aconitum

Дастейн мог пить отраву чужих глаз вечно.

Первая встреча с принцем была словно укол иглы. Король вампиров помнил, как перед эльфийской аристократий появился мальчишка, тщательно склонявший голову — золото волос скользило по затянутым в белый шелк плечам, тускло сияли драгоценные камни в короне. А потом Тильен поднял голову — и ядовитая зелень выжгла все, затопила разум, унося с собой здравомыслие и рассудок.

Эльфу было шестнадцать.

Год за годом Дастейн довольствовался редкими встречами, даже не слыша голос принца, не зная его мыслей, он упивался непокорностью в зеленых глазах и пытался понять, отчего же аристократы не спасаются в панике, не бегут без оглядки, не точат ножи и не готовят яды, ведь мальчишка был дивно похож на своих предков, попортивших им немало крови. Черты лица, острые, тщательно вылепленные чьими-то умелыми пальцами, о скулы хотелось в кровь резать пальцы, губы кривила тонкая усмешка. Залить золото волос угольной чернотой — и копия Арлейна взглянет на подданных, хитро и коварно улыбаясь. Но дворяне пировали, не видя, как день за днем растет их марионетка, как меняет нити, как сама начинает управлять.

Принц стал королем, и все так же жег зеленый огонь в его глазах.

Столица дивно пахла кровью. Дастейн спешил в Алкану, оправдываясь отговорками о внезапности произошедшего, но влекомый одним лишь желанием — увидеть Тильена живым. Гадал, не смея угадать, на чьих руках чужая кровь, кто отдал жестокий приказ вырезать аристократию, всех этих надменных эльфов, одного за другим. И когда Тильен шагнул в комнату, тонко улыбаясь, и зеленые камни блеснули золотым в аспидной тьме кудрей, отрава добралась до сердца вампира.