VII

Я наблюдал за ними и не мог их понять. Впервые за все время я предоставил людям свободу, позволил выбирать свою судьбу, ковать ее своими руками. Не принимал участия, не направлял, не подталкивал. Они плыли по течению, бросаясь из крайности в крайность, сворачивая с одной дороги на другую, перекраивая все каноны и меняя мое представление о них.

Шестеро подопытных. Шестеро людей, которые прошли свой путь сами, не ожидая помощи со стороны. И каждый заслужил то, что хотел.

Она разрушила свою семью, погнавшись за кратковременным удовольствием. Неужели ее так сильно не устраивала собственная жизнь, что она решила сбежать от семейной рутины? Неужели миг свободы стоил того, чтобы не видеть, как растут ее дети, как им не хватает ее внимание и ласки? Ее дочь замкнулась в себе и больше ни с кем не разговаривает, а сын… Сын не справился с разводом родителей. Теперь только невысокий холмик да крест расскажут ей о потере.

Они выбрали неверную дорогу, встав на путь самоуничтожения. А ведь могли остановиться, прислушаться к своему другу, выбрать иной путь. Оно того стоило? Жизнь в притонах, исколотые вены и последний вздох на грязном вонючем матрасе в луже собственной мочи?

Она сломала свою жизнь по глупости, но я давал ей столько шансов, что не сосчитать. Она могла задуматься в любой момент, сделать выбор, решить, что для нее важнее… Иногда нет ничего сложнее, чем радоваться чужому счастью, но как же свое? Улыбка на губах и радость за кого-то. Только искренняя ли?

Поддаться искушению, сигануть с головой в темный омут желаний и не выплыть оттуда, утопившись в собственной вине. Хорошая жизнь, по сравнению с другими. Чего ему не хватало? Деньги делают людей слабыми, зависимыми, жадными. Больше удовольствий, и никаких запретов. Вместо двух жертв — одна, которой едва исполнилось восемнадцать лет… не дорогая ли цена за глоток свободы от правил?

Молчание — как знак трусости. Как знак того, что сказать нечего. Ребенок, выросший без отца, никогда не будет счастлив в полной мере. А отец, отказавшийся от ребенка, не понимает, что отрезает часть себя, выкидывает на помойку жизни, которая засосет, не выпустит, размажет. Что ему стоило вернуться? Что стоило не говорить жестокие слова, не ломать кого-то, а сломать себя? Измениться, стать лучше?..

Безумец, которого взрастило общество. Не понимая того, люди своими руками, словами, действиями, подарили миру нового убийцу, который будет мстить даже тем, кто не виноват. И никто не задумается, почему так вышло? Почему человек, который любил жизнь, теперь несет только смерть?

У меня было слишком много вопросов, ответы на которые не находились.

— Ориэль, тебе что-то заказать? Сидишь тут такой задумчивый, неприступный…

Я обернулся, натолкнувшись на изучающий взгляд Люцифера. Князь тьмы стоял передо мной в человеческом обличье, слегка улыбаясь.

— Я не пью, — я отвернулся, продолжая водить пальцем по полированной столешнице и прислушиваться к голосам внутри головы. Стул передо мной отодвинулся с тихим скрипом, и напротив уселся темноволосый мужчина с глазами цвета вина. Тихим, чуть хриплым голосом он сделал заказ, и официант упорхнул, как невидимая тень.

— Скажи мне как коллега, что тебя гложет?

— Не твое дело, — огрызнулся я. — Иди себе, куда шел.

— Ангел судеб что-то зол сегодня, — рассмеялся мой нежданный собеседник. — Ну-ну, я так и знал.

— Что знал? — я вскинул бровь, невольно обращая внимание на то, что он тоже не особо в радостном расположении духа, раз пришел в бар.

— Ты наконец-то понял: все люди одинаковы. Что, как ни крути, сколько шансов им ни давай, они выберут то, что приведет их в тупик, в лучшем случае. В худшем — к гибели.

— Я позволил им самим выбирать свою судьбу. Но они… — слова сами слетали с моего языка. Хотелось поговорить, выплеснуть эмоции, понять, в конце концов. — Почему? Скажи мне, почему они не хотят счастья?

— Нам не понять, чем руководствуются люди, когда делают выбор, ибо мы — не они, — констатировал Князь, делая глоток виски из бокала. — И я могу лишь сказать, что каждому — свое. Как бы ты не пытался вмешиваться в их судьбу или давать в руки молот, они все равно будут ковать херню, раскаиваться, исправлять и снова наступать на те же грабли. Но это их жизнь, Ориэль, кто, как ни ты, должен это понимать. Дай им шанс быть теми, кем они хотят. И поверь, ты удивишься, узнав, насколько они уникальны. Так что, может, тебя угостить все-таки?

— Наливай. Думаю, вечер обещает быть интересным, — я улыбнулся, не спуская глаз с вошедшего человека.

Игра снова начинается.