Валентинка № 4

Глаза колдуна

Мне страшно. До тошноты, до дрожи, до животного ужаса. Руки едва шевелятся, трясутся коленки. Язык с трудом ворочается во рту, трётся о пересохшее нёбо. Я прилипла лицом к холодным металлическим прутьям и смотрю на тебя через решётку.

У тебя глаза всех оттенков синего: от едва различимой голубизны выпавшего снега до черноты ночного неба. Чем дольше в них смотрю, тем тяжелее понять, какого же они на самом деле цвета.

Мне страшно, и сердце колотится в груди, точно сумасшедшее. Я цепляюсь руками за решётку и стараюсь ни о чём не думать. Не задавать себе вопросов про завтра. Не представлять… Но перед глазами, как живая, стоит картина: ты с исполосованной спиной лежишь на лавке, а девятихвостая плеть, влажная и разбухшая от крови, взлетает в очередном замахе.

Мне с детства твердили, что колдуны — зло. Абсолютное и беспощадное. И я этому верила. Пойми! У меня не было причин сомневаться. Но сейчас, глядя в твои глаза, я ничего не понимаю… ничегошеньки.

В них такой простор, такая свобода. Будто море и небо слились, разорвав линию горизонта на части. Барьеров нет. Есть только небо. Есть только море. И твоя бесконечная доброта ко мне.

Мы ведь не любовники. Не были и вряд ли когда-нибудь будем при сложившихся то обстоятельствах. И друзьями нас тоже не назовёшь. Ты не выкинул меня за порог, когда мне некуда было идти. Вот, пожалуй, и всё, что нас связывает.

Мне страшно, но впервые в жизни я боюсь не за себя. И от этого в два — нет, в десять — раз страшнее. Что они сделают с тобой? Вступится ли за тебя та, которую ты так любишь? Или ты сумеешь сбежать?

Что будет со мной, мне неважно. Ну почти.

Ты беззлобно называл меня малявкой, но мои девятнадцать лет не стоят месяца, проведённого рядом с тобой. Пусть у нас на пути было много смертей и бедствий, пусть меня ранили, а тебя предали, пусть… Но если бы я могла обернуть время вспять, вернуться в родную деревню, я бы сбежала всё равно.

И не подумай, что ради твоих глаз, сколь бы красивыми они ни были. Вовсе нет. Но ради той свободы, что плещется в них безбрежным океаном, что летит сизой птицей над волнами, что обжигает сейчас мне грудь.

Ради любви.