Ваня и капуста

Ваня и капуста

Вурдалак Ваня сажал капусту. Луна сияла с неба ясная и яркая, так что грядка была как на ладони, и каждый стебелек рассады выделялся на ней, отбрасывая косую черную тень. Оно конечно, на полнолуние у Вани были совсем другие планы. К соседям новым заглянуть, узнать, какие тут порядки, оградку покосившуюся поправить, а то и домой сходить. Ночи хоть и короткие, а до утра Ваня своим чем-нибудь бы тихонько помог. Тяжело им теперь с хозяйством без мужика.

Так что с капустой получилось неожиданно. Строго говоря, по времени еще был день, хоть и сумерки. Но луна уже вылезла. А следом за нею вылез и Ваня. Прошелся по окраине села, особо не таясь, задержался у покосившегося забора. Там его Степановна и окликнула. Ваню она то ли сослепу не признала, то ли подзабыла, что он того… перешел в иное состояние бытия. Распрямилась над грядками, держа в руках пучок последней рассады — да толстой такой, крепенькой, с сочными зубчатыми листьями. Загляденье просто! Ваня и не удержался — помог освободить грядку. А потом, уже с капустой в руках, вдруг сообразил — куда ему ее? Дома-то уже все посадили, ни клочка свободного не осталось, да и не пойдешь туда так запросто — напугаются, чай. Но и бросить рассаду рука не поднималась — очень уж хороша, да и даром же!

В общем, вернулся Ваня с капустой обратно. Нашел в кустах лопату, забытую сторожем, ту самую, которой собирался ограду править, расчистил местечко на пригорке. Место вышло ладное: почти без сорняков, земля песчаная, мягкая. Поплевал Ваня по старой привычке на ладони и пошел махать. Получасу не прошло — грядка была готова. Набив лунок, Ваня раскидал в них рассаду и остановился передохнуть.

— Ой, Ва-а-ань, а чегой-то ты? — послышался за спиной томный голосок.

Ваня обернулся. Упырица Антонина кокетливо опиралась о соседнюю ограду, улыбаясь влажно блестящими клыками.

— Сажаешь чего, что ль?

— Сажаю, — сумрачно отозвался Ваня.

— А… зачем?

И тут Ваня снова задумался, запоздало понимая, что хозяйственность сыграла с ним дурную шутку. А правда, зачем ему капуста? Теперь-то… У него теперь другой рацион, привыкать надо. И все-таки на месте каждого стебелька рассады Ваниному взору представился созревший кочан. Круглый, как сегодняшняя луна, тугой, аж трещины по зеленовато-белому боку, налитой… А если засолить! Ваня сглотнул слюну и понял, что кровь кровью, а капусты ему все равно хочется. Привык, видать, за всю жизнь. И уж любил он ее… Особенно как днем наломаешься, а вечером в баньку, да потом за стол, а на тарелке картошечка паром исходит, и в рюмке — одной-единственной, не алкоголик же он — водочка чистым хрусталем, и капустка под это дело сочная, хрустящая, кисленькая… Ох, тоска!

— Так зачем тебе, Вань? — не унималась Антонина, при жизни бывшая бабой просто любопытной, а теперь и вовсе въедливая — во всех смыслах слова, вон клычищи какие.

— Закусывать буду, — мрачно отозвался Ваня и наклонился к ближайшей лунке.

— Чего закусывать?

— Чего надо! Раньше-то водку закусывал, а теперь…

Тоня задумалась. Потом икнула и боязливо попятилась. Видать, представила, как Ваня выходит на охоту с банкой капусты под мышкой — чтоб сразу закусить, понимаешь ли. Ваня на нее не смотрел, полностью поглощенный сажанием рассады. Дело вроде и легкое, а умения кой-какого требует. Корешки надо расправить, да сделать в лунке болтушку из грязи, чтоб сразу схватилась. И землицу умять, а стебель посадить не слишком глубоко, но и не мелко. Сердцевина должна как раз над землей остаться…

Ваня сажал капусту старательно и любовно. Тоня давно ушуршала куда-то в кусты, и теперь никто не стоял у него над душой. Рядок, еще рядок… И тут… Пришли они! Точнее, прилетели. Целым облаком, заметным даже в лунном свете.

— …ть! — сказал Ваня.

— З-з-з-з-з… — сказали хором комары.

Даже нет, не так.

— З-З-З-З-З!!! — разнеслось над кладбищем и свежепосаженной грядкой.

— Твари… — тоскливо сказал Ваня через несколько минут. — Мы ж теперь вроде как родственники… Уж могли бы и того… Да что вы вообще у меня высосать пытаетесь-то, а?

Увещевания не помогали. Ваня пытался передвигаться по грядке быстрее — авось отстанут, хлопал себя ладонями, натягивал ниже рукава рубашки и тихо злобно матерился. Ну нигде от этой дряни спасения нет! Стоило помирать, в самом деле…

Наконец, рассада, которую он уже сажал на чистом упрямстве, закончилась. Ваня встал, отряхнул ладони и гордо обозрел дело рук своих. Подумал, что надо бы полить, да вот беда, ведра у него нет. Не обжился еще, так сказать, не обзавелся. А ведь и здесь, оказывается, жить неплохо. Ну, или как оно теперь вместо жизни называется. Вот капустка вырастет, надо бы еще бражки поставить… Или все-таки подождать, пока поминать придут? Ведь оставят бутылку, наверное…

Вспомнив, что видел неподалеку брошенную пятилитровую баклажку из-под воды, он решительно зашагал в ту сторону. Родничок неподалеку есть, капустку он сейчас польет… Несколько раз сходить придется, но куда ему торопиться-то? Теперь уже и некуда. Теперь у него времени много…

За очередной оградой послышалось подозрительное шевеление. Ваня остановился и пригляделся. Антонина ползала на четвереньках, что-то растыкивая в землю, не вскопанную, но взрыхленную. «Да это ж она огурцы сеет! — сообразил вдруг Ваня. — и где только семена нашла… А что, дело. Тоже закуска хоть куда, и салатика сообразить можно. Только полить надо обязательно. Да где ж эта баклажка-то? Ничего… Заживем!»