Валентинка № 1

Кто сказал, что второго шанса не бывает?

— Ты прекрасен… — шепчу мимолётному видению, сотканному из бликов, бегущих по поверхности бокала, и следом меня охватывает злая досада.

Стекло под пальцами обиженно лопается. Треск, хлоп — и по полу растекается кроваво-красная винная лужа. Моё отражение, скаля клыки, смеётся надо мной из осколков бокала. Ты поставил на кон свою бессмертную жизнь и проиграл. Но там, на Небесах, твоё безумство сочли за подвиг и расщедрились для тебя на второй шанс.

Но где же ты теперь? Как мне тебя найти? Как?!

Я не знаю…

Ты можешь быть белым или чёрным, низким или высоким, худым или толстым, стриженным коротко или лохматым. Твои глаза — большие или узкие, карие или зелёные, синие и даже красные, если тебе не повезло уродиться альбиносом — рассматривают сейчас горизонт с линией сизых гор, или пронзающих облака высоток, или бескрайнюю синеву моря, окрашенную багрянцем заката. Твои губы могут быть пухлыми или тонкими, а подбородок — узким или широким, острым или квадратным, с ямочкой или без.

Но для меня, кем бы ни стал, ты навсегда останешься прекрасным. Пожалуй, одно это я знаю точно.

Встаю, шумно отодвигая стул. Под ботинком жалобно хрустит ножка бокала, пачкаются подошвы туфель, по полу за мной тянется винный след. Официант, белый как мел, замер рядом со столиком. Ему кажется, что он увидел приведение, и это почти так и есть. Но остальным посетителям ресторана должно быть страшнее: для них следы появляются сами по себе, для них меня здесь нет. И слава рогатому за это! Даже у инкуба бывают дни, когда от работы хочется отдохнуть.

Я уже у самой двери — звонко тренькает колокольчик, отгоняющий демонов и злых духов, — шагаю за порог и слышу слова, едко брошенные в спину:

— Нельзя уходить, не заплатив.

Ох, нашёлся же похотливый засранец на мою голову! Точнее — засранка, а значит, по моему профилю. Вздохнув, оборачиваюсь, попутно натягивая на лицо одну из своих коронных улыбок. Смотрю, моргаю и снова смотрю, но едва замечаю…

…низкий рост, в ней метр пятьдесят, вряд ли больше…

…фигуру стройную, худощавую, с воинственно вздёрнутым подбородком…

…волосы цвета льна, стриженные коротко, под машинку…

…и глаза. Твои глаза.

— Чего пялишься, умник, как нищий на лепешку? — Но, несмотря на неприступный вид, тон говорившей смягчается: — Заплати за вино и уходи. В полицию, так уж и быть, звонить не буду.

— Ты прекрасна… — шепчу себе под нос, не чувствуя в миг отнявшихся ног, пылающего лица и ледяных пальцев.

Не проходит и секунды, как я осознаю, что выгляжу до нельзя глупо. На языке вертится колкость. Так бы и отшутился фразочкой: «Я смущённый, растерянный, окончательно сбитый с толку, но ждущий и любящий тебя инкуб». Только ты по-прежнему внимательно смотришь, и я судорожно ищу в себе решимость сделать самый ответственный шаг в своей бесконечно долгой демонской жизни. Ищу, но нахожу одно беспросветное отчаяние.

— Не уходи больше… Не бросай меня никогда! — голос звучит слабо и ломко. Тщательно прокашливаюсь, выигрывая время, а потом добавляю, будто ныряю в омут с головой: — Потому что я люблю… Я люблю тебя!

И, наконец, на самом дне бездонно-чёрных зрачков твоих глаз мелькает узнавание.