Кусь 1.

Сказка

Выйдя из метро, Ася огляделась. Сегодня ей не хотелось толкаться в тесном маршрутном автобусе, чтобы добраться на окраину города, где она вот уже несколько лет снимала не дорогую крошечную квартирку. Стояло начало сентября, и промытый недавним дождем терпкий прохладный воздух был необычайно вкусен. Вдохнув полной грудью, Ася улыбнулась и вконец утвердилась в желании прогуляться. Поплотнее запахнув осенний кремовый плащ и покрепче перехватив вместительную мешковатую сумку, девушка отправилась в путь, умело лавируя среди толп спешащих с работы людей.

За стеклянными витринами ужинали парочки, красовались разодетые манекены, золотились безделушки и украшения. Упоительно свежий, пахнущий озоном и мокрой пылью воздух охлаждал голову, оттесняя на второй план все сомнения и переживания. Ася глупо улыбалась и думала, что должно быть время, пока добираешься с работы домой — самое счастливое время в жизни. Вот бы оно длилось вечно. Не придется вставать утром ни свет не заря, чтобы плестись на нелюбимую, осточертевшую до рези в животе работу, чтобы вновь и вновь пытаться заставить людей купить абсолютно ненужные им вещи. Не придется возвращаться и домой, где пусто и холодно и даже единственный кот — и тот предал, переметнувшись к соседке. Идти и идти, не думая ни о чем, не загадывая и не переживая о будущем.

Тряхнув иссиня-черной косой, Ася осмотрелась и, заметив вывеску небольшого продуктового магазина, решила зайти. Ароматно пахнуло сдобой и карамелью, заставив девушку улыбнуться еще шире, ибо забрела она ни куда-нибудь, а в самую что ни на есть частную кондитерскую. На витрине красовалась свежая выпечка: плюшки, ватрушки, булочки, крендельки и прочая ароматная снедь. Ася никогда не любила мучное, но порой не могла устоять перед запахом свежевыпеченной сдобы с ванилью, корицей и карамелью. Выбрав глазами самую симпатичную на ее взгляд булочку, девушка протянула руку и почти сомкнула пальцы на манящем румяном боку, как вдруг руку пронзило болью, словно сотнями раскаленных на огне спиц. Ася испуганно всхлипнула и отдернула конечность. Боль сразу же отступила, и спустя минуту девушка даже не могла сказать, случилось это на самом деле или навеялось внезапным наваждением. Ася, ошарашено вытаращив глаза, растирала трясущуюся руку. Вот это да! Подобного с ней еще не случалось! Осторожно разогнув пострадавшую, она сделала крошечный шажок в сторону булочки. Ничего сверх естественного не произошло. Булочка перекочевала на кассу, оттуда в маленький целлофановый пакетик и странное происшествие у витрины успешно забылось.

Ася вышла на улицу и вновь смешалась с разношерстной толпой. Извлекла из пакета булочку и с великим наслаждением вонзила зубы в душистую еще теплую мякоть, зажмурилась и, судорожно охнув, согнулась пополам от неистовой боли в миг скрутившей все тело. Глаза застлала алая пелена, легкие сдавило с такой силой, что девушка при всем великом желании не смогла бы привлечь к себе внимание криком. Вцепившись ногтями в шершавую поверхность стены, Ася направила все силы на попытку вдохнуть хоть немного воздуха, которым недавно так явно наслаждалась. Боль становилась все сильнее, все прочнее стягивая ребра. Ледяной волной накатила паника, подстегиваемая рассудком, который отчаянно кричал: 'Дыши! Дыши! Кислороду!' Ася и сама понимала, что еще немного, и она совершит незапланированный переезд в земли мертвых. Но когда она уже попрощалась с жизнью, с надоевшей работой и даже с предателем котом, боль разом схлынула.

От неожиданности девушка так глубоко вдохнула, что тут же зашлась в приступе неистового кашля. Потрясая головой, она ошалело осмотрелась: похоже ее страдания не вызвали сочувствия у занятых своими мыслями прохожих, ну и хорошо. Ее тщедушное тельце, подчинившись древнему инстинкту, свернулось в позу эмбриона, прислонившись к каменной стене здания. Руки обняли колени с такой силой, что мышцы свело судорогой и девушке удалось расцепить их далеко не с первого раза. Ася перевела дух и повертев головой, обнаружила свою сумку, откинутую на значительное расстояние в момент начала приступа, подтянула к себе и обняла как родную. Прямо перед ней в небольшой луже плавала ненавистная ядовитая булка.

— Срань какая… — прошептала девушка и со страхом воззрилась на кровожадную булку. — Пойду домой что ли… — Цепляясь слабыми пальцами за неровности кладки, Ася не торопясь осторожно выпрямилась. Боль не вернулась.

Отряхнув полы плаща, чтобы успокоить вибрирующие от напряжения нервы, она обошла гадкую булку по широкой дуге и не оглядываясь засеменила в сторону дома. Но не успев сделать и десяти шагов, девушка почувствовала, что ноги немеют и ничком повалилась на мокрый асфальт. На этот раз резкая боль в нижних конечностях не помешала ей выразить свое негодование: Ася дико взвыла, существенно приложившись лбом о поверхность тротуара, а затем витиевато выругалась и заскулила от страха. Боль ползла все выше и выше, вот она достигла живота, вновь скрутила ребра и обездвижила легкие, но не остановилась. Мутными от страдания глазами Ася видела, как со всех сторон сбегается любопытная толпа, успевшая приготовить камеры мобильных телефонов. Затем сдавило горло, плюющуюся ругательствами челюсть, заволокло темной поволокой глаза и, наконец, добралось до мозга. В этот момент для Аси мир перестал существовать.

Первым что она почувствовала, стал холод, сковавший все тело. Кости ломило от пульсирующей ноющей боли. Жива, и это уже утешает, как-то совсем не хочется умереть на улице в расцвете своих двадцати лет, отравившись булочкой с корицей. Сделав над собой гигантское усилие, Ася разлепила зажмуренные веки и тихонько застонала от ужаса — неужели ослепла? Серая пыль постепенно сливалась в единую картинку, и страх отступил. Ася наконец поняла что перед ней. Она лежала на земле, почти касаясь носом каменной кладки стены. Руки все также мертвой хваткой прижимали к животу сумку. Вот чертов двадцать первый век со своими непробиваемыми жителями! Они даже не попытались поднять ее с тротуара, где она имела неосторожность лишиться чувств! Ярость открыла второе дыхание, позволив медленно перевернуться на спину. Нет, это точно не улица, по которой она шла. Взору девушки открылась чудесная панорама: высокий куполообразный свод из крупных не тесаных камней украшали гирлянды осклизлой паутины, кое-где капала вода. Под сводом метались оранжевые отблески пламени, а где-то справа журчала монотонная неразличимая речь. Ася настолько изумилась своему открытию, что поспешила повернуться на бок, стремясь разглядеть говорившего. Лучше бы она этого не делала! То, что предстало перед ее взором, больше всего походило на кадр из фильма ужасов или бред пациента психнаркденспансера. По центру помещения, больше похожего на сырой каменный мешок, был очерчен круг, периметр которого пылал неестественно алым пламенем. В центре круга стояло несколько человек в длинных темных балахонах. Они держались за руки, создавая неразрывное звено внутри полыхающего периметра. А за их темными спинами на некоем возвышении, воздев руки к потолку, стоял еще один человек. Именно его голос привлек внимание Аси: то нарастая, то вновь затихая, речь его текла равномерным потоком, не разделяясь на отдельные слова. Ася вслушалась повнимательнее: речь казалась совершенно чуждой, не похожей ни на один из знакомых девушке диалектов.

Не зная, что ей делать в столь специфической ситуации, гадая, не сошла ли она с ума, Ася продолжала недвижно лежать и наблюдать за развернувшейся перед ней картиной. Глаза максимально привыкли к полутьме, царившей в каменном мешке, что позволило ей получше рассмотреть окружающее пространство. Вдалеке у противоположенной части стены она смутно различала еще пару шевелящихся свертков. Почему-то это навело ее на мысль, что она не одинока в своем бедственном положении. Это что же выходит? Неизвестные недоброжелатели подсунули ей отравленную булку, дождались, пока она лишиться чувств, а затем похитили и затащили черти знают куда? Полнейший бред. Но как, где, а главное зачем она оказалась?

Терпение ее окончательно подошло к концу. Ася завозилась и с превеликим трудом приняла сидячее положение, оперевшись спиной о стену. В этот же момент один из свертков-партнеров по несчастью, распрямился и пронзительно завизжал высоким женским голосом на одной особо драматичной ноте. Ася от неожиданности вздрогнула. Из низкого арко-подобного проема в помещение торопливо вбежала пара человек. Один остановился в проходе, второй же подошел к нарушительнице спокойствия. Послышался резкий лязг металла, тонкий вскрик, перешедший в леденящее душу бульканье и все стихло. В наступившей тишине гулко отдавались шаги убийцы, подошедшего к следующему, стонущему и пытающемуся отползти свертку.

Ася пошевелила вмиг онемевшим языком и попыталась проглотить комок ужаса, застрявший в горле. Бред-то может быть и бред, но какой-то уж слишком реальный… Не доверять своим глазам у девушки повода не было. А стало быть произошедшее напротив пахнет (да что там пахнет! Просто смердит!) уголовщиной. Задержав вмиг участившееся дыхание, Ася постаралась затаиться. Тем временем на противоположной стороне сводчатого зала со свистом рассекая застоявшийся воздух снова мелькнуло блестящее лезвие. Громкий предсмертный вопль заставил сердце девушки пуститься в неуправляемый пляс.

Пораженный оружием человек, беспомощно распростертый на холодном полу не умер сразу. Всхлипывая и рыдая, он делал все, чтобы спастись, спрятаться, отползти подальше от своего убийцы. Из последних сил цепляясь руками за швы между каменными плитами, он полз и плакал, подвывал от ужаса и снова плакал… Асе казалось, что мучитель не торопиться прикончить свою жертву. Последней удалось преодолеть пару метров, а наблюдавшая за страшной картиной девушка даже подумала, что палач пощадит всхлипывающего человека. Волосы на голове девушки встали дыбом, она молилась всем богам, чтобы они проявили милосердие, чувствуя, как по лицу текут холодные слезы. Но боги, наверное, были заняты, ибо лезвие блеснуло снова. Несчастный безвольно замер, прекратив попытки бегства.

Убийца продолжил неторопливый обход территории, и Ася с содроганием поняла, что является следующей жертвой в кровавой очереди. Взмолившись с удвоенной силой, чередуя просьбы с невольно срывающимися с губ ругательствами, Ася нашарила в сумке газовый баллончик. Вот и настал его звездный час! Замерев от ужаса, она вдруг почувствовала, как пятая точка мелко завибрировала. Вконец растерявшись от странного своеволия тела на смертном одре, девушка поерзала, но вибрация от этого только усилилась. Убийца неумолимо приближался. Отблеск огня отразился от обнаженного лезвия огромной секиры предоставив Асе прекрасную возможность разглядеть маслянистые кровяные потеки, оставленные двумя ее несчастливыми коллегами.

— Вот ведь чертова булка! — Сипло прохрипела девушка и одним прыжком взметнулась на ноги. Вернее она задумывала это именно так, но получилось немного иначе. Медленно распрямляясь, превозмогая ломоту в затекших, словно превратившихся в ватные палочки ногах, Ася цеплялась ногтями за стену и не переставая встряхивала баллончик. Прекрасно понимая, что это раскроет перед злоумышленником ее единственный козырь, она не могла остановить нервно вздрагивающую руку. Убийца остановился в паре шагов от замершей в тягостном ожидании смерти девушки и жутко оскалился, словно приготовившийся к броску хищник. Ася не осталась в долгу, в свою очередь скривив губы в некоем подобии ответной улыбки. Именно в этот момент она отчетливо осознала, что крошечный анти собачий баллончик с перцем ничто перед крепкой, полутораметровой секирой. Нервно хрюкнув, она сделала шаг назад.

Пол под ногами ощутимо тряхнуло, и поверхность каменной плитки внезапно вздыбилась, рассыпая кругом мелкое колкое крошево. Запоздало раздался взрыв. Невероятной мощности взрывной волной оглушенную девушку подбросило в воздух и ощутимо обо что-то шваркнуло, протащив несколько метров. Новый впрыск адреналина в кровь позволил ей тотчас же вскочить на ноги. Каменные глыбы, словно ледяные торосы, с жутким скрежетом выворачивались из недавно гладкой поверхности пола, подчиняясь какой-то сверх естественной силе. Люди в балахонах разомкнули круг и ударились в панику, бесцельно заметавшись между всем этим безобразием. И даже грозного вида преследователь, бросив свою секиру, поддался соблазну побегать кругами вокруг живущей своей жизнью глыбы.

Окинув обезумевшим взглядом представшее перед ней действо, Ася уже практически решила присоединиться к бегающим и сталкивающимся между собой людям, когда ее отвлекло неясное сияние за левым плечом. Стена в том месте вспыхнула голубоватым огнем и медленно, раскаляясь до жидкого состояния, стекала двумя оранжевыми потеками, которые моментально застывали касаясь пола.

С прытью молодой кобылицы Ася отскочила на несколько метров и, как оказалось, весьма своевременно: из открывшегося прохода с оплавленными чадящими краями вывалила толпа мужчин с недвусмысленно обнаженными мечами разного размера. С рыками и воплями они устремились в самую гущу снующих по кривым орбитам людей в мантиях.

Девушка затравленно оглянулась в поисках укромного уголка, где без риска для собственной драгоценной жизни можно было подождать финала непонятной схватки. Кто эти чудаки в бурых халатах? Почему на них напали сурового вида дядьки в кожаных комбинезонах? Каким образом это касается ее, и как ко всем этим событиям приладить чертову булку с корицей? А главное, где она находится и каким образом выбраться на свет божий?

Похоже, Ася выбрала не слишком удобный момент для размышления на отвлеченные темы и зазевалась, так как в следующую секунду ее левую руку чуть выше локтя пронзила острая боль. Испуганно повернув голову, девушка узрела перед своим лицом плечистого мужика с выпяченной от усердия челюстью. Он увлеченно махал обнаженным мечем, пытаясь одновременно сдвинуть Асю с места. Отчаянно рванувшись, ей почти удалось освободиться, но обидчику это явно не понравилось. Он лишь зло зыркнул на нее зелеными глазами с заляпанного брызгами крови лица и сильнее сжал несчастную жертву. Кости затрещали, но выдержали. Негромко взвизгнув, Ася вытянула свободную руку с зажатым в ней перцовым баллоном и выпустила жирную щедрую струйку прямо в наглые зеленые глаза. Похититель мелодично заорал и ослабил хватку. Девушка живо отшатнулась и тут же угодила прямо в объятия поджидавшему ее огромному детине в рясе. Не став ожидать, пока он поудобнее для себя выкрутит ей суставы, Ася с чувством засадила ему коленом в самое нежное местечко. Наградой ей стал нечленораздельный вопль. Резво заскакав в сторону оплавленного проема и воинственно завывая, Ася вдруг ткнулась всем корпусом во что-то мягкое, заступившее ей дорогу. Вывернуться она не успела и очередные крепкие руки с силой сдавили ей плечи. Девушка сморщилась и горестно застонала, дернула было рукой со спасительным баллоном, но злодей, смаргивая жгучие слезы с распухших красно-зеленых глаз, встряхнул ее словно тряпичную куклу. От неожиданности она выронила свое импровизированное оружие и громко выругалась. Мужик был ни кто иной, как наученный горьким опытом брюнет с волевой челюстью, попытавшийся схватить ее несколькими минутами раньше, и встретивший самое ярое сопротивление. Встряхнув ее еще раз, видимо в качестве изощренного вида мести, он радостно потащил свою добычу в обратную сторону, пропихивая перед собой.

Ощущать себя живым щитом было, мягко говоря, неприятно. Сопротивляясь в меру своих сил, но стараясь не перегибать палку, Ася визгливо ругалась из чувства безысходности. Она прекрасно понимала, что справиться с противником явно превосходящим ее в силе не прибегая к помощи эффекта неожиданности, для нее просто таки невозможно. А своей непокорностью рискует вывести его из себя, что могло самым печальным образом сказаться на ее драгоценном здоровье. Если не жизни… Уголком сознания она пыталась разгадать мотивы настырного типа, причины его рьяного к ней интереса, и все, что так или иначе приходило на ум, ей ооочень не нравилось. И все же, когда прямо перед ней возникла плечистая фигура с занесенным над головой гигантским топором, Ася обоими руками вцепилась в жесткие одежды своего похитителя, словно в родного. Но тот, не проникнувшись к ней ответным чувством, грубо сгреб ее за шкирку и отшвырнул в сторону, словно плешивого котенка.

От сильного удара о стену потемнело в глазах, воздух со свистом покинул легкие. Медленно сползая на пол и силясь вздохнуть, Ася все же успела порадоваться избавлению. Левое плечо саднило, будто от застрявшего в нем ножа. Из последних сил она повернула голову и сдавленно всхлипнула — под ключицей, переливаясь в отблесках пламени действительно торчала узорчатая рукоять. Это стало последней каплей к сумбуру творившихся событий. Сознание покинуло ее, отгородив непроницаемой стеной от царившего вокруг сумасшествия...

***Глава первая.

Вечерело. Уходящее за небосвод, раздувшееся до неприличия светило окрасило редкие перистые облачка в насыщенно-бордовый цвет. На обширные земли Фальдорисса опустились теплые сумерки. Мерно тикал у стены хронометр, и грустно потрескивало угасающее пламя в камине. Дарал отложил в сторону остро заточенную ветвь лепфа, которой вот уже несколько часов без перерыва вносил поправки в многочисленные отчеты о произошедшем пару ок назад в Долине гейзеров. Владыка Дарал эль Кио Фиарр Шес-Ашхассар 7, наследник правящего клана Павшей Ночной Звезды потянулся, разминая затекшие плечи, и откинулся на спинку массивного кресла. Он очень устал за прошедшие оки с момента, как в заброшенной башне Ишиах, что на границе с Запретными землями отряд его лучших воинов во главе с бессменным шефом королевской безопасности Касилем прервали ритуал, свершаемый Орденом Возрождения. Лицо Владыки осунулось, а под изумрудно-зелеными глазами залегли темные тени.

Каждый пий приходили все новые отчеты о происшедшем, записи допросов и домыслы доверенных лиц. Что нисколько не проясняло сложившейся ситуации. Лучшим признанным магам Фальдорисса так и не удалось разгадать смысл древнего запретного ритуала. Известны лишь факты: возрожденцы использовали грандиозное количество манны, высвободили потрясающее количество энергии путем очень сложного запретного волшебства, несколько тысячелетий считавшегося безвозвратно утерянным. Результатом чему стали четверо отрицательных человечек, втянутых из какого-то стороннего мира.

Двадцать полных пиев назад анонимный источник сообщил, что орден Возрождения готовиться провести запрещенный ритуал в заброшенной башне Ишиах, которую несколько сотен каимов назад выстроили по приказу великого мага четырех стихий Эгина Синто.

Никто точно не знал и никогда не узнает, откуда пришел этот мужчина, и для каких целей он собирался использовать добротное строение в Долине гейзеров Яссконсилии. Он появился внезапно, за несколько десятилетий принеся в мир столько зла и боли, сколько не приносила ни единая война за всю историю Берра. Неизвестно, что стало бы с миром, если бы в один примечательный пий Синто не пропал. Он исчез тихо, не заметно и бесследно. Его верные последователи еще некоторое время отчаянно пытались удержаться у власти, но натиск стремившихся к освобождению порабощенных народов они оказались сдержать не в силах.

Несколько веков минуло после покрытого тайной исчезновения Синто, о котором так и не вышло разузнать, ведь толпа освобожденных от гнета растерзала на куски всех его последователей, а немногочисленные остатки залегли на самое дно. Мир оправился от последствий тирании стихийного мага, продлившейся не много ни мало — сорок восемь каимов. Страх пред внезапным возвращением Синто постепенно угасал. Имя его забывалось, успешно отходя в историю. Но до конца вздохнуть полной грудью, мешали пакости некоего Ордена Возрождения, сформированного несколько лет назад четверкой магов, мечтающих о могуществе и власти.

Дарал неприязненно покосился на кипу бумаг, возвышавшуюся посреди письменного стола и, собравшись с силами, вытянул из серой папки пару желтоватых листов, испещренных затейливой вязью рукописного текста. Прищурившись, он снова вчитался в уже зазубренный наизусть текст, как будто надеялся, что тот порадует его новыми подробностями.

'Килбол Наир, маг седьмой ступени — человек, изгнанный из Редрона без права реабилитации, причиной чего послужили его опыты вызова подземного демона, из-за чего с лица земли исчезло крупное селение вместе со всеми своими жителями в количестве 347 человек, включая детей и женщин. Есити Рал, маг пятой ступени — его преданный ученик, безропотно разделивший с ним участь изгнанника. Мег, эдонд магии ветра и дождя — светлый эльф, бывший сын Элайя, отца рода Урийсаав, лишен права Прикосновения и изгнан из рода за убийство собственного отца с целью занять кресло правителя. И наконец, несравненная Асая, маг пятой ступени — дочь Пакра из клана Небесной Пыли, рожденная от человеческой женщины, добровольно отказалась от привилегий, дарованных отцом, и поселилась в Редроне.'

Довольно милая подобралась компания. И это лишь те, о чьем участии стало доподлинно известно. Факты же утверждают, что данные личности — лишь самые сливки ордена, который неуклонно разрастается и обзаводится сетью информаторов. Еще вчера тихий и безлюдный, орден не вызывал особых хлопот, ограничиваясь мелкими кражами и провокациями, да редкими вылазками пропагандистов на маленьких площадях темных переулков, сегодня может нести реальную угрозу не только спокойствию, но и жизни всем жителям Фальдорисса.

Лорд Дарал устало потер виски. Двенадцать его лучших воинов отдали свои души Мудрецам, стремясь прекратить тот злополучный ритуал в Яссконсилии. Если бы информация пришла раньше, у Касиля осталось бы больше времени для подготовки, но...

Когда отряд Касиля прибыл в Долину гейзеров и оцепил полуразрушенную башню, заключенные внутри действа уже близились к своему логическому завершению. У Касиля не оставалось времени ни на маломальскую разведку, ни на составления какого-то ни было плана. Единственный видимый выход из строения был опечатан сильнейшими заклинаниями, времени разбираться с которыми у магов так же не было. Касиль решил действовать грубой силой, применив сокрушительные по своей мощи чары, и никогда не смел бы подумать, что они могут повернуться против своего создателя. Этого просто— напросто не могло быть! Никогда не доводилось эастору даже предполагать о возможном! Однако, огромная силовая волна, посланная им на сокрушение вражеской преграды, презрев все законы, отразилась и смертоносным потоком обрушилась на отряд, забрав души четверых дро. Хвала Мудрецам, Касиль уцелел, что позволило продолжать операцию. Некогда было выяснять причины случившейся трагедии — время играло против него. Именно тогда он решился на своего рода шаг отчаяния, собрать воедино силы всех магов отряда, организовав полное слияние. В случае удачи это действие грозило опустошить все магические резервы, оставив отряд в дальнейшем без всякого магического прикрытия.

Касиль добился своего: стены башни Ишиах дрогнули, и разлившаяся по поверхности мощная огненно-силовая сеть заставила их растечься раскаленными лавовыми потоками. Но слуги ордена не дремали. Они, в отличие от королевского отряда, просчитали на перед все возможные ходы противника, подготовив несколько путей отхода. Лишь только в воздухе запахло враждебной магией, они принялись заметать следы: уничтожать ценный магический инвентарь, способный пролить свет на значение древнего ритуала.

В то время, когда Касилю с отрядом удалось таки проникнуть в башню, две трети возрожденцев успели покинуть место будущей схватки по заранее пробитым пространственным туннелям, предварительно устранив трех из четырех сторонних человечков, что с таким трудом втянули в Берр. Оставшиеся слуги пытались изловить последнюю, особо прыткую призванную девчонку, до сих пор чудом остававшуюся в живых. Для своего поразительно юного возраста и в силу крошечного роста, девчонка оказалась на редкость проворной. Ее жизнь являлась единственной зацепкой, которая могла помочь разгадать тайну ордена, и отряд Касиля не задумываясь кинулся на ее защиту. Слуги ордена сражались отчаянно, не желая отдавать человечку живой. В этой быстрой жестокой бойне Мудрецы забрали девять душ королевских воинов во многом благодаря стараниям девчонки — она словно ошпаренная обезумевшая кошка носилась по полю брани, не даваясь не тем ни другим.

Впервые схватив ее, Касилю пришлось сильно об этом пожалеть: девчонка странным и крайне болезненным образом лишила его зрения. Нет, это была не магия, но ничего похожего нет в нашем мире. Неожиданная слепота чуть не стоила Касилю жизни. Сквозь пелену слез и боли, он видел, как девчонка попалась в руки возрожденцу. Тут и должен был настать ее конец, но совершенно не постижимым образом ей удалось вырваться из цепкой хватки противника. Она вновь взбесившимся жеребенком заскакала по залу и абсолютно случайно снова наткнулась на Касиля. Теперь он приложил все силы, дабы удержать ее подле себя, и ему это вполне удавалось. Но зловещая порча девчонки, отнявшая у него зрение, сыграла свою роль. Касиль не заметил западни, поджидавшей у выхода. Девчонка оказалась прямо на линии удара, и шефу королевской безопасности ничего не оставалось, как грубо отшвырнуть ее к стене, во имя спасения хлипкой человеческой жизни. Он ввязался в неравную схватку с четырьмя противниками, во что бы то ни стало стремившихся добраться до вожделенной сторонней девчонки. Касилю удалось вывести их из игры, но последний, прежде чем жизнь его стала принадлежать Мудрецам, успел предсмертным отчаянным броском ранить человечку зачарованным мечом. Та задумчиво уставилась на пронзенное насквозь плечо и тихонько потеряла наконец-то сознание. Чуть ниже, и корона лишилась бы последнего свидетельства о новом поистине грандиозном нарушением Закона пресловутым Орденом Возрождения...

Требовательный стук в дверь заставил Дарала встрепенуться, оставив невеселые мысли. Не дожидаясь ответа, дверь приоткрылась, явив всклокоченного шефа безопасности. В нос Даралу ударил резкий запах гари, заставив его взволнованно вскочить.

— Ваше Величество! — Голос Касиля звучал на удивление спокойно для его странно-неряшливого, местами запачканного сажей внешнего вида. Дарал подался вперед. — Я только что из дворцового лазарета. Сторонняя человечка пришла в себя и поджарила боевой магией пламени эастора Тишиаса.

Менее гота спустя, его высочество Владыка Дарал мчался по коридорам в сторону лазарета с прытью молодого жеребца, наплевав на все предписания этикета. В это же время эастор Касиль со сходной прытью приближался к комнате сумасшедшей человечки, получив строгие указания никого не впускать к ней и не в коем случае не входить самим.

***Ася.

Первым, что я ощутила после пробуждения, стал гадостный металлический привкус во рту. Язык распух, уткнувшись в зудящее, будто от тысяч булавочных уколов, небо. Безрезультатно почмакав челюстями, я вконец расстроилась — в глотке не появилось ни намека на самую крохотную капельку слюны. Прям таки сезон мозамбийской засухи. Ватное безвольное тело ощущалось как нечто совершенно нематериальное и уж точно не принадлежащее мне. Оно тихонько плыло по волнам вязкого пушистого киселя. В кисель же, судя по ощущениям, превратились и мои мозги, не особо то блиставшие остротой и в иные, более благополучные времена. А мама ведь предупреждала: 'Не сиди перед компьютером целыми днями — мозги в кисель сжижаться!' А я то не верила… Странно, что ничего не болит, а по всем законам должно бы, до кучи. И сконцентрироваться тогда было бы проще. Ну да ладно.

Собрав во едино все свои скудные запасы сил, я постаралась разомкнуть отяжелевшие веки, и не сразу поняла, что мне это успешно удалось. Прямо надо мной плавал и перемещался узорчатый потолок. Да уж, наверное стоит поспать еще немного! Веки тут же схлопнулись, в тайне дожидаясь именно этой команды. Сейчас же комната со страшной скоростью закружилась, завертелась во круг меня в качестве оси. К горлу подкатила тошнота. Прям как после грандиозной затяжной пьянки! Похоже, придется оставить такую прекрасную и манящую задумку вздремнуть.

Я несколько раз с сожалением моргнула, прогоняя настойчивую сонливость, и сфокусировала взгляд на самом ярком предмете в поле досягаемости зрения. Зря я это сделала, так как спустя пару минут усиленной, натужной умственной деятельности до меня наконец дошло, что синевато-оранжевое пятно над головой — ни что иное, как сгусток самого настоящего огня. Ну вот, к моему плачевному состоянию еще только пожара с паникой и беготней не достает! Грустно прикидывая план эвакуации своей дражайшей персоны, если не могу пошевелить даже мизинцами, я отметила несколько интересных особенностей: пятно не изменяется в размере, не коптит белоснежную лепнину потолка и не пахнет гарью. И вообще, как может гореть воздух? А между потолком и огненным шаром явственно виднелся полуметровый зазор. Усиленно растопырив схлопывающиеся сами собой веки, я отстранено подумала, что кто бы и чем меня не накачал, он явно нешуточно переборщил с допустимой дозой.

Ладно, с огнем все ясно — это галлюцинация. Но пора оглядеться поактивнее. Я со скрипом повернула голову на бок, где моему неискушенному взору открылось потрясающее своим размером окно. В него, к моему вопиющему неудовольствию, из всех возможных достопримечательностей виднелся лишь добрый кус лазурного неба. Созерцая эту красоту, я поняла, что снова засыпаю, и спешно повернула тяжелую голову в противоположную сторону. Тамошняя обстановка оказалась не в пример более информативна. У самой стены, обитой темным деревом, стоял массивный стол. На нем в хаотичном беспорядке смешались бумаги и различного размера стеклянные емкости. В центре высился элегантный начищенный до блеска кованный подсвечник. Романтично, нечего сказать. Похоже, им недавно пользовались — в рожках виднелись огарки свечей и восковые потеки не двусмысленно указывали, что некто длительное время любовался на оранжевое свечное пламя. Возле стола сиротливо притулился одинокий плетеный стул с очень высокой спинкой. Никогда ранее мне не доводилось видеть столь причудливого плетения — тонкая работа. В углу, рядом с дверью, высилась громада книжного шкафа. Но золотистая вязь письма на массивных кожаных переплетах была мне не знакома. Как ни старалась, я не могла разобрать смысла знаков чуждого языка. Посетовав на свое скудоумие и пообещав в следующей жизни больше времени уделять образованию, я навела прицел взгляда на циферблат маятниковых напольных часов. Посмотрела и слева — направо и справа — налево и растерянно тряхнула головой. Что бы это могло значить? Может это и не часы вовсе? Идеальный круг цифрового поля разделяли на равные части часовые насечки, вот только их было не двенадцать, как я привыкла, а всего одиннадцать, точнее десять одинакового временного промежутка и одиннадцатый — намного короче остальных, выделенный насыщенным лиловым цветом. Если каждый часовой отрезок привычных мне часов делился на десять меньших делений, на этом странном приборе всего на три. Нет, наверное это изобретение человеческой мысли не является часами. Может быть, какой-нибудь прибор для измерения температуры или атмосферного давления… но точно не часы.

Так бы я и продолжала любоваться таинственным интерьером комнаты, если бы тонко скрипнувшая дверь не отвлекла на себя мое сосредоточенное внимание. Из приоткрывшегося темного зева коридора в мою обитель грациозно втекла изящная фигура посетителя. Он тихонько, стараясь как можно меньше меня потревожить, притворил за собою дверь и обернулся. Свет из обширного окна услужливо осветил его подтянутую высокую фигуру, и меня словно кто-то с силой приложил поленом по без того больной бестолковой голове. Именно с такими ощущениями пришло озарение: на смуглом чернявом мужчине был надет балахон глубокого синего цвета — точно такого покроя, как и на сектантах в каменной пещере, где я накануне побывала в гостях.

Вот ведь незадача! А я уже решила, что все это мне приснилось — слишком уж не вязались произошедшие события с моим восприятием реальности. В самом деле, на дворе двадцать первый век, а меня похитили чудаковатые сектанта в одинаковых ( не иначе, у них униформа такая) балахонах, притащили в пещеру, в которой позже сами собой расплавились стены и набежала целая толпа брутальных дядек с холодным оружием разных сортов на изготовку! Кому расскажешь, пожалуй не просто засмеют, а еще и сообщат куда следует. А если скажу, что во всех этих моих бедах виновата булка с корицей, то сидеть мне в мягкой комнате соответствующего заведения очень и очень долго.

Не способная к активным действиям, я лишь нервно моргнула, хотя на самом деле больше всего мне хотелось вскочить с постели и в поисках спасения выброситься в окно. Хорошо, переведи дух, Ася. Сразу не убили, значит хотят чего-то другого. Не в меру разыгравшееся воображение тут же услужливо нарисовало кровавое жертвоприношение на заскорузлом от многих слоев ссохшейся человеческой крови каменном алтаре. На душе стало еще гаже. Я глубоко вздохнула, стремясь успокоить натянутые, готовые полопаться от напряжения нервы, и со свистом выдавила из себя воздух.

Визитер наконец заметил, что я бодрствую, нахмурился и тихонько пролаял несколько слов, не предназначавшихся для моего нежного уха. Нервной, пружинистой походкой приблизился к моему ложу и чуть наклонился. Навис надо мной, аки цапля над лягушкой. Под его плотоядным взглядом я хотела притвориться мертвой, но справедливо рассудила, что он вряд ли поверит — слишком оглушительно бьется в груди мое сердце, и слишком порывисто вздымается и опадает грудь от учащенного взволнованного дыхания. Тогда я предприняла попытку превратить себя в невидимку, до отказа вжавшись в мягкий матрац, но и тут потерпела сокрушительную неудачу. Мужчина лишь скептически приподнял бровь и, презрительно поджав губы, процедил:

— Как ты себя чувствуешь? — Я усомнилась, что он искренне переживает за мое здоровье. Тон, каким был задан вопрос, скорее наталкивал на мысль, что собеседник сожалеет, о невозможности наблюдать мою кончину.

— Как пьяная муха в киселе… — честно ответила я, решив хоть этим порадовать своего недоброжелателя, и не узнала родного голоса — так хрипло, жалобно и беспомощно он прозвучал. Мужчина хмыкнул:

— Ты меня понимаешь?

— Ну, наверное… — несмело отозвалась я. Что он в самом деле? Ответила, значит поняла, разве не так? — А ты меня? — Решила на всякий случай осведомиться я, сознательно ему тыкнув. Черт с ней, с вежливостью и взаимоуважением. Раз он не посчитал нужным налаживать хорошие отношения, то и мне это не нужно. Он будет мне хамить, а я ему выкать? Нет уж.

Мужчина брезгливо поморщился и не счел нужным отвечать. Приподнял мое веко и с видом профессионала заглянул в глаз. Я вздрогнула от его бесцеремонного прикосновения, но он не обратил на это внимания. Удовлетворенный результатами осмотра, он отстранился, и в руках его неожиданно оказался белоснежный платок, будто материализовавшийся из воздуха. Мужчина принялся тщательнейшим образом обтирать об него руки, а перекошенное лицо при этом выражало крайнюю степень отвращения. Я подумала, что, наверное, так и должен выглядеть человек, случайно вляпавшийся в чье-то дерьмо. Отвратительно — но не смертельно. Закончив столь демонстративное проявление неприязни, он отбросил платок прямо на пол, подальше от себя, проводив его падение взглядом.

Я воспользовавшись возможность, поспешила внимательно рассмотреть неприятного посетителя: высокий, статный, осанке позавидует сама английская королева, властное, надменное лицо, лоб перечеркнут двумя глубокими вертикальными морщинами. Хорош, и знает об этом. Потрясающие глаза, цвета крепкого кофе со светлыми зеленоватыми вкраплениями, обрамлены густыми черными ресницами. Высокие скулы, тонкие губы, прямой аристократический нос. Гладкие блестящие волосы цвета вороного крыла убраны в аккуратную косу длинной чуть ниже пояса, перекинутую через левое плечо. Конец косы, заплетенной до самой последней волосинки, заправлен в небольшую, с треть моего кулака, семи конечную звезду из серебристого металла, не позволяющую прически расплетаться. Одежду его, как я уже упоминала, представлял собой длинный в пол балахон-мантия, подпоясанный в талии широким поясом, скрепленным пряжкой в форме все той же семи конечной звезды.

Хм, если парень и сектант, то из неплохо спонсируемой общины. Вон какая обстановка в комнате, да и балахончик ничего себе, не из дешевых. Поймав себя на мысли, что начинаю прикидывать, каков оклад у сектантов и не стоит ли напроситься в долю, я внутренне одернула себя. Проклятая практичность вечно занимается ни тем, чем следует. По моему, сейчас мне более пристало размышлять о судьбе своего драгоценного здоровья, а может даже жизни, но отнюдь не о смене профессии и карьере в роли сектантки.

С трудом оторвав взгляд от увесистой, на вид серебряной пряжки, я вновь заглянула в глаза визитера и поняла — он сознательно дает мне время полюбоваться своей персоной. Ощущение превосходства над ничтожной мной доставляет ему удовольствие. Его самодовольное лицо прямо таки кричало: 'Посмотри на меня, каков я! А ты, бревно обдолбанное, еще смеешь выказывать недовольство моей мимолетной заинтересованностью и не желаешь проникаться значимостью момента!' Следовало устыдиться, но меня это только рассердило. Сцедив все доступное мне в данный момент достоинство, я постаралась воспользоваться им в попытке гордо задрать подбородок. Мужчина оценил мои потуги и наградил презрительно изогнутыми в подобии сочувствующей моей тупости улыбке губами. Затем резко отвернулся всем корпусом. Не успела я порадоваться своему неожиданному успеху, как поняла: он вовсе не спешит капитулировать с поля безмолвного боя, он просто решил продолжить сражение с максимальным комфортом. Подцепив и придвинув вплотную к моей кровати стул, мужчина поместился на него сверху. С элегантной легкой грацией, присущей особам голубых кровей, он закинул ногу на ногу и, прежде чем начать говорить, тщательно расправил тонкими пальцами все даже самые мельчайшие складки на мантии:

— Перестань кривляться и слушай. — Я так возмутилась, что потеряла дар речи. — Мое имя сэш эастор Тишиас, верховный маг королевского двора, отец клана Софийских Облаков. — Я ошалело заморгала. И что же из этого интересно имя? Наверное, специально придумал, чтобы всякие на улице не отвлекали.

— Аселия Бритневская, менеджер по продажам. — Представилась я.

Собеседник не подал руки, не кивнул и не улыбнулся. Все с тем же скучающе-отсутствующим выражение лица продолжил:

— По приказу высокородного Владыки Дарала я был вынужден стать твоим лекарем, а так же в кратчайшие сроки обучить тебя основам сифейсского языка. По этому я взял на себя смелость применить подавляющую волю настойку шакха, следствием чего и является твое плохое самочувствие. Признаться, я не ожидал от человечки, — Тишиас буквально выплюнул последнее слово, как самое омерзительное ругательство в мире, — таких успехов в восстановлении. По моим скромным подсчетам ты должна была проваляться в бреду не менее трети десепа. Что ж, так даже лучше, значит ты более крепкая для полностью отрицательной, чем кажешься на первый взгляд.

Настало самое время задумчиво почесать в затылке, вот только руки все еще слишком слабы. Если с настойкой все вроде бы ясно — мое состояние более всего напоминает наркотическое похмелье, то как быть с отрицательной человечкой? Странноватый термин. Хорошо это или плохо? Послушать Тишиаса, то меня можно смело распылять на атомы по одной той причине, что посмела родиться человеком. Хотя, не пойму — чем он-то лучше? Значит, вполне вероятно, что и отрицательность не так страшна, как ему кажется.

— Язык ты освоила, рана на плече успешно заживает и дальнейшее твое состояние не вызывает боле опасений. — Продолжал эастор.

Кстати, о птичках! Максимально скривив шею, я уставилась на девственно белую повязку. Вот тебе, Ася, и еще одно доказательство, что пещера, сектанты и топоры — не плод расшалившегося воображения. Ведь тот нож, что ты узрела, теряя сознание, пронзивший левое плечо чуть ниже ключицы и чуть выше сердца, оказался вполне реальным.

— На этом будем считать мою миссию завершенной. Надеюсь, впредь мне больше никогда не доведется видеть тебя, а тем более прикасаться! — От неприятных воспоминаний мужчину передернуло, но он быстро справился с собой и почти доброжелательно улыбнулся:

— Я сейчас же отправляюсь к Его Величеству Даралу и доложу о твоем самочувствии. В дальнейшем он назначит тебе новую няньку. Надеюсь, это буду не я! — Тишиас растянул губы в мерзкой ухмылке и не спешно величаво поднялся, готовясь уйти.

'Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша...' — пропело мое ошалевшее подсознание. У меня оставались секунды, чтобы задержать сектанта и задать гложущий вопрос. Я не преминула ими воспользоваться:

— Погоди! — Мужчина раздраженно обернулся. — Говоришь, ты не человек? — Зря я все-таки… Лежала бы, молчала себе в тряпочку...

Лицо Тишиаса скривилось в жуткой гримасе отвращения и злобы, глаза почернели. Похоже, он воспринял мой простой вопрос как самое наиужаснейшее оскорбление, что наносили ему в жизни. Он грозна навис над моим тщедушным тельцем, метая молнии из глаз. Я нешуточно занервничала.

— Как ты посмела, жалкая никчемная человечка, уподобить меня, высокородного дро Тишиаса, своей грязной завшивленной недорасе?! — Зашипел мужчина, словно озлобленная гремучая змея, которой по недосмотру наступили на кончик хвоста. Сейчас он был так близко, что я невольно рассмотрела самые мелкие морщинки у его глаз и почувствовала дыхание на своей коже. Вблизи его глаза показались мне еще привлекательнее, а уши… Боже! Что за уши! И как я сразу не заметила по-кошачьи кокетливо заостренные кончики! Видимо, он не просто убежденный сектант, но еще и ярый фанат фэнтезийных рассказов. Слыхала я, что среди заинтересованной молодежи сейчас модно себе эльфийские ушки лепить.

Всякого рода современный эпатаж я любила и всегда хотела поучаствовать в настоящей ролевой игре на тему фэнтези. Но не так же! Хотела быть рыцарем, принцесской или колдуньей, но не обдолбанным бревном под презрительным взглядом! При чем участвовать хотелось добровольно. Похищения с улицы несколько настораживали и не входили в мои планы. 'Странная, очень странная ролевая игра… Совсем народ толкиенулся, что бедных девушек травлеными булками кормит и наркотой пичкает...' — размышляла я, глядя на побуревшего от гнева мужчину. Интересно, какого он от меня ответа ожидает? Может, такого:

— Да ты же эльф! — Немного иронично выдала я, широко распахнув глаза. Лучше бы я промолчала, ибо следующие за моими словами события произошли столь стремительно, что не смогли полностью уложиться в моей памяти. Совсем рядом со мной блеснула малиновая вспышка, обдав нешуточным жаром. За ней еще одна, изумленное восклицание и захлебывающийся, заставивший подняться дыбом от инстинктивного ужаса все до единого волоски на моем теле, крик боли. Эастор Тишиас отскочил назад, словно отброшенный чудовищной неведомой силой бейсбольный мячик, и с глухим стуком врезался спиной в стену. В комнате завоняло горелой одеждой и волосами. Спустя секунду к щекочущим нос не слишком приятным ароматам добавился резкий запах озона. Не успев как следует испугаться, я заворожено следила, как обгоревшее, дымящееся тело моего недавнего собеседника безвольно сползает на пол...

***

В дворцовом лазарете царила звенящая тишина. На встречу запыхавшемуся от долгого бега Даралу вышел стройный, как всегда безупречно одетый эастор Крин, лучший целитель Фальдорисса.

— Не стоит так торопиться, Ваше Величество. — Мягкий голос дро был полон вселенского спокойствия. Сердце екнуло в груди и замедлило свой ритм. 'Неужели не успел?' — пронеслось в голове Владыки. Он ощутил, как лицо начало вытягиваться от гнева.

Заметив это, эастор Крин широко улыбнулся и снисходительно мотнул головой:

— Вы неправильно поняли меня, Ваше Величество!

— Так объясните! — Излишне резко потребовал Дарал. Эастор не проявил и капли недовольства или раздражения. Он лишь чуть притушил широкую ухмылку, переведя ее в разряд жизнерадостной улыбки.

— С эастором Тишиасом все в порядке, насколько это может быть в порядке с магом, в которого угодило собственное заклинание. Через треть десепа он полностью регенерирует поврежденные магическим пламенем ткани, но на восстановление его шикарных волос уйдет как минимум пара каимов.

Дарал внутренне расслабился, но тут же подозрительно сощурил глаза:

— Уважаемый сэш Крин, мне кажется, или в Ваших словах я слышу удовлетворение этим фактом?

Эастор вновь широко ухмыльнулся:

— Вы совершенно правы, Ваше величество! Ничего не могу с собой поделать! Мне кажется, сэш Тишиас вполне заслужил свое унижение. Поделом ему, будет знать, как швыряться магией в лежачих больных, к тому же отрицательных человечков женского пола. Стоит выбирать себе более подобающих противников, способных постоять за себя хотя бы физически. — Сэш Крин нахмурился и сжал губы в тонкую линию, возмущенный поступком своего коллеги.

Дарал глубоко задумался над словами эастора. Что же должно было произойти между магом и человечкой, что Тишиас попустился всеми принципами, применив боевую магию против слабого, не способного защитить себя и достойно ответить? Конечно, всем известно его негативное отношение к человечкам, но это не достаточный повод для убийства, за которое Ковен способен понизить уровень его заслуг до звания перея. А это, как известно, самый страшный позор для имеющего влияние мага. К тому же, как могло выйти, что заклинание, примененное сильнейшим магом современности, повернулось против создателя?

— Можно ли мне поговорить с сэшем Тишиасом? — Задумчиво поинтересовался Владыка. Ему не терпелось прояснить скопившиеся вопросы, получив на них ответы из первых уст.

Эастор Крин с сомнением хмыкнул:

— Состояние его здоровья нормализовалось, но вот эмоциональное желает лучшего. Когда я предпринял последнюю попытку поговорить с ним и успокоить в меру своих сил, то едва успел захлопнуть за собой дверь и не столкнуться лбом с посланной мне в след вазой!

Брови Дарала взметнулись к самой кромке волос: не думал он, что наступит пий, в который грозный могущественный маг начнет швыряться вазами в лекарей! Век живи — век учись!

— Надеюсь, что меня минует подобный прием с его стороны… — неуверенно протянул Его Величество и, круто развернувшись на пятках, размашистой поступью направился в сторону единственной занятой палаты. Эастор Крин пару раз иронично хмыкнул ему в спину и последовал в противоположенную часть лазарета по своим таинственным лечебным делам.

У легкой плетеной двери Дарал остановился и прислушался. В палате было необычайно тихо, и лишь негромкое сопение пациента нарушало ощущение пустоты. Его величество пораскинул мозгами, не следует ли прежде чем войти окликнуть Тишиаса и представиться — не слишком-то хочется получить чем-нибудь в лоб, но откинул эту мысль как позорное проявление трусости. Кто он? Владыка или робкая стеснительная служка? Порывисто распахнув дверь Дарал вошел, неожиданно для себя оказавшись в полной темноте.

— Пошли вон! Я не желаю ни с кем разговаривать! — Донеслось от противоположенной стены.

Глаза Дарала постепенно начали привыкать к тьме, благо она оказалась не абсолютной. Окно занавешивали несколько слоев плотных штор из метрамского бархата, но малая часть солнечного света исхитрялась пробиваться в палату и сквозь такую солидную преграду. У стены на широкой пастели с высоким изящным балдахином лежал сам эастор Тишиас, накрытый тонкой невесомой простыней. Широко открытые глаза мага не мигая смотрели в потолок.

— Ты не желаешь разговаривать даже со своим повелителем? — Уточнил Дарал, подходя ближе.

— Ваше Величество… — негромко прошептал эастор.

— Он самый. — Подтвердил Владыка, усаживаясь на придвинутый к кровати стул. Тонкий аромат противоожоговой мази мешался с вонью горелых волос, которых, как сумел рассмотреть Дарал, у мага осталось очень немного. Из обожженных глаз беспрестанно текли слезы, вымочив подушку под головой. Сознание отказывалось верить, что перебинтованный горелый сверток — на самом деле верховный придворный королевский маг. — Я пришел, для того, чтобы услышать от тебя обстоятельства и причины произошедшего несчастного случая.

Эастор горько усмехнулся:

— Значит, Вы хотите узнать, почему я совершил попытку убийства этой человеческой швали? Или Вам больше интересно, почему мне не удалось?

Ответ эастора не понравился Даралу. Похоже, маг действительно слишком уязвлен последствиями своих необдуманных действий. Многократно усилившаяся ненависть к недорасе может в дальнейшем плохо сказаться на его будущем и службе короне, а Владыке не хотелось бы терять такого талантливого мага.

— Тишиас, я понимаю твои чувства, но постарайся держать эмоции при себе. Мне же изложи факты. — Сухо потребовал Дарал, пытаясь с помощью повелительного тона отрезвить тонувшего в собственной ярости и ненависти эастора.

— Понимаете? Нет, Ваше Величество. Вы могли бы понять, окажись вдруг на моем месте, почувствовав все то унижение, в которое меня обмакнула человеческая девка. Да не дадут солгать мне всевидящие Мудрецы, я долго терпел! Но сегодня ее оскорбления оказались особенно возмутительны! Эта тварь прикрывается своей якобы неосведомленностью и наивностью, но на самом деле ее коварство и невежество не имеет границ! Почувствовав вседозволенность и ненаказуемость, девка смешала меня с грязью, и видели бы Вы, какое низкое удовольствие в тот момент отражалось на ее омерзительной роже! Нет, Ваше Величество, Вы не понимаете, да и не поверите, если расскажу. Но я хочу, чтобы Вам было известно — если эта сторонняя мерзость еще раз окажется на моем пути, я не премину повторить свою попытку!

Выйдя в коридор, Дарал задумчиво устремил взгляд в окно на пышный, играющий цветными бликами в свете полуденного солнца сад. Разговор с эастором оборвался, едва начавшись, ибо после своей пламенной речи в адрес сторонней человечки, маг потерял остатки самообладания, захлебнувшись собственным негодованием. На все последующие вопросы Его Величества он отвечал резко и односложно, не желая разъяснить своему Владыке первопричины гнева. Объяснить, как стало возможным отражение магии на самого ее создателя от совершенно отрицательной человечки, Тишиас так же отказался, пробурчав что-то вроде: 'Не так проста, спросите любого!'. Именно этим вопросом Дарал и решил безотлагательно заняться.

Спрашивать у любого он конечно не собирался, поэтому поспешил нагнать проходившего мимо эастора Крина. От привлекающего внимание прикосновения к своему локтю, лекарь встрепенулся и остановился, отложив на время мысли о профессиональных хлопотах. Узрев перед собой лицо короля, эастор приветственно улыбнулся:

— Ваше Величество! Позвольте осведомиться, как прошла Ваша беседа с сэшем Тишиасом? — Любопытно прищурился дро.

Дарал недовольно поморщился:

— Никак. Эастор явно не расположен в данный момент к адекватной оценки своего собственного поведения.

— То-то и оно! — Ухмыльнулся королевский лекарь.

— Все, что удалось отфильтровать от его гневных аннотаций — жалкие крохи нужной мне информации, — признался Дарал, — поэтому я хочу спросить некоторых разъяснений у Вас, Крин.

Эастор вопросительно поднял брови и чуть склонил голову, показывая, что внимательно слушает.

— Давайте присядем. — Указал Владыка на угловую нишу, в которой удобно расположились пара кушеток и низкий хрустальный столик. Дарал терпеливо дождался, пока эастор проведет ритуальное разглаживание складок на мантии, и заговорил:

— Мне было донесено, что человечка, ставшая виновницей настоящего взвешенного состояния сэша Тишиаса, является абсолютно магически отрицательной личностью. Однако ей каким-то образом удалось отразить атаку эастора. Тишиас намекнул мне, что девчонка не так проста как кажется, и природу этого явления может объяснить любой маг. Не согласитесь ли Вы, Крин, стать этим магом?

Уловив суть вопроса, эастор Крин расслабленно откинулся на спинку, тщательно продумывая ответ. После недолгой паузы он сказал:

— Да, у меня есть некоторые предположения на этот счет, и я охотно поделюсь ими, Ваше Величество. Девчонка действительно полностью отрицательна, Ковен не ошибся. Я сам был в составе тестирующей группы. Ошибиться здесь сложно: как Вам известно, магическую сущность живого существа невозможно скрыть, как и сущность магического предмета, такого как амулет или артефакт. Однако, в древних манускриптах есть упоминания о том, что скрыть сущность однажды примененного заклятия можно, если ты обладаешь соответствующей силой. Для этого достаточно привязать активацию к моменту произнесения определенного слова или к определенной четко указанной эмоции. — Эастор многозначительно посмотрел на Дарала.

— Вы думаете, что кто-то, знакомый с запретной магией и успешно применяющий ее в жизни, наложил заклятие щита на человечку? Но зачем и кому это нужно? — Изумился Дарал.

— Боюсь, что ответ на этот вопрос известен только самой девчонке. Ну, еще находящемуся поблизости магу, способному к такого рода сложному колдовству.

— Так Вы что же, считаете, что заклинание на нее наложили в нашем мире, уже после перемещения? — Недоверчиво спросил Дарал, у которого такая возможность никак не могла уложиться в голове. — Но не могла ли девчонка обзавестись щитом в своем родном стороннем мире? — Предположил он.

— Могла, — с готовностью согласился лекарь, — но с одним условием: маг, чьи чары наложены на человечку, прибыл в Берр вместе с ней и сейчас находиться где-то рядом.

Дарал сплел руки на могучей груди и вытянул длинные ноги, что означало крайнюю степень задумчивости и озабоченности. Он не мог знать точно, обладает ли кто-либо из слуг ордена Возрождения способностью практиковать древнею запрещенную магию. Конечно, большинство свитков и манускриптов, веками собираемых по свету, хранились в королевской библиотеке, но Владыка не мог поручиться за то, что орден не обзавелся меньшинством. Это понимание отзывалось тревогой в душе наследного правителя Фальдорисса, ибо сулило множество неприятностей не только последнему, но и всему миру. Сложно представить, на что способны маги, внезапно обучившиеся запретному колдовству.

— Хм… — задумчиво промычал Дарал. — Но к чему слугам Возрождения накладывать такое сильное и изощренное заклятие на человечку, которую всеми силами пытались нейтрализовать в момент захвата башни Ишиах..?

— Действительно, ни к чему. — Подтвердил Крин. — Но существует еще одна сторона вопроса.

Дарал перевел сосредоточенный взгляд на эастора.

— Почему все уверенны, что слуги Возрождения переместили в Берр четырех человечков? Ведь две трети возрожденцев успели уйти раньше начавшегося штурма башни. Так почему никто не предположил, что они могли успеть забрать кого-то из сторонних с собой? Кого-то более ценного, нежели четверо отрицательных человечков?

Дарал на мгновение прикрыл глаза. О, великие Мудрецы! Ведь он даже не думал ни о чем подобном! Ему и в голову не пришло рассмотреть проблему с этой стороны! Как ценен и необходим порой бывает чужой свежий взгляд. Дарал открыл глаза и с благодарностью и возросшим уважением воззрился на эастора Крина:

— Благодарю Вас, сэш Крин, что вовремя дали мне пинка, направив мысли в нужное русло! Ваша помощь и мудрость для меня неоценимы. — Вскочив, Дарал порывисто поклонился оторопевшему эастору, и исчез в лабиринте темного коридора.

— Не за что, Владыка… — тихо прошептал ему в след целитель. — Похоже, для Берра грядут трудные времена...

...

Существовало еще одно место, требующее присутствия Его Величества Дарала лично и безотлагательно. Место, вероятно способное прояснить хотя бы некоторые детали головоломки. Дарал заметил пятерых дроу в легких кожаных доспехах службы дворцовой безопасности из далека. Четверо молодых стражей расположились по обе стороны от двери покоев, а один, отличавшийся от всех серебром в длинной толстой косе и высоко забритыми висками, смотрел прямо на него. Эастор Касиль кивнул головой подоспевшему Владыке. Лицо шефа безопасности как всегда было непроницаемым. О чем он думал в этот момент, известно только ему и никому боле.

— Девчонка не пыталась покидать комнату, и желающих пройти к ней без Вашего ведома, тоже не нашлось. — Негромко отрапортовал сэш Касиль.

Дарал прислушался: из-за крепкой массивной двери доносились едва слышные неясные вздохи. Не откладывая, Его Величество сплел несколько магических щитов и взялся за прохладную ручку. Касиль не предпринял попытки задержать своего Владыку, давно усвоив, что Его Величество прав во всем.

Войдя, правитель остановился у порога. Девчонка сидела на кровати нелепо сгорбившись, от чего казалась еще меньше, чем была на самом деле. Спрятав лицо в ладонях, она мелко вздрагивала в беззвучных рыданиях. Такого Дарал никак не ожидал. Не хватало еще ее успокаивать, подобно возмущенному и оскорбленному эастору Тишиасу.

Решив, что в расстроенных чувствах человечка не заметила его появления, Владыка Дарал пошевелился, надеясь звуком привлечь к себе внимание. Ему это удалось — девчонка отняла ладони от опухшего заплаканного лица и не мигая уставилась в глаза Дару. От ее жалкого, несчастного и одновременно, доверчивого как у побитой шавки взгляда дро стало не по себе. Он уже открыл рот, чтобы поприветствовать ее и представиться, но опоздал — девчонка перехватила инициативу. Хриплым дрожащим голосом она прошептала:

— Я его что, убила?

Дарал ожидал в корне иного начала разговора, поэтому не сразу нашелся с ответом под умаляющим взором припухших глаз, цвета крепкого цветочного настоя. Человечка же истолковала его молчание по-своему:

— Господи, я убила его… — едва слышно просипела она и подтянув тощие коленки к подбородку, крепко зажмурилась. Из под опущенных век снова брызнули крупные слезы. Дарал нервно смахнул со щеки прядь волос, выбившуюся из безупречной в прошлом косы за время беготни по коридорам, и попытался утешить девчонку, как умеет. Торопливый неряшливый пас руками и соскользнувшее с губ успокаивающее заклинание сверкнуло голубоватой вспышкой на стене позади человечки, пролетев последнюю насквозь. Слишком поздно Дарал вспомнил о ее полной магической отрицательности, что не принимает ни единого вида колдовства. Действие совершилось им машинально без участия мозга. Владыка напрягся. Из чистого интереса он попробовал считать ее мысли, но и для наследной эмпатии правящего клана Павшей Ночной Звезды девчонка представлялась пустым местом. Перестроившись на магическое зрение, Дарал увидел ее ауру и резко выдохнул от изумления: тщедушное тельце человечки, в котором супротив всех физических законов теплилась жизнь, обнимал кокон яркого сияния всех цветов радуги. Вихревые цветовые потоки всех форм и оттенков пребывали в постоянном движении, закручиваясь, переливаясь, смешиваясь. То там, то здесь мерцали яркие слепящие вспышки.

За всю свою обширную магическую практику Владыке ни разу не доводилось видеть подобное чудо. Он подозревал, что не только ему. Аура каждого разумного существа несла в себе несколько цветов, призванных отразить черты характера владельца. Четыре, пять, самое большее восемнадцать неспешно перетекающих друг в друга оттенков. Но аура девчонки просто фантастическая! Почему тестировавшие ее маги не сообщили ни о чем подобном?

Потрясенно смигивая, Дарал вернул истинное зрение и понял — пока он наслаждался созерцанием окружающей девчонку ауры, страдания и самобичевание оной достигло своего апогея. Опыта в прекращении женских истерик у него было в обрез, поэтому он просто твердым, привыкшим повелевать голосом, скомандовал:

— Прекрати плакать и послушай меня! — Слова его прозвучали излишне резко, но он ничего не смог с собой поделать — слишком глубоко укоренилось в нем презрение к человеческой недорасе, ни на гот не позволяя забыть, кто перед ним.

Девчонка не шелохнулась и вообще никак не отреагировала, но Дарал предпочел думать, что она его слышит:

— Эастор Тишиас жив, хоть и немного потрепан. С его здоровьем ничего серьезного не произошло, он сможет навестить тебя уже спустя треть десепа.

Человечка нерешительно распахнула глаза, тихонько всхлипывая:

— Это правда? — Спросила она, подозрительно глядя на дро.

Сперва Дарал просто опешил: немыслимо! Обвинить Темного Владыку во лжи! А если учесть, что он слышит это из уст человечки — такое хамство не умещается ни в одни самые раздутые морально-нравственные рамки! Его Величество почувствовал, как непроизвольно расширяются глаза, а лицо заливает питаемый зародившейся яростью румянец. Непостижимо! Если беседа и далее пойдет в подобном тоне, он рискует составить компанию сэшу Тишиасу на соседней от него койке!

Эта мысль привела его в чувства. Что он разволновался то, в самом деле? Девчонка выросла в отличном от Берра мире, кто знает, каковы там этические нормы? Возможно, человечка не желала сознательно его оскорбить — так принято в ее стороннем мире. Дарал мысленно встряхнулся и громко с наслаждением выдохнул. Пыл немного улегся, дав возможность продолжить разговор.

— Да, это правда. Мне не зачем тебе врать. — Ровным тоном заверил он сомневающуюся в его искренности девчонку.

Она еще недолго удерживала на нем свой пытливый взгляд, но внезапно ноги ее опустились с кровати, а плечи облегченно обвисли. Нервно заломив руки, она шепнула:

— Слава богу!

Выждав немного времени, дав человечки чуть успокоиться, Дарал решил, что пора брать демона за рога, не теряя в пустую времени:

— Я пришел, чтобы задать тебе несколько вопросов, и желаю получить максимально правдивые и развернутые на них ответы.

Девчонка, все еще поглощенная своими переживаниями, слабо шевельнула рукой и равнодушно бросила:

— Валяй...

Его величество поперхнулся: непосредственность сторонней человечки, опасно граничащая с неуважением, возмущала и одновременно восхищала все его существо. Неужели в ее родном мире человечки позволяли себе такое обращение к высокородным? И как последние допустили такое? Да если бы девчонка не обладала поистине бесценными для короны знаниями, Дарал давно указал бы на ее настоящее место. Но человечка явно не рисуется, пытаясь выказать отсутствующую храбрость, и считает тыканье и панибратство в отношении высокородного дро нечто само собой разумеющееся. Кем же она была в родном мире?

— Я хочу знать, кто наложил на тебя магический щит. — Требовательно поинтересовался Дарал, пронзив девчонку вдумчивым внимательным взглядом. Ему стоило огромных усилий не выдать мимикой сумбур, что творился в его голове. Не малую роль здесь сыграло долгими каимами выпестованное самообладание, без которого нельзя представить себе ни единого стоящего правителя. Но человечка только вопросительно уставилась ему в глаза, изумленно приподняв брови.

— Это случилось в башне или ранее, в твоем родном мире?

Снова удивленный, непонимающий взгляд.

— В твоем мире ты лично знала сильных магов? Или хотя бы встречалась с ними?

Девчонка тряхнула спутанными темными волосами и осторожно ответила:

— В моем мире нет магов...

Только человечка может сказать подобную чушь. Мир не может существовать без магии в принципе. Все явления, вся живая и неживая природа, судьбы разумных и не слишком существ — все наделено силой, все завязано на магии. И разумеется, есть те, чьи души связанны с силой крепче, нежели у иных. Их и называют магами. И коль человечка отрицает известные любому младенцу истины — парящие в ветрах, растворенные в дождях, поднимающиеся из земли и играющие бликами в пламени, дарующие души и принимающие их назад, — можно серьезно усомниться в ее умственной нормальности. Что Дарал и сделал. Он скрестил руки на груди и скептически склонил голову:

— А те, кому подвластны стихийные первородные силы? Обладающие магическим знанием и влиянием. Как их называют в твоем мире?

Девчонка потерянно пожала плечами:

— Да в моем мире вообще нет магии! Есть наука, логика, технология. Но магии нет! Есть горстка людей, рассеянных по всему миру, которые утверждают, что могут видеть прошлое и будущее, и даже способны делать любовные привороты и заговаривать от пьянства, но им мало кто верит. И уж точно они никак не способны повлиять на судьбы людей. О судьбе всего мира я даже не заикаюсь!

Девчонка не врала, он чувствовал это. Но как, во имя памяти Мудрецов, такое могло случиться?! Как древние прародители этого дремучего мира допустили подобное?! И каким образом полностью отрицательный мир до настоящей поры продолжает свое существование?! Слишком много вопросов...

— Расскажи мне о своем странном мире, человечка. Я хочу знать все!

***