ПРОЛОГ

«Добро утро, вы смотрите утренний выпуск новостей и с вами я, Эшли Вуд. И начнем с актуального — эпидемия, охватившая восток. Как стало известно, связь с очагом потеряна, болезнь быстро распространяется. Сотрудники ООН все еще не планируют ввести ограничения на передвижение. Недавние исследования американских ученых не дали результатов…»;

«Добро утро, вы смотрите утренний выпуск новостей и с вами я, Эшли Вуд. И начнем с актуального — эпидемия, охватившая восток. Как стало известно, связь с очагом потеряна, болезнь быстро распространяется. Сотрудники ООН все еще не планируют ввести ограничения на передвижение. Недавние исследования американских ученых не дали результатов…»;

«… Животные также стали подавать симптомы болезни. Застрелено уже несколько сотен особей — домашние питомцы, скот, дикие звери»;

«Власти подтверждают вспышку в Брайтоне. Известно до двадцати одного нападения в разных частях города»;

«Эпидемия охватила всю Европу, Россию, страны дальнего востока — Китай, Японию, Монголию»;

«Сегодня утром сотрудники полиции обнаружили изуродованные тела, вероятно, ставшие жертвами носителей вируса»;

«В аэропорту было застрелено более сорока заболевших, попытавшихся напасть на здоровых людей. Тела их увезли для исследования. Есть информация, что некоторые инфицированные успели сесть на рейс и улететь»;

«Срочные новости — вирус пересек границы Соединенных Штатов. Вспышки были зафиксированы одновременно в штатах Джорджия, Миссури, Алабама, Техас, Нью-Джерси и Вашингтон. Подробностей пока нет»;

До какого-то момента все было относительно спокойно. Никто не упоминал о Вирусе, никто о нем и не думал. Все жили, как обычно. Лишь на местном телевидении изредка упоминались внезапно вспыхнувшие очаги гриппа и бешенства где-то на другом континенте, но тогда все это казалось таким незначительным и далеким. Затем по ТВ стали показывать кадры из других стран, в которых уже ввели военное положение. Часто на заднем плане мелькали огромные груды тел. Все чаще возникали споры о самом вирусе — никто не мог разгадать его тайну. Было ясно лишь одно — заразившись, люди звереют и начинают убивать всех подряд. Утверждали, что угрозы Штатам нет. Чем чаще об этом говорили, тем больше нарастало напряжение. Исследовать неизвестный вирус взялись ученые со всего мира, но все их попытки остались безрезультатными. Никто не объяснил людям, что это за вирус вообще, и стоит ли его опасаться. В одном из докладов ясно прозвучало слово «зомби». Тогда то все и переполошились.

Случилось все теплым летом две тысячи десятого. Тогда вирус впервые проник на территорию нашей страны, и все изменилось буквально за пару дней. Впервые рейс с носителями прибыл в аэропорт Вашингтона. Оттуда и начала распространяться инфекция. Я помню репортаж с места событий. Как только самолет сел и двери его открылись, оттуда вывалились десятки озверевших и окровавленных людей. Все они рассыпались в сторону аэропорта, нападая и калеча всех попадавшихся на пути. Тогда репортаж быстро прервали. Позже сказали, что опасаться нечего, зараженные изолированы и инфекция дальше не пойдет. Вашингтон же закрыли на карантин.

Каждый день я пыталась убедить свою шестилетнюю дочь, что бояться нечего. Для маленькой девочки было достаточно моих слов о том, что добрые дяди и тети, работающие в правительстве, защитят нас. Однако сама я понимала, что это не так. Но что я могла поделать? Ехать мне было не к кому. Да и мне вряд ли позволили бы это сделать — через границы никого не пропускали. Наш город находился совсем близко к Вашингтону, и в первую очередь инфекция должна была добраться до нас. Через три дня после событий в аэропорту она наконец сделала это.

Это был день, когда я осознала, что конец пришел еще давно. Те события лишь подвели черту, итог, а привычная жизнь давно уже изменилась. Это был самый ужасный день в моей жизни. Я ехала со своей дочерью на машине домой. Час пик, пробки. Машин было много, слишком много — правда тогда я, пожалуй, не обратила на это внимания. Было как-то совсем уж душно и пасмурно. Темные тучи грозно нависали над головами. Совсем скоро стала трещать голова от постоянного бибиканья машин.

— Мама, когда мы уже приедем? — зевая, спрашивала меня дочь каждые пять минут.

— Скоро… Потерпи, малыш. Давай, езжай же, чего ты встал! — мое терпение подходило к концу.

В этот же момент мимо нас пронеслись полицейские на мотоциклах, оцарапав мою машину. Я приоткрыла боковое стекло и осмотрела дверцу. «Вот ублюдки… Краску содрали!» — заворчала я, а затем заметила взгляд мужчины, что сидел в соседней машине и смотрел на меня с небольшой улыбкой.

— Что там происходит? Почему так долго стоим? — недовольно спросила я.

— Черт его знает, — пожав плечами отозвался незнакомец.

Через минуту проехали еще полицейские, а затем раздался оглушающий взрыв. Дым заполнил улицу выше по дороге, а взрывная волна заставила стекла в машинах и зданиях угрожающе задрожать. Трисс испуганно схватила своего медвежонка и захныкала — Мам, что это было?

Честно говоря, я сама сильно испугалась, оттого и не ответила, а лишь пристальнее всмотрелась вдаль. Люди вокруг повыскакивали из своих машин, прохожие взволнованно зашумели. Кто-то поскорее достал свои телефоны и стал снимать полыхающее вдали здание, кто-то поспешно убираться прочь отсюда. Я, как и десятки остальных, выскочила из машины и осмотрелась. В нашу сторону неслись люди в черной форме, при полном обмундировании с автоматами в руках. Все они что-то злобно кричали и жестикулировали, разгоняли прохожих, а водителей сажали обратно в машины. Тут и ко мне подошел мужчина в темных круглых очках и шлеме.

— Возвращайтесь в машину, живо! — грозно и быстро выпалил он мне, пихая меня локтем в бок.

— Что происходит? — взволнованно спросила я, но в машину все-таки села. Полисмен не успел ответить. Тут раздался еще один взрыв. Из занавесы дыма стали доноситься частые выстрелы и вопли, я слышала их даже из машины. Люди вокруг стали разбегаться кто-куда, а из дымовой завесы выбегать темные силуэты. Они начали бросаться на людей, стоящих поблизости. И тут внутри меня что-то перевернулось. Зараженные жадно вгрызались в человеческую плоть, раздирали ее на части. Жертвы жалобно кричали и вопили, а затем начинали дергаться в конвульсиях. Через минуту все укушенные и разодранные поднимались и также нападали на здоровых людей. Их целью было укусить как можно больше, а не сожрать. Люди в панике бросились вниз по улице, расталкивая друг друга.

— Трисс, милая, — дрожащим голосом выговорила я, повернувшись назад, — сейчас закрой глазки и не смотри в окошко, хорошо?

В ответ она испуганно кивнула и уткнулась в свою игрушку. Я же пристегнулась и быстро осмотрелась. В эту же секунду на крышу впередистоящего автомобиля вскарабкалась укушенная девушка. Я вскрикнула от неожиданности. Она вся нервно дергалась и тряслась, изо рта ее потоками стекала кровь, пачкая белоснежную блузу. Девушка осмотрелась, словно хищник на охоте, и, приметив меня, испуганно смотрящую на нее, кинулась ко мне на капот. Лобовое стекло ее не остановило, а лишь еще больше взбесило. К слову, лица я ее не успела рассмотреть, все произошло слишком быстро. Зараженная облевала все стекло кровью так, что я ничего не могла видеть. После этого она стала со всей силы биться головой о стекло и уже через несколько ударов пустила пару широких трещин. Трисс на заднем сидении испуганно закричала что-то невнятное, а я лишь сильнее сжала руль и рефлекторно надавила на педаль, отъехав назад. От резкого толчка зараженная упала на дорогу. Ведомая страхом, я смогла лишь газануть вперед, придавив тем самом нападавшую к другой машине. Кажется, я ее убила… Включив дворники, я убедилась — девушка была раздавлена.

Вырулив на обочину, я погнала вперед, совсем не разбирая дороги. Приступ страха и паники не давали мне перестать жать на педаль газа. Я сбивала мусорные баки и даже людей, пытаясь проехать на более широкую соседнюю улицу. На бешеной скорости наша машина вылетела из-за угла, и тут же в нее влетел джип, также стремительно несущийся вперед. Выскочила подушка безопасности, но я все равно сильно ударилась головой обо что-то. Хорошо, что я не потеряла сознание. Выбравшись из машины, я вытащила Трисс и взяла ее на руки. Пассажиры джипа в отключке, или же мертвы.

Свернув за угол, я еле успела отскочить в сторону — фонарный столб, в который врезалась одна из машин, угрожающе затрещал и стал заваливаться набок. Еще через секунду он повалился на землю, прижав одного парня. На него тут же накинулась укушенная старушка, перегрызая ему глотку.

Я бросилась за всеми, вдоль соседней улицы. За спиной раздавались душераздирающие крики. Людей, оставшихся позади, нагоняли зараженные и валили на землю, кусали, терзали, а затем бежали дальше, оставляя покусанных превращаться. Мне чудом удавалось не попасться, ведь бежать было тяжело — дочь на руках беспокойно ерзала и плакала. Помнится, весь путь я прижимала ее голову к груди и шептала что-то на ухо.

Попав на одну из центральные улиц, я немного успокоилась. Дорога была заполнена солдатами и военной техникой. Военные здесь быстро распределяли народ в разные стороны, сажали в машины и увозили. Другие, выстроившись в линию, отстреливали зараженных из пулеметов и автоматов. Несмотря на то, что на руках у меня был маленький ребенок, меня пропустили не сразу. Сначала проверили нас обеих, и только затем пихнули в тесный автомобиль и повезли куда-то. Когда мы уже были в пути, я обернулась. Из зданий, стоящих напротив пройденного поста, стали выбрасываться зараженные люди. И с пятого, а то и с восьмого — они с шумом падали на дороги и машины, но затем поднимались, и шли дальше, словно ничего и не было. Их было слишком много — ряд военных дрогнул, инфекция прорвала оборону. Мимо нашей машины проехали два танка и несколько грузовиков с солдатами, спеша на помощь товарищам.

К слову, вспышка на той улице не была особо масштабной, но ее хватило, чтобы за полдня заразить почти весь город. Тот взрыв — упавший вертолет, откуда и пришла зараза. Черт знает, что инфицированный делал в вертолете, но этот случай чуть не погубил нас. Людей убили много, а очаг не уничтожили. Военные лишь заставили инфекцию пойти в противоположную сторону от центра города, поражая жилые районы. Выживших же отвозили в карантинную зону, что успели возвести за последние часы. Мы с Трисс были одними из первых, кто туда прибыл.

Все люди были на нервах, испуганные и израненные. Почти каждый в тот день лишился кого-то из близких или друзей. Я же не знала, жива моя сестра, или нет. Но на тот момент я думала лишь о Трисс.

Долго прожить в той карантинной зоне нам не удалось — под утро произошел прорыв. Все произошло так быстро… Безответственные патрульные пропустили укушенного внутрь — тогда-то все и пошло к коту под хвост. Одного, всего лишь одного инфицированного хватит, чтобы уничтожить целый город — вот что я тогда поняла. Значит, заразу не остановить. Значит, нет больше безопасного места. Нас загнали в какой-то подвал, якобы для нашей же безопастности. Но безопасно там точно не было. Обезумевшая толпа была неудержима, и когда какой-то парень стал обращаться, все забегали и запаниковали. За несколько минут число заразившихся возросла от одного до тридцати. Вынести запертую дверь толпе не составило труда. Нас с Трисс нес общий поток, оставалось лишь держаться на ногах. Когда все выбежали на центральную площадь, то сразу же приняли огонь снайперов с крыш домов. Им дали приказ на массовое поражение, это я слышала собственнолично — убитый солдат лежал прямо у входа в подвал, рация его все еще работала. Люди бежали, падали, зараженные набрасывались на них и разрывали на куски, раскидывали внутренности по земле. Те, кто не был сожран — обращались меньше, чем за минуту. Хаос.

Мне тоже не повезло — один из солдат возник прямо передо мной и выпустил несколько пуль из пистолета в мою сторону. Благо, большего он не успел — на него накинулись сразу трое и повалили на землю. Одна из пуль прошла мимо, другая, оцарапав бок Трисс, влетела мне в живот. Тогда, одержимая страхом, я не чувствовала боли. Лишь видела переполненные ужасом и слезами глаза своей дочери. Вот что тогда было важно для меня — спасти ее. Поэтому я бежала, даже не прикрыв рану рукой. Силы покидали меня с каждой минутой.

Выхода, собственно, не было. Так бы нас и сожрали, не помоги нам один военный. Мы обнаружили его, когда спрятались в прихожей одного из домов. Не знаю, что он тогда там делал, но я сразу стала просить его увезти нас отсюда. Не помню как, но я его упросила. Планировала обработать рану, перевязать ее, отдохнуть — но военный настоял, нужно было немедленно уходить. Он сказал, сюда уже летит авиация — зону будут бомбить. Сказал, ситуация вышла из под контроля. Оно было очевидно… Лечение пришлось отложить. Вместе нам удалось пробраться к выходу и найти машину, на которой мы еле успели уехать из карантинной зоны. К тому времени дождь лил как из ведра, тучи затянули и без того темное небо, и единственным источником света были тусклые желтые фары автомобиля и молния, часто сверкавшая над головами. Город и правда разбомбили. Взрывы грохотали минут десять за нашими спинами, перемешиваясь с раскатами грома. Позже Томас, так звали того парня, заштопал мою рану, за что ему огромное спасибо.

Путь наш лежал в хорошо организованный, по словам Томаса, Сектор номер один. Обустроенная карантинная города в центре Трентона. Ехать пришлось бы не больше часа, но, увы, машина заглохла на полпути. Дальше мы шли пешком.

По пути нас подобрал какой-то старик на старом пикапе. Уже на въезде в город бензин закончился, и мы снова пошли пешком. Идиотская была затея… За нами увязалась целая стайках укушенных, старика схватили сразу — мы же успели унести ноги, но попали в западню. Томас вызвал на подмогу друга, он должен был подобрать нас на вертолете. Для этого мы должны были подняться на крышу многоэтажного дома. Кто же знал, что внутри этих тварей куча… Они погнались за нами, все разом. Мы втроем еле успевали перебирать ногами, поднимаясь по ступенькам. Томас отстреливался, как мог, пока патроны не кончились. К тому времени я дико выдохлась, и решила передать Трисс на руки к Томасу. Тогда-то меня и схватили. Двое ублюдков зацепились за рукав моей ветровки и стянули меня вниз, пока Том вскрывал замок на двери. Трисс завизжала и кинулась ко мне, но Том перехватил ее и выскочил на крышу. Я не чувствовала тогда боли, лишь ощутила прилив сил. Выход был рядом. Откинув в сторону зараженных, я кинулась к двери, но Том успел ее закрыть и повернуть тяжелые задвижки с другой стороны. Я не пыталась убежать — некуда было. Лишь смотрела через стеклянное окошко на Тома, что держал Трисси на руках и говорил что-то по рации, и кричала его имя, барабаня по стальной двери. Но она не поддавалась. Еще через секунду поднялся ветер, над головами Тома и Трисс завис вертолет и скинул лестницу. Передав ребенка солдату наверху, Томас забрался сам. Вертолет улетел навстречу солнцу. А дальше… А дальше лишь одна мысль: «Это конец». Последнее, что я помню, это раздирающая боль в ноге и правом боку, а затем темнота.