Начало

Внушаемость — способность воспринимать психическое воздействие со стороны другого лица или группы лиц, степень восприимчивости к внушению. Индивидуальная некритическая податливость, готовность подчиниться внушающим воздействиям. Внушаемые люди относительно легко подчиняются указаниям и советам, даже если эти советы противоречат их собственным убеждениям и интересам, легко заражаются чужими настроениями и привычками. Главным и пожалуй основным фактором успешного внушения является установление контакта с лицом, к которому применяется внушение и сильный эмоциональный стресс либо стрессовая ситуация». Выдержка из медицинского словаря.

Сначала твой мир ничем не отличается от мира остальных, Ты и не замечаешь что, что-то поменялось и отмахиваешься от реальности как от назойливой мухи. А потом постепенно между ними начинает появляться трещина. И со временем твой мир и мир остальных людей существуют в параллелях. Они просто не пересекаются. В твоем — царит абсолютный хаос. Ты уже забыл, когда в последний раз просыпался и радовался тому, что живешь. Люди, вещи, имена, события — это все проходит, не цепляя, мимо твоих ушей. Мысли о жизни? Их нет, там — внутри — пустота.

Да, все остальные говорят, что ты страдаешь ерундой, что пора бы взяться за ум, все через это прошли. А ты, в общем-то, этим и занимаешься. Им просто не понять, что внутри тебя разрывает на части. Да и тебе самого это не понять. И иногда ты забиваешь на это все — пусть течет себе в параллели, все равно «ложки не существует», и поиски твоего присудствия здесь — пустая затея, и более пустая затея посвящать свою жизнь кому-то. А порой тебя накрывает с головой, и ты садишься и пишешь. На следующий день перечитываешь и удаляешь написанный накануне бред. Все бред. Бред медленно перетекает из одной параллельной реальности в другую. И вот однажды, ты становишься сторонним наблюдателем своей жизни.

События, описанные в этой книге, упоминания в ней имен, названий городов и улиц являются плодом авторского воображения. Все совпадения с реальными людьми случайны ли?

Он проснулся вечером, в районе 9, с жуткой головной болью. «С добрым утром, блять», — буркнул он себе под нос и потянулся за сигаретой. «Интересно вчера все ограничилось только бухлом и сигаретам?», — решил он провести внутренний диалог. Пачка Rich с ароматом кофе помятая лежала на поддоннике. Почему курил именно эти сигареты он не помнил. Как и не помнил, как попал в эту квартиру, и где вчера был, кто это тело что голое лежало с ним рядом, где он вообще находится и какой сегодня день недели. Помнил и знал наверняка он одно — уже 3 месяца как Катя ушла от него. Это была единственная мысль, которая плотно сидела у него в голове и сколько бы водки он не выжрал, сколько б дури не выкурил, химии не сожрал, она ела его изнутри днем и ночью, день за днем. «Блять», — опять выругался он. Слова его потерялись в серых стенах комнаты. Это была однушка. Тут явно шел ремонт, обои не были поклеены, воняло краской и мебели было минимум. Не обращая внимание на возню под одеялом и просьбы той неизвестной вернуться в постель, он встал, одел штаны, и пошел на кухню в поисках чего угодно, что могло бы просушить глотку или сбить вкус вчерашнего вискаря и еще Бог знает чего. Ограничился стаканом воды, за не имением большего. Холодильник был так же пуст и уныл, как и квартира. Он поржал про себя, предполагая, что хозяйка квартиры — такое же унылое гавно, как и окружающая его обстановка. Нащупав в кармане зажигалку, он закурил и вышел на балкон. Снизу раскинулся Комсомольский проспект, окна выходили на Теорему, 5 этаж. Машин не много, значит выходные. Ну хорошо хоть что дом рядом, — подумал он. Надо валить от сюда, — с этой мыслью он подобрал все свои вещи с пола, выкинул в ведро использованную резинку, умылся, оделся и вышел на улицу. На остановке 8 микрорайон, он купил новую пачку сигарет и бутылку Бархатного. Накинув башлык на голову, он хорошенько затянулся, так чтоб в висках загудело, сделал глоток пива. Табак мягко обжигал язык, он выдохнул. В голове разом все полыхнуло, ноги перестали слушать, упершись рукой в рекламный стенд, он отыскал помощи на лавочки у остановки. Мозг как будто прошел новую ступень эволюции за пару минут, черепную коробку разрывало на части, кровообращение возобновлялось. Он смотрел в пол, ожидая когда отпустит. Мимо проехала девятка, в которой сидели молодые парни лет по двадцать, бочка, которая стояла в багажнике так и наравила выдавить все стекла. Неизвестно что было громче — музыка или дребезжание старого железа автомобиля. Хмм, — он усмехнулся, интересно кто сейчас глупее выглядит: они в свои 20, думающие что они самые пиздатые, ну как минимум в этом ряду на светофоре, или Ты в свои 28, ведущий себя словно тебе 20. В очередной раз затянувшись, он выдохнул горького дыма и двинул до дома. В воздухе стоял запах копоти и газов, спасала ситуацию только свежесть от дождя. Он смотрел на отражение неба в луже, длинная бетонная стена серых многоэтажек провожала его. Лето выдалось паскудным, через день лил дождь, хотя уже стоял август, если солнце и появлялось, то только лишь для того чтобы подразнить охотников до пляжа, которые ждали любого удобного случая. Грязь от продолжительного дождя быстрыми потоками стекала с тротуаров на проезжую часть, потом так же быстро возвращалась назад на тротуар, разлетающаяся от проезжающих мимо машин. Лето было под стать его настроению. Он остановился и поднял глаза наверх. В этом городе звезд не было видно, небо затянуло серой паутиной туч. В дни когда туч не было, небо затягивал смог и выбросы заводов, которые окружали город. Как обычно он перешел дорогу на красный свет, вляпавшись в грязь у обочины. Белые Адидасы, купленные в прошлом году на Ebay за 250$ потеряли свою привлекательность.

В выходные дни время в спальных районах застывало, в период с 9 до полуночи, пока на лавочки, столики, скамейки, на любое свободное место, куда можно притулить жопу, не вылезало дворовое быдло и бычье. Лишь изредка дворы пробуждала ментовская сирена. Так, на всякий случай показать, что они существуют. Хотя сам он все это искренне призирал, в данный момент он был не чем не лучше их. Ему всегда легко было слиться с толпой, вот и сейчас он слился с темными фигурами у столика возле баскетбольной площадки, чтобы не привлекать особого внимания к одинокому силуэту, которые так любят высматривать в это время патрули. Полумрак рассеяли фары машины, длинные черные тени, словно преследуемые кем-то, пробежали по окнам и стенам домов. Проехали мимо. Можно идти дальше. Район не был самым бандитским, но и здесь можно было хорошо огрести, дворы были полны непредсказуемости. Попрощавшись с завсегдатаями местного двора он отправился в свой двор, попутно миновав Фокус. Кстати Фокус был единственным местом в этом районе, который выбивался из всей серости. Со всех сторон он был увешан яркими вывесками, ночью здание подсвечивалось разного цвета лампами, а на парковке нарезали круги местные стрит-рейсеры. Фокус был местом проведения отдыха в любое время суток. Ему нравилось там бывать, там работала Катя. Он давно ее не видел, не смел попадаться ей на глаза. Она этого не хотела, да и ему теперь это особого удовольствия не доставляло. Хотя порой для него это было, как получить дозу, убить ломку, которую наркоман испытывает после многодневного ожидания. Тогда же он упивался этими моментами, стараясь запомнить и запечатлеть в памяти каждую черту, каждую линию ее лица. Ее же лицо в этот момент, напоминало лицо человека, который увидел мертвого родственника — ты вроде и рад его увидеть, но ужас того что он мертв для тебя не дает тебе покоя.

Он зашел домой, разделся и упал мертвым грузом на диван. Кошка Вася его больше не встречала, Катя забрала ее, забрала то последнее, что соединяло их, забрала себе. Вася была их общей любовью, хотя свою любовь с кошке он старательно скрывал, считая это через чур сентиментальным, как и большинство чувств, которые он к кому либо испытывал. Макс закрыл глаза и снова погрузился в мысли о ней, как и сотни раз до этого.