Пикник в Горенках - Вербовая Ольга

— Позор Майдановне! Позор!

Каждое утро — одно и то же, стоит мне только выйти из дома, чтобы ехать на работу. Раньше соседи кричали эти же слова под окнами, но Василий Иванович, чья квартира находится на втором этаже, как раз под моей — пригрозил, что если ему будут мешать спать, он спустит на крикунов своего Шарика. А Шарик — собака охотничья, если что, мало не покажется. Тогда активная общественность стала караулить меня у подъезда.

Прежде они меня звали Михайловной, и Верка, которая, собственно, и является зачинщицей травли, частенько забегала ко мне на чай, а я — к ней. А теперь только и слышно: Майдановна да Майдановна. А я, кстати сказать, и в Киеве-то не была, не говоря уже о Майдане. Я даже на Болотной не была. Хотя с удовольствием переписываюсь с фигурантами «дела 6 мая». И взгляды мои, если по-честному, куда ближе к либеральным. Об этом я имела неосторожность сказать Верке, когда она заглянула ко мне на огонёк. Что тут началось! Она визжала, как базарная торговка, что я продала Родину за деньги Госдепа, что желаю утопить родную страну в крови собственного народа, развязав гражданскую войну, а тех, кто уцелеет — пустить на органы для пиндосовских выродков. Одним словом: ты мне больше не подруга и будь ты проклята!

Потом Верка рассказала соседям о нашей ссоре. Те её охотно поддержали. Тем более, подстерегать меня каждый день им не в тягость. Верка идёт на работу в то же время, что и я. Петровна с Наташкой пенсионерки. Боря — тридцатилетний безработный — Евдокия Павловна пашет на двух работах, чтобы обеспечить великовозрастное дитя. Лизка домохозяйка — её Петька неплохо зарабатывает.

Словом, хоть вовсе не выходи из дома. Но как на работу не ходить — уволят же. А на одну пенсию попробуй проживи. В Москве со всеми надбавками ещё куда не шло, а Балашиха — это несколько другое.

Идея устроить себе пикник в Горенках пришла в мою голову не так чтобы совсем уж неожиданно. Сколько раз, глядя в окно электрички по дороге на работу, я ловила себя на мысли, как хорошо было бы прогуляться по лесу. Зимой — по пушистым сугробам, а летом — среди высокой травы, прикоснуться к лиловым цветкам иван-чая, поближе рассмотреть рубиново-красные ягоды рябин, поднять резной лист земляники — не притаилась ли под ним сладкая ягодка. Но всё время некогда. По будням — работа, в пятницу, не заезжая домой, мчусь на электричку до Фрязева. В выходные — грядки или уборка снега, а воскресенье нужно ж ещё приехать — убрать в квартире, постирать, приготовить на неделю. Хотя неподалёку от моего рабочего места есть кафе, но питаться там дороговато. Вечером хочется поскорее домой — поесть и завалиться спать. Когда тут по лесу погуляешь?

Когда? Да хоть завтра. Выйти из дома пораньше, пройтись пешком до Горенок. Позавтракать приготовленным с вечера бутербродом со сладким чаем, слушая стрёкот кузнечиков. Даже вставать пораньше для этого не придётся. Умылась, оделась — и в путь…

Влажная от росы трава приятно щекотала ноги. Утренний ветерок обдувал лицо, стремясь добраться до прикрытых кофтой плеч. Тропинка виляла над краем обрыва, за которым пролегали рельсы. По ним, стуча колёсами, промчалась электричка. И остановилась на станции, где уже собрались желающие попасть в столицу. Лесенки приветливо приглашали подняться. Можно было прибавить шагу — и вот я уже в электричке. Но я не спешила. Машинист, наблюдая за дверями, тоже не спешил их закрывать. Он ждал? Меня? Видно, мир не без добрых людей! Я махнула ему рукой: езжайте, мол, я на следующую. Он кивнул: понял. Двери закрылись, и электричка, набирая скорость, устремилась прочь. А я села на скамейку, вытащила бутерброд, бутылку с чаем. Моя приедет только через час, так что торопиться некуда.

И пусть соседи напрасно ждут: когда же Майдановна, наконец, выползет на улицу? И ведь надо ж было — подвергнуться травли, чтобы, осуществить, наконец, давнюю мечту. Вот уж поистине не было бы счастья…