Глава 6. У нас очень большие неприятности

По правде говоря, он уже давно забыл, каково это: молиться. Преклонять колени перед изображениями богов, перед золотыми идолами главного храма, шептать слова в священной тишине … Здесь, на севере, боги были совсем другими. Безымянными. Бесплотными. Порой ты даже мог их увидеть — смазанную тень, шмыгнувшую в сторону до того, как ты повернул голову.

Он смутно помнил, как выглядели боги его родной страны. Давно выцветшие в памяти лица, бледнеющие день ото дня. Только имена их и остались. Пока что.

Здесь, на севере главным богом было море. Ледяное, темное даже в самый солнечный день, море. Оставалось только гадать, кто же обитает в его холодных глубинах. Кто повелевает его непокорными волнами. Кто смилостивиться к его кораблям или разобьет их в щепки? Кому молиться и кому приносить жертвы в этом заброшенном крае?

— Ваше Высочество, — раздался учтивый голос за спиной, и он обернулся, глядя на гонца. Тот преклонил колено перед принцем и протянул ему сложенный вчетверо листок, — новости из столицы.

Он принял послание и развернул его. Внутри всё замерло, когда он снова увидел знакомый аккуратный почерк. Он ждал этих новостей, словно глоток теплого, пропитанного запахом цветов летнего воздуха, в колючую и негостеприимную зиму.

Гонец внимательно наблюдал за милордом, читающим письмо, снова и снова пробегающим по нему глазами. От него не укрылось, как улыбнулся принц, но тут же взял себя в руки, и короткая смягчающая суровое лицо улыбка исчезла.

— Хорошие новости, Ваше Высочество?

Принц обернулся и кивнул.

— Да. Хорошие, — произнес он и посмотрел вниз, на холодные морские воды. — Очень хорошие. Если всё сложится, как надо, скоро мы вернемся домой. Все мы …

*****************

Мы с Девоном младшим успели несколько раз переругаться по дороге в деревню. Мы оба были уставшие, голодные, злые, потому неудивительно, что прогулка в десяток миль вышла у нас не самой приятной.

Основная причина нашего спора — дальнейшие действия. Я настаивала на том, что нам надо отправить срочное послание в столицу, рассказать о том, что произошло, и двинуться в Таргарские степи. Привезти договор хану — наша основная задача. Леон же придерживался другого мнения. Девон младший считал, что нам следует оставаться на месте, ждать помощи, разобраться в том, что произошло … А потом возможно поручить кому-нибудь другому столь ответственную миссию. Кому-нибудь более опытному, профессиональному…

— Ты на себя намекаешь? — не удержалась я от колкости, когда Девон снова завел об этом речь.

— Нет, — спокойно ответил Леон. — Если кто-то действительно пытается помешать нашей миссии, то я бы предпочел, чтобы бумажка, от которой зависит безопасность страны, оказалась в более надежных руках.

— Какая удивительная верность короне, — произнесла я холодно. — Кто знает, может именно твоя семья и стоит за всем этим? Я слышала, им не очень понравились некоторые пункты мирного договора.

Я уколола его в больное место. Леон замер, мрачно глядя на меня. Он молчал, и я уже было пожалела о сказанном…

— Я принес присягу, — отчеканил Девон младший. — И собираюсь верно служить королю и его наследникам.

— Когда это останавливало членов твоей семьи…

— Это дело чести, — вспыхнул тотчас Леон и почти сразу же добавил. — Хотя, что дочка прачки может знать о чести.

— Уж точно побольше, нежели сын предателей.

Если Девона младшего и задел мой резкий ответ, вида он не подал. Просто отвернулся, положил ладонь на рукоять меча и замолчал.

Дорога давно вывела нас из Волчьего леса, но я все равно то и дело оглядывалась. Нас никто не преследовал, однако чувство тревоги не отпускало меня так просто. Всё время пока мы шли, я пыталась себя убедить, что это просто нервы. Нервы и еще что-то там …

Надо меньше волноваться и подумать о чем-то хорошем. Например, о горячей ванне, сытом ужине и уютной постели.

— Знаешь, Летти рассказывала мне о тебе, — проговорил Леон.

Я приподняла правую бровь, глядя на него, и поинтересовалась:

— У вас с Летти не нашлось других тем для обсуждения?

— После происшедшего на выпускном, — продолжал Леон рассказывал, — когда ты её едва не ударила… Она сказала, что твоя мать живет в деревне, а ты сама пришла к порогу Школы в каких-то лохмотьях, упала в ноги директору и просила сдать вместе с остальными экзамены. Даже деньги ему предлагала. Гроши какие-то. Всё, чтобы тебя допустили к вступительным.

Да, уж представляю, как Летти это описала. Но надо отдать ей должное — в целом, это всё правда. Я действительно пришла к директору и умоляла его позволить мне сдать экзамены, хотя бы попытаться. За такую дерзкую выходку меня вполне отдать в руки нашей полиции, чтобы те проучили безродную выскочку. К примеру, высекли бы на главной площади на глазах у толпы.

Но директор сжалился надо мной. Не знаю почему. Он собрал рассыпавшиеся деньги, вложил их мне в ладонь, поднял меня на ноги и сказал, что экзамены будут завтра. По его приказу мне предоставили на ночь комнату в общежитии и форму ученицы Школы вместо моего старого платья.

У меня были самые лучшие результаты, и меня оставили ученицей Школы. Краткий триумф, за которым последовали непростые годы обучения.

— Не всем повезло родиться с серебряной ложкой во рту.

Леон кивнул. Он задумался о чем-то своем, а затем обронил.

— В чем-то мы с тобой похожи.

Я смерила его скептическим взглядом, но расспрашивать не стала. На этом наш содержательный разговор закончился.

Прошел примерно час прежде, чем мы вышли к небольшому городку.

Я не сдержала облегченного вздоха. Здесь можно было не бояться наших преследователей. Здесь можно было отдохнуть. Можно было лечь в кровать, вытянув усталые ноги, снять натирающую дорожную обувь и забыть обо всем этом, хотя бы на краткий миг.

Трактир мы с Леоном нашли быстро, собственно, он был здесь одним единственным. На нашу удачу оказалось, что номера для нас действительно были заказаны. Только на вопрос хозяина, где еще шесть человек, мы с Леоном переглянулись.

— Они не смогли приехать, — сказала я тихо.

— Очень жаль, — ответил хозяин, заполняя что-то в книге. Когда же мы поставили свои подписи в нужной графе, он протянул нам ключ. — Комната на втором этаже.

— А что насчет ванны? — поинтересовалась я.

— Два серебряника к общей сумме, — тотчас отозвался хозяин. — Принимают её внизу, в купальне. Мы принесем туда горячую воду. Но нужно будет подождать.

Мы с Леоном опять переглянулись. Наши финансы были весьма ограничены на данный момент. Я поставила этот вопрос ребром, когда мы искали гостиницу. У меня при себе было две золотые моменты и три серебряные (заботливо спрятанные в потайном кармашке платья). Леон задумчиво выгреб какую-то мелочь из карманов. Основные средства на дорогу были у Мартина. Там на лесной дороге остались не только наши сопровождающие, но и вещи и деньги.

В итоге вышло, что именно дочь прачки платит за постой и ужин благородного Девона. Пусть мне и очень хотелось, я все же сдерживалась и не напоминала об этом Леону. Он же молчал, как рыба. Весьма хмурая и недовольная своим положением рыба.

Комнату мы выбрали не самую лучшую, но и такая сойдет. Главное, что недорогая. Единственный минус был в том, что с Леоном нам предстояло спать вместе. Не на одной кровати, слава богам, но всё равно.

Я первым дело принялась пересчитывать оставшиеся деньги, Леон же остановился возле окна, глядя на улицу.

— Мы заплатим за ужин и комнату, и у нас останется почти два золотых. Их не хватит даже купить лошадь… Нам придется добираться до Таргарских степей пешком. Или дорожными экипажами.

— Экипаж максимум довезет нас до Речной долины, но дальше по Большой Западной дороге нас никто не повезет.

В этом он был прав. Чем ближе к таргарским степям, тем настороженней становятся люди. Таргарские набеги привычное дело каждую весну и осень. Это приграничные земли, готовые ко всему и вооруженные. Туда никто не поедет.

— Я все же считаю, что нам надо остаться здесь. Дать знать Генриху о том, что случилось, и ждать помощи. Самим нам никак не успеть к сроку. Они же могут предупредить таргар о задержке договора, чтобы хан не разозлился.

Я задумчиво перекладывала монетки по кровати. С их блестящих, совсем новых поверхностей на меня смотрело лицо короля. Худое и угрюмое.

Как бы мне не хотелось это признавать, но Леон был прав. Мы оставшиеся без денег и без поддержки, как оказалось, могли только сидеть на месте и надеяться на то, что Генрих быстро получит моё письмо и вышлет помощь.

В этот момент в дверь постучали, и женский голос уведомил меня о том, что ванна уже готова. И лучше мне поторопиться, чтобы вода не успела остыть.

— Ладно, — сказала я наконец. — Ты прав. Сделаем по-твоему. Я напишу Генриху.

За окном давно растекся темными красками вечер. Зажглись такие яркие и большие, по сравнению с городом, звезды. Прожив в столице несколько лет, я уже стала забывать, как красиво ночное небо без городских огней …

Леон все еще сидел внизу, я уже давно лежала в кровати, обдумывая дела на завтрашний день. Письмо Генриху было отправлено, и мне оставалось надеется, что ничего не задержит гонца в пути.

На первом этаже играла негромкая музыка, до меня доносились обрывки разговоров, отголоски смеха — ненавязчивый шум, на фоне которого я стала медленно проваливаться в сон. Вскоре я, находясь на тонкой грани реальности и сна, окончательно провалилась в сновидение.

Сплю я очень чутко, что доставляло немало проблем в общежитии.

Сквозь сладкую дрему я услышала поднимающиеся по лестнице шаги, которые приблизились к двери комнаты. Спустя несколько минут копошение в замке, и я с раздражением подумала, что Девону младшему стоило бы не так сильно злоупотреблять элем. Наконец, дверь тихо приоткрылась, и Леон вошел в комнату.

Тихие, по-кошачьи мягкие шаги.

Я перевернулась на другой бок.

Леон взял что-то со своей кровати, подошел к моей. Замер.

Я слышала его сиплое дыхание, чувствовала взгляд, прикованный к моей фигуре. Это всё сильно действовало на нервы, потому я уже собиралась было повернуться к Девону младшему и высказать все, что я думаю о его поведении, как …

Всё случилось слишком быстро.

Сперва я увидела высокую, даже для Леона фигуру, нависшую надо мной, и не успела я и рта раскрыть, как мне на лицо опустилась подушка.

Я пыталась закричать, но ничего не вышло.

Тот, кого я приняла за Леона, навалился на меня всем своим весом, буквально вдавливая меня в мягкий тюфяк.

Мои отчаянные попытки сопротивляться он даже не заметил. Я пыталась его оттолкнуть, вслепую размахивая руками, ударить, но без толку… Он был сильнее меня, а воздуха в легких оставалось все меньше и меньше.

Меня убивали в тишине, и всё, что я слышала, это был бешеный стук собственного сердца. Из-за него я и не услышала, как хлопнула дверь и как глухой вскрик поднялся к потолку, а потом затих.

Тяжесть, не дававшая мне дышать, ушла, и я рывком села в кровати, жадно хватая воздух. Я не сразу поняла, что происходит, недоуменно глядя то на Девона, стоящего возле моей кровати, то на лежащего на полу мужчину, под которым быстро расширялось пятно крови.

— Ты в порядке? — спросил у меня Леон.

Я только кивнула в ответ. Девон же младший подошел к окну и выглянул на улицу.

— Одевайся, — бросил он мне. — Нам надо убираться отсюда.

Я не стала с ним пререкаться. Стараясь не смотреть на мертвого на полу, я стянула одежду со стула и стала быстро одеваться. Ну так быстро, насколько мне позволяли дрожащие руки.

— Кто это? — тихо спросила я, накидывая на плечи плащ.

— Тот, кто должен был нас окончательно прикончить, — глухо ответил мне Леон. — Второй валяется мертвым за конюшнями. Вряд ли они действуют в паре. Скоро пропажу заметят. Пойдем, — и он потянул меня за собой.

Перед тем, как покинуть комнату, я бросила последний взгляд на мертвеца.

Внизу, где располагалась корчма при гостинице, все было по-прежнему. Все также играли музыканты на небольшой сцене, кто-то даже танцевал под задорную музыку. Люди ели, смеялись, пили и громко разговаривали. Я смотрела в их лица и думала о том, что наверху кто-то пытался меня задушить всего несколько минут назад. И если бы не Леон ...

Ночь была звездная и очень холодная. Я поплотней закуталась в плащ — меня продолжал бить озноб. А еще я покрепче прижала руку к груди, где в корсете по-прежнему был спрятал мирный договор. Неужели всё из-за этого? Неужели кто-то действительно так отчаянно желает, чтобы мир с таргарами никогда не был установлен?

До нас донеслись негромкие голоса, переговаривающиеся между собой. Леон потащил меня в тень, и мы прижались к кирпичной стене гостиницы, затаив дыхание. Мрак сокрыл нас надежно, и люди прошли мимо нас внутрь, не заметив.

— Как мы собираемся выбраться? — спросила я. — Мы не сумеем уйти далеко по открытой дороге.

— Да, не сумеем, — согласился он со мной. — Но и здесь оставаться небезопасно.

— Что же нам делать? — испуганно спросила я, чувствуя, как холодный и липкий страх стискивает моё сердце в своих ледяных пальцах.

Леон размышлял не больше минуты.

— Жди меня за воротами. В узком переулке между домами, мимо которого мы сегодня проходили. Постарайся сделать так, чтобы тебя никто не заметил.

— А ты?

Готова была поспорить на все оставшиеся у нас деньги, что Леон в темноте улыбнулся.

— А я добуду нам средство передвижения, — и с этими словами он чуть подтолкнул меня вперед.

Когда-то в детстве я боялась темноты, а потом поняла, что она ничуть не страшнее света. И сейчас густой дегтевый мрак стал моим надежным союзником — я спряталась в его непроницаемых объятиях, молясь, чтобы никто сюда не зашел.

Каждый раз, когда мимо меня по главной широкой улице проходили люди, я замирала от страха. Время тянулось издевательски медленно. Каждая секунда растягивалась в минуту, а минута, по-моему, в час.

Мне оставалось только стискивать в руках амулет матери и ждать Леона, который всё не появлялся. Предательскую мысль о том, что Девон младший меня бросил, я старалась отгонять от себя… Но она все равно возвращалась с каждой прошедшей минутой.

По мостовой раздался цокот копыт, и я почувствовала, как от страха у меня немеют ноги. Я сразу вспомнила людей, напавших на нас в Волчьем лесу, потом человека, пытавшегося меня задушить…

Цокот копыт приближался, и всадник осадил коня прямо напротив того места, где я пряталась.

О боги…

Я зажмурилась.

Пусть он не заметит меня.

Пусть он только меня не заметит …

— Адель, — я услышала голос Леона, — не стой на месте, как дура.

Я удивленно повернула голову и уставилась на Девона младшего в седле.

— Быстрее, — рассержено прошипел он. — Поторапливайся, женщина!

Я отлепилась от стены и поспешила к нему, чувствуя, как теплая волна облегчения прогоняет холодный и темный страх. Он протянул мне руку, помогая забраться в седло.

Стоило мне оказаться за его спиной, как Леон сразу же ударил пятками в бока лошади. Та сорвалась с места, и я едва успела прижаться к спине Девона, обхватив руками его талию.

Леон погнал лошадь по Большой Западной дороге, и вскоре небольшой городок остался за нашей спиной. Там же остались и наши преследователи.

Но надолго ли?