Глава 11

Айлин

— Простите, друзья, но я же был ранен и сейчас ни физически, ни морально не готов с вами полетать, — виновато скривив жалостливую мордочку, пророкотал громила.

Надо же, а этот летающий гигант может быть милым!

— Ладно, — милостиво проворчал довольный изменившимся поведением наглеца Верный. — Так и быть, дадим тебе отсрочку.

Крылатый счастливо потянулся, расправив крыло, и внимательно стал его рассматривать, затем снова сложил и вновь расправил. Этот ритуал уже повторялся несколько раз, но абсолютно не надоедал рептилии. Он словно вновь и вновь убеждался, что жив, здоров и свободен.

В конце концов, налюбовавшись крылом, ящер с разбега нырнул в озеро, где с легкостью нашел себе пропитание. Мы с Верным предпочли позагорать на берегу, ожидая, когда наш крылатый друг нарезвится, примет решение нас покинуть и попрощается с нами. Ведь он так ненавидел людей, что глупо было рассчитывать, что ящер захочет поселиться рядом с многолюдной академией.

Прикрыв глаза, я млела на солнце, наслаждаясь моментами покоя и тишины, когда на меня обрушился ливень брызг, а к ногам прыгнула, непонятно откуда взявшаяся, огромная рыбина.

Пронзительно пискнув, я отскочила в сторону, Верный тоже недовольно тявкнул, подрываясь с места.

— Ну и кого вы так напугались? — недоуменно спросила рептилия. — Я всего лишь хотел в знак благодарности поделиться с вами завтраком!

— Я смотрю, ты совсем одичал в своих летных войсках! — громко возмутилась я, осматривая свой абсолютно мокрый спортивный костюм. — Обязательно было нас обливать с ног до головы водой?! И если ты не в курсе, то я любезно тебя проинформирую, что люди сырую рыбу не едят! — сердито пыхтела я на притихшего ящера, явно не ожидавшего от меня столь эмоциональной отповеди. — И коли мы уже так душевно общаемся, то разреши пожелать тебе счастливого пути!

Резко развернувшись, я вновь пошагала в академию. Гневно гавкнув, Верный присоединился ко мне, он тоже не был в восторге от поведения нового друга.

Внезапно перед нами вырос ящер, для своих огромных габаритов он умел удивительно быстро и бесшумно передвигаться.

— Извините! — раскаялась рептилия. — Просто вы так открыто лежали на траве, что я не удержался и немного похулиганил.

— Другими словами, мы сильно сглупили, решив тебе довериться! Что ж, учтем! — строгим голосом учителя, проговорила я и, обогнув немалую тушку собеседника, упрямо потопала в ранее выбранном направлении.

— Вы обиделись! — сделал правильный вывод ящер. — Я хотел всего лишь немного пошутить, а вы сразу в обиды кинулись! — произнес громила тоном ранимого ребенка.

Мне стало как-то не по себе, словно отказалась играть с очень одиноким карапузом.

— Шутить ты не умеешь! — остановившись, произнесла я свой вердикт. — Поэтому не стоит и начинать! А почему ты не улетаешь?

Мой вопрос смутил громилу.

— А почему ты решила, что я обязательно захочу улететь? — пряча глаза, спросил ящер.

— Ну, ты же сам признался, что человечков не любишь, желаешь жить от нас подальше! Какой еще после этих слов я должна была сделать вывод? — развела я руками.

Крылатый улегся перед нами, по-кошачьи подогнув под себя лапы и печально опустив на них свою голову.

— Я практически всю ночь не спал и думал, куда мне податься, и чем заняться, теперь, когда я свободен! Я так мечтал вырваться из рабства, а когда обрел свободу, не знаю, как ею распорядиться, — признание далось ящеру нелегко.

— Как? Как? — словно столетний дед проворчал Верный, тоже улегшись пузом на травку. — Ты же крылатый ящер, потомок древних драконов! Улетай высоко в горы, найди там большую пещеру, натаскай туда сокровищ, найди красавицу-дракониху и живи счастливо.

Лично мне, план Верного очень даже импонировал. Чем жевать сопли, вспоминая о том, как тебя когда-то обижали, лучше уж действовать, создавая свое счастливое настоящее! Но вот у Крылатого была очень странная реакция на оптимистический план моего лохматого друга. Его огромная клыкастая морда погрустнела, а глаза подернулись поволокой, подозрительно, напоминавшей слезы. Но ящер продолжал молчать.

— Не томи уже! — раздраженно выдохнула я. — Что там у тебя в рабстве еще случилось? — и уселась на пригорке, давая понять расстроенному гиганту, что готова внимательно его слушать.

— Таким, как я, не просто вырваться из ловушки, в которой мы оказываемся с самого рождения. И тому причина не только жесткая дрессура, которой приручают нас наши седоки, следуя традиции Тенерийской империи, но и наши пары, — начал свой печальный рассказ ящер.

— Вот это поворот! А драконицы-то тут причем? — недоумевала я.

— Как только мы находим свою пару, с которой соединяемся на всю жизнь, то становимся от нее зависимы, и, как следствие, уязвимы. Погонщики скрывают от нас наших возлюбленных! Чтобы мы становились покорными, они за малейшие провинности наказывают не нас, а хрупких ящерок на глазах у всей стаи. А если самец особенно не сговорчив и упрям, то его самочке отрубают крылья! — рассказывая все это, Крылатый был бесстрастен, а его взгляд, словно неживой, был сосредоточен в одной точке, будто ящер, вспоминал прошлое, которое никак не удавалось забыть.

— В таком случае, где же твоя самочка? — спросила я, хотя неприятный холодок уже поднимался по позвоночнику.

— Уже пять дней, как я перестал ощущать связь с ней. Боюсь, произошло самое ужасное, и она покинула меня, — еле слышно прошептал Крылатый.

У меня защемило сердце от жалости к этому огромному и прекрасному, но такому беззащитному перед людской жестокостью существу.

— Поэтому ты смог ослушаться приказа и рвануть в горы? — догадался Верный.

— Я не просто ослушался приказа, я подставил своего погонщика под магический удар так, что ему оторвало голову. Вот только не рассчитал, и мне повредили крыло! — зло усмехнулся ящер, не сводя с нас пытливых глаз и отслеживая нашу реакцию на его слова.

Но мы никак не прокомментировали его поступок. Сложно осуждать существо, которое смогло вырваться из рабства, где его удерживали, шантажируя единственной парой.

— И что ты теперь намерен делать? — не унимался мой не в меру любопытный пес.

— Может, ты и прав! Полечу, забьюсь в какую-нибудь нору повыше и сдохну в ней! — печально прошипел, впадая в уныние, ящер.

Что-то в нем привлекло мое внимание. Я напрягла все свои силы и тщательно начала изучать лежавшую у моих ног рептилию.

— Ты как-то странно смотришь на меня, девочка! Словно на кролика, которого решила приготовить себе на обед, — грустно фыркнула на меня громадина.

— Не скромничай! Для кролика ты великоват. Тобой может отобедать вся наша академия вместе с педагогическим составом, — отшутилась я, подойдя к ящеру вплотную. — А ты пытался связаться со своей парой? Посылал ей сигналы?

— Первые три дня я только этим и занимался. Но не получил ни одного ответа! Сигнал, уходя, словно, растворяется в пустоте, — делился своей болью Крылатый.

— Можешь сейчас снова попробовать? — попросила я.

— Зачем? — насторожилась рептилия.

— Я помогу, вдруг вместе у нас получится? — предложила ему.