути, поблескивая красной лакированной обшивкой и начищенной медью. Возле входа в вагоны лениво переминались с ноги на ногу скучающие кондуктора.

Ноэль взглянула на часы — до отправления поезда оставалось около семи минут. Сердце стучало все более взволнованно.

"Где же тебя носит?" — немой вопрос возник в голове женщины сам собой. Вокзал ответил лишь гулом пассажиров и шипением огромных локомотивов. Шесть минут. Пять...

— Линсингтон! Мадам Линсингтон!

Ноэль вздрогнула и осмотрелась вокруг. По перрону шли пассажиры, голос шел откуда-то за ними. Наконец она увидела суетливую фигуру мужчины, который быстро приближался. Ноэль махнула ему рукой.

— Ох, вы здесь! — сбивчиво сказал Муэлье, пытаясь отдышаться. — А я вас ждал внутри здания вокзала. Пойдёмте в вагон, нам скоро отправляться!

Линсингтон не стала спорить и быстрым шагом направилась ко входу в вагон. Спустя несколько минут он уже набирал скорость по стальному пути в столицу континента Женавилль.

***

Погода эти дни была настроена сурово — постоянно бросался дождь и небо заволакивали свинцовые тучи. На море поднимались мрачные пенистые волны, гонимые жестким ветром. Из иллюминатора дирижабля это было хорошо видно. И не только видно — громада воздушного корабля жалобно скрипела ребрами каркаса, салон едва заметно качало. У некоторых пассажиров начался приступ морской болезни, свидетелем которого невольно становился и Рауль Маршанд. Особенно это ощущалось по его разнеженной, вечно недовольной попутчице, которую безуспешно пытался успокоить сидящий рядом муж.

— Мне плохо… Я сейчас умру. Сделай же что-нибудь… Прекрати эту качку...

— Милая, но я ведь не могу прервать полет.

— У меня кружится голова и тошнит...

Наконец, у сидящего впереди старого моряка кончилось терпение. Он встал со своего места, подошел к полулежащей девушке и с хрипотцой в голосе сказал:

— Позвольте вашу левую руку, леди.

— Руку? А… А зачем?

— Для вашего же блага.

— Сэр, вам не кажется… — начал было говорить муж, но моряк уже взял тонкую руку девушки и стал энергично массировать ей запястье.

— Ау! — невольно вырвалось у нее.

— Да что вы себе позволяете?! — резко повысил голос супруг и попытался встать.

— Стой… Мне кажется, стало лучше, — она остановила его движением руки.

— Запомните и повторяйте когда будет дурно, — буркнул моряк и сел на свое место. И добавил — Не стоит благодарности.

Остаток полета девушка провела спокойно, а Рауль, удивившись простоте решения, получил возможность немного вздремнуть.

***

Ноэль снился сон. Она вновь переживала момент своей свадьбы, того бурного счастья, опьянившего ее так быстро. Тогда в величественном кафедральном соборе священник соединил ее и Оливера, сделав одной счастливой парой. Но лишь ненадолго...

Перед глазами понеслись горькие картины прошлого. Злополучный рейс в Миготт, корабль — гигант, которому не суждено было дойти до порта назначения. Ледяная вода, шлюпки, двенадцать выживших из трех сотен пассажиров и душевная травма на всю жизнь… Даже во сне она не могла пережить это снова, и вскрикнув, открыла глаза.

— Дурной сон?

Ноэль прищурилась и посмотрела еще раз. Напротив сидел Муэлье, со стаканом чая в массивном подстаканнике. В глазах светился вопрос.

— Да, сон… Со мной бывает порой. — она смущенно стала поправлять одежду.

— Со мной тоже. По долгу службы приходится сталкиваться с вещами, которые трудно забыть… Но возможно. — он слегка улыбнулся тонкой полоской усов над губой.

— Не всегда это бывает так просто, — ответила она, и посмотрела в окно. — Когда мы приедем?

— Мы уже въезжаем в Женавилль, так что еще от силы десяток минут.

— Я не была здесь раньше и не знаю...

— Не страшно. Все бывает впервые.

А за окном уже начал проплывать городской пейзаж столицы. Женавилль был величественным городом. С какой стороны не посмотреть — высокие, светлые и богато украшенные здания центра, окруженные парками и скульптурами, или темные громады крупнейших фабрик, или мрачные массивы многоярусных и темных районов бедноты — все производило на гостей неизгладимое впечатление и трепет. Казалось, что город с легкостью раздавит кого угодно, кто посмеет ему перечить. Самые сильные люди континента обитали именно здесь, своей волей направляя жизнь огромного числа людей.

Конференция должна была начаться в полдень, оставалось не так много времени. Поезд остановился в огромном застекленном просторе вокзала, и вскоре Муэлье и Ноэль уже садились в быстрый таксомотор. Проворный приземистый паромобиль быстро помчал гостей столицы по широкому проспекту в самый ее центр, легким шипением дополняя шумную музыку улиц. Тем временем, дирижабль Рауля уже швартовался возле огромного воздушного вокзала рядом с десятком небесных гигантов.

Выступления тянулись мучительно долго. Рауль не привык к такому, да и желания привыкать у него вряд ли бы возникло. Каждый из выступающих пытался убедить других, что его метод заставит людей охотнее верить в написанное, быстрее раскупать тиражи газет, зал отвечал одобрительными аплодисментами и возмущенными возгласами. Рауль еще раз нетерпеливо взглянул на свои часы, как со стороны трибуны до него долетели следующие слова:

— Однако среди нас присутствует человек, чей материал взорвался словно бомба в умах наших стран, и чье имя сейчас обсуждается во всех кругах общества. Рауль Маршанд, вам слово!

— Мне? — вырвалось у Рауля, но бурные аплодисменты сами ответили на его вопрос. Он встал и нерешительно пошел к трибуне. В зале установилась полная тишина.

— Я рад приветствовать столь почтенную публику в этом зале, — он с трудом подбирал слова.

— Господин Маршанд, поделитесь с нами — сказал один человек из совета конференции. — Откуда вам пришла в голову столь прекрасная идея?

— Идея? По правде сказать, я всего лишь сделал свою работу. Взял интервью у одного изобретателя, узнал больше о его жизни.

— Но в вашей статье описаны столь потрясающие факты и события…

— Мне просто повезло оказаться в нужном месте и в нужное время.

— Это самое главное в нашем деле! — скрипучим голосом вмешался старик в костюме из зала, который тут же огласился аплодисментами.

— Господин Маршанд, — вновь обратился голос совета. — Как вы думаете — если бы вы добавили еще больше масштаба происходящего, скажем, как в событиях в Рапиндо — люди были бы впечатлены сильнее?

— Как понять — добавить больше? — возмутился Рауль. — Я честный журналист, доношу читателям правду, как она есть! Я бы не стал марать себя ложью, в погоне за лишней звонкой монетой!

— Полагаю, репутация честности добавляет вам популярности?

Рауль с обидой замолчал на мгновение, и сказал:

— Если бы вы пережили все то, что пережил я, за несколько дней с тем человеком — думаю, вы бы не стали разменивать совесть на серебро.

Под неловкую паузу он оставил трибуну и вышел из зала. «Лучше мне было остаться в Рапиндо или проведать Инес» — промелькнуло у него в голове. Обходя по коридору стоящих людей, беззаботно обсуждающие последние новости, он чуть не сбил скромно выглядящую женщину в сопровождении долговязого мужчины. Это были Ноэль и Муэлье, которые тут же зашептались.

— Прошу прощения… — Рауль опустил взгляд и попытался пройти дальше, но его остановил женский голос.

— Господин Рауль, подождите пожалуйста. Мне нужна ваша помощь.

— Что вам угодно? — без особого желания продолжать разговор ответил Маршанд.

— Я бы хотела поговорить, — Ноэль подошла ближе. — Вы ведь знали Самюэля Донсона, правда?

Рауль вздрогнул. О происшествии в зале не осталось и следов в его памяти. Несколько секунд он пытался понять — кто же эта женщина, с надеждой смотрящая в его глаза?

— Мадам, а вы случайно не…

— Я Ноэль. Ноэль Линсингтон.

— Не может быть… — в голосе журналиста промелькнули нотки волнения.

— Так мы можем поговорить?

— Конечно, о чем речь. Желательно в спокойной обстановке.

— Здесь есть небольшая кофейня на первом этаже. — вмешался в разговор Муэлье. — Полагаю, мое присутствие вам больше не требуется?

— Да, конечно. Спасибо вам. — сказала Ноэль с благодарностью в голосе.

— В таком случае, я покидаю вас. Мне нужно быть на конференции.

Спустя десяток минут Рауль и Ноэль уже сидели за легким деревянным столиком под причудливой кованной люстрой. Здесь царила уютная и раскованная атмосфера. Пружинный фонограф, слегка потрескивая, играл приятную легкую музыку. К столику легким движением подъехал официант, обутый в роликовые ботинки и попросил сделать заказ.

— Два крепких кофе, пожалуйста.

— Мне со сливками. — сказала Ноэль.

— Будет сделано. — ответил официант, и с тихим шелестом помчался за заказом.

Рауль вопросительно смотрел на собеседницу.

— Вы так быстро изменились в лице, как только услышали о Самюэле, и особенно — о моем имени, — сказала она.

— Как вам сказать, — задумчиво начал журналист. — Я не только написал статью о господине Маршанде — я стал его другом в нелегких испытаниях. Слишком много напоминает мне его имя. А ваше — честно говоря, для меня встретить Вас было слишком неожиданно.

— Почему же? — заинтересованно спросила Ноэль. — Это потому, что это выглядит странно — когда женщина начинает искать, казалось бы, давно забытого мужчину?

— Не в этом дело, — Рауль еще больше погрузился в свои мысли. — Просто я не ожидал вас встретить в полном здравии… Видите ли, когда Самюэль говорил мне о вас — он сказал, что вы погибли в крушении корабля, идущего в Миготт. И сам он был в глубоком отчаянии и горе из-за этого. А теперь я говорю с вами, лицом к лицу…

— Значит, он думал, что я погибла. — тихо сказала Ноэль. — Да, действительно, я была так близка к этому. Но счастливый случай спас мне жизнь, равно как и еще паре удачливых господ. Но — я потеряла все тогда, и у меня жизнь пошла совсем иначе.

— Зачем же вы сейчас решили искать человека из прошлого?

Ноэль опустила глаза.

— Тогда я отвергла его. Думала, что буду счастлива с Оливером, что все эти чувства — глупость, и не они решают нашу жизнь… Я ошиблась. И Оливера давно нет, и жизни моей с того времени тоже нет. А груз вины лежит на мне до сих пор.

— Что же вы хотите сейчас? — спросил Рауль, допивая уже остывающий кофе.

— Отведите меня в его дом. Кроме вас, мне не к кому обратиться.

Маршанд задумался. Для него история с Донсоном, казалось бы, ушла в прошлое как кошмарный сон, вместе с тяжелым крестом на его могиле. И теперь его хотят вернуть обратно, вновь распалить еще не затухшие воспоминания. Но ведь у него только наладилась жизнь, появилась любимая девушка и работа пошла вверх — зачем ему было это? Рауль взглянул на полное грусти лицо Ноэль. Эта женщина готова на все, лишь бы найти человека из прошлого. Но как ей сказать, что его уже нет? Нет, он не имеет права отбирать у нее надежду.

— Хорошо. Сегодня вечером мы отправимся туда. Я помогу вам.

— Спасибо. — сказала Ноэль. В ее глазах вновь загорелись огоньки.

— Вы остановились где-то в Женавилле?

— Нет, я сразу по приезду начала искать вас.

— Что ж, тогда предлагаю вам дождаться дирижабля у меня, в номере гостиницы.

Они вышли из кафе, оставив небольшие чаевые ловкому официанту. Гостиница была совсем рядом, так что было решено прогуляться туда пешком, по шумным улицам Женавилля. Они были полны разнообразного люда — кочегары и грузчики, одетых в пыльные грубые куртки и береты, торговцы и служащие, в опрятных жилетках и полосатых брюках. На роскошных паромобилях изредка проезжали богатые граждане в дорогих костюмах и высоких цилиндрах, рядом с ними сидели ухоженные барышни в утонченных платьях и шляпках с вуалью. Они ничуть не обращали внимания на торговок с лотками и вездесущих оборванцев и отвлеченно вели беседы на высокие темы.

Изредка встречались на улицах и стремительные курьеры, скачущих вдоль дороги на пружинных ходулях с увесистой кожаной сумкой за плечами. Еще более внушительно выглядели мастера механики и ремонтные бригады — они часто появлялись на улицах не снимая оптических приборов и механических усилителей для рук. Они невольно привлекали внимание легким скрипом при ходьбе.

Гостиница, в котором остановился Рауль, называлась «Серебряный тюльпан». В городе говорили, что хозяин дал название не раздумывая — он любил цветы и деньги. И действительно — на балкончиках пятиэтажного здания повсеместно были красные цветы, придавая гостинице торжественный вид. Впрочем, цены на номера хоть и были высоковаты, но полностью себя оправдывали — по уюту они были одними из лучших.

Отправив Ноэль в комнату, Рауль подошел к телеграфисту на первом этаже и попросил отправить сообщение. Она предназначалась для Инес.

«Дорогая Инес, обстоятельства задержат меня на больший срок. Но как только я смогу — я сразу же приду к тебе. Твой Рауль».

Маршанд назвал телеграфисту адрес, и тот напечатал на листе машинкой несколько кодовых букв. После этого он провернул рукоятку на несколько оборотов, и отпечатанное письмо свернулось в узкую трубку. Еще движение — и оно уже лежало внутри стеклянной капсулы, которую через пару секунд со свистом мчал воздух на центральную телеграфную станцию. Оттуда послание должно было отправиться уже по проводам.