Главы 21-25

Глава 21.

Отец Даниил демонстрирует Людмиле Петровне свои владения. Он обозревает свое небольшое хозяйство гордым взором владельца:

— Здесь у нас курятник, рядом свинарник и коровник. Они стоят на заднем дворе.

Так что все свое, домашнее. Матрене, конечно, тяжело. Но она у меня молодец, не жалуется. Ей одна женщина из деревни помогает. Да и мальцы подрастают, помощники. Летом у нас фрукты, овощи свои. Матрена компоты, варенье крутит. Вот так и живем.

Он весь аж светится от гордости.

— Хорошо у вас здесь, тихо, покойно, — польстила Людмила Петровна хозяину.

— А то ж, — удовлетворенно крякнул священник. Каждой Божьей твари воля нужна.

— Деревня только совсем в упадок пришла. Хижины брошены, школа разваливается.

Отец Даниил хмурится.

— Твоя правда. Молодые уезжают в поисках лучшей жизни, одни старики остались. Вот не станет стариков, и деревня окончательно вымрет. Ребятишек из нескольких деревень объединили, пустили автобус, он их собирает и возит в школу в соседнюю деревню.

Он тяжело вздыхает.

И церковь у нас одна на несколько деревень. Люди на воскресную службу за много километров добираются.

— Да, такая деревня прогрессивная была. Колхоз большой, студенты к нам летом и осенью со всей Сибири на сбор урожая стекались. Даже асфальт в одной из первых постелили.

— Да, — задумчиво тянет отец Даниил.

После сытного обеда Людмила Петровна с батюшкой направляются в церковь. В церкви царит полумрак, пахнет ладаном, со всех стен смотрят иконы. Людмила Петровна ежится, церквей она не любит, они чужды ее энергичной натуре, всегда полагающейся только в себя и в свои силы. Она ставит свечку за упокой матери и три раза крестится.

Отслужив вечернюю службу, отец Даниил возвращается домой. После ужина они с Людмилой Петровной остаются за большим столом вдвоем.

Глава 22.

В трубке раздаются длинные гудки, никто не подходит к телефону. Егор заметно нервничает. Он набирает номер, уже в который раз, но Алена не отвечает. Он меряет ногами комнату, наконец, не выдержав, сбегает по ступеням вниз, и, накинув на плечи ветровку, выходит из дома. Ему кажется, что все против него, даже природа над ним издевается: благоухают засаженные цветами клумбы, деревья хвастаются молодой зеленой листвой, весело щебечут птицы, возвещая своими трелями о наступлении долгожданного лета. Мрачное настроение Егора совершенно не соответствует окружающей его природе.

Он садится в машину, шумно захлопывает дверь и, заведя двигатель, резко трогается с места. Машина забуксовала, Егор громко выругался.

Он врывается в офис «Гранады», место Алены пусто. Егор подлетает к соседнему столу, за которым сидит совсем молоденькая девушка и, указывая пальцем не место Алены, громко кричит:

— Где она?

От неожиданности девушка вздрагивает.

Повторяю еще раз, где она? — кричит Егор еще громче. Ты что, оглохла?

На шум из кабинета с табличкой «Директор», выскакивает ухоженная женщина средних лет.

— Что Вы себе позволяете, молодой человек? Возьмите себя в руки, — выдержки ей не занимать.

Егор проводит рукой по лицу, ему стыдно за свое поведение, обычно он никогда не позволяет себе хамства и грубости. Вот до чего довела его Алена.

— Простите, — отвечает он. Я хотел узнать, где Алена.

Заслоняя свою сотрудницу от этого сумасшедшего, директор встает между столом и Егором.

— Она взяла внеочередной отпуск. Это все, что мы знаем. А сейчас покиньте помещение.

— Извините, — произносит Егор, пятясь к двери.

Эта отважная женщина быстро его отрезвила.

Егор садится в машину и в отчаянии роняет голову на руль. Он не знает, что еще предпринять, к кому обратиться. Все его чаяния и надежды таят как дым, оставив его, опустошенного и раздавленного, уповать на то, что решение найдется само. Впервые в жизни Егор плачет, горячие слезы просачиваются сквозь пальцы, оставляя грязные разводы на руле.

Глава 23.

Ни отец Даниил, ни Людмила Петровна не решаются начать разговор. Пауза затягивается. Наконец, Людмила Петровна вздыхает и начинает свой рассказ.

— Подходил к концу последний учебный год в школе. Нас охватила тоска предстоящего расставания. Все строили планы — кто поступить в университет, кто найти работу в колхозе. Мы с мамой все заранее обсудили и решили, что я буду поступать в Красноярское хореографическое училище, тем более что мой педагог по балету полностью нас поддержала. Мама просто бредила моей будущей карьерой балерины. Почти все свободное время я уделяла подготовке, проводя все больше времени за станком. Прошли весенние каникулы, паника нарастала — «на носу» выпускные экзамены. Все судорожно пытались с пользой использовать оставшееся время — кто чтобы «подтянуть хвосты», кто чтобы подготовиться к предстоящим экзаменам. Видя всю нашу суету, Роман Владленович предложил нам, как он выразился «на прощание» отправиться на несколько дней в Тайгу. Все с энтузиазмом подхватили эту идею. Даже моя мама, после долгих уговоров, позволила мне немного отвлечься и даже выделила нам школьный автобус.

Настала долгожданная суббота, собрав нехитрые пожитки в рюкзак, я направилась к школе. В автобусе уже сидели несколько заспанных одноклассников. Поеживаясь от утреннего холода, перед автобусом нас встречал Роман Владленович. Он был бодр и весел. Казалось, хорошее настроение не оставляет этого неунывающего человека ни на минуту.

Около восьми утра все собрались и мы, наконец, двинулись в путь. Лучи восходящего солнца обещали прекрасную погоду. Настроение у нас было приподнятым, все предвкушали прекрасные выходные. Подскакивая на ухабах, мы дружно затянули: «Под крылом самолёта о чем-то поёт зелёное море тайги».

Условившись с водителем, что в воскресенье он нас будет ждать на этом же месте в шесть часов вечера, мы дружно высыпали из автобуса и, водрузив на плечи рюкзаки, вошли в лес. В лесу еще не рассвело, было холодно, энтузиазма у нас, честно говоря, поубавилось. Но никто не хотел расстраивать Романа Владленовича и мы, преодолевая жалость к себе, упрямо продолжали путь. Шли довольно долго, пока девчонки не начали ныть, что они устали. На живописной полянке сделали привал. Девочки достали из рюкзаков еду и быстро соорудили нехитрый стол. Усталые, но довольные, мы с аппетитом поели и прилегли на траву отдохнуть. Роман Владленович заряжал нас своим энтузиазмом:

— Ребята, встаем. Еще пара километров и мы выйдем к реке, там разобьем палатки и заночуем. Так что соберитесь и вперед.

Мы нехотя поднялись и снова двинулись в путь. Понемногу вставало солнце, освещая раскидистые лапы елей и покрытые мхом стволы. Мы шли молча, охваченные величием вечной, незыблемой Тайги. Мы уже начали уставать, когда деревья внезапно расступились, и нашим удивленным взорам открылась река. Широкая и могучая, она шумно убегала вдаль, делая чуть поодаль крутой поворот. Мы остановились, ошарашенные открывшейся нашим глазам красотой.

— Привал, — произнес довольный Роман Владленович, видя наш немой восторг.

Мы, как подкошенные, повалились на землю, сбросив со спин тяжелые рюкзаки. Немного отдохнув, мальчики под чутким руководством Романа Владленовича, начали разбивать палатки. Получалось это у них плохо, то и дело раздавались их приглушенные ругательства. Мы от души хохотали.

— Отставить смех, — произнес Роман Владленович. Девочки идут собирать хворост на костер. Выбирайте сухой.

Мы разбрелись по лесу в поисках сухого хвороста. Когда мы, раскрасневшиеся и запыхавшиеся, вернулись к нашей стоянке, палатки были установлены. Мальчики гордо смотрели в нашу сторону, и мы громко закричали: — Ура, ура, молодцы!

Разведя костер, мы сварили в котелке суп из картофеля и крупы. Пообедав и отдохнув, каждый нашел себе занятие по интересу. Роман Владленович с ребятами отправились ловить рыбу. Часть девчонок играла на траве в бадминтон, другие мыли в реке посуду. Я наслаждалась отдыхом, валяясь на берегу и смотря в небо на проплывающие в высоте облака.

Людмила Петровна делает паузу и бросает взгляд на отца Даниила. Он сидит, подперев большую голову, и молча слушает, не перебивая. Людмила Петровна ему благодарна. Такой экскурс в прошлое дается ей нелегко. Она вздыхает и подносит к губам стакан с водой, который предусмотрительно оставила на столе Матрена.

Глава 24.

Струи дождя бьют в большое панорамное окно, как будто просясь внутрь. Огромные волны заливают песчаный пляж Канн, порывы ветра клонят пальмы к земле. Молнии разрывают небо напополам.

Посередине просторной полупустой комнаты лицом к окну стоит женщина с перекинутой через плечо русой косой. В руке она сжимает стакан с золотистым виски тридцатилетней выдержки. «Мечты сбываются», — вспомнила Алена рекламный слоган и усмехнулась. Лицо искажает гримаса боли. Поморщившись, Алена осторожно касается пальцами левой щеки. Во всю щеку расплылся кровоподтек. — Только какой ценой, — продолжила мысль Алена.

Она вспоминает тот злополучный вечер. Григорий, как обычно, встретил ее возле офиса и помог сесть в тонированную Toyota Camry. Она вошла в дом, приняла душ и пошла на кухню выпить чашку чая. Включив электрический чайник, она внезапно вспомнила, что телефон остался в сумочке. В поисках сумочки Алена прошла в гостиную.

В двери повернулся ключ. — Антон вернулся, — машинально отметила Алена. Он влетел в комнату с перекошенным лицом. Алена сжалась.

— Что у тебя с ним? — заорал он с порога, обдав Алену парами алкоголя.

— Ты пьян, — ответила Алена.

— Заткнись, — завизжал Антон.

— С кем? — сдалась Алена.

— Не прикидывайся, ты все прекрасно поняла. Антон подбежал и толкнул Алену на диван.

— Отвечай, шлюха. Как ты посмела? У меня под носом. Да ты же никто. Слышишь, никто. Ты забыла, из какого дерьма я тебя вытащил? Он все больше распалялся, голос прерывался от ярости.

Я тебя уничтожу, растопчу. Ты мне будешь пятки лизать, в ногах валяться. Проститутка, дешевая шалава, — орал он прямо в лицо Алене.

Она молчала. По опыту Алена знала, что оправдываться бесполезно, станет только хуже.

Все что у тебя есть — все это мое и на мои деньги куплено. Антон схватил Алену за майку.

Алена сидела, вжавшись в диван.

Да ты знаешь, кого ты мне предпочла? Дешевого Жигало, прилипалу. Правильно, — Антон зашелся в смехе. Какая сама, такого и нашла. Хорошая же вы будете пара.

— Не смей, — Алена поднялась с дивана.

Не смей его оскорблять.

— Что ты сказала? Ах ты шлюха, ты еще смеешь что-то вякать. Антон замахнулся и наотмашь ударил Алену по лицу. Она упала на диван и ненадолго потеряла сознание.

Когда она очнулась, Антона уже не было. — Опять к одной из своих любовниц ушел, — подумала Алена без всяких эмоций. Щека горела огнем. Алена пошла к холодильнику, достала лед, пересыпала его в пакет и приложила к лицу. Нужно уходить. Но куда? — обреченно подумала Алена. Он меня найдет везде, куда бы я не спряталась. Она вернулась в гостиную, заметила на столе бумажную папку. Положив папку на колени, она открыла обложку. С фотографии на нее смотрело лицо Егора. Она провела по нему пальцем. Перевернула страницу.

Егор Васильевич Тетеркин, дата рождения — 06.08.1982. Какая смешная фамилия, совсем ему не подходит, — некстати подумала Алена. Это было досье на Егора. Алена начала читать.

Глава 25.

— Мальчики пришли совсем мокрые, но ужасно гордые, — Людмила Петровна забыла, что отец Даниил внимательно слушает, настолько ее захватил рассказ. Они поймали несколько рыбешек. Мы с девочками сварили в котелке уху. Все расселись возле костра, становилось холодно. Мальчишки, конечно же, взяли водку, разлили по жестяным кружкам. Подняли тост: «За наше будущее», залпом выпили. Я никогда водку не пила, закашлялась, на глазах выступили слезы. Мальчишки засмеялись. Решили опрокинуть еще по одной, уж очень холодно было. «За Романа Владленовича, за то, что он нас всех собрал», чокнулись кружками, выпили. Роман Владленович пошел в палатку и принес гитару. Девчонки дружно захлопали. Он взял гитару, провел пальцами по струнам. — Какие у него красивые, сильные руки, — подумала я. Какие длинные пальцы. Он запел:

Здесь лапы у елей дрожат на весу,

Здесь птицы щебечут тревожно —

Живешь в заколдованном диком лесу,

Откуда уйти невозможно.

Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,

Пусть дождем опадают сирени, —

Все равно я отсюда тебя заберу

Во дворец, где играют свирели!

Твой мир колдунами на тысячи лет

Укрыт от меня и от света, —

И думаешь ты, что прекраснее нет,

Чем лес заколдованный этот.

Пусть на листьях не будет росы поутру,

Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, —

Все равно я отсюда тебя заберу

В светлый терем с балконом на море!

В какой день недели, в котором часу

Ты выйдешь ко мне осторожно,

Когда я тебя на руках унесу

Туда, где найти невозможно?

Украду, если кража тебе по душе, —

Зря ли я столько сил разбазарил?!

Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,

Если терем с дворцом кто-то занял! — поет Людмила Петровна с отрешенным лицом, отец Даниил слушает.

У меня мурашки по коже побежали. Мне казалось, он поет только для меня. Казалось, он не сводит с меня глаз. Потихоньку все разбрелись кто куда. Я пошла в палатку, забралась в спальный мешок. Но заснуть не могла, из головы не шел Роман Владленович, его голос, сильные пальцы, перебирающие струны. Рядом громко храпела одноклассница Бубенцова. Я вылезла из мешка и вышла на свежий воздух. Подошла к реке, встала на колени, зачерпнула ледяной воды и, умыв лицо, посмотрела на небо. Казалось, кто-то щедрой рукой рассыпал по небу звезды.

— Только протяни руку и достанешь с неба звезду, — услышала я вкрадчивый голос Романа Владленовича. Я вздрогнула. Меня как будто парализовало. Голос пропал, язык присох к небу. Он молча подошел и сел рядом, обняв меня за плечи. Я не смела шелохнуться.

Смотри, вон Большая Медведица. Он указывал в небо.

Я смотрела в его глаза, в которых отражались звезды. Я не слышала ни слова из того, что он говорил. Он наклонился к моему лицу, наше дыхание смешалось. Когда он коснулся моих губ, в голове как будто что-то взорвалось и по телу разлилось тепло. Я больше никогда такого не испытывала. — Людочка, ты чудо, — шептал он мне, и эти слова отдавались музыкой у меня в ушах. Мы так и не уснули. Рома принес из палатки свой спальный мешок, мы залезли в него и наши тела всю ночь узнавали друг друга. Он что-то рассказывал, я смеялась, пока смех не переходил в стоны, а слова в шепот. Мы провели вместе две восхитительные ночи. Это было чудесно, потрясающе, незабываемо.

Но все когда-то кончается. Кончились два восхитительных дня в Тайге. Автобус вез нас в школу.

Людмила Петровна очнулась, посмотрела на отца Даниила и смутилась:

— Простите, батюшка, что я Вам такие вещи рассказываю.

Отец Даниил тяжело вздохнул:

— Все люди грешны, — наконец, произнес он.