алый с золотом

Мистоган был первым, кто попытался возвеличить Кальена. Все началось с восторженного взгляда, взмаха светлых, почти выгоревших от солнца ресниц, и "давай станем друзьями", которое прозвучало почему-то как "давай я сделаю тебя королем".

Непохожий ни на кого другого, переменчивый, непостоянный, и правда ветер, то ласково проходящийся невидимыми ладонями по лицу, то треплющий одежду и волосы в стремлении разорвать, Мистоган менялся от одного мгновения к другому, живой, гибкий. Кальен знал, что только рядом с ним архиэль воздуха позволяет себе быть таким раскованно-свободным. Мистоган мечтал возвести Кальена на трон, быть первым, кто станет опорой эриаля, и часто, смеясь, строил планы о времени, когда это случится. А Кальен не мог его разочаровать, только не того, у кого в глазах плавает надежда на светлое будущее и растворены мед и шоколад — не синь лазурного неба, но и ладно.

Смерть лучшего друга была самым неправильным, что случалось в жизни Кальена. Жизнь словно раскололась, до — веселый смех, беззаботные разговоры и наивные юношеские мечтания; после — лишь кровавый путь к короне, чужая ненависть, ощутимо вязкая. С того мига, когда клинок вонзился Мистогану в грудь — слишком слабую, хлипкую, меч вспорол ее и застрял меж костей, кровь лилась и лилась, почти не пачкая одежду Кальену, он ведь все время в алом, — жить по-прежнему не получалось.

— Кто это сделал, Саихиша? — голос у Рене ломкий, надорванный, сухой и страшный.

— Он мертв? — Кальен тогда не страшился спокойствия в своем голосе, и вместо него боль и горечь кипели в маленьком напуганном целителе.

— Кто это сделал?!

— Я.

Всегда он. Убив Мистогана, он проложил себе дорогу к трону, никто ведь не удивится кровавой расправе над королевской семьей, если в прошлом ты убил лучшего друга, никто не станет искать причины. Зато посыплются камни, взгляды станут острей иглы, языки наполнятся ядом. Мистоган умер — и рухнула стена, спасавшая Кальена от ужаса всего мира, от ненависти, от горечи, стискивающей грудь горячим обручем.

Мистоган был первым, кто пытался возвеличить Кальена. Все закончилось неверной, дрожащей улыбкой и золотыми локонами, окрашенными в красный. К короне он пришел сам, и когда золотой венец лег на голову, эриаль судорожно вздохнул — золотом окрасился алый цвет его волос.