Глава 2

Глава 2.

Глава 2.

Начинало темнеть. Снегопад усилился, белоснежной пеленой накрыв небо, грозясь превратиться в метель.

Я шла вниз по склону, а перед глазами то и дело мелькали картины сегодняшних событий. Что же тогда пошло не так? Почему вместо гнева и желания праведной мести всем этим тварюгам я чувствую лишь досадную растерянность и сожаление? Сожаление о том, что не смогла ничего сделать для своих друзей, чтоб спасти их жизни. Почему в чертоги Варланга отправились они, а не я? За что Вересхей¹ отвернулся от нас? Что же мне делать дальше?

Вопросы мучили меня, но ни на один из них я не могла найти ответа. Я совершенно не представляла, как буду дальше жить без своих верных соратников. В один миг потерять смысл жизни.… За что повелители судеб меня так жестоко покарали? Я всего лишь хотела стать Несфеей² для ребят, хотела всегда прикрывать их спины, оберегать в пути!

Сердце разрывается от боли, хочется просто сесть, свернуться в клубок и заснуть в ледяных объятиях гор, только чтобы забыть обо всем. Но я упорно заставляю себя передвигать ногами, мелко дрожа от холода.

Так просто сдаваться и поддаваться эмоциям я не собиралась. Я их безжалостно давила, стараясь хоть на секунду отвлечься, уж лучше пускай внутри меня образуется зима, чем там будет пылать огонь отчаянья.

Украдкой взглянув назад, я фыркнула, рассмотрев за снежной пеленой едва различимый силуэт мальчишки. Какой упорный малый.

<i>Смех заменил горькие слезы разочарования во всей этой историей со спасением маленькой девчонки. Мне казалось, что этот дракон просто унизил нас всех, с насмешкой наблюдая за нашими бессмысленными потугами спасти принцессу.

Как мне все это надоело!

Я в порыве отчаянья пнула снег и, развернувшись, быстро стала спускаться по склону, к оставленному внизу лагерю. Моя одежда грозилась превратиться в ледышку, а замерзнуть насмерть меня не прельщало.

— Постой! — поднявшись на ноги, окликнул меня малец. Я, не сбавляя темпа, шла вперед. — Можно я пойду с тобой?

— Как хочешь… — безразлично бросила я. Все равно через несколько часов ему надоест, и он от меня отстанет. </i> <em/>

Что за неразумное дитя — идет на свою погибель за мной. Может припугнуть этого мальчишку, чтобы отстал?

Я вновь оглянулась, судорожно прижимая уже ледяные края порванной стеганки к груди. Подул обжигающе холодный ветер, у меня перехватило дыхание, я ежась, сильнее обхватила себя руками, стараясь как можно дольше сохранить тепло… Нет, не дорос он еще для такого внимания к своей персоне. И так холодно, а если еще руки от груди уберу — околею.

Голова немного кружилась, чувствуя безмерную усталость, будто я не смыкала глаз уже несколько дней, мне невыносимо хотелось спать… Но мысль о том, что уже скоро покажется походный лагерь, которые герои разбили перед тем как подняться к этим тварям, как путеводная нить вела меня вперед.

Когда сил идти почти не осталось, и я уже сотый раз споткнулась, мой нос учуял едва уловимый запах дыма. Сердце радостно забилось, я, щурясь, попыталась вглядеться вперед, чтобы сквозь эту снежную пелену разглядеть костры.

Может проблеск света мне почудился, какая разница. Я так устала и замерзла, что с трудом собрав последние силы, передвигая одеревеневшими от холода ногами, как какая-то собака пошла на запах. Веки смыкались, в голове не осталось мыслей, только сердце слишком громко стучало, медленно отбивая ритм. Невыносимо хотелось спать. Может мне на секунду закрыть глаза и чуток расслабиться?

Перед глазами стало все расплываться, тело отказалось больше повиноваться. Я упала на колючую белоснежную перину. Выдыхая пар, ощущая щекой колючий холод, мне впервые стало так спокойно.

Я потеряла счет во времени, перестала ощущать холод. Я просто закрыла глаза.

<i>Сонно щурив глаза, нежась под лучами небесного светила, я смотрела на заснеженный пейзаж гор. М-м-м, этот горный козел был таким сочным и нежным…

— Мама! Мама! — из пещеры выбежал мой малыш с ног до головы заляпанный красным соком ягод. — Эсми плохая! Плохая!

Я лениво повернула голову, посмотрев на свое чудо внимательней. Дите чуть не плакал, держа в руках пустую миску с остатками раздавленных ягод, а его длинные белоснежные волосы теперь пахли сладкой морозянкой.³

— М-м-м, — я лениво расправила крылья, сладко подтянувшись. Век бы грела свои чешуйки на солнце, если бы не два маленьких озорника, за которыми нужно присматривать. — Вы опять поссорились? Что же случилось на этот раз? Я же просила тебя, мой сладкий, сделать ей подарок.

— А я и пытался! — стал оправдываться ребенок. — Она плакала и просила кушать, и поэтому я принес ей зайца и ягоды. А она вместо того чтобы радоваться накричала на меня и бросила в меня зайцем и стала кидаться морозянкой! А я их так долго собирал! Хотел угостить, а она!

— Думаю, ей не понравился заяц, — я, зевнув, перекинулась в человека и, подойдя к моему крохе, сняла с его волос ягодку, отправив ее в рот. М-м-м, как сладко… — Амару, ты человеческому детенышу принес сырую тушку? Я же тебе говорила, что люди любят готовить еду на огне…

— Заяц ведь и так вкусный, зачем его портить? Ведь если сжечь на огне мясо, то оно обуглится и станет противным!

Я засмеялась, потрепав его за волосы. Все липкие, в ягодном соке. Придется купать одного добытчика еды. А он ведь впервые поймал сам зайца. Принял всерьез мой подарок? Это хорошо. Научится заботиться о ком-то маленьком и беззащитном… Все-таки подарить ему такую игрушку, как человеческую девчонку было лучшим решением.

— М-м-м, леди любят цветы, — решила я помочь сынуле.

— А кто такие леди?- он удивлено посмотрел на меня.

— Это все женщины, — рассмеялась я, вытирая тыльной стороной ладони щеку моего грязнули. — Я, твоя новая подруга — все мы любим цветы.

— Фу-у-у-у, — поморщился Амару. — Они же гадкие и пахнут странно! Как их можно любить!

— Они красивые.

— Но они же не вкусные! Почему леди любят их кушать? Они же не горные козлы!

— Кушать? Нет, глупыш, все леди любят смотреть и вдыхать их аромат.

— Даже ты?

— Даже я, — согласно кивнула я, конечно же, немного слукавив. Мне не особо нравились цветы: они слишком резко пахли, заставляя меня чихать, но вот человеческих женщин они приводили в восторг. Особенно маленьких девочек. — Запомни Амару, если хочешь понравиться леди — подари ей цветы. Уверяю тебя, ты сильно удивишься, увидев, как они обрадуются.

— Но Эсми хочет кушать, а не какие-то цветы! А вдруг она умрет от голода?

— Не волнуйся. Я накормлю человеческого детеныша, пока ты будешь летать за цветами. Хочешь раскрою небольшой секрет? — я показала рукой на соседнюю гору. — Великий горный дух скрыл в той долине свое величайшее сокровище — он давеча посеял там солнечные цветы, дабы яркое светило сияло и днем и ночью. Но думаю, он не обидится, если ты одолжишь для Эсми немного солнца, чтобы подарить ей улыбку.

— Так значит, я буду этим… как говорит Эсми, героем?

— Обязательно, но перед этим, — я взяла его за шкирку и, закинув на плечо, потащила своего детеныша в пещеру. — Нашему доблестному добытчику солнечных цветов следует искупаться. А то ты так сладко пахнешь, что я тебя скоро съем…

— Нет! Не хочу мыться! — забрыкался Амару. Но поняв, что все его потуги бессмысленны, насупившись, проворчал. — Почему виновата Эсми, а наказывают меня?

— Мытье это не наказание, глупыш…</i>

С трудом просыпаюсь, нехотя отпуская ласковые объятия сна. Мне так тепло и уютно, пахнет сладким, немного терпким ароматом цветов… Какой все-таки странный мне привиделся сон про драконов, смерть друзей, того мальца. Вот сейчас придет Рик и своим басовитым громким голосом станет укорять некоторых засонь, в числе которых затесалась и я, за лень и безделье. Гел опять будет ворчать на Рика, умоляя его на время перестать бить в набат, чтобы он досмотрел свой сон про красоток. На что наш воин без церемоний потащит сонного лучника за ногу на улицу и окунет его в поилку для коней. А там уже будет не до сна. Ругань, ор на весь лагерь, в палатку опять прибежит мокрый лучник, тряся передо мной своими мокрыми волосами и мне придется искать его сухую одежду, чтобы он от меня отстал… Каждый день побудка в нашей команде выглядела почти одинаково.

Но Рик все не появлялся, я не слышала рядом раздражающего сопения Гела, и в сердце стало прокрадываться смутное подозрение. Сердце жалобно заныло от боли — я вдруг осознала, что все это не было моим кошмаром.

Нехотя открыв глаза, я чуть не вскрикнула от ужаса. Я лежала закутанная в шкуры и усыпанная с ног до головы ярко-желтыми цветами. Я в кургане? Меня похоронили?

Но немного осмотревшись, я с облегчением выдохнула, поняв, что меня не похоронили заживо. Я лежала в небольшой палатке, а не в каменном гробу как мне показалось сначала, на улице светло и слышен лай собак. Но почему меня усыпали цветами, следуя похоронным традициям Несфеи?

— О-о-о, проснулась девица-красавица, — отдернув полог, в палатку вошел седой мужчина и, увидев меня всю в цветах, сдавленно хрюкнул. — А я-то думаю, зачем малец с цветами носится аки угорелый. А он решил тебя раньше времени похоронить.

Я расслабленно улыбнулась, увидев знакомое лицо. Варн — несмотря на свой внушительный вид и покрытое шрамами лицо, отличный лекарь и хороший человек, с которым моя команда познакомилась по пути сюда. Гелион проводил с ним довольно много времени, черпая знания по медицине у старого воителя. Варн вроде остался в лагере, когда мы поднимались в пещеру. Повезло ему…

— Малец? — я непонимающе нахмурила брови. Что-то я не помню, чтобы войны называли кого-то мальцом… Неужели это…

— Ну тот мальчишка, что был с тобой когда ты решила прикорнуть недалеко от лагеря. Нака выпей для сугреву, — он подошел ко мне и заставил сделать пару глотков из фляги. Я закашляла, подавившись жгучим пойлом, на глазах невольно выступили слезы. Вмиг стало жарко. — Если бы малец не позвал нас на помощь, стала бы ты ледяной девой, — он усмехнулся. — Пугала бы случайных путников, заманивала бы их в свои объятья. А так… ты явно пришлась по душе Вересхею. У нас тут половина лагеря на грани смерти и жизни после встречи с драконом, а на тебе ни ран, ни даже обморожения, просто переохлаждение, пара синяков, ушибов и то… Признавайся, Вересхей тебя что, в младенчестве зацеловал?

— Видимо… сама не понимаю, как это случилось… — нервно пробормотала я, стараясь не смотреть в глаза Варна. Если он узнает, что мне помог драконыш, то меня убьют на месте…

Подождите-ка, по словам Варна этот мальчишка мало того, что увязался за мной, так он еще и свободно разгуливает по лагерю драконоборцев?! Мне вмиг поплохело. Закружилась голова, лицо горело, а сердце стало бешено отбивать ритм — мне скоро устроят заочную встречу с Варлангом.

— Тебе плохо? — обеспокоенно спросил знакомый. Я замотала головой, в мыслях уже представляя свою безрадостную участь: как будет опозорено имя моих предков, как Расхей⁴ обрушит несчастья на мой клан… — Бледнющая совсем, аки пол-литра крови потеряла. Я тебе мясной бульончик принесу, а то такую щепку как ты, скоро ветром, небось, сдует.

Вдруг полог вновь открылся и в небольшую палатку ворвался белобрысый мальчишка, сжимая в руках букет душистых ярко-желтых цветов. Он, увидев Варна, смутился, еще сильнее прижав к себе цветы.

— А вот и наш прынц пожаловал, — хохотнул лекарь, подзывая к себе мальчишку. Он схватил в охапку ребенка, и своей огромной ручищей потрепал его по макушке. — Ты зачем Элис в цветах чуть не утопил?

— Утопил? — искренне удивился драконыш. — А разве в цветах можно утонуть?

Ответ ребенка еще больше развеселил мужчину. Он, давясь смехом напоследок хлопнув мальчишку по плечу, от которого тот чуть не упал, вышел из палатки на улицу.

Я проводила Варна удивленным взглядом и с подозрением уставилась на детеныша дракона. Ничего не понимаю. Что здесь происходит? Весь мир в одночасье сошел с ума?

Сев на постели и плотнее закутавшись в шерстяном, колючем одеяле, морщась от ноющей боли в мышцах и ушибов, я не сводила глаз с мнущегося на пороге мальца. Он смущенно молчал, уткнувшись носом в цветы и, видимо, решил поиздеваться надо мной, ожидая, когда я первой начну разговор. Но я не спешила… У меня не было никакого желания разговаривать с драконышем, мне вообще хотелось скорее взять его за шкирку и выкинуть из лагеря куда подальше, чтобы он не мусолил мне глаза и не смущал всех своим видом.

Я понять не могу, он глупый или он так сильно хочет испортить мне жизнь, добровольно придя в лагерь своих потенциальных убийц? Может зря я тогда его пожалела и не стала убивать? Что сказать, купилась на внешность ребенка — просто не смогла закончить начатое дело, чувствуя себя последней скотиной.

А теперь… Надеюсь еще не поздно скорее спровадить его отсюда, пока меня не повели под трибунал за предательство. Мало того, что меня казнят, так еще я не попаду в чертоги Варланга, мою душу вечность будет мучить Расхей, а весь мой род будет проклят и постепенно вымрет, если кто-нибудь из моего клана не вымолит прощения у повелителя судеб. И куда я по своей сиюминутной слабости ввязалась? В какую авантюру?

Несфея, убереги мою душу…

Я вздохнула, пытаясь хоть как-то себя успокоить. Не надо заранее паниковать и рисовать картины наихудшего варианта развития событий, ведь еще никто нас не поймал. Так, главное сейчас это избавиться скорее от мальчишки, даже если придется его отправить к его дрожащей мамочке в Глубины Тасхель⁵. Своя шкура дороже, чтобы там не пели менестрели, а рисковать ею ради порождения тьмы, даже еще такого мелкого, я не намерена.

А после надо решать, как дальше жить и что делать. Вряд ли я смогу вернуться после этого инцидента в столицу, к нормальной жизни. Интересно, а хоть кто-нибудь ведает, что у нас теперь нет Ее Высочества Эсмель? И Рик, Гел… мне нужно точно убедится, что их больше нет… Я просто не могу принять то, что мои соратники решили меня так просто бросить.

Как смешно и глупо — люди всегда хватаются за любую соломинку лишь бы не принять правду. Мать годами ищет свое пропавшее дитя, надеясь, что он живой, я вот умом понимаю, что надежды на то, что мои друзья не отправились в чертоги Варланга с каждым часом все меньше, а вот сердцем так надеюсь на то, что они просто не смогли прийти в палатку проведать меня. Что друзья просто серьезно ранены, или сейчас, вот в этот миг, смеются на улице, как обычно беззлобно подшучивают друг над другом, готовят «своей сестренке» сюрприз… На губах расплылась вялая полуулыбка — и зачем я пытаюсь себя обмануть? Нелегче сразу приготовиться к худшему, чтобы потом не было так невыносимо больно?

— Я принес цветы… — не выдержав давящей тишины, протянул мне душистый букет мальчишка. Он неловко улыбался, переминаясь с ноги на ногу на пороге, не решаясь без разрешения подойти ко мне поближе.

— Что ты здесь делаешь? — я сверлила его взглядом, пытаясь отыскать в его действиях скрытый подвох. Не верю я в доброжелательность этих тварей, ой как не верю. Уж лучше пойди с душегубцем в темный переулок, чем довериться дракону. От первого то знаешь что ожидать, в отличие от этой огнедышащей ящерицы.

— Как что… — мальчишка встрепенулся, удивленно распахнув свои янтарные глазища. — Ты же сама разрешила с тобой идти.

Я с трудом вспомнила вчерашний диалог с белобрысым ребенком. Мне было тогда так плохо, что к концу разговора я уже не задумывалась над своими словами, действиями… А он ведь принял мою попытку отвязаться, как согласие на путешествие вместе. Превосходно. А Вересхей еще тот шутник. Похоже, повелителю очень нравиться надо мной издеваться.

— Я не об этом. Что ты здесь делаешь! — я показала рукой в сторону улицы. — Почему ты свободно разгуливаешь по лагерю! Почему тебя еще не схватили!

— Ты обиделась? Я тебя обидел? — спросил ребенок, совсем не понимая, что я от него хочу. О, Великие повелители судеб, за что мне достался такой туго соображающий дракон? — Почему ты так кричишь? Тебе не понравились цветы?

— Кстати о цветах, — я обвела свою постель взглядом, показав мальчишке, что теперь ее можно с легкостью перепутать с цветочной поляной. — Объясни-ка мне, пожалуйста, что здесь происходит. Почему… почему я вся в цветах? И как они здесь оказались?

— Ну… — он опустил глаза, уткнувшись носом в букет и тихо-тихо, я еле расслышала его слова, пробормотал. — Мама говорила, что всем леди нравятся цветы, вот я и…- Вдруг драконыш заливисто чихнул, случайно обронив пару цветов и виновато, шмыгнув носом, закончил. — Вот только мне не нравится, как они пахнут. Слишком резко…противно…

Я тихонько фыркнула. Леди любят цветы? Но не в таком количестве, и тем более, не разбросанные по постели. Он что, не знает, что цветы символ Несфеи, а она заботится не только о живых, но и о павших в бою воинов — укрывая их тела нежными бутонами, чтобы им было легче отправиться в чертоги Варланга. Да и у этой традиции есть и вполне здравые, не основанные на почитании повелительницы корни — цветы перебивают запах бренных останков, а это особенно важно, когда ковчеги с телами доставляются в родовые Залы Славы кланов.

Подождите-ка, где-то я уже слышала эту фразу про леди и цветы. Этот странный сон, будто чье-то воспоминание из прошлой жизни…

Внезапно резко кольнуло затылок, перед глазами все поплыло, невольно от боли брызнули из глаз слезы…

<i>«Малыш, ты запомнил мои слова? Как я рада…</i> — Меня на несколько мгновений захлестнула безграничная любовь к этому ребенку. — <i>Но, мой глупенький мальчик, кого ты пытаешься этим подкупить? Бесчувственную девку, что при первой же возможности попытается от тебя избавиться?»</i>

У меня перехватило дыхание, я, расширив глаза от ужаса, глубоко задышала, пытаясь прийти в себя от внезапного фортеля сознания.

Что это было? Тасхель меня побери, что сейчас это было?

Мне на мгновение показалось, что этот мысленный монолог был чем-то чужеродным, что эти внезапные чувства и мысли принадлежали совсем другому человеку.

— Тебе плохо? — увидев мое шокированное состояние, ко мне подбежал мальчишка и дотронулся руками до моих плеч. — Элис, тебе плохо?

Меня всю трясло от страха и волнения, я совершенно не понимала, что сейчас произошло. Галлюцинации? Я настолько устала, что мне стали мерещиться голоса? Стало страшно до ужаса от внезапного осознания своего безумия…

— Уйди… — тихо прохрипела я, вывернувшись из неуверенных объятий ребенка. Он отшатнулся, но не сводил с меня настороженных глаз.

— Эли…

— Я сказала уйди! Пшел прочь из палатки, выродок!

Бережно сжимаемые ярко-желтые цветы обиженно упали на пол. Белобрысая макушка сразу метнулась на улицу, оставив меня в полном одиночестве.

Обиделся? Плевать.

Я, уставившись невидящим взглядом на пол, сжимая в руках складки одеяла, пыталась унять дрожь. Я, боясь шелохнуться, все ждала, пока незнакомый женский голос снова вторгнется в мое сознание. Ждала подтверждения тому, что потеряла рассудок, внутри холодея от ужаса от мысли, что это может оказаться правдой.

Но к моему несказанному облегчению больше голосов не было, страх постепенно отступил и я, убедив себя в том, что это было всего лишь минутным помрачнением рассудка после пережитых страданий, потихоньку успокоилась.

Через полчаса вернулся Варн, разоряясь о том, что людей катастрофически не хватает, а малец «носится аки угарелый» возле лазарета, только добавляя всем хлопот. Да еще бегает в той странной одежке, наотрез отказываясь переодеться во что-нибудь более теплое, доведя своим поведением ворчливых стряпух Карлу и Жоржину до сюсюканий.

Я, с удовольствием кушая похлебку с сочными кусками оленины чуть не подавилась от смеха, представив как румяные девахи, которые чтобы накормить ораву голодных наемников, без зазрения совести могут, орудуя одним лишь половником, вырубить медведя, воркуют с маленьким драконышем, убеждая его переодеться в теплую одежду. Надо признать, милая мордашка ребенка и меня сперва ввела в заблуждение.

Попробуй взрослый воин поканючить в присутствии стряпух иль хотя бы ослушаться их приказа — сразу бы пустили его в расход, заставив чистить огромный чан картошки. И это только в лучшем случае. Ведь я не понаслышке знала, как воспитывали суровых мужиков эти мощные бабы. Гелион не раз оставался в принудительно-добровольной форме помогать им на кухне. Хотя он сам виноват — вечно голодный лучник все пытался стащить «из логова гарпий» поесть, особенно по ночам, когда он задавался вопросом: «А чем бы перекусить?»

Варн принеся мне похлебку и, поворчав на счет «мелкотни с шилом в седалище» ушел по срочным делам. Я не успела у него даже ничего узнать, да и если честно, я сначала замялась, боясь, что он станет меня расспрашивать о случившемся, когда я спрошу про ситуацию в лагере. Я никому не могла доверять, тем более, когда и сама толком не знала о том, что же тогда произошло.

<i> — А чем бы перекусить?

Я, взглянув на задавшегося таким сложным вопросом Гелиона, только устало вздохнула.

Сейчас была тихая, на удивление спокойная ночь. Будущие освободители Ее Высочества устроились на ночлег, мгновенно заставив своими палатками огромное поле. До гор, в которых пряталась огнедышащая тварь, было еще далеко, а неделя путешествия уже подходила к концу.

После целого дня пути мои ноги гудели, Рик под боком уже досматривал третий сон, сладко посапывая в сложенное одеяло, заменяющее ему подушку, а нашему дорогому лохматому лучнику для счастья надо только пожрать.

И ведь этот энтузиаст каждый вечер, когда мы устраиваемся на привал, начинает канючить у меня добавки. С таким проглотом никакой еды не запасешься!

— И от меня ты чего хочешь? — чуть ли не мурлыкая от удовольствия освободив усталые ноги от сапог, осведомилась я. Не трудно было догадаться, на что намекал синеглазый парень, но я решила на всякий случай уточнить. А то вдруг мне просто мерещится, что он пожирает мою сумку глазами, учуяв там съестное?

— Ну-у-у… — он состроил невинные глазки и ласковым голосочком чуть ли не запел. — Ты же не хочешь, чтобы твой братишка умер с голоду?

— Не умрешь, — равнодушно фыркнула я. — Ты пару часов назад ел, причем двойную порцию. Также «незаметно» стащил пару кусков мяса из моей тарелки. Тебе напомнить?

— Злая ты, Элис, — притворно вздохнул тот, всем своим видом показывая, что возмутился до глубины души моим поведением. — Мне нужно много сил чтобы сразить дракона. А то вдруг у меня от голода помутится взор, и я нечаянно подстрелю нашего дорогого командира?

Мы сразу посмотрели на сладко сопевшего Рика, который сквозь усы чему-то улыбался, крепко сжимая в своих ручищах одеяло. Тридцатилетний мужчина обладал мощным телосложением, мог запросто поднять коня в доспехах, да еще к этому надеть латы, которые я за вес называла орудием пыток, и пробежать с ними кросс.

— Вот услышит Рик о твоих планах — быть тебе его скакуном ближайшие пару миль.

— А ты не допусти такого кощунства. Ну да-а-ай, чего тебе стоит накормить голодного человека?

— Нет у меня еды. Ты еще в прошлый раз последний кусок слямзил. А я тебя предупреждала, что вяленка только на крайний случай. Ты меня послушал? Нет, ты дождался пока усну и залез в сумку. Мне туда что, капканов накидать?

Про сухари я тактично промолчала. Я отвечала за пропитание нашей небольшой команды, и выдавать одному ненасытному парню последнюю заначку, которая могла спасти нам жизнь в экстремальной ситуации я не собиралась. А лишнего времени, чтобы заново валять или коптить мясо не было, да это было не так уж необходимо, когда весь отряд по спасению принцессы неплохо кормили.

— Не правда!

— О, Тасхель меня побери… — закатила глаза я и отвернулась от этого горя лукового. И почему с ним приходится нянчиться мне? Вроде взрослый двадцатитрехлетний парень, а порой ведет себя как ребенок. Особенно если это касается его любимой вяленки или сушенки. — Я же говорила тебе, есть ее медленно. По частям, чтобы хватило надолго. А ты!

— А что я!

— Харе орать! — рыкнул на нас Рик, сонно причмокивая губами. Он перевернулся на другой бок и через мгновение снова засопел.

Мы сразу сжались от страха и переглянулись. Будить спящего воина подобно смерти. Он ведь может и рассердится, а это, как минимум пара ночных вахт, спарринг на мечах (а я мечи терпеть не могу) и полуторачасовая лекция на тему «почему нельзя мешать спать добрым людям».

— Ложись давай, — шепотом сказала я, расстегивая ремешки на стеганки. — Завтра рано вставать и опять целый день сбивать пыль дорог.

— Но я все еще хочу есть! — возмутился лучник и вышел из палатки на улицу. Темноволосый парень не привык себе ни в чем отказывать.

Шипя проклятия одному ненасытному проглоту, я, быстренько надев сапоги, торопливо вышла за ним следом. К сожалению, Гелиона я знала очень хорошо.

***

Зябко передергивая плечами, я шла с соклановцем по ночному лагерю. Несмотря на позднее время почти половина лагеря не спала, а засев по палаткам провожала еще один закончившийся день похода за разговорами и кружкой какого-нибудь пойла.

Заливисто лаяли собаки, охраняя покой своих хозяев, ржали кони, со стороны палаток магов раздавались хлопки и витиеватая брань. Опять что-то спалили, бестолочи, и так каждый вечер… И для чего они ставят свои «щиты» и «барьеры»? Для красоты?

Шаркая ногами по земле, сбивая носки кожаных сапог, я слушала пение сверчков, вертела головой, смотря на холодные мерцающие звезды. Сегодня они были особенно далеки и чужды… Наверное, повелители судеб в плохом настроении. Хоть бы не пошел дождь…

— Ну и зачем ты увязалась за мной? — бурчал Гел, смотря, как я пытаюсь подавить уже десятый по счету зевок.

— А ты представь себе, что я твоя совесть и в кое-то веки решила проконтролировать тебя, чтобы ты не совершил глупости. Он, пробурчав, что ему такая совесть нужна как пятое колесо в телеге, молча уставился вперед… Я лишь пожала плечами. Пускай думает что угодно, так просто я от него не отвяжусь.

Ведь если парень найдет себе приключения на седалище, то мне опять попадет от Рика за то, что не уследила и не остановила собрата. Мол, я из Великого рода и должна уже учиться следить за соклановцами, контролировать их действия и поступки. А то, что Гел старше меня, у него своя голова на плечах и он уже с двенадцати считается взрослым — его не волнует.

Вдруг парень встрепенулся, увидев впереди бредущего с факелом воина и свиснув, закричал:

— Эй, Фелис, постой!

Человек резко остановился и внимательно вгляделся на окликнувшего.

— Гелион? — неуверенно спросил тот, разглядев нас в темноте. В одной руке он держал факел, а в другой котомку, от которой ощущался запах вяленой рыбы. Я искренне посочувствовала знакомому моего товарища. Сейчас он расстанется со своей закуской навеки… — Ты что бродишь ночью аки неприкаянная душа? Неужто поставили на обход?- я выглянула из-за спины соклановца. — О… так ты не один…

— А ты? Что ходишь? — фыркнул парень и кивнул на котомку. — Что у тебя там?

— Там? — удивился воин, приподняв сумку, и вдруг расплылся в улыбке. — Это пропуск в объятья горячих красоток из клана Снежных Барсов. Кстати, Брам и Терн тоже идут. Может, и ты присоединишься? Бери свою девку и айда веселится.

Гелион на показ покривился, смотря на «свою совесть»:

— Нее… а может, — он обратился ко мне. — Элис…

— Даже не думай. Я от тебя не отстану, — нахмурилась я, скрестив на груди руки. Мне еще не хватало его искать утром по всему лагерю. — И кстати, что тебе Рик говорил насчет воительниц? Напомнить?

— Скучная ты… — вздохнул он. — Там хотя бы еда есть… Извини, Фел, но я не могу пойти. Эта демоница от меня не отстанет, пока не высосет из меня всю душу. Не знаешь, где можно перекусить? А лучше не поделишься ли чуток вяленкой?

— Нетушки. Я сам еле выбил закусь у гарпий. Ты б знал, каких трудов это мне стоило. Бутылка аргона… последовательницы Тасхель, — выплюнул воин.

— Гарпий? А что, это идея… — задумался Гелион и внезапно расплылся в улыбке.

По моей спине пробежался холодок, предчувствуя за этой невинной фразой настоящие проблемы. О, только не это… На сколько я знаю, «гарпиями» ласково называют воины только двух женщин. И судя по слухам, свое прозвище они получили заслуженно.

— Надеюсь, Рик ничего не узнает… — тихо прошептала я, смотря на задумавшегося соратника. Останавливать и взывать к бренным останкам совести друга уже было поздно.

***

— И кто мне объяснит, что же вчера произошло?

Два раскаявшихся взгляда стали с усиленным интересом разглядывать сапоги командира.

Как я и предвидела, наша ночная прогулка не осталась не замеченной от всевидящего ока Рика. Хотя… я догадываюсь, кто ему прощебетал…

Я искоса посмотрела на Гела, отметив, что синеглазому парню идет фингал. А что, он сам виноват! Говорила же ему, что это дурацкая затея закончится только в лазарете, причем с тяжелыми травмами. А потом еще достанется от Рика, и лучше бы нам спрятаться в чертогах Варланга, пока нас не найдет на лежанке воин.

— Мы решили… прогуляться, — нарушила я затянувшееся молчание, чувствуя, как горят мои уши. Ненавижу отчитываться, будто нашкодившая девчонка. Я ведь воительница клана Северный Ястреб и доказала это в четырнадцать лет на испытании, а тут такой позор…

— Вы зачем залезли в палатку к Карле и Жоржине, напугав оных чуть ли до полусмерти?

— Это еще надо выяснить, кто кого напугал! — искренне возмутился парень. — Эти гаргул… женщины решили, что я пришел покуситься на их честь!

— Так и покусился бы, — пробурчала я. Этот спектакль с соблазнением Гела проходил без меня. Я в это время стояла на стреме, тихо костеря одного соклановца за ум и сообразительность. Только слишком умный решит ночью залезть в палатку к стряпухам надеясь там отыскать закрома еды. — Они бы и поблагодарили тебя, небось. Угостили бы парой яблок.

— Ты так сильно жаждешь моей смерти?

— Ты мне обещал яблоки, если я тебе помогу, — напомнила я обещание Гела, которым он соблазнил меня на эту авантюру. А я ведь упиралась до последнего…. Но вот только не учла одного. Лучник прекрасно знал мою слабость к сочным плодам. — И я их до сих пор жду.

— А ну цыц! Раскричались они здесь! Как дети малые… Ты, — он показал пальцем на Гела. — Я так и не узнал, зачем ты залез к милым дамам в палатку?<em/>

— Я проголодался и искал что-нибудь перекусить, — пробурчал парень, потирая еще побаливающий затылок.

— И как, — усмехнулся воин. — Перекусил?

— Угу, — Друг сразу побледнел, дотронувшись рукой до «боевого ранения», — половником.</i><em/>

Отдернув полог палатки, поморщившись от слепящего холодного света и ноющей боли в мышцах, я вышла на свежий воздух, наспех застегивая ремешки на курке. На улице было непривычно тихо, что сразу заставило почувствовать себя неуютно.

Вересхей, ну почему ты нас так внезапно покинул?

Тишина, нарушаемая лишь жалобным поскуливанием собак… Брошенные палатки, которые больше не дождутся своих хозяев. В воздухе витает уныние, скорбь по погибшим героям, пустота лагеря заставляет чувствовать себя невообразимо одинокой.

Снег скрипел под подошвами сапог, а я, разглядывая осиротевшие пристанища воинов, с тоской вспоминала то, каким он был раньше… до того как мы стали подниматься к той проклятой пещере.

В лагере, на протяжении путешествия, всегда бурлила жизнь — в нем каждую секунду кто-нибудь ругался, смеялся, сражался в поединках на мечах, упражнялся в искусстве стрельбы, пытался завести мимолетные интрижки с воительницами… А сейчас — отголоски прошлого мелькали у меня перед глазами, вгоняя душу в невыносимую тоску.

В куртке было непривычно свободно и легко. К сожалению, моя запасная одежда не была рассчитана на бой, поэтому у меня не было припасено хотя бы стеганки или захудалой кольчуги. Все что было это — теплая куртка, чистые штаны, да и шерстяная колючая кофта, после которой мечтаешь только о том чтобы почесаться.

Стеганка превратилась в лохмотья и теперь самое большое, на что она была годна — это быть порванной на заплатки. Дырявые носки Рика и то можно привести в идеальное состояние, чем попытаться зашить стеганку.

Тасхель побери этих огнедышащих тварей — испортили такую хорошую вещь! А она ведь сшита из множества слоев прочной ткани и набита паклей, что при необходимости могла служить легким доспехом.

Что же тогда произошло? И как Варн не стал задавать вопросы по поводу моей одежды?

Может… может он решил, что меня просто задело, а кровь на стеганке чужая? Меня уже от одной мысли о том, что он может начать задавать вопросы трясет от страха. Лучше с ним не сталкиваться и вообще уехать отсюда скорее. Внутри все скребло от плохого предчувствия, я не могла найти себе место, впервые опасаясь людей. И все из-за одного драконыша…

А ламеллярный доспех, который вытаскивал меня невредимой из множества передряг, без сожалений был брошен еще в пещере… Нда… придется наведаться еще и к кузнецу. О Несфея, я ведь еще и свою алебарду потеряла! Рик бы точно мою бестолковую голову открутил за потерю оружия. Вспоминание ворчливого соклановца сразу кольнуло сердце. Надо их обязательно найти, но сперва поймать за шкирку одного мелкого дракона и вытрясти из него все сведения, а потом прогнать взашей от греха подальше, пока повелитель Расхей не увидел, что я общаюсь с порождением Тасхель…

Кстати, а где это мелкое недоразумение?

* * *

Громко закаркали вороны, встрепенувшись с деревьев, я остановилась, прислушавшись к звукам. Несколько мгновений назад точно были слышны чьи-то голоса…

Не веря в свою удачу, я чуть ли не бегом пошла на вновь раздавшиеся звуки, довольно быстро подойдя к возвышавшемуся над палатками большому шатру. Поднялся ветерок, принеся с собой легкий запах лекарственных настоек, спирта и хвои. Около шатра на снегу лежало много щепок, колун прислонился к наспех сделанным ковчегам из свежих сосновых досок...

Я нахмурилась — похоже, это и есть лазарет… Странно, но почему даже здесь никого нет? Такое чувство, что лагерь за один день полностью вымер, хотя Варн утверждал, что здесь еще оставались воины, не пожелавшие бросать на произвол судьбы своих собратьев.

— А можно я пойду? — раздался голос мальчишки, прозвучав совсем близко, похоже — из-за поворота шатра. Я фыркнула — а старый воин не врал, когда бурчал, что мелкий ошивается возле раненых и мертвых. Ну конечно, где же еще быть порождению Тасхель как не там, где бродит смерть, выжидая свою очередную жертву.

— Один? — заботливо защебетал низкий женский голос. Я чуть не споткнулась на ровном месте, когда услышала столько нежности в голосе грозной Карлы. Что с ней сделал этот чудовищный ребенок?! — Малыш, как ты один пойдешь? А если упадешь в расщелину иль волки?

— Ты что! Главную опасность предоставляет река! Упадешь, снесет течением и поминай, как звали, — вторил ей второй женский голос, в котором я опознала Жоржину. — Куда ж мы тебя отпустим?

Дивясь такой переменой в поведении ворчливых старых воительниц, я подошла к лазарету и, выглянув из-за угла, чуть не рассмеялась, узрев, во что одели детеныша дракона стряпухи. Похоже, Варн не ошибся, женщины привели свою угрозу в исполнение — они переодели мальчишку в длинную, с меховыми краями теплую куртку, нацепили ему на голову шапку из меха белой лисицы и заплели в косу его длинные белоснежные волосы. Кому скажу, и не поверят — злобный, могучий дракон и недовольно пыхтит в неудобной одежке, позволяя стряпухам вовсю над ним издеваться.

На поваленных стволах сосен сидели грузные женщины, татуировки клана которых было почти не разобрать из-за морщин. Перемалывая в ступке лечебные травы они умудрялись следить за скачущим перед ними мальцом и готовить в котле какое-то снадобье. Неподалеку от них на снегу лежали не меньше десятка открытых ковчегов, накрытых белоснежными простынями и пара полупустых корзин с целебными травами.

Я притаилась за углом, подслушивая разговор. Представать перед взором стряпух мне совершенно не хотелось.

«Ну конечно, — поддакнул внутренний голос. — На дело-то ты ходила вместе с Гелом, а помогать на кухне оставался всегда он»

Я их побаивалась, переняв часть священного ужаса перед ними от своего соклановца. А это не трудно, особенно когда он, возвращаясь с «принудительных работ», начинал в красках описывать свои лишения и муки, что испытал на кухне. Обычно в его захватывающих историях об эпических битвах тряпки и грязной кастрюли стряпухи представали в виде самых жутких созданий Тасхель.

— Ну бабульки… — стал канючить ребенок уже не в силах устоять на месте. — Ну отпустите… Вы же обещали, что если я оденусь, то вы разрешите! Я ведь хочу помочь!

— Нет, дорогой мой. Один ты не пойдешь, в округе полно хищников, а отпустить тебя не с кем, — Жоржина кинула в варево молотые травы, от чего оно сразу резко завоняло и, зачерпнув из котла плошкой темно-зеленого зелья, протянула его мальцу. Тот сразу от него отпрянул, закрыв обеими руками свой чувствительный нос. — Нака, хлебни. Хоть поспишь немного.

Ребенок резко замотал головой и, не отрывая ладоней от своего носа, сбежал от противно пахнущего варева чуть ли не к ковчегам. Нда, не везет ему с таким острым обонянием…

— Тебе и так в прошлый раз сильно повезло, — как в ни в чем небывало продолжила стряпуха, снимая котелок с огня, — когда ты шмыгнул за ярсветом, и на тебя не напали волки.

— Вот когда придут воины с охоты… — поддержала ее Карла, пододвигая к себе корзину сушенными ярко синими цветами.

— Это же долго, а они нужны сейчас! — возмутился детеныш дракона, так и не убрав от носа рук. — Вы меня и так не пускаете туда… в этот, как его «ла-за-рьет». Я же хочу помочь!

— Нечего малышне делать в лазарете, — грозно нахмурилась Жорджина и, повернувшись, заметила меня. — О, смотри-ка кто пришел!

По спине прошелся холодок от пристального взгляда бывшей воительницы. И почему я чувствую себя так, как будто опять что-то натворила?

— Элис! — радостно выкрикнул мальчишка, вихрем добежав до меня. Его лучистые янтарные глаза светились счастьем, а сам он еле сдерживался от того, чтобы меня не обнять. От такого опрометчивого поступка его удерживал мой немигающий тяжелый взгляд. Вот еще. Обниматься с драконом. Да надо мной все предки будут потешаться!

— А ты волновался, — усмехнулась Карла, с кряхтением поднявшись с бревен. — Жива твоя ненаглядная спасительница. Зря тока ярсвет к ней таскал.

Я с недоумением посмотрела на стряпух. Спасительница? Я? А, точно, они же приняли драконыша за ребенка, которого похитил, как и дочь Верховного короля дракон. Небось, еще решили, что это белобрысое недоразумение какой-нибудь заморский принц. Уж слишком он выглядел необычно для этих мест — начиная со странной одежды, которая явно не была предназначена для наших холодов, до длинных белых волос и больших выразительных глаз.

Тем более что за заснеженной грядой гор, в долине, возле Туманного моря живет похожий на него внешностью народ. Надменные неверные разрушили капища, отреклись от Повелителей, став служить одному ложному Владыке.

— Варн говорил, что в лагере оставались люди, — неожиданно для самой себя сказала я, — но кроме вас я никого не встретила.

Почему-то в этот момент меня больше всего на свете волновало именно это. Видимо, я не привыкла к такой тишине, к пустоте некогда шумного и людного лагеря. Это выбило меня из колеи, заставив чувствовать неимоверную тоску по прежним шумным вечерам. Смешно, а я ведь раньше так хотела, чтобы хоть на мгновение все исчезли, оставив меня в покое.

— Остались… — горько усмехнулась Жоржина. — Успевай только ковчеги готовить. Что тут говорить — половина мучается в лазарете, другие уже в чертогах. На ногах осталось лишь двенадцать человек и то, это если считать вместе с нами…

Я ошарашено уставилась на женщин, надеясь, что это просто неудачная шутка или что мне просто послышалось. Всего двенадцать? Из ста воинов на ногах меньше дюжины?

О Несфея, за что ты отреклась от своих детей?

Мой взгляд сразу упал на накрытые полупрозрачными простынями ковчеги. Вот оно — последнее пристанище любого воина… На негнущихся ногах я добрела до них, внутри содрогаясь от мысли увидеть за белыми полотнами безжизненные лица товарищей, с которыми я столько пережила, и которые были мне роднее братьев, частичкой моей души…

Сложнее всего было заставить себя дотронуться дрожащими пальцами до края полупрозрачной простыни и взглянуть на умиротворенный лик воина. Но мне повезло — ни в первой, ни в последующих пяти ковчегах я не наткнулась на знакомые лица.

Тела, которые местами почернели от ожогов и были обезображены рваными ранами, стряпухи заботливо натерли сандаловым маслом, тонко пахнущее фиалками, положа на грудь оружие и несколько бутонов ярко-желтых цветов. Ярсвет сиял на бледной коже мертвецов золотым огнем, на синеватых губах падших сынов и дочерей кланов застыли едва заметные полуулыбки.

«Спите спокойно, дети битвы, — мысленно проговорила я. — Теперь вы наравне с предками и хранителями будете защищать свой род…»

— Можешь не смотреть, — выдернул меня из мыслей голос Карлы. — Нету там твоих… соклановцев.

Я остановилась возле шестого ковчега, с надеждой посмотрев на женщин:

— Нет? Они живы?!

— Не знаю, — сразу стушевалась она. — Но этого хитрозадого наглеца среди раненых точно нет. Что так смотришь? Ты прекрасно знаешь, про кого я говорю.

Конечно знаю. Любовь Гела к стряпухам была взаимна.

— А Рик?

— Его тоже нет в лазарете, — уже более дружелюбно проговорила Жоржина. Вот Рика они любили, потому что он единственный из всего лагеря называл их дамами, от чего каждый раз лучник давился едой, тараща в недоумении глаза на воина.

Я поникла. Не может быть, чтобы мои друзья остались погребены под завалами в пещере. Я ведь их хорошо знаю, они же всегда выпутывались из любой передряги невредимыми. Вересхей всегда сопутствовал нашему клану во всех делах.

— Тебе нужно к Аргону, — сжалилась Жоржина, увидев мое лицо. — Он вроде составлял список погибших и живых. Ты ж не знаешь, как отсюдова драпали воины. Вещи возьмут и на всех парах… Трусы, — зло выплюнула она. — Здесь остались только те, кто не смог уйти на своих двоих да и те, для которых жизнь товарищей не пустой звук.

Я задумалась, накрутив длинный рыжий локон на палец. Если судить по словам стряпух, то когда произошел обвал многие смогли спастись из смертельной ловушки наплевав на недобитого дракона и пленницу. Интересно. Хотела я бы посмотреть, как с поля битвы убегают те, кто поклялся перед предками никогда не отступать перед ликом врага.

— Предатели… — прошипела я, обведя взглядом пустой лагерь. А ведь они так сильно хотели оказаться как можно быстрее от этого места, что бросили свои вещи. — Чтоб их всех Расхей так проклял, что продолжить свой род они могли бы только в мечтах.

В душе начинало все кипеть, когда я представляла, как эти трусы улепетывают в ужасе прочь от горы, не заботясь о раненых и мертвых.

Они предали свой клан и род таким подлым поступком. Их следует отречь от рода, выжечь вязь Неба и отправить в изгнание отмаливать перед Расхеем свои грехи!

Может Рик и Гелион тоже значились в записях? Что-то мне плохо верится, что все сбегали… Может братья просто решили, что я умерла и поэтому поспешили в Дом клана доложить ситуацию?

— А где сейчас тот, кто вел список? — спросила я стряпух, намереваясь немедленно узнать о судьбе друзей. С каждой секундой неопределенность по отношению к товарищам все больше меня угнетала.

— Аргон? Так мо на охоте, — отмахнулась от меня грузная женщина, не отвлекаясь от приготовления целебной мази. — Не волнуйся, вечером вернется.

Но я не могла с легкостью принять такую отговорку и спокойно дожидаться воина. У меня сердце болело за соклановцев, я не могла сидеть на месте и ничего не делать. Мне хотелось рвать и метать от беспокойства за друзей, или же сесть и заплакать, коря себя в том, что уговорила их взяться за «спасение принцессы».

Единственный выход из такой ситуации — это до возвращения охотников надо разобраться с одной белобрысой проблемой, пока оная не натворила по своей глупости дел.

Все это время драконыш тихо стоял в стороне и внимательно прислушивался к нашему разговору, наверняка надеясь вникнуть в его суть. А может он просто решил не мешать, чуя, что это для меня важно.

Карла перелив из котелка получившееся зелье, от которого воротил нос ребенок, в кувшин и, взяв миски и высохшие чистые бинты с сосновых бревен, пошла в лазарет ухаживать за ранеными.

Мальчишка хоть и пытался растрогать стряпуху жалобным взглядом, чтобы оная взяла его помогать, ничего не добился. Позиция «детям в лазарет нельзя» была непреклонна.

Я тихо усмехнулась, наблюдая за его мытарствами разжалобить бывшую воительницу. Она-то не знает, что этот мальчишка одним прикосновением может исцелить не то что сильный ожог, а серьезную рану. «Ну и хорошо, что не знает, — облегченно вздохнул внутренний голос. — Меньше проблем и нежелательных вопросов»

Отмахнувшись от приставаний мальчишки, Карла скрылась за поворотом. Но дите не желало так просто сдаваться. Он, решив, что его никто не видит, как обнаглевший кошак потянулся к крынке молока, тобишь решил на цыпочках прошмыгнуть вслед за Карлой в шатер.

Но не тут-то было. Хоть и Жоржина, отвернувшись от мальчишки, занялась приготовлением мази от ожогов, растапливая в котелке жир и добавляя из стоящих рядом баночек целебные компоненты, я не спускала с него глаз.

Я тихонько направилась следом за крадущимся мальчишкой, буравя его затылок взглядом. И что его так тянет к умирающим? Не понимает, дурья голова, что такое доброе дело, как спасение жизни, для него теперь непозволительная роскошь? Я вот не хочу умирать за предательство из-за глупости и мягкосердечия одного мелкого дракона.

Схватив за шкирку пискнувшего от неожиданности обнаглевшего мальчишку, который чуть не дотронулся до полога, я притянула его к себе, угрожающе поинтересовавшись:

— И куда ты собрался?

Он, втянув голову в плечи, так жалобно на меня взглянул, что на секунду у меня сжалось и потеплело на сердце. Вот…. лисеныш!!! Уже просек, какой взгляд безотказно действует на женщин! К моему счастью, а точнее к несчастью дракончика, один мой знакомый постоянно, когда затевал очередную пакость (операцию по набиванию себе пуза) всегда так умоляюще на меня смотрел, что невольно у меня выработался иммунитет к его жалобным взглядам. Да и до богатой мимики Гелиона мальчишке было еще как до вершины Гельсхиона, самой высокой горы Данстейна.

— Мне скучно, — стал оправдываться тот, к неудовольствию заметив, что его жалобная мордочка не произвела на меня должного эффекта. — И поэтому я хочу помочь.

— Ну конечно, — не веря в благородство драконов, фыркнула я. — Ты хоть немного думаешь своей пустой башкой?

Он отрицательно покачал головой, совсем не понимая к чему я клоню. Тааак…. все понятно. Значит, руководствуемся чувствами, а не логикой? Неужели придется опуститься до разъяснений очевидных вещей.

Отведя в сторонку от лазарета мальчишку и заглянув за поворот, убедившись, что Жорджина занята и нас никто не будет подслушивать, я еле слышно прошептала:

— Ты хоть понимаешь, что твоя выходка может стоить мне и тебе жизни?

— Почему? — искренне испугался мальчишка.

— Даже маги не могут так… быстро поднять на ноги раненого, — нехотя пояснила я. — Поверь, люди страшные и жестокие существа. Как только ты их спасешь, они сразу же тебя убьют, даже не сказав слов благодарностей. Поэтому веди себя тихо и не вредничай!

— Но я же просто хотел помочь… — понурив плечами, тихо прошептал он. В его унылом виде отразилась такая несправедливая обида, что мне даже стало его немного жаль.

Все-таки зря я на него накричала и заставила чувствовать виноватым…. Он хоть и детеныш дракона, но еще мелкий и до жути наивный. Так искренне верит каждому встречному, раскрывает перед ним свое сердце… Дженея⁶, подскажи мне правильный путь и дай терпения, чтобы совладать с эмоциями…

— Прости… — через силу прошептала я, робко положив на его плечо свою ладонь. Он непонимающе посмотрел на меня. Пришлось поборов гордость и дополнить. — Ну… за тот случай в палатке. Я не знаю, что на меня нашло. Я была не права… — Я чувствовала себя так, как будто вместо женской бани случайно забрела в мужскую, в самый разгар «Банного дня». — А цветы твои красивые… Сам собирал?

Ребенок расцвел прямо на глазах. Он, смущенно улыбаясь, будто минуту назад совсем не грустил, бесцеремонно прижался ко мне и выпалил на одном дыхании:

— А я совсем и не сержусь. Элис просто такая же капризная, как и Эсми, — его медовые глаза светились от счастья. — Но ничего, ты мне больше нравишься. Она в меня вещами кидалась, а ты нет.

Я замерла в ступоре, пытаясь прийти в себя после высказывания мальчишки, совершенно забыв о том, что мгновение назад хотела отцепить от себя это недоразумение. Я и капризная?! Он меня сравнивает с какой-то семилетней девчонкой?! Меня, двадцатилетнюю воительницу из Великого рода клана Северный ястреб?!

Все сострадание к драконышу мигом испарилось. Появилось жгучее желание оттаскать его за уши, наподдавать подзатыльников, чтобы никогда в жизни он не нес больше такой несусветной чепухи. А после воспитательного процесса отвести за порог лагеря в лес, запретив возвращаться.

Но от неминуемой расправы его, как ни странно спасла Жорджина.

Неожиданно она выглянула из-за поворота, от чего мы испуганно вздрогнули и тоненьким голоском, недовольно поинтересовалась:

— А что вы там шушукаетесь? — знала бы она, что только что спасла дракона. — Развели тут … тайное собрание кристонцев⁷.

Пытаясь успокоить испуганно бьющееся сердце, после такого неожиданного появления стряпухи, я вяло улыбнулась, неосознанно погладив по голове мальчишку, что вцепился в мою штанину мертвой хваткой, совсем не горя желанием ее отпускать.

Я повторяла про себя имена всех двенадцати повелителей, чтобы успокоиться… Прицепился как лишай, руки так и чешутся оттаскать его за уши. Даже я в детстве так не липла к матери, а если и пыталась, то меня живо отлепливали, давали в руки деревянный шест и пинком задавали направление в сторону тренировочного полигона. Так что от такой дури я отучилась быстро, вместо этого полюбив колотить шестом Гела. С ним было весело — он ловко уворачивался от палки и умудрялся дразнить и подначивать меня, от чего я тренировалась интенсивней, мечтая о том, как однажды все-таки задену обнаглевшего прохвоста из рода Лун.

— Ладно, так и быть, Амару, — сдаваясь, махнула рукой женщина. — Раз уж Элис на ногах, то я вас отпущу. А то маетесь без дела. Да и Варн с Радой заняты уборкой лагеря.

— Отпустишь? — удивилась я, не совсем понимая, к чему она клонит. А вот «лишай» проявил чудеса сообразительности. Он, мигом отцепившись меня, радостно закружил вокруг, не в силах сдержать на месте рвущуюся наружу энергию, бормоча при этом себе под нос «я обязательно помогу», «мы мигом» «все будет сделано в лучшем виде»

Я, непонимающе смотря на уже пожалевшую о своем решении стряпуху, краем сознания начинала предчувствовать, что это грозит мне новой головной болью, а отказать, чтобы не вызвать ненужных подозрениях я не решилась.

¹Вересхей — один из повелителей судеб. Олицетворяет собой удачу, везение, интриги и азартные игры. Считается, что он живет среди смертных в облике странствующего путника. Отсюда есть и выражение: «Встретить удачу в пути».

²Несфея — одна из повелителей судеб. Олицетворяет собой женское начало, поэтому считается, что она подобно матери заботится о смертных: исцеляет их раны, прикрывает спины от мечей и стрел, оберегает маленький детей, дарует красоту и молодость. Например, когда говорят: «Тебе улыбнулась Несфея» это означает для девушки — что она прекрасно выглядит, для война — что повелительница уберегла его в битве и т п

³морозянка — растущая в горах съедобная ягода ярко-красного цвета.

⁴Расхей — один из повелителей судеб. Олицетворяет собой мужество, честь и благородство. Редко вмешивается в дела смертных предпочитая наблюдать со стороны. Считается, что дает силу каждому воину кто не посрамил честь и имя предков в битвах. Фраза «Расхей следит за тобой» обычно звучит как проклятие по отношению к бесчестным, лживым людям. Считается, что он после нее обязательно покарает наглеца, устроив ему, если тот не исправится, серьезные неприятности. А за предательство он обрекает предателя и весь его род на мучительные страдания.

⁵Тасхель — одна из повелителей судеб. Олицетворяет собой ненависть, злость, отчаянье, зависть. Считается, что она породила первых драконов из своих завистливых мыслей к Несфее, которую, в отличие от Тасхель, почитают и любят люди. Глубины Тасхель — это место, куда отправляются все чудовища, предатели, воры, убийцы после своей смерти. Как говорят: «Тем, у кого нет души — прямая дорога в Глубины Тасхель».

⁶Дженея — одна из повелителей судеб, та, кто может смотреть сквозь время. Ложь никогда не укроется от ее взора, истина ее стезя, а руки плетут полотно судьбы, готовя каждому смертному определенную роль в мире. Она наделяет своей силой тех, кто зрит и вершит судьбы — прорицателей, королей и хранителей кланов.

⁷Жоржина намекает на бунт народа из города Кристон, против отмены сухого закона на напиток Ирлинг, что славился своими реалистичными галлюциногенными иллюзиями. Да вот только весь бунт свелся к тому, что люди подпольно наготовили ирлинга и массово напились на главной площади, до вечера пребывая в эйфории от иллюзий. Бунт кристонцев вошел в летописи как самый нелепый и смешной бунт за все время существования королевства.