Глава 11

Принц направился назад бодрым шагом человека, только что закончившего чрезвычайно важное дело. По его расчётам до моста оставалось совсем недалеко. Однако заросшая пыльной травой улица вывела его вовсе не к каменному красавцу-мосту, монументальному, как и всё, что строилось силами Лирийской империи, а просто упёрлась в крутой берег. Нечего было и думать спускаться вниз, чтобы перейти вброд мелководье. Склон мало того оказался настоящим обрывом, он служил местным жителям свалкой. По отбросам деловито сновали куры, из кустов высунула морду привязанная к колышку коза. Она укоризненно посмотрела на мальчика большими печальными глазами и спряталась.

Аэций вздохнул, развернулся и пошёл назад, здраво рассудив, что найти правильную дорогу будет гораздо легче, если возвратиться к началу пути, то есть к воротам конюшни. Но этим утром богиня путей и дорог явно отвернулась от наследника Лирийского престола. Проплутав по похожим друг на друга улочкам, Аэций несколько раз оказывался в тупике, шёл назад, а в итоге совершенно потерял представление, куда ему нужно идти. Как на зло на пути ему не попался ни один прохожий, так что спросить дорогу ему было не у кого. Попытка постучать в резную деревянную калитку чуть было не окончилась плачевно: злобная собака облаяла непрошеного гостя, а потом просунула голову снизу и хотела цапнуть Аэция за ногу. Принц успел отскочить, но после этого старался обходить калитки стороной.

Меж тем солнце уже поднялось довольно высоко, неумолимо свидетельствуя, что день движется к полудню. Стало жарко, и хотелось пить.

— Надо же, — думал мальчик, — иногда можно полдня не испытывать жажды, даже не вспоминать о воде, а тут из лужи бы напился. Хоть колодец какой попался что ли.

Но в Пригорицах колодцы прятались во дворах за высокими заборами.

Аэций не заметил, как бедненькие домики уступают место своим более состоятельным собратьям. Раскидистые каштаны скрывали каменные фасады, заборы стали выше и ровнее. Куры и козы, бродившие, где им вздумается, исчезли совсем. Принц остановился в тени и стал думать, что делать дальше. Тут из-за угла появилась женщина. Тяжёлая корзина в её руке говорила, что женщина возвращается с базара.

— Извините, госпожа, — вежливо обратился к ней Аэций, — не возьмёте ли на себя труд разъяснить мне, как отсюда добраться до гостиницы «Приют ветерана»?

— Ишь ты, — женщина опустила свою ношу на землю, — какой галантный молодой кавалер, — она, прищурившись, оглядела мальчика. По всему было заметно, вежливое обращение ей пришлось по душе. — Далёко же тебя занесло. Но дорогу я тебе разъясню.

Она толково и кратко рассказала, как выйти к мосту.

— А от ярмарочной площади, небось, сам дойдёшь.

— Думаю, да, — кивнул Аэций, — спасибо вам огромное и мой нижайший поклон.

Он поклонился, помня наставления дяди об этикете и придворной жизни. Поклон даже немного смутил незнакомку.

— И ещё, — сказал принц, — не могли бы вы дать мне напиться, если, конечно, ваш дом поблизости.

— Отчего же не напоить хорошего человека, — улыбнулась женщина. Она не была ни молодой, ни красивой, но улыбка сделала её резкое лицо с длинным носом приятным, — а в качестве благодарности я потребую услугу.

— Услугу? — нахмурился принц.

— Корзину мне до дому донесёшь, а то руки прямо отваливаются.

Нести покупки оказалось совсем близко. Женщина сунула руку в квадратное оконце в заборе и отворила массивную калитку. От калитки к дому с высоким крыльцом вела дорожка, выложенная речными камешками, а с обеих сторон тянулись образцовые грядки с овощами. Из-за дома виднелись плодовые деревья сада, а вдоль забора росли смородина и крыжовник.

— Посиди-ка на крылечке, — предложила женщина, — я сейчас тебе прохладного кваску вынесу.

Аэций удобно расположился в тени навеса и подумал, как хорошо, что этот дом обходится без непременной собаки. Размышления его были прерваны появлением толстого мужчины с вилами. Вероятно, он работал где-то за домом.

— Чего это ты расселся на моём крыльце, недоносок? — заорал он вместо приветствия.

— Я просто жду, — ответил растерявшийся от неожиданной грубости принц.

Брезгливое лицо мужчины покраснело, а в глубоко посаженных водянистых глазках плескалась открытая неприязнь.

— Вали отсюда, пока руки-ноги целы. Нечего всякой грязной эльфийской сволочи возле моего дома околачиваться.

Никогда в жизни Аэцию не доводилось сталкиваться с расовой неприязнью. Он удивлённо посмотрел на хозяина дома, а тот чуть ли не подпрыгивал на месте от злости.

— Оставь парня в покое, Кемар, — спокойно сказала женщина, подавая Аэцию деревянный ковш-утицу, — чего ты на него взъелся? Сейчас напьётся кваску и уйдёт.

— А ты ему ещё квас подносишь?! — свирепо заорал Кемар, — я воевал, в Северную войну кровь проливал, не для того, чтобы ты это отродье угощала.

Кемар ловко подскочил и выбил из рук мальчика ковш. Квас пролился на лицо и одежду принца.

— Вон! — взвизгнул хозяин и с такой силой топнул ногой, что его мясистые щёки над аккуратно подбритой бородкой затряслись.

Аэция захлестнуло незнакомое чувство бесшабашной смелости, он готов был противостоять сотне таких, как Кемар.

— А что, если я не уйду? — спросил он с откровенной издёвкой, — будете топать ногами, пока не протопчите яму?

Толстый Кемар буквально задохнулся от подобной наглости.

— Ты пожалеешь, эльфийский ублюдок, — прошипел он, отшвырнул вилы и рысью ринулся за дом.

— Не надо, Кемар, — взмолилась женщина, не вздумай выпускать Дракона. Он не только мальчика, он нас с тобой на куски разорвёт. Беги, мальчик, пока не поздно!

Аэций стоял, обуреваемый противоречивыми чувствами: с одной стороны в призыве жены Кемара прозвучало неподдельное отчаяние, но на месте принца удерживало любопытство, неужели подворье краснорожего скандалиста охраняет настоящий дракон.

Из-за дома послышалось какое-то хрипение, пыхтение, голос Кемара отпустил забористое ругательство, а следом появилась странная парочка. Хрипел и пыхтел устрашающего вида огромный пёс, который волок за собой упирающегося что есть силы хозяина. Тот с трудом удерживал в руках толстую цепь.

Аэцию никогда даже не приходилось слышать о собаках подобного размера. Подойди пёс поближе, его лобастая голова оказалась бы на уровне груди принца. Некогда белая шерсть животного была отчаянно грязна, а кое-где топорщилась неопрятными колтунами. Оскаленная пасть демонстрировала крупные желтоватые зубы.

— Уведи собаку, — истошно завопила госпожа Кемар, — уведи, покуда дурное не случилось! Порвёт Дракон мальчишку — тебя, дурака, в тюрьму посадят. И ветеранство твоё не поможет.

— Замолчи, женщина, — булькнул гордый владелец Дракона, — я в своём праве. Может, этот мерзавец кур воровать пришёл. Ну, молись, — он хищно усмехнулся, глядя Аэцию в глаза. Затем отпустил цепь. — Давай, великан, фас! Посмотрим, какого цвета ливер у эльфов!

Дракон по инерции ринулся вперёд. Из-под его мощных лап летели ошмётки помидорных кустов и комья земли. Бежать было поздно. Ещё в раннем детстве Аэций усвоил истину, что от собаки убежать невозможно, даже от банальной дворовой шавки, что уж говорить о чудовищном монстре, мчавшемся на него, подобно снаряду катапульты. Принц постарался повернуться к противнику лицом и подумал, что, возможно, подставленная рука защитит его горло.

Но вместо того, чтобы кинуться на мальчика, пёс скачками описал большой полукруг, отчего и на противоположных грядках образовалась широкая просека. Он оглушительно лаял, припадая к земле, подскакивал на месте, вытягивая шею и запрокидывал тяжёлую голову. Обладай Дракон нормальным тембром собачьего голоса, его лай можно было бы назвать заливито-злобным, но сейчас от звуков, вырывавшихся из собачьего горла, мороз пробегал по коже.

— Ату его, Дракоша, — разорялся Кемар, — сожри его с потрохами!

Дракон, казалось, абсолютно игнорировал команды хозяина, он полностью отдался процессу обгавкивания чужака.

У Аэция напряжение, возбуждение и страх последних минут разрядились в вырвавшемся наружу хохоте. Принц смеялся до слёз, не обращая внимания на истерический лай белого лохматого чудовища. Он вдруг понял, что смутило его с самого начала:

— Да это же обычная дворняга, — сквозь слёзы и смех произнёс он, — неужели вы не видите этого? Пёс ведёт себя так, словно он — маленькая злобная шавка.

Аэций протянул руку в сторону собаки, он хотел показать, какой настоящий размер Дракона. И тут произошло нечто совсем уж странное: с длинных пальцев эльфа стёк голубоватый сгусток света, который плавно поплыл по воздуху к облаивающей его псине, а затем впитался в грязную шкуру.

Дракон ничего не заметил, увлечённо продолжая своё громкое занятие, в которое вкладывал старание и душу. Он даже подскакивал от усердия, а с чёрных губ уже срывались клочья неаппетитной пены. Вдруг лай стал повышаться в тоне и превращаться из грозного в заливистый брёх. Сам же монстр подскочил на всех четырёх лапах, неловко извернулся в воздухе и приземлился, уменьшившись в размерах до обыкновенной дворняги.

Хозяйка, хватаясь за сердце, опустилась на крыльцо, а с забора раздался вопль неподдельного восторга. Оказалось, что оттуда за разыгрывающейся сценой давно наблюдает загорелый соседский мальчишка лет двенадцати с умными чёрными глазами на чумазой мордахе.

Дракон, ошалевший от неожиданной метаморфозы, сначала замер на месте, придавленный к земле массивным шипастым ошейником и тяжёлой цепью, затем он ловко выдернул голову, встряхнулся и со всех лап кинулся к жене Кемара, повизгивая от еле сдерживаемого восторга.

— Жулик! — выдохнула женщина, в ответ на облизывание лица, — это же — Жулик, кобель моей сестры, который пропал по весне. То-то она обрадуется! Хоть охранник из него никудышный, Варда души не чает в этом пушистом захребетнике.

— Жулик! Жулик! — завопил мальчишка на заборе.

— Я тебе дам, Жулик! — Кемар наклонился, схватил ком земли размером с кулак и что было силы запустил в соседа. Мальчишка проворно уклонился и продолжал оскорбительно завывать, на разные голоса и интонации произнося новообретённое имя собаки.

Второй ком земли угодил в забор и рассыпался от удара в мелкое крошево. Обидчик ретировался вниз и смолк.

— Хорошего пса тебе заезжий маг продал, ничего не скажешь, — покачала головой жена Кемара, гладя блаженствующего Жулика, — отличное вложение денег.

— Это всё он виноват! — выкрикнул Кемар, тыча пальцем в сторону принца, — он Дракона заколдовал. Он — чародей.

— Я?! — изумился Аэций.

— Я видел, — противная рожа Кемара стала ещё краснее, отчего начала отдавать в свекольный цвет, — убью гада! — он схватил вилы, — пришпилю, как жука.

— Не советую, — с презрительным спокойствием сказала его жена, — мальчик на твоих глазах грозного Дракона в мирного Жулика оборотил. Кто знает, во что ты превратишься, хорошо ещё в животину какую, а то и вовсе в кучку дерьма.

Кемар замер на месте. Тут из-за забора раздалась оскорбительная песенка, которую горланил дурным голосом соседский мальчишка:

Скряга-Кемар по закону

Владелец Жулика-Дракона!

Кемар втянул носом воздух и ринулся к забору прямо по помидорам. Он попытался перелезть на вражескую территорию, но обширный живот и отдышка не позволили ему немедленно добраться до обидчика. Тогда хозяин Жулика, бывшего ещё в недалёком прошлом Драконом, принялся остервенело тыкать вилами в забор к неописуемому восторгу загорелого мальчишки.

— Извините, я не хотел, — сказал Аэций женщине.

— Ладно, — кивнула она, — даже хорошо, что так вышло. Дракона я сама до смерти боялась, а теперь сестра просто счастлива будет.

Аэций посмотрел на беснующегося у забора Кемара и пошёл прочь. Не успел он сделать и нескольких шагов по улице, как соседская калитка хлопнула, и на улицу выскочил мальчишка, тот самый, что так самозабвенно дразнил Кемара.

— А здорово ты с Драконом разобрался, — сказал он и по-взрослому, деловито плюнул на дорогу.

Аэций подумал, что из-за недавних событий, столь восхитивших его нового знакомца, объяснения госпожи Кемар, как пройти в гостиницу, полностью выветрились у него из головы.

— Ты, случаем, не знаешь гостиницу «Приют ветерана»?

— Знаю, я в Пригорицах все мало-мальски интересные места знаю, — мальчишка сощурился, отчего его и без того хитрое лицо стало ещё хитрее, — а ты не местный. У нас сказали бы: «У Лысого».

— Коли проводишь меня, заработаешь монетку.

— Ещё чего! — дёрнул плечом незнакомец, — чтоб я брал деньги с героя, превратившего в шавку гада-Дракона! Никогда, пошли.

Мальчик отрекомендовался Мышонком, и пожелал Кемару лопнуть с досады.

— Не больно ты его жалуешь, — заметил Аэций, откусывая яблоко, которым его угостил спутник.

— Ага, — Мышонок вгрызся в своё, — такого фрукта, как наш сосед ещё поискать надо: злющий, жадный, вредный, а уж когда выпьет, то вообще спасу нет. Представляешь, арбалет купить грозился, чтобы нашего брата отстреливать.

— Стрелять в твоего брата? — не понял Аэций.

— Ну, в нашего брата, мальчишек. У Кемара, знаешь ли, самые крупные и вкусные груши во всей округе.

— И что?

— Что? — вскинул брови Мышонок, — так говоришь, будто вовек за чужими грушами не лазил.

— Нет, не лазил, — с достоинством ответил принц, которому Антоний привил стойкое отвращение к бытовому воровству.

— Бывает, — великодушно посочувствовал герою Мышонок, — но спереть несколько груш у такого жмота и сволочи, как наш сосед, вовсе не зазорно. Но арбалет он, хвала богам, приобрести так и не сподобился, а вот пёсика завёл.

— Очень интересно узнать, где таких необычных собачек продают.

Аэций не смог удержаться от улыбки, вспомнив, как злобное чудовище стало милой шавкой.

— По весне к нам один заезжий маг пожаловал, — охотно принялся рассказывать новый знакомец, — расположился он со своим фургоном на площади и давай волшебных собак предлагать. Хоть сам маг с виду и завалящий был, псов держал первоклассных. Это тебе любой подтвердит. Я сам медяка не пожалел, чтобы посмотреть. Ты не поверишь, монстры, а не псы: глаза красные, зубы — с мой палец, говяжьи кости перекусывали, будто прутики. Одним словом, жуть.

— И что, небось, многие на такое позарились?

— Нет, как-то желающих особо не нашлось. Больно уж высокую цену заломил маг за свой товар, аж по четверти золотого. Да у нас в Пригорицах за такие деньжищи почти корову сторговать можно, если не коня.

Аэций закивал со знанием дела, он ведь недавно покупал лошадей.

— Маг же обещал ещё и на выбор любую собаку наколдовать. Говорил, сотворит, мол, какую пожелаешь: чёрную, рыжую или в пятнах. Ума только не приложу, откуда они у него брались. Я даже собирался ночью подежурить возле фургона, да мамка не пустила, ещё и подзатыльник дала.

Мальчишка тяжело вздохнул по упущенной возможности раскрыть тайну собачьего колдовства и прицельно запустил огрызком в стаю кур.

— И что, Кемар не пожалел денег?

— Аэцию покупка собаки, пускай даже трижды волшебной, за такую цену казалось глупостью.

— Он сперва неделю ходил, приглядывался да присматривался, после пил вместе с магом этим заезжим в корчме. Всё, сказывают, у него выпытывал, насколько ловко волшебные собаки воров рвут. Естественно, маг на похвалы для своих зверюг не скупился, вот и убедил Кемара. Видел бы ты, с каким гордым видом демонстрировал наш сосед своё приобретение. Теперь, говорил, ни одна сволочь к моим фруктовым деревьям и близко не подойдёт. А коли сунется, Дракон из любого мясные ошмётки сделает, да ещё и пообедает на халяву.

— Неужели Дракон и в правду кого-нибудь задрал?

— Ну, что ты! Кемарово пазьмо все стороной обходили. Ты первый, на кого он собаку натравил. До тебя одни кошки были. Вот и нашего Пушка этот гад задушил, — мальчик шмыгнул носом, вспомнив погибшего любимца.

Аэций догадался об источнике волшебных псов заезжего мага.

— Думается мне, владелец фургона по ночам бродячих собак отлавливал и наводил на них какие-то чары, — пояснил принц, когда они миновали мост, — вот бедный Жулик и стал Драконом. Интересно, каково ему было в шкуре большого злобного монстра?

— Наверное, плохо, — посочувствовал Мышонок, — никому не охота сидеть на цепи и зубами клацать.

Улицы стали знакомыми и более многолюдными. За очередным поворотом показался долгожданный «Приют ветерана».

— Ну, вот и пришли, — Мышонок засунул руки в карманы и кивнул в сторону гостиницы, — рад был познакомиться.

— Я тоже, — улыбнулся принц, — спасибо и пока.

— Пока!

Первое, что увидел Аэций, когда вошёл во двор почтенного заведения вдовы лысого ветерана, были купленный им лошади. Они стояли возле коновязи, и кто-то их постояльцев их восхищённо рассматривал. И только потом он обратил внимание на вдову, она стояла в дверях кухни и усиленно подавала Аэцию какие-то знаки.

— Скорее, молодой господин, — проговорила она весьма озабоченным тоном, — поторопитесь. Батюшка твой сильно сердиться изволит. Я уж сказывала ему, мол, это я — старая дура, тебе присоветовала на ярмарку податься, что скоро ты появишься, и беспокоиться не о чем.

— А он? — сглотнул Аэций. Нехорошее предчувствие начисто стёрло удовольствие от удачной покупки.

— Он даже бровью не повёл, — сокрушённо ответила женщина, — и так на меня посмотрел, что я сразу поняла, не моего ума это дело, советовать такому благородному господину. Сам после того вышел на террасу и стоял там, будто изваяние какое. Только перед самым твоим приходом в комнату пошёл. Ну а я тут дежурить осталась, чтобы тебя упредить.

Аэций кивнул и удручённо поплёлся к себе в номер.

— Вы-то хоть на меня не обижайтесь, — вслед ему крикнула вдова, — я и не предполагала, что всё так обернётся.

— Я и не обижаюсь, не берите в голову. — Откликнулся принц.

Хоть он и бодрился перед вдовой ветерана, ноги его сами замедлили ход, когда мальчик завернул в коридор второго этажа.

— Ну, ведь я всё-таки будущий император, — сам себе сказал принц, — почему я должен держать отчёт о своих поступках, будто школяр перед учителем? Просто зайду и скажу: так, мол, и так, задержался слегка с покупкой лошадей. Да мало ли какие дела могут быть в городе у взрослого ответственного человека! Пора привыкать, я уже не ребёнок, внук простого травника, я наследник Хелвуда Барса. Не зря дядя твердил об этом всю дорогу до Пригориц.

Перед дверью он сделал глубокий вдох и вошёл.

Ясень сидел и смотрел в окно, на вошедшего мальчика он не обратил никакого внимания. Аэций прикрыл за собой дверь.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Извини, я немного задержался, лошадей нам покупал.

— И как, — поинтересовался старший из эльфов.

— Что, как? — не понял Аэций.

— Я спрашиваю, преуспел ли ты?

— Ещё как преуспел. Посмотри в окно: вон какие красавцы стоят. Хозяин конюшни мне так прямо и сказал: «У вас отличный вкус, молодой человек!», — не удержался от похвальбы принц.

— А вот теперь выскажусь я, — Ясень встал, и весь его вид не предвещал ничего хорошего. — Такое поведение непростительно даже для деревенского парня с ограниченными умственными способностями и пробелами в воспитании. Для тебя же, молодой человек с отличным вкусом, оно могло иметь просто фатальные последствия.

Аэций, обиженный тем, что дядя не оценил его предусмотрительности, выпалил:

— Я, как будущий император, вполне могу предвидеть последствия своих поступков.

— Да? — Ясень сверху вниз посмотрел на племянника, словно увидел нечто страшно интересное, — почему ты тогда скрываешь эту свою замечательную способность?

— Я не скрываю, я подумал, что в случае чего лучше уехать из города на лошадях, чем опять топать на своих двоих.

— Это ты правильно подумал, — похвалил принца дядя, — жаль только ты не подумал о палачах, которые с отменным профессионализмом и без спешки уже успели бы превратить тебя в аккуратную кучку костей и мяса.

Аэций сдержал приступ тошноты и сказал:

— Никто ведь не знает, что мы здесь. Ты сам говорил, наша сила в скрытности.

— Именно поэтому тебе и не следует болтаться по городу, мы не можем быть уверенными, что наш старый добрый знакомец Осокорь не имеет сикофантов в славном городе Пригорицы — столице Серакского виноделия.

Эльф не успел как следует развить свою мысль, как его прервал требовательный стук в дверь. Ясень взял посох и подал племяннику знак отойти. В открытую дверь ввалился Кемар. С момента их с Аэцием встречи он явно прибавил в красноте лица и наглости. И первое, и второе было следствием принятого по дороге спиртного.

Злобные поросячьи глазки Кемара пробежали по скромной обстановке гостиничного номера, задержались на потёртых кожаных штанах Ясеня, а уж мнимую хромоту эльфа (он тяжело опирался на свой посох) взглянули с почти не скрываемым презрением.

— Чем обязан? — холодно осведомился Ясень.

— Обязан, ещё как обязан, — забухтел пришелец, — сопливец ваш меня нынче в немалые убытки ввёл.

Кемар извлёк из кармана мятый носовой платок и принялся утирать потное лицо.

— Не думаю, что вы пришли по адресу, — простонародный говор сделал речь эльфа типичной для жителя серединных провинций. — Полагаю, вам указали не тот номер, сейчас я вас провожу.

— Ничего-то я не ошибся! — заорал Кемар, для которого скорость перехода в злобное состояние стремительно возрастала от принятого на грудь, — не позволю всякому грязному эльфийскому отродью из себя посмешище делать!

Появление шумного крикливого незнакомца могло привлечь нежелательное внимание, поэтому Ясень посмотрел на виновато потупившегося Аэция и сказал примирительным тоном:

— Не изложит ли господин суть своих претензий?

— Изложу, ещё как изложу! Я в своём праве! Терпеть, когда меня на моём же пазьме дураком выставляют не стану. Оскорбили, ввели в расходы да ещё посредством противного всем богам колдовства. Это вам не пустячки какие-нибудь, навроде кражи груш. Тут убыток посерьёзнее получается.

— Ты стащил груши из сада этого господина? — строго спросил Ясень племянника.

— Честное слово, нет! Я их даже не видел.

— До фруктов моих он добраться не успел, — Кемар посмотрел на принца так, словно собирался прикончить на месте.

— Тогда от чего убытки? — Ясеня развязный пьяный толстяк раздражал с самого начала, и в другое время он, не мудрствуя лукаво, просто спустил бы его с лестницы. Но сейчас шумные драки, и, тем более, трупы были Брэку совершенно ни к чему. И ему ничего не оставалось, как уладить дело миром. Поэтому он стоял и слушал излияния пришельца.

— А каким замечательным охранником был мой Дракон! Половина из тех, кто к нам приходил, от испуга штаны пачкала, а другая половина вообще без сознания валялась. — С горечью вспоминал Кемар, — и что вышло? Занесла нелёгкая в наш двор вашего…, — он с трудом удержался от непристойного ругательства, — пацана, так он моего Дракона попортил, как есть попортил. А за него, небось, денежки немалые плачены.

— Постойте, постойте, — прервал собеседника Ясень, — вы утверждаете, что ваш приусадебный участок охранялся драконом?

— Какой там дракон! — воскликнул Аэций, в котором булькал смех при одном упоминании о недавнем своём подвиге, — Жулик он. Жуликом родился, Жуликом и помрёт. Зато сестра вашей жены рада будет.

— Стоп! — поднял руку старший из эльфов, — я совсем ничего не понимаю. Кто такой дракон и почему судьба его умереть жуликом?

— Его судьба была моё пазьмо охранять! — буквально взревел Кемар, и его физиономия побагровела ещё больше, — какая собака была! А ваш… заколдовал её.

— Ничего я не колдовал, — встрял Аэций, — ваш свирепый пёс с самого начала был шавкой, только зачарованной. Просто вы купили обманку.

— Так речь идет о собаке! — воскликнул Ясень, до которого дошла, наконец, суть конфликта.

— Конечно, — скривился незваный гость, — а вы что подумали? Был пёс — всем псам пёс. Жена миску с едой ему мотыгой пододвигала, подойти страшилась. И тут появляется ваш недомерок и превращает своей поганой магией Дракона в Жулика — дворняжку моей свояченицы. На что это похоже! За пса большие деньги плачены, не говоря уж о моей репутации. Никому не позволено Кемара на посмешище выставлять!

Ясень сделал несколько шагов в его сторону, тяжело опираясь на посох и отчётливо прихрамывая.

— Уважаемый господин Кемар, я — человек торговый, и мне отлично известно, как болезненно бывает терпеть убытки.

— Убытки, как есть убытки, — снова возвысил голос Кемар. Он явно считал, что громкость добавляет его словам значительности, — у нас в Сераке, знаете ли, чужаков не особенно жалуют, особливо, если они ветеранов задевают. Я на северных фронтах не зря свою кровь пинтами проливал!

Аэций невольно хмыкнул: Кемар мерил пролитую кровь пинтами, словно пиво.

— Из-за такого дела и к бургомистру обратиться не грех, — проливавший пинтами кровь ветеран выжидательно посмотрел на старшего эльфа, — хоть мы с бургомистром и приятельствуем, в его справедливости никто не сомневался и не сомневается. Собирайтесь живей, пойдём в магистрат, коли не хотите уладить дело по-хорошему.

— Ну что вы такое говорите, уважаемый, — Ясень с обезоруживающим простодушием улыбнулся, — зачем нам беспокоить столь занятого человека. У бургомистра и без нас с вами накануне праздника, поди, и минутки свободной нет. Мы всё уладим здесь, сами.

Аэций, невольно отступил подальше. Он прекрасно помнил, чем закончилось улаживание проблем в хлебной лавке. Не успел он оглянуться, как оказался весь в крови в двумя трупами у ног.

Но сейчас, похоже, его дядя был настроен куда более мирно, напротив, он проявлял не свойственную ему любезность.

— Я готов возместить вам все потери, — проговорил он тоном простака, — во сколько, вы говорите, обошлась вам ваша покупка?

— Я ещё ничего не сказал, — Кемар лихорадочно прикидывал, какую сумму ему удастся вытряхнуть из незадачливого незнакомца. — Ползолотого. — Веско произнёс он, внутренне приготовившись к торгу.

— Да за такие деньги быка сторговать можно! — возмутился Аэций наглости и жадности Кемара.

— А тебе, юноша, лучше бы помолчать, — оборвал его дядя, — взрослые без тебя договорятся. Вот, господин хороший, ваш ползолотой, тютелька в тютельку.

Он порылся в потрепанном кошельке у пояса и высыпал на широкую ладонь Кемара горсть серебра с редкими проблесками меди.

— Теперь мне бы полагалось пригласить вас в общую залу и поставить парочку кружек пенного в знак нашего примирения. Вдова ветерана варит отличное тёмное пиво. Но, увы! — Ясень выразительно хлопнул себя по ноге, — представляете, недели две назад подвязывал лозу на моем винограднике и позорно свалился с лестницы. Наш костоправ клятвенно обещал, что на ярмарке я буду отплясывать, как новенький. Но, видать, промашка у него вышла. Хромаю до сих пор, особливо по лестницам ходить тягостно. Так что, не взыщите, дорогой друг, провожать вас я не стану.

При этом эльф ненавязчиво вытеснял Кемара к выходу.

— А сыну я знатную трёпку задам, это будьте покойны. Всыплю, три дня сидеть не сможет. Ишь, моду взял по чужим дворам шататься да отца позорить! Ну, бывайте здоровы. Глядишь, на празднике свидимся, тогда и выпьем вместе за мой счёт, разумеется.

Не успели тяжёлые шаги Кемара затихнуть в конце коридора, как Ясень сказал Аэцию:

— Собирайся.

— Но почему? — спросил принц, вытаскивая из-под кровати их дорожные мешки.

— Боюсь, наш собаковод не успокоится, — Ясень с сомнением покачал головой, — с него станется донести властям. Лучше убраться отсюда, пока не нагрянули новые неприятности.

— Значит, дожидаться возвращения Торки в спокойном месте не удастся, — уныло заметил принц.

— Нет.

***

Кемар опустился на табурет в общей зале и громогласно потребовал пинту тёмного пива. Не смотря на то, что он получил хорошего отступного, на душе было муторно, а внутренний голос начал нашёптывать и совсем уж мерзкие вещи. Надо было стребовать с хромого виноторговца вдвое, если не втрое. А что? Выложил бы за милую душу, по нему сразу видать — слабак. На такого надави как следует, и готово. И ещё хорошо было бы поганому эльфу по роже съездить, — мечтательно подумал он.

К эльфам у Кемара был свой особенный счётец ещё с времён Северной войны. Правда, какой именно, он никому не говорил ни по трезвому, ни по пьяному делу. Однако ж братию эту на дух не переносил. И сейчас жгло обидой то, что опять пострадал через них.

— Небось, специально заявились в Пригорицы, — со злостью сам себе сказал он, и отхлебнул из пустеющей кружки, — чтоб опять порядочных людей позорить. Нет, им спуску давать нельзя!

Пиво кончилось. Кемар подумал заказать снова, но его внимание привлёк разговор.

— Тебя, Дарька, в самый раз за смертью посылать, — выговаривала кому-то хозяйка гостиницы, — ты, наверное, опять в лавку бакалейщика через ярмарочную площадь ходила?

— Что вы! — ответил взволнованный девичий голос, — вы даже представить себе не можете, что со мною приключилось!

Вдова скептически хмыкнула. Судя по всему, она считала своё воображение вполне способным представить себе оправдания загулявшейся служанки.

— Иду, значит, я к бакалейщику, — затараторила не видимая Кемару Дарька, — и кого, как вы думаете, я встречаю?

— Неужто самого святого Аттия Леронского? — ядовито поинтересовалась вдова.

— Вовсе нет. У самой бакалейной лавки я вижу: идёт мне навстречу тётя Варда, такая счастливая! Она — ближайшая подруга моей матушки. Помните, я рассказывала? Она ещё коврики с собачками вышивает. Так вот, у тетушки Варды по весне жуткое несчастье приключилось, пропал её любимый пёсик. Уж она своего Жулика где только не искала, даже денег сулила тому, кто бедную собачку возвернёт.

При упоминании ненавистной клички Кемар чуть не подскочил на месте.

— Матушка моя всё подсмеивалась над подругой, — продолжала рассказ девица, — давно, говорит, из твоего Жулика бродяги суп сварили, потому, как шкурки такого маленького существа даже на воротник не хватит, не то, что на шапку. А тётя Варда всё твердила, жив, мол, мой любимец, сердцем чую.

— И что дальше, — перебила её вдова, — боюсь, до бакалейной лавки и покупок мы доберёмся к закату.

— Так вот, я и говорю, — нимало не обиделась Дарька, — сегодня чудо и свершилось. Родная сестра подруги моей матери привела Жулика живёхонького, здоровёхонького. Оказалось, он всё это время был заколдован в огромную злющую собаку. Хвала богам, поутру какой-то незнакомый паренёк в два счёта снял чары с Жулика. Тётя Варда теперь так счастлива, так счастлива, что готова послать этому неизвестному целую корзину сладостей в знак благодарности за его благородный и бескорыстный поступок. Но самое удивительное то, что вроде бы этот таинственный молодой волшебник живёт у нас. Я думаю, это тот красивый мальчик, сын высокого постояльца со второго этажа.

Этого Кемар выдержать просто не мог. Он с такой силой грохнул глиняной кружкой о стол, что она развалилась надвое.

— Не буяньте тут, господин хороший, — мгновенно отреагировала вдова, — у нас приличное заведение, а не забегаловка, где всякий пьянчуга может посуду крушить.

Но последних слов Кемар не расслышал. Он со всей возможной скоростью, которую ему позволяли развить тучность и отдышка, нёсся на второй этаж, желая мести.

Он с силой толкнул дверь в ненавистный номер.

— Вы, вы…, — задыхаясь, с выпученными глазами проговорил он.

— Мне казалось, мы разрешили наш вопрос, — сказал Ясень, нехорошо прищурив глаза. В его руке оказался посох.

— Я получил плату за изуродованную собаку, — Кемар обрёл, наконец, дар речи, — а за моральный ущерб кто заплатит? Мой моральный ущерб никак не меньше двух золотых стоит. Не позволю всякому эльфийскому отродью героя Северной войны унижать! Пошли к бургомистру, пускай власти решают, какое наказание полагается за богомерзкую нелюдскую магию. Я лично знаю бургомистра, он разберётся.

— Значит, вам ползолотого показалось мало? — с невинным видом поинтересовался Ясень, перекладывая посох в левую руку. Как большинство эльфов, он был левшой.

— Смехотворно мало, — подтвердил бывший хозяин заколдованного Жулика, — будь моя воля, я бы вас обоих на крест отправил.

— Интересная мысль, — сказал эльф.

Кемар даже не увидел, как внезапно взлетел посох и врезался ему прямёхонько в основание черепа. Не заметил он так же и исчезнувшей внезапно хромоты своего врага. Глаза толстяка закатились, и он тяжело повалился на пол.

— Помоги перетащить его на кровать, — спокойно произнёс Ясень, беря Кемара под руки.

Аэций кивнул и сгрёб ноги. Очень скоро незваный гость лежал в живописной позе на кровати. Всякий, кому взбрела бы в голову мысль заглянуть в комнату, посчитал, что Кемар сладко спит, повернувшись лицом к стенке.

Ясень осторожно выглянул в коридор, захватил вещи и дал знак принцу следовать за ним.

— Уже съезжаете? — встретила их внизу вдова ветерана.

— Да, — кивнул эльф, — дела призывают нас в дорогу, хоть и жалко покидать ваш гостеприимный кров.

— За комнату вы заплатили с избытком, — хозяйка гостиницы вытерла руки клетчатым фартуком, — а обед и ужин я вам с собой соберу.

— Вот лошади и пригодились, — ободрил племянника Ясень, — а выбор твой и правда, хорош.

— Будете в наших местах, мимо не проезжайте, — напутствовала вдова, вышедшая проводить гостей, — и комната, и постели для вас всегда найдутся.

— Спасибо, — от души поблагодарил эльф, — мы именно так и поступим.

Они покинули Пригорицы без приключений. Никого не заинтересовала пара эльфов, выезжавших за ворота, никто не пытался им помешать. Перед Праздником молодого вина на дороге было полно народу.

Аэций с непривычки быстро устал. Ездить верхом оказалось совсем не так здорово, как ему представлялось вначале. В Камышовом плёсе он иногда катался на смирной мохноногой лошадке, принадлежащей приятелю деда.

— Расскажи, наконец, где ты пересёкся с нашим шумный другом, — попросил Ясень, когда они свернули с вымощенного камнем тракта на утоптанный местный просёлок.

Принц с юмором пересказал события минувшего утра, красочно описав превращение кровожадного клыкастого монстра в безобидного Жулика.

— То, что бродячий маг-собакодел отлавливал местных пригорянских шавок и как-то превращал их в элитных псов, я догадался, — сказал мальчик, — но вот отчего Дракон стал опять Жуликом, ума не приложу. Не мог же я его расколдовать!

Ясень подумал немного, а потом заговорил с несвойственной ему мягкостью.

— Твоя мама была одарённой волшебницей, ей удавалось даже мысленное творчество.

— Мысленное творчество? Никогда о таком не слышал.

— Ничего удивительного. Это редкий вид магии, когда создают что-либо одной силой мысли. Благодаря Ирис я мог оставлять зелёную веточку ясеня даже зимой.

— Зачем? — наивно спросил Аэций.

— Так, нечто вроде визитной карточки и напоминания врагам, с кем они имеют дело. А у тебя вполне могут быть способности к магии. В роду Мелллорнов это — не редкость. Я, к сожалению, не обладаю этими способностями и не могу определить: ты расколдовал Дракона, или собачья магия оказалась не особенно стойкой и выветрилась со временем. Тебе нужно поговорить с настоящим чародеем или клириком.

Дорога углублялась в лес. Деревья с пышными кронами почти смыкали ветви над ней, отчего вокруг царили тень и полумрак.

— Похоже, из-за этого мерзавца Кемара нам опять придётся ночевать под открытым небом, — заметил Аэций, когда они остановились перекусить. — Честное слово, был момент, когда мне показалось, что ты готов перерезать ему горло.

— Никогда, — покачал головой Ясень, с аппетитом уплетавший бутерброд с колбасой из запасов вдовы лысого ветерана. — Я убиваю людей исключительно по необходимости. Мёртвый Кемар запросто мог навести Осокоря на наш след.

— Осокорь, — забеспокоился принц, — ты полагаешь, этот милейший парень может добраться до Пригориц?

— Почти наверняка. Мы имеем дело с очень умным человеком. Я уверен, он не только запросил, но и уже успел получить из столицы все данные о моей скромной персоне. Из этого следует, что он знает весьма много. Возможно, он догадался, кто ты. Корабль контрабандистов скорее всего обнаружили, а связать то, что мы там натворили, с нами — дело техники. Дальше Осокорь без особого напряжения вычислит направление, куда мы могли податься (благо их всего два) и пошлёт людей в Пригорицы и в Лерону. Я на его месте сделал бы именно так.

— Так это ж ты! Вдруг Осокорь не догадается или сделает неправильные выводы?

— Ты знаешь, почему я выжил в Северной войне? — вопросом на вопрос ответил Ясень, — выжил, хотя очень многие, и твой отец в их числе, изо всех сил пытались меня поймать?

— Думаю, ты был умнее и хитрее тех, кто тебя ловил.

— Не только и не столько. Меня спасло то, что я не имел привычки считать своих противников глупее себя. Я всегда полагал, что они сделают правильные выводы и не пропустят моих ошибок. Так что, Аэций, будем считать, что Осокорю хватило ума собрать вместе все разрозненные факты и сделать правильные выводы.

— Получается, он может нас выследить? — встревожился принц и оглянулся назад, будто преследователи готовы появиться у него за спиной с минуты на минуту.

— После того, как мы покинули город, сделать это не под силу даже великому следопыту. Как отличить следы наших лошадей от огромного количества других, проехавших по дороге? Для этого надо предварительно осмотреть подковы, запомнить, какие у них отличия. А место, в которое мы направляемся, Осокорю не подскажут никакие документы из Рии.

— И что это за место? — принц был заинтригован, — пока вокруг только лес.

— О, мой друг, это — замечательное место. Оно называется Волчья яма, и там стоит Волчий замок. В нём нас ждёт ужин и ночлег, потому что его хозяин — гостеприимный человек. Блажко Вукич будет рад нам.

— Волчий замок, Волчья яма, Вукич, — перечислял Аэций, загибая пальцы, — лучше уж сразу признайся, мы едем в замок к оборотню. Не зря о предгорьях Серака идёт дурная слава. Говорят, во всей Лирийской империи не сыскать другого такого места, где вампиры и оборотни встречались бы так же часто. Практически, на каждом шагу.

— Чушь, — отмахнулся Ясень, — глупость и пустые суеверия. Это я тебе, как профессор монстрологии, говорю. Блажко учился у меня, а потом и сам стал преподавать. У нас сложились приятельские отношения. Он не раз звал меня в гости, да всё никак не получалось. Но теперь свидимся, за одно и Торки подождём. Так что будь спокоен: ни оборотней, ни вампиров в Волчьем замке нет. Давай поторопимся, я слишком устал, чтобы учить тебя сегодня ещё пользоваться ночным зрением.