Благодарности

Первой книгой о компьютерах (и, главное, о околокомпьютерных вещах), которую я прочитал, была небольшая брошюрка трех российских авторов «ЭВМ: игра и творчество» [1]. Мне подарил ее старший брат Валера на 14-летие с подписью: «Может быть, эта маленькая книга станет для тебя началом в большой мир программирования». Как и любой мальчишка, я, в первую очередь заинтересовался описанными там играми и несколькими занимательными программами на языке BASIC, тексты которых с удовольствием набирал на домашнем компьютере «ZX-Spectrum». Другие же «философские изыски» из этой брошюры я прочитал более бегло. Так авторы приводят слова Шерри Теркла, которые мне сейчас представляются еще более актуальными, чем тогда, более десяти лет назад.

• Хамелеонные свойства компьютера, т. е. его способность при программировании становиться тем или иным произведением программиста-автора, делают его идеальным средством создания множества различных произведений и через них средством самопознания. Но компьютеры – это не просто экраны, на которые проецируется личность. Они уже сделались фактором, формирующим новое поколение. Для взрослых и детей, увлеченных электронными играми, для всех, кто с помощью компьютеров манипулирует словами, информацией, зрительными образами, в особенности же для тех, кто учится программировать, компьютеры становятся фактором, формирующим их личность, их “я”.
  Приобретаемый в работе с компьютерами опыт становится точкой отсчета при обдумывании и обсуждении других сторон жизни. Компьютеры вызывают дискуссии о народном образовании, общественной жизни, политике и человеческой природе. В этом смысле компьютер становится “философской машиной”. Он побуждает и детей философствовать на детском уровне. Компьютер создает обстановку, в которой детская мысль сталкивается со многими фундаментальными вопросами, в том числе и с вопросом “Что такое жизнь?”.
  В мире взрослых специалисты-компьютерщики спорят о том, станет ли компьютер когда-нибудь подлинно “искусственным интеллектом”, способным мыслить самостоятельно, по-человечески. Но какого бы уровня ни достиг интеллект компьютеров в будущем, они уже сейчас побуждают детей думать и высказываться о таких понятиях, как живое и неживое, способное сознавать и не способное.

Помню, с каким интересом читал о программе ATTRACT («Аттрактор»), которая позволяла «углубиться в анализ некоторых математических агрегатов, или, если хотите, конструкций, которые при расчетах на компьютере могут выдавать алогические решения и позволяют в игровой форме проверить вашу интуицию и способность к предсказаниям» ([1], с. 62). Я экспериментировал с этой программой не одну неделю, чтобы наблюдать «удивительный танец напряжения» ([1], с. 65) на черно-белом экране лампового телевизора (Рисунок 23).

Через десять лет я увидел в другой, более «взрослой» и более «строгой» книге ([11]), связь между этим наблюдаемым сценарием удвоения периода и, так называемым, множеством Мандельброта.

Недавно я нашел в той «детской» книге отрывок, который, быть может, как нельзя лучше характеризует идеологию, которой я придерживался, работаю над настоящей книгой.

• Наличие у человека творческого начала вовсе не противоречит признанию за человеческим мозгом способности к анализу и упорядочению. Психологи установили, что человеку свойственны два вида мышления: конвергентное, которое систематически и строго стремится к получению ответа, и дивергентное, устремленное одновременно в разных направлениях, стремящееся не к заданной цели, а к поискам новых путей. Конвергентное мышление несостоятельно, когда существующая модель не охватывает решаемую задачу, создание новой модели требует дивергентного мышления. Итак, один вид мышления устанавливает причинно-следственные связи и приводит к предсказуемым выводам на уже известной основе. Другой вид – дивергентное мышление – приводит в ряде случаев к качественным изменениям исходной модели (например, отличия модели мира Эйнштейна от модели мира Ньютона).
  По-видимому именно дивергентные механизмы мышления позволяют устранить существенные ограничения формальной конечности аппарата моделирования, которые следуют из известной теоремы Геделя о неполноте.
  Гедель исследовал систему формальной арифметики при помощи созданного им метода кодировки. Его исследование привело к следующему результату. Когда системе кодировки предъявляется для доказательства формула, которая представляет собой метавысказывание о собственной недоказуемости, возникает противоречивая ситуация, приводящая к выводу о том, что если формальная арифметика не противоречива, то она не полна. А если она противоречива, тогда ее теоремы теряют всякую ценность, поскольку в этом случае показывается, что можно доказать любую наперед заданную теорему и ее отрицание также.
  И цель творчества – в том, чтобы научиться отключать здравый смысл и включать воображение – дивергентное мышление.

Отдельно хотелось бы сказать о ссылках на периодические издания. Основная доля из них составляет компьютерный еженедельник «Компьютерра». На самом деле, роль этого журнала в становлении моего мировоззрения трудно переоценить.

Знакомство с компьютерами и последующие занятия на них произошли для меня в то время, когда они расценивались, как инструмент для избранных. Действительно, тогда каждый второй пользователь самодельного компьютера был или электронщиком, своими руками спаявшем его, или, вдобавок, еще и неплохим программистом. Другими словами, компьютер выступал не в роли помощника при выполнении каких либо задач, а как самостоятельная задача, решая которую (сборка, тестирование, отладка, программирование, модернизация), человек постоянно развивался.

Конечно, сейчас образ компьютера как самоцели абсурден. Времена меняются, и «программирование ради программирования» за исключением редких случаев расценивается не иначе как патологическое явление. Но тогда (всего какие-то десять-пятнадцать лет назад!) другого применения у домашних самодельных компьютеров попросту не было, если конечно не считать компьютерных игр. Но те, кто пробовал, знают, что самая захватывающая игра – это сам процесс написания игры.

Этот период пришелся как раз на момент наиболее бурного становления моего мировоззрения. Неудивительно, что опыт работы с компьютерами оказал на меня существенное влияние. Изучение английского языка, изучение способов оформления текста, изучение элементов дизайна происходило у меня при работе на компьютере, а не для работы на нем. Это имело свои негативные последствия, так как функциональность тех компьютеров желала лучшего, и многие навыки, полученные таким образом, оказались весьма «урезанными».

Норберт Винер более полувека назад писал: «В настоящее время лишь немногие ученые могут назвать себя математиками, или физиками, или биологами, не прибавляя к этому дальнейшие ограничения. Ученый становится теперь топологом, или акустиком, или специалистом по жесткокрылым. Он набит жаргоном своей специальной дисциплины и знает всю литературу по ней и все ее подразделы. Но всякий вопрос, сколько-нибудь выходящий за эти узкие пределы, такой ученый чаще всего будет рассматривать как нечто, относящееся к коллеге, который работает через три комнаты дальше по коридору. Более того, всякий интерес со своей стороны к подобному вопросу он будет считать совершенно непозволительным нарушением чужой тайны» ([5], с. 44).

Подобная «технократизация» чревата тем, что избавиться от ее пагубных последствий очень и очень сложно. Человек, всерьез увлекшись чем-то одним, становится «узким» специалистом и попадает в замкнутый круг. Люди, с которыми программист начинает профессионально общаться, как правило, не слишком интересуются некомпьютерными вопросами. Друзей он ищет, также учитывая их интересы. Книги и журналы, которые он читает, в большинстве своем кроме как о компьютерах ни о чем другом не пишут. А к некомпьютерным изданиям такой специалист относится в целом с опаской и недоверием, ибо чувствует, что их авторы относятся к нему подобным же образом. Такие проблемы возникают из-за «однобокости» специалистов, из-за их уродливо узкой специализации. «Специалист подобен флюсу: полнота его односторонняя», – говорили классики[1] и были правы.

Для выхода из сложившегося тупика подобному специалисту можно лишь посоветовать другого авторитетного Специалиста в той же области, что и он сам, но более разностороннего. Он, с одной стороны, способен вызвать уважение к себе, а, с другой – к интересующей теме.

В моем случае в роли такого «авторитетного Специалиста» выступил еженедельник «Компьютерра». Он был компьютерным изданием (причем надо сказать очень качественным и профессиональным), и благодаря этому смог завоевать мое уважение к себе. Как следствие, я стал относиться с уважением и к тому, о чем в нем писалось. А он был и околокомпьютерным с очень широким спектром публикуемых тем. Широким настолько, что нет смысла даже перечислять их. Благодаря этому, множество новых и доселе чужих мне понятий вошли в круг понятий моих. Уверен, что эта книга не была бы написана без того влияния, которое оказал и оказывает[2] на меня этот еженедельник.