Глава 8, в которой неприятности подкрадываются на мягких лапах и, как всегда, не вовремя

Командор поглядел на Эрвига с нескрываемым сожалением.

— Прошу прощения, что вынужден испортить праздник, но… мне жаль, брат. Больше тянуть нельзя, это должны услышать все.

Прозвучало настолько серьезно и не по-кошачьи, что Гаррет похолодел.

— Когда? — спросил Эрвиг.

— У нас есть месяца два, не больше...

Сивард, должно быть, говорил что-то еще, даже наверняка он говорил что-то еще, но Гаррет его уже не слышал. Внутри, под сердцем, смерзались льдинки, ворочались острыми краями: от Драконьего острова до Грейрока — один пролив. Всего лишь пролив — до его дома!

Грейрок не уцелеет, даже если они победят...

Что ж, по крайней мере, он сделает все, чтобы не пропустить драконов дальше.

Гаррет встряхнулся, перевел взгляд с уже, оказывается, умолкшего Сиварда на Эрвига.

— Сейчас, — сказал Эрвиг совершенно ровно, словно их жизни не раскололись только что на «до» и «войну».

Спокойно подозвал церемониймейстера, велел остановить музыкантов и объявить окончание танцев. И так же спокойно сделал знак друзьям, чтобы следовали за ним.

Вместе с Эрвигом Гаррет поднялся на возвышение, ободряюще улыбнулся Велли — она заняла свое место рядом с супругом. Переглянулся с Сивардом: в военное время глупые мирные разногласия не имеют значения, а им теперь воевать бок о бок. А значит, сегодня же будет первый военный совет, надо проводить срочную мобилизацию и вместе с Котами эвакуировать прибрежные деревни Грейрока. Их драконы сметут первыми, а защищать их совершенно бесполезно, только рассеивать войска.

Короткой королевской речи Гаррет не слушал. Он искал в толпе встревоженных гостей Рани и думал, что придется отправить ее и Велли в поместье Брюса. Туда драконы наверняка не доберутся, и не будет беспорядков, как в столице. И свадьбу придется отложить до победы. Конечно, он не собирается погибать в бою, место генерала — не на передовой. Но война есть война, всякое может случиться. А оставить Рани вдовой в первый же год после свадьбы — не дело. Да и ладно бы богатой вдовой, но Грейрок наверняка будет разорен, драконами или своим же таном на нужды армии, не суть важно.

Рани нашлась рядом с леди Лэндон, довольно близко к помосту. По счастью, в ее глазах паники не было — в отличие от многих благородных рыцарей и дам. Но и на Гаррета она не смотрела, только на короля и его брата, командора.

Что ж. У них будет достаточно времени, чтобы поговорить. Начистоту. Все, время глупостей закончилось, да и не было его, по сути, никогда. Так, позволил себе короткую слабость. Временное помешательство. Пора извиниться перед Рани за мальчишество, признаться в своих чувствах и попросить подождать до победы. Хотя… нет. Они объявят о помолвке завтра, сегодня это уже неуместно, и тихо поженятся через неделю. Даже если Грейрок будет разорен полностью, даже если Гаррет погибнет — у них будет немного времени друг для друга. А генерал сможет отвлекаться на мальчишескую романтическую дурь. Ему надо защитить свою страну и свою любимую жену.

Да. Жену. Глупо было бояться, что Рани окажется такой же холодной святошей, как Элизабет. Она совсем, совсем другая. И, быть может, даже сумеет его полюбить. Если они до этого доживут.

Приняв решение, Гаррет успокоился и даже краем уха прислушался к тому, что говорил взволнованной публике Сивард.

Ничего неожиданного и ничего нового: драконы с острова готовятся взлететь, их целью совершенно точно будет ивернесс, лордам придется отдать военный налог и поставить ордену рекрутов. Разумеется, за два с половиной века мирной жизни о драконах благополучно забыли, и половина гостей смотрела на командора Сиварда, как на завравшегося барда.

Совершенно зря.

И совершенно зря благородные рыцари не учат историю и не задумываются, почему в Девяти Королевствах почти не бывает войн, а боевая магия под жестоким запретом, не говоря уже о магии пространственной. Давно не слышали, как ревет разбуженный стихийной магией дракон, и не видели, как полыхают города, нарушившие запрет. Впрочем, немудрено. Последний раз драконы сожгли подпольную школу стихийных магов в Озамине, лет сто назад. То есть было это далеко, давно и неправда — с точки зрения обывателя.

Сивард сделал свое заявление, и самые смелые — и глупые — тем начали возмущаться, требовать невесть чего и задавать вопросы. Что ж, облегчили Брюсу работу: у него отличная память, и со всеми недовольными он в ближайшее же время побеседует. Он отлично умеет напоминать благородным сэрам о чести, совести и верности отечеству.

Ответив на десяток самых вменяемых вопросов, Сивард кивнул Гаррету, мол, твоя очередь.

Говорить речи Гаррет не просто не любил, а терпеть не мог. Но пришлось. Коротко и по существу: мобилизация начинается с завтрашнего дня, эрлам завтра же утром собраться на военный совет и получить личные указания, остальным готовить дружины, запасать фураж и засевать поля как можно раньше, чтобы успеть собрать урожай. И — быть готовыми к суровой победоносной войне. Потому что мы победим. Не можем не победить!

Ему поверили. Прямо слышно было, как вздохнули с облегчением, зашушукались, мол, с таким генералом и драконы не страшны.

Гаррет едва не плюнул с досады. Обыватели! Либо боятся до медвежьей болезни и сбегают, либо не боятся совсем, теряют осторожность и потом винят во всем того самого генерала. Середины нет.

Опять посыпались вопросы, причем совершенно дурацкие. Отвечать на них Гаррет и не собирался, только поднял ладонь:

— Тихо! — скомандовал он. — Гости замолкли раньше, чем стихло эхо, и уставились на него, как на заговорившую статую. — Командор Сивард, верные подданные Ивернесса готовы послужить своей стране.

Сивард оглядел молчащую толпу, снова выступил вперед.

— Вы все знаете, что только Орден Грифонов может остановить драконов. Вы все обучались военному делу и обучаете своих сыновей и дочерей. Вы все хотите жить в свободной цивилизованной стране, без страха растить детей и ездить по дорогам. Хотите, чтобы ваши люди засевали поля и снимали урожай, хотите, чтобы ваши стада не разбежались, а сады не одичали. И, самое главное, вы все хотите жить. Просто жить.

Толпа гостей согласно колыхнулась и замерла. А Сивард сощурился, обвел толпу взглядом.

— Ордену нужны все, кто не боится подняться в небо и способен сесть на грифона. От вас зависит, увидит ли Ивернесс следующую весну.

Лорды и леди замерли. Что, вот прямо сейчас? Вот прямо они, а не сосед?

Трусы! Обыватели! И это — высший свет Ивернесса, благородные сэры! И Сивард хорош. Не так набирают добровольцев в военное время! Они же сыты, пьяны и не поверят в дракона, пока дракон им на голову не плюнет! Их пугать надо, а не взывать к разуму и благородству.

Гаррет нашел взглядом ближайшего юнца, сына эрла Черной Пущи. Оценил мелкий рост и птичье сложение, признал годным. Посмотрел ему в глаза.

Юнец вздрогнул, расправил плечи и уже сделал шаг вперед…

Но его опередили.

— Я готова вступить в Орден! — раздался злой и звонкий голос.

Знакомый, очень хорошо знакомый голос. Настолько знакомый, что Гаррет себе не поверил, а когда поверил — едва удержался, чтобы тут же не броситься к ней и не оттащить прочь.

— Рани?! — неверяще шепнул Маверик. — Остановись, тебе не место в Ордене...

Она вскинула голову, обвела толпу надменным взглядом.

— Что же делать, отец, если в Ивернессе, кроме вас, не осталось мужчин?

Парнишка из Пущи залился краской. Выскочил вперед, словно его только что хорошенько пнули — да впрочем, так оно и было.

— Я готов, Командор!

Какая-то женщина — супруга эрла, что ли — заполошно всплеснула руками, запричитала навзрыд. Какую-то минуту только эти причитания и слышались в зале, пока их не заглушило:

— И я иду...

— Я тоже!

— Служу Ивернессу!..

Не половина, но четверть гостей столпилась перед помостом. Глаза у них горели, как будто уже — в атаку. Что ж, Рани, ты достойная дочь своего отца-дипломата и достойная ученица. Моя. Я горжусь тобой. Так горжусь, что хоть плачь…

В горле застрял ком, не давая ни дышать, ни сказать хоть слово. Да и что тут скажешь? Схватить ее в охапку и заявить, что его невеста не пойдет ни в какой проклятый Орден, а будет сидеть дома и рожать ему детей? Хорош будет генерал накануне войны.

И Маверик не велит ей идти домой. Нельзя. Она теперь — проклятое знамя победы, символ патриотизма, мать же вашу, как я ненавижу войну!..

Сжав его руку, Маверик тихо, почти неслышно, ругался на восьми языках вперемешку. И держал. Крепко. Синяки останутся.

Они так и стояли каменными истуканами, воплощением патриотизма и грядущей победы, пока в зале плакали, падали в обмороки, гордились и проклинали, а дюжина Котов деловито сортировала рекрутов. Годились не все — на волне патриотизма в Орден попытались записаться и великаны, которых конь едва унесет, не то что грифон. Их командор Сивард дипломатично сдал Гаррету, предварительно его ущипнув:

— Отомри. Верну я твою девочку домой, ты нужен Ивернессу вменяемым.

Гаррет только зубами скрипнул и занялся мальчишками. Не только мальчишками, кстати. Среди добровольцев оказалось немало взрослых дубин и даже один старик. Вреднейший старикашка, он еще в норбайскую кампанию попортил Гаррету крови своими «мудрыми советами». Вот ему Гаррет и велел всех записать, построить и отвести в казармы.

За хлопотами ему почти удалось отвлечься и не высматривать Рани — а она постоянно мелькала рядом со Скаем, бегала с какими-то бумагами, отвечала на вопросы и вела себя, как будто состоит в Ордене с рождения. Примерная девочка. Такие чаще всего погибают в первом же бою. Оболтусы, трусы и дураки выживают, а вот такие умницы — остаются на поле боя.

Создатель, за что?!

— Смир-рна! — рявкнул Гаррет на кого-то из оболтусов-добровольцев. Он даже не услышал в этом безумном гвалте, о чем таком веселом с ним хотели поговорить, да и какая разница. — Все вопросы к сержанту. Бегом!

Рявкнул — и мысленно надавал себе пощечин. Отставить выходить из себя! Нельзя, даже если хочется всех тут поубивать, чтобы наконец добраться до Рани и с ней поговорить. Она обязательно поймет, что ее место — не в Ордене, не на передовой! Не для того он ее учил стратегии, чтобы она в первом же бою…

Отставить, генерал. Отставить панику!

Ничего с ней не случится. Сивард обещал вернуть ее домой, значит — вернет.

Наверное.