Транс-грессия! - Знатная Жемчужина

— Иди сюда, мой ученик! Я буду тебя лапать! — кавйный сказочный эльф-супермен Млад угрожающе надвигался на своего ученика — Венцеслава. Кто бы мог подумать, что эти инициации положительных персонажей такие же страшные, как самый жуткий кошмар с участием злодейской оргии!

У Венцеслава вся душа в пятки ушла, и когда он приготовился уже к самому худшему, вдруг сбоку от него открылся портал. Венцеслав никогда не видел порталов, но тут он понял, что это именно портал, а не что-то другое: медленно колыхалась упругая плёнка, разделяющая перегородкой ту и эту стороны, а на ней метагалактической тифтелькой закручиваалась светящаяся спираль, как спиральная галактика с несколькими спиральными рукавами.

Из-за плёнки высунулась бледно-зелёная и утончённая квайная рука, схватила Венцеслава холодной лапой за запястье и со всех сил дёрнула вовнутрь, вдёрнув за плёнку. Только одежда, пустая и безжизненная, медленно осела, падая в воздухе на пол, словно с поверженного Оби Вана Кеноби, оставив Млада ни с чем.

Очнулся Венцеслав где-то уже в другом месте. Может быть, на какой-то другой улице, а может, на той же самой, только параллельной… Гм… То есть, соседней. В смысле, на той же самой, только на соседней. Ну, такая тут авторская игра слов. До сих пор головы ломают те, кто заметил в этой игре слов что-то непонятное и странное.

Венцеслав тоже заметил что-то странное. Теперь на нём не было ни грамма одежды, от чего пятая точка неумолимо замерзала в подворотне.

— А это потому, что через телепортацию одежда не передаётся, — нахально и ехидно сказал оказавшийся тут же Рыжик-Бесстыжик, а потом широким жестом снял с себя тинно-болотный плащ и благородно накинул Венцеславу на плечи: — На, прикройся!

— С-с-спасибо… — не попадая зубом на зуб, отбивал чечётку Венцеслав, перетирая ногами друг друга, потому что стоять было зябко, на улице было холодно, затягивала зима.

— Ой, да ты же так без ботинок-то простудишься, — переполошился Рыжик-Бесстыжик, — Я бы отдал тебе свои ласты, да я тогда тоже замёрзну, ещё быстрее, чем ты… Я ж хладнокровный…

— О, ё…

— В общем, есть варианты… Я могу отдать тебе все свои шмотки, но сам тогда заледенею. Но ты меня тогда принесёшь в тёплое место, и отогреешь… Ну, мы, амфибии, можем на некоторое время заледеневать, а потом оттаивать…

— А ещё какой вариант? — стуча зубами интересовался Венцеслав, прекрасно понимая и отдавая себе отчёт, что не знает, где это тёплое место, то есть, куда пойти-направиться, и так, чтобы успеть.

Вот ведь парадокс: кругом город, а все тёплые места под замком, все подъезды — и те на кодовых замках, а Венцеслав ни одного кода не знал, и не обладал талантами взломщика.

— А ёщё вариант, — продолжал Рыжик-Бесстыжик: — Я тебя быстро так взваливаю на плечи, и мы телепортируемся куда-нибудь в хорошее место, только гони координаты. Точные… И да, я туда попаду голый… Так что, ещё неизвестно, что на том конце люди подумают.

— Может, тогда в баню? Чтобы ничего не подумали? — задумался вслух Венцеслав, почесал затылок и добавил: — Нет, не вариант. Когда надо будет уходить, а выйти-то и не в чем… Гм… А почему одежда не может телепортироваться?

— А хрен его знает! Автора спроси. Наверное, он «Терминатора» пересмотрел и оттуда этот финт стыбзил. Кстати, там он ничем внятно не объясняется, чистое самодурство, чтобы усложнить героям задачу. Чтобы ещё и оружьев из будущего им с собой не дать…

— Но там же во времени перемещались, а мы только в пространстве переместимся, фигли у нас должна одежда пропадать?

— А и то верно, — почесал подбородок Рыжик-Бесстыжик, — Значит, не пропадёт…

— Ты это… Как бы мои шмотки-то верни? — притопнул закоченевшей ногой Венцеслав, а потом подумал-подумал, и ещё добавил: — Точнее, меня самого верни туда, откуда взял! Если учитель решил, что я должен быть там…

— Стоп! — прервал его пламенную речь Рыжик-Бесстыжик, — Ты уверен, что там был твой учитель, а не какой-нибудь двойник, фантомас с резиновой рожей, или вовсе узурпатор его тела?

Венцеслав глубоко задумался, а потом не менее глубоко сказал:

— Глубоко копаешь…

— То-то же! — согласился Рыжик-Бесстыжик, а потом самодовольно добавил: — Да, я такой! Так ты это давай, координаты гони, куда перемещаемся? Или я щас замёзрну, превращусь в ледышку, и ты сам тоже ногами простудишься! И не переместимся вообще никуда!

— Давай ко мне домой! — так и продолжая стучать зубами, заявил Венцеслав, — Точнее, к моей тёте! И шмотки мои достань оттуда, не буду же я у своей тёти сидеть щас голый…

— О… Сначала к тёте, потом достанем твои шмотки, — пояснил Рыжик, схватил Венцеслава за руку и вкрадчиво добавил: — Приготовься… До того я пробовал телепорацию через мембрану, а сейчас будем трансгрессировать как в фильме о Гарри Поттере, это совсем другая песня…

— Какая? — не успел испугаться Венцеслав, как его вдруг размазало на кучу тонких плетущихся резинок, перекрутило как в неевклидовом Мёбиусе, и начало мотать-закручивать, как в каком-то сложном математически-топологическом преобразовании.

А через пару минут Венцеслав ощутил себя сидящим на диване в той своей комнате, в которую его пустили пожить у нелюбимой тёти. И напротив сидел Рыжик-Бесстыжик, на полу на корточках и смотрел снизу вверх преданными щенячьими глазами. И держал двумя пальчиками добытые по просьбе Венцеслава же Венцеславины же шмотки. И мило так улыбался, приоткрыв взгляду кавайные зубки.

— Зато одетые! — сказал Рыжик-Бесстыжик, — Тама, ну в «Гарри Поттере», все одетыми оставались. Вот прикинь, портал был спрятан в сапог, подойдтёт к нему млох какой, дотронется, и свищи млоха где-нибудь в самом неожиданном месте на какой-нибудь тайной магической конференции…

— М-да, — почесал репу Венцеслав, чувствуя, что пятая точка уже не мёрзнет, а ей хорошо и уютно сидеть на собственном диване. Только голая она, неприлично голая.

Наверное, самое время было взять и задуматься, а правда ли всё то, что Рыжик-Бесстыжик сказал про подмену учителя? А вдруг соврал, можно ли ему верить, он же всё-таки кикимороид, да и сам на себя наговорил всякого…

— Скажи, Веня, а у тебя что, когда ты попадаешь в беду, только пятая точка страдает? — ехидно так осведомился Рыжик-Бесстыжик, — как будто кроме неё у тебя ничего нету…

— Это всё Аффтар, мать его за ногу, — махнул рукой Венцеслав, — Если не помянёт пятую точку, то день прожит зря… А ещё эту… Кузину пятой точки — челюсть вставную… Которая на пол со стуком падает… Кстати, у меня где-то должна быть… — Венцеслав хорошо отработанным движением сунул руку туда, где в его штанах обычно был карман, да штаны оказались сняты и в руках у Рыжика-Бесстыжика.

— Не поминай Аффтара, — прикладывая палец ко рту, предостерёг Рыжик-Бесстыжик. — Ничем хорошим это никогда не кончалось. Вот твой учитель тоже… Думаешь, что с ним случилось? Отбрасывал ехидные коммы в адрес Всемогущего, спорить с ним пытался, отказывался следовать его указке…

— Гм… А я на графоманских форумах читал — многие герои живут своей жизнью и аффтарами помыкают…

— Ну, твой учитель неправильно им помыкал. И неправильно отказывался указке автора следовать. А как правильно — я тебя научу. Сам говоришь: да, господин, кланяешься, кланяешься, головой киваешь… Ну вернее, просто киваешь, без «головой»… А то за «головой киваешь» Аффтар тебя по тому, чем киваешь, не погладит. В общем, изображаешь саму покорность, верность и преданность, а сам тихой сапой своё дело делаешь…

— Да разве так можно…

— Т-с-с-с! — шикнул Рыжик-Бесстыжик, а потом нравоучительно добавил: — Слишком много думаешь. Это тоже плохо. Вот Млад Войнов тоже думал, да в Ад попал…

— В Ад?

— Ну да. Неправильно спорил с Аффтаром, но самое злое — ещё нравоучения ему читал, представляешь?

— Да уж, догадываюсь, — вздохнул Венцеслав, ещё раз задумавшись: а можно ли верить Рыжику-Бесстыжику. — С чего ты взял, что мой учитель в Аду?

— Так я это… Я архикрутой потомок кого-то там, у меня тут куча даров, магии и самых разных способностей. Так и узнал. Ну, короче, я как бы тоже Марти, как и твой учитель, но только наоборот. В смысле, я Анти-Марти, то есть, Марти со знаком минус.

— Это как?

— Ну вот примерно так. Вот все классические Марти — рыжие. И я рыжий, не будь я Рыжик-Бесстыжик. Тут мы совпадаем с просто Марти Стью, потому что, что значит рыжий со знаком минус? Негатив с рыжего что ли? Негативить тоже по-разному можно, так что вот. Тут без минуса. Но в остальном — полный минус. Классические Марти Стью попадают из нашего мина в не наш, а я — наоборот, из не нашего в наш попал.

— Ну, это для меня наш мир — это наш, — задумался вслух Венцеслав, — А для тебя-то он не наш… В смысле, не твой…

— Вот именно. «Не твой» и «не наш» — это разные вещи, так что ты меня не перебивай, — сделал вид, что не умеет читать мысли Рыжик-Бесстыжик, — Марти Стью положительные герои, а я — отрицательный перс. Ещё какой отрицательный, ты просто всей моей отрицательности не знаешь!

— Тогда почему я должен тебе верить насчёт моего учителя? Может, ты врёшь? Может, специально утащил меня оттуда, чтобы нарушить планы добра… Отрицательные персы так и поступают как раз…

— Ты чё, совсем тупой? — Рыжик-Бесстыжик сделал из руки кулак и постучал этим кулаком Венцеславу по лбу, — Ты что, настолько лошара, что сам зло от добра не отличишь? Считаешь, то, чего с тобой собирались сделать — это было добро?

— Но ведь это была инициация и тайна, которая держалась в секрете… Наверное, потому и держалась, что не все дозрели чтобы понять…

— Не, ну ты лох… — покачал головой Рыжик-Бесстыжик. — Ты слишком всё усложняешь, пытаешься видеть хорошее в плохом. Ты что, не видишь, я тебе помогаю, я тебя слушаюсь, куда ты сказал — туда я тебя переместил, и шмотки твои вернул…

— А вдруг это уловка? — почесал затылок Венцеслав. — А потом прищурился, и каверзно так спросил: — Кстати, а как ты узнал координаты, чтобы телепортироваться в квартиру к моей тёте? Я тебе место назначения сказал, но вот координат-то ты знать не мог… Да и дорогу сюда тоже! Даже вектора знать не мог, потому что не ясно где мы находились, на другой улице, или на той же самой, только соседней… Или вообще в другой вселенной…

— Слушай, вот это ты вообще зря спросил, — скривившись и сморщившись, махнул рукой Рыжик-Бесстыжик, — Я реально не понял, как мы тут щас оказались, но нахрен, разве это важно? Главное, что мы попали куда надо, и давай не будем об этом говорить и думать, а то щас Аффтар этот рояль заметит, и отправит тебя куда подальше, ещё в большую дыру, чем та, в которой оказался твой учитель!

— Нет, всё-таки, а как… — перешёл на шёпот Венцеслав, а потом ещё спохватившись спросил: — Может, мне вслух этого не говорить?

— Чудак! — развёл руками Рыжик-Бесстыжик, — думаешь, если ты шептать будешь, от Аффтара это утаится? Ну-ну, ты ещё про себя думай, тут всё равно чёрным по белому написано и что мы говорим, и что думаем, так что Аффтар возьмёт, да прочитает! Давай лучше скорее сюда какую-нибудь нудную перину, тогда Аффтар захочет пропустить. Или в логических изысках запутается и ничего не поймёт. И ошибок орфографических побольше, чтобы критики и бэты на них переключились, а за смыслом следить перестали. Вот точно тебе говорю, будут ошибки, повторы, канцеляриты и анахронизмы, так критики на них капитально засядут. А ещё спорить начнут, какое слово тут лучше, соседняя улица или параллельная улица.

— Давай-тавай, поиздевамся вславу над великий и могучий руский изыка… — согласился Венцеслав.

И тут дверь распахнулась, на породе предстала тётя Несмеяна:

— Так! Опять эта жаба здесь! А ты ещё и разделся, для чего, интересно…

Рыжик-Бесстыжик беспомощно поджал ручки, сделал виноватую морду с виноватой улыбочкой, в которой зубки острые входили один в другой, и сказал:

— Упс!

— Тётя! Это не то, что ты подумала! — спешно вставая с дивана и попутно соображая, что вот это он сделал зря и прикрываясь голыми руками, заявил Венцеслав.

— Нет, это именно то, что я подумала! — негодовала тётя Несмеяна, — Ты привёл домой дармоеда!

— Может быть, вы всё-таки выйдите и дадите своему племяннику одеться? — вмешался в этом месте Рыжик-Бесстыжик, заступаясь за своего новоиспечённого импровизированного друга.

— И да, я не разделся, я просто не одевался, — заступился за себя сам Венцеслав.

— Покажи ей, что ты прикрываешь, и она выйдет, — подсказал в этом месте Рыжик-Бесстыжик.

— Фу на тебя! Действительно Бесстыжик! — возмутился Венцеслав.