Глава 3, в которой бравый генерал теряет разум, а коты прилетают не к добру

На фаршированных трюфелями и запеченных с артишоками дроздах Гаррет сломался.

— Эрвиг, еще одна норбайская лягушка в розовом желе, и я за себя не ручаюсь, — буркнул он и воткнул изящную серебряную вилочку в дрозда.

Вилочка погнулась и с жалобным треньканьем сломалась.

Дрозд развалился пополам, показав трюфельные потроха.

Лакей за Гарретовой спиной отчетливо вздрогнул и страшным шепотом велел другому лакею срочно, немедленно доставить их светлости тану Вольфхайму новый прибор — в третий раз за это клятое застолье.

А его величество хмыкнули и повелели достаточно громко, чтобы услышали ближайшие гости, включая норбайского посла:

— Ступайте, проверьте посты, — и совсем тихо, одними губами, добавил: — папа.

— Ты несказанно добр, сын мой, — в тон его величеству шепнул Гаррет, вытащил покалеченную вилочку из дрозда и сделал вид, что не замечает укоризны во взгляде дочери.

По счастью, Веллари была слишком хорошо воспитана, чтобы показывать недовольство тактическим отступлением отца. А Гаррету стало стыдно. Почти стыдно. Все же свадьба его дочери! Она девятнадцать лет, с самого рождения, готовилась стать королевой.

Ладно. Вот проверит посты, вдохнет свежего воздуха, вытрясет из ушей скрипичные визги и гобойные стенания, и тогда снова порадуется за дочь и за лучшего друга.

Уже вставая из-за стола, скользнул взглядом по гостям — и снова, в сотый за сегодня раз, задержался на Данире Лэндон. Настоящей причине своего бегства.

Всего на мгновение их взгляды встретились, но этого мгновения хватило, чтобы леди Лэндон ему улыбнулась. Так улыбнулась, что в горле тут же образовался комок, а в коленях — слабость.

Проклятье! Вот какого ругрима при взгляде на нее он чувствует себя мальчишкой, впервые подглядывающим за девицей в купальне? Разжижение мозга, не иначе!

Она младше его дочери. Она — дочь его боевого друга. Она залезала к нему на колени и просила рассказать сказку. Она зовет его «дядя Гаррет». И то, что из непоседливой веснушчатой девчонки она вдруг превратилась в прелестную девушку, ничего в их отношениях не меняет. Разве что теперь вокруг нее вьются самые завидные женихи всех девяти королевств, и не пройдет полугода, как Данира выйдет замуж.

За какого-нибудь смазливого хлыща.

А ему придется пить на ее свадьбе и делать вид, что он очень за нее рад. Почти как за дочь. Потому что если любимый дядюшка вдруг начнет вести себя с ней, как кот по весне — юная леди этого не поймет.

Ругрим подери этих юных леди и весенних котов!

Гаррет резко отвернулся и строевым шагом покинул трапезную.

Безопасность королевства срочно требовала его внимания. Срочно! А тренировать соблазнительные улыбки леди Лэндон может на ком-нибудь другом. Да хоть на норбайском после!

Гаррет понял, что идет слишком быстро, только когда едва не проскочил первый караул. Здесь, рядом с кухней, сегодня стояли ветераны — без парадных алебард, с обычными короткими мечами, и не блестели начищенными латами, словно озаминские медные вазы.

— Все спокойно, милорд. Никого постороннего, — отчитался старший караула, не дожидаясь вопроса: он прекрасно понимал начальство без слов.

Гаррет коротко кивнул, мол, продолжайте бдеть, и отправился дальше.

На кухне его явление вызвало переполох. Главный повар, раскормленная норбайская рожа, подбежал, едва не теряя свой белый колпак, и принялся быстро-быстро что-то объяснять, мешая иверские слова с норбайскими и почему-то фьоргардскими. За ним прибежала толпа поварят с кастрюльками, мисочками и тарелками — видимо, чтобы тан Вольфхайм мог все попробовать и убедиться, что его величеству не угрожает отравление.

Гаррет ткнул пальцев в мисочку с чем-то оранжевым, повар тут же замолк, попробовал сам, закивал и предложил ему.

— Верю, что не отрава, продолжайте, — отмахнулся он.

Пусть готовит своих лягушек в розовом желе для королевских гостей, лишь бы Гаррету не приходилось это есть. То ли дело добрый кусок правильно зажаренной кабанятины, да с можжевеловым соусом, да под вишневую наливочку изготовления друга Маверика!..

Его тяжелый вздох повар истолковал, как позволение удалиться, и через мгновение вокруг снова кипела кухонная суета. А Гаррет, прихватив с одного из столов зеленое яблоко, пошел дышать свежим воздухом. А заодно проверять, хорошо ли спится страже в парке.

Спалось хорошо — вполглаза, вполуха. Услышали за десяток шагов, подтянулись, бдительно выставили алебарды: тихо крадущийся в кустах — либо шпион, либо начальство, но никак не добропорядочный благородный гость. Те ходят по дорожкам и шумят, как кабаны в подлеске.

— Молодцы, ребята, — кивнул Гаррет.

Но доклад о спокойствии выслушать не успел. С ясного весеннего неба раздался многоголосый кошачий ор.

Дракона им в зад! Вот только их и не хватало!

Гаррет задрал голову.

Коты летели клином, ровно тринадцать крыльев. Летели — и орали. Или пели песни, ругрим их разберет. Первого всадника Гаррет узнал еще до того, как его ярко-рыжая кошка распустила крылья перед посадкой на крышу орденской казармы.

Узнал не только он.

— Ого, сам командор Сивард, — караульный присвистнул. — Не к добру.

Гаррет был согласен. Коты — это всегда не к добру, а уж целая дюжина, да в полном гостей дворце — настоящая катастрофа.

Но не все кошки ушли на посадку в казарму. Одна отделилась от клина и, исполнив в небе «бочку», спикировала прямо в пруд посреди парка.

Гаррет замер: хоть он и знал совершенно точно, что кошка не плюхнется в воду, оторваться от маневра было невозможно. Слишком красиво и страшно одновременно — огромная муаровая зверюга с кожистыми крыльями и длинным скорпионьим хвостом падала прямо на него. Воздух свистел, кошка мяукала, всадник радостно орал, прижавшись к кошачьей шее...

Кошка вышла из пике у самой воды, задев поверхность лапами, и выровнялась: в лапах бился здоровенный золотистый карп, гордость королевского повара. А когда приземлилась и сразу же, еще не сложив крылья, впилась зубами в рыбу, с ее спины слез всадник, стянул шлем и помахал им над головой.

— Дядя Гаррет!

— Скай?

Гаррету очень захотелось протереть глаза. Он, конечно, узнал Эрвигова бастарда, но с трудом. Слишком уж тот изменился. Стал похож на Кота, на всех Котов разом. Невысокий, тонкий, щеголеватый. Пальцы в перстнях, руки в браслетах, в ухе — и то сережки. Русые волосы завиты, даже шлем их не примял. И глаза подведены черным.

Тьфу. Смотреть тошно. А ведь отличный парнишка был...

И походка плавная, текучая. Как у девицы.

А Скай уже шел навстречу, раскрыв объятия.

— Ты стал совсем… — Гаррет тоже шагнул навстречу, протянул к мальчику руки.

— Совсем котом, дядя Гаррет? — Скай засмеялся и на ходу подпрыгнул, легко, как настоящий кот.

Его кошка оторвалась от недоеденной рыбы, посветила зелеными глазищами и на всякий случай облизнулась. Язык у нее был длинный, как у ящерицы, и треугольные зубы в два ряда.

— Совсем взрослым, Скай, — поправил его Гаррет, обнимая и хлопая по спине.

— Пора, — пожал плечами Скай.

Прозвучало совсем не весело. Что ж, можно понять. Был Скай Кимберлайн, наследник короны — а стал Скай Кот, без родни и будущего.

Но не перестал быть почти сыном Гаррету.

— Эрвиг обрадуется, что ты прилетел поздравить его с женитьбой. И Веллари соскучилась.

— Женитьбой? — Скай недоуменно поднял небесно-синие глаза на Гаррета, но тут же улыбнулся и поправился. — Со свадьбой, да. Надеюсь, Велли будет счастлива с отцом.

Что-то Скай недоговаривал, но Гаррет не стал допытываться. Коты упрямы, как коты, так что пока сам не захочет — ничего не скажет.

Зато если хочет сказать, никто и ничто ему не помешает.

Гаррет кивнул:

— Будет.

— Я тоже соскучился, — жизнерадостно сказал Скай. — Ведь Данира тоже здесь? Мы не виделись почти полгода!

«И хорошо, что не виделись», — хотелось ответить Гаррету, но он промолчал. Толку что-то говорить? Дети любят друг друга, насколько Коты и юные леди вообще могут любить, а отставному герою пора возвращаться к своим обязанностям и забыть о всякой ерунде. Он и так оставил короля почти на полчаса, что есть грубое нарушение всяких приличий.