Том 2 ПРАВИЛЬНЫЕ СЛОВА. Глава 4 (Часть 1)

***1***

—  Эй, с днем рождения, — лавочник метнул сыну флягу.

Та самая, которую Ред нашел, когда искал живицу для барона Сайдера. Красивый узор. Перекрещенные меч и молния перед круглым щитом, все в обрамлении пламени. Серебро. Внутри — «Гномья особая».

—  Вот же, а я опять без подарка, — повинился Редрик, кладя флягу в нагрудный карман.

—  Пришлешь табель семестровый с проходным результатом — самый лучший подарок, — отмахнулся Лоуренс.

—  Ладно, но все не отпускает мысль… Как вы тут без меня?

Рядом с Лоуренсом стояла Валенсия. Она растирала ладони, будто те затерпли. Скрип кожи. Руки шахтера не исправят никакие дамские кремы. Ред все отказывался стричься. Снова выгоревшие за лето волосы гривой лежали на спине. Подле выстроились гремлины послушники. Редрик так и не научился их различать.

—  Я списался с Пастырем, теперь наш кампус — что-то вроде места паломничества, — ответил Лоуренс. Его перебил послушник:

—  Пристанище мудрецов. Дом последних кемадо и ардиендо.

—  Что ты воду льешь — не последних, — заехал говорящему другой послушник.

—  Спокойно, бугрята, — погрозил им черным пальцем Ред.

—  Да, ардиендо, — хором ответили гремлины.

—  Так вот, Пастырь сюда зашлет этого молодого, как его… Пабло. А с ним новый комплект послушников. Ротация кадров, так сказать.

—  Хоть так. А вы как, госпожа Валенсия?

—  Нет-нет, милый мальчик, я в порядке. Мне спокойно.

—  Точно?

За много лет совместной жизни Ред научился различать скрытые чувства гномихи. Она беспокоилась, еще и как беспокоилась.

—  Нет-нет, Сара — славная девочка, храни ее Отец Нации. Я уверена, что если милый мальчик не позаботится о себе сам, то это сделает она. Но будь добр, милый мальчик, продолжай вкладывать свои письма в наши конверты, только уже с другой стороны.

—  Разумеется, госпожа Валенсия, — Ред подошел и поцеловал женщину в щеку. — Тогда не прощаюсь.

—  Маккройды никогда не прощаются и никогда не здороваются. Для нас в этом мире нет ничего и никого нового. Запомни это и веди себя соответственно. Тогда и проблем будет меньше, — усмехнувшись проговорил Лоуренс.

—  Кто это сказал? — задавая вопрос, Ред понял, что действительно никогда ни с кем не здоровался и не прощался.

—  Мой старик.

—  Занятно. Что же, приму к сведению. Как обычно.

Семнадцатый день рождения парня прошел в седле. Смоки был чудо-конем, умудряться идти в карьере с таким грузом, спасибо гномихе, и с такой скоростью, не выказывая усталости. Древний шоргон — в двух словах. Редрик и сам весь загрубел, теперь столь долгий переход не вызывал у него такого дискомфорта, как пару лет назад. Ред и Смоки просто отдались свету луны и ветру. Ночная гонка до городских стен, прямо как в тот раз.

Заря застала парня на удивление бодрым. Еще пара часов езды. Уже виднелись стены столицы. Аусбрух — не самый крупный или старый из городов империи. Были свидетельства того, что он построен по четкому плану. Стены возводились в первую очередь.

Город, что ограничен изначально. Все, кто не учтен — лишние люди. Фундаменты зданий на катакомбах и могилах. Город на костях. Белых, как треплющийся утренним бризом флажок… Флажок, несколько стульев и стол с закусками.

Ред съехал с тракта, чтоб осмотреть странную композицию. Подъехав к флажку вплотную, он заметил лунку, которую тот отмечал.

Удар. Земля взлетела комьями.

Смоки, недовольно ржанув, отпрыгнул. Ноги парня инстинктивно разогнулись, катапультировав его из седла. Кувырок в воздухе и последующее приземление на копчик. Правая рука судорожно сжимает флажок, левая хватает и мнет ножку стула.

Выдохнув, парень забрался на стул, так и сжимая флажок в руке. Достал сигарету, сунул в зубы. Хлопок. Кэссиди помог подкурить…

—  Кэссиди?

Магистр магии сидел на соседнем стуле и дымил кальяном из рукава. Рядом с ним лежал мешок для клюшек.

—  Здоров, бригадир. Едешь на экзамен?

—  Есть такое, — беря себя в руки ответил Ред. — А ты…

—  А ты флажок на место верни, у меня клиент нервный.

На месте лунки зиял кратер, сродни тем, что остались после схватки Странника и Андерса. На его дне лежал остывающий металлический мячик, жутко деформированный. Ред воткнул флажок в край образовавшейся насыпи.

—  Это, что… гольф? Рановато еще… — спросил Ред, сев обратно.

—  Ну да, но они оба — занятые люди, да и видят в темноте на километры. Я, кстати, специальный кедди клуба «Драйвер Неффи», — потряс Кэссиди планшетом с листами таблиц для ведения счета.

—  А твой клиент? — от последовавшего удара подпрыгнули стулья. Из нового, еще более крупного кратера выбрался человек. Спортивные туфли, гольфы, шорты, рубашка, вязаный жилет и кепи с мелким помпоном — все белое. — Странник, — Ред даже не удивился.

—  О, младший Маккройд. Как тебя ни увижу — ты штаны просиживаешь.

Странник подошел к столу с закусками и запихнул в рот пригоршню канапе с зеленым соусом.

—  Закусочная мазня. Толку от нее без бухлишка? — пожаловался человек в белом.

—  Раннее утро, мы, конечно, бессмертны — вреда никакого, но это неприлично, — заметил вышедший из портала Энвин Хир. За ним появилась Анна де Мур.

Капитан чуть не навернулась в яму, оставленную приземлением Странника, но эльф, поймвв ее за шиворот, переставил в безопасное место, к столу.

Оба одеты как гольфисты, но в расцветке ополчения и потеплее Странника. На груди у обоих виднелась эмблема с надписью: «Центральное управление». Девушка была бледнее эльфа, ее мутило. Похоже, они уже долго так скачут порталами.

—  Неприлично в твоем возрасте зажимать малолетку, особенно у меня за спиной, пока я бью. Вы бы еще потрахались.

—  Ты так долго целишься, что можно и успеть. Кстати, неплохая мысль, — эльф поиграл бровями.

—  Полковник, во-первых — холодно… — девушка заметила Редрика и аж подпрыгнула. — … во-вторых — вы дурак, в-третьих — что он тут делает?

—  Пялится на твой пупок, как и все присутствующие, — пощекотал полковник оголившийся живот Анны. Верхняя одежда чуть задралась, когда тот вытаскивал ее из ямы.

Капитан покраснела и отвернувшись поправила блузку с жилетом. Ред уступил ей стул, а сам, недолго думая, протянул Страннику свою новую фляжку. Тот принял ее с кивком, но секунду помедлив протянул эльфу.

—  Я такую ампулку глотну залпом. Делюсь, пока добрый.

Эльф пожал плечами и принял предложение. Приложился и, вытерев губы салфеткой, появившейся из кармана, подошел к столику с закусками. Странник, получив флягу обратно, перевернул ее. Пусто.

—  Эльфила пройдошистая, — хохотнул он, кидая фляжку Редрику. Та так жестко ударила парня под дых, что того скрутило.

Полковник и магистр магии синхронно пожали плечами. Первый — закусил, второй — достал из рукава винную бутылку и поставил на стол. Странник, осмотрев ту, перевернул и отбил донышко щелчком пальца. Затем, осушив бутыль одним глотком, заметил:

—  Молодое вино. Бутылочка-то — ровесница твоей девчонки. Так, ладно… — сказав это, Странник повернулся к Кэссиди. — Кедди, что по результатам?

Гарен покосился на кратер с флажком:

—  Лунка засчитана. Альбатрос.

—  Я же сказал, что закопаю тебя на четырнадцатой лунке, Кривоухий.

—  Это шестнадцатая, у тебя перелет, — заметил эльф.

—  Я придумал эту игру, не учи меня.

—  Занятно, — хмыкнул эльф, пнув ногой мешок, что лежал возле Кэссиди.

—  Что? — недовольно спросил Странник.

—  Я победил…

—  Ни хрена подобного, твой мяч еще летит. Кедди, быстро дай мне драйвер.

—  Вы использовали его при первом ударе, — зевнул Кэссиди.

—  Точно, всего восемь километров, давай четверку, — приложив руку козырьком к глазам, глянул вдаль Странник.

—  Нет, — скучающе ответил Кэссиди, сделав тягу кальяна из рукава.

Магистр предложил трубку капитану. Ту замутило еще сильнее, она закрыла глаза и прикрыла губы платком.

—  Точно, я не брал четверку. Давай пятерку.

—  Нет…

—  Что это значит вообще? — резко повернул голову на сто восемьдесят градусов Странник.

—  У вас кончились клюшки, — спокойно ответил магистр.

—  Я и говорю, что победил. Ты же, как шпагоглотатель, утаптывал по клюшке после каждого удара, — сказал эльф, подняв и перевернув сумку Странника, его собственная висела у него на плече. Правда, почти все клюшки эльфа были погнуты.

—  Ладно, там твой мяч скоро долетит. Если хол-ин-уан — ставлюсь я, если ты промазал — ставишься ты.

—  Я никогда не мажу, а у тебя нет денег.

—  Значит завтрак, так и так — за твой счет, но погнали, все равно глянем.

Странник схватил эльфа и прыгнул, тот только успел выругаться. Так прыгнул, что у Реда заложило уши, а самого парня подбросило волной воздуха на три метра вверх. От разбитой о тракт задницы парня спас верный скакун, подставив седло. Редрик ухитрился выставить руки и сдвинуть колени приземляясь. Яйцам всмятку на завтрак парень предпочитал яйца в мешочек.

Сидящих за столом, как и саму мебель, защитила мерцающая вуаль. Чародейский щит, что, постепенно исчезая из видимого спектра, втягивался обратно в ауру Кэссиди.

—  Реликты старого мира… древние нигилисты. Наследят, не думая о последствиях, а человеку — убирать, — сказав это, Кэссиди защелкал правой рукой, бугры вывороченной земли закатывались обратно в кратеры, выравнивая поверхность. Не придумав ничего путного, Ред просто спросил:

—  Ты будешь на экзамене, Кэссиди?

—  Да, крайний стол слева, не забудь документы, а то — недопуск, — погрозил тот пальцем, не оборачиваясь.

—  Разумеется. Капитан… — повернулся он к Анне.

—  Да? — она обернулась. Прекрасный профиль, но провант была явно вымотана.

—  Вы очень бледны — не перенапрягайтесь так сильно. Вам, конечно, очень идет костюм гольфистки, почти так же, как черные кружева или паровое облако, но больше всего мне нравится ваш здоровый румянец.

Провант резко задумалась, а секунд через пять подорвалась, опрокинув стул.

—  Да откуда вы все беретесь? Что ты видел? Где ты видел? — у прованта вокруг кулаков начали сворачиваться спирали молний.

—  Вам нечего стыдиться, капитан, вы — женщина удивительной красоты.

Смоки, поняв, что пахнет жареным, бросился с места в карьер.

—  Хм-хм-кхе-хе-хе-ха-ха-кха, ха-ха, хм-ха-ха…

—  Кес-кес-ке-кхе, кес-кес, ке-кхе-кхе…

Два абсолютно разных, но созвучных мужских смеха разнеслись над трактом.

При въезде в город Редрика тормознули. Проверили поклажу и самого Смоки. Парню объяснили, что раз конь у того без номера и документов, то и о конокрадстве заявить не выйдет. Заодно Реда попросили показать зубы, увидев его черный от пороха палец. Но все обошлось — ему дали въехать за стены.

Контраст между кипящими работой южными трущобами и еле просыпающимся центром был явным, и это вызывало некоторое недовольство парня. На нижнем ярусе города Реда встречали изможденные лица работяг. Чуть выше — скучающая физиономия Златолиста. Счет был семейным, так что эльф без вопросов выписал чековую книжку и отсыпал монет. На самом верху парня встречали обрюзгшие лица работников администрации кайзера, что брели вдоль площади и выражали стоическое превозмогание.

Тяжелые штампы. Неподъемные перья. Въевшееся во внешность лицемерие. Мы — важные ребята, мы устаем, а те, что внизу — лузеры и бездельники.

—  Всегда те, кто на пьедестале, изображают подвиг, а те, кто у его подножия, — праздность. Просто подвиги уже совершены, и сил не осталось. Верно, древний воин?

Ред стоял перед статуей безликого воителя в плаще. Он никогда так близко к ней не подходил. Парень осматривал контуры каменной ткани. В них было что-то неправильное. Будто в плащ укутан не один человек, будто воин одной рукой держит ребенка, а другой, под плащом, прижимает кого-то к груди. Кого-то значительно меньше себя. Кого-то, кто нуждается в его защите от этого мира намного больше, чем даже младенец — грубый и черный кусок скалы. Такой же, как его отец.

Парень поплыл на волне мыслей. Лишь грохот копыт привел его в чувство. Отряд конной полиции сгонял сонных клерков к зданиям, освобождая проезд. Не удивительно, путь рыцаря должен быть устлан розами, а не мусором.

Со стороны сквера приближалась группа закованных в латы всадников. Крупная кавалькада. Замыкающее большинство — катафракты, что видно с оглядки на доспехи и белые плащи. Выделялась ведущая тройка. Ред оперся спиной о памятник и наблюдал за ними.

По бокам от лидера кавалькады ехали две девушки. Близнецы. Белые распущенные волосы, бледная кожа, красные губы. Их одежда была примером занятной зеркальной симметрии. Что у одной слева — у другой справа. Белые плащи с красной подкладкой, отвернутые на одном плече. Видимое плечо обнажено, как и одна грудь. Яркий и алый сосок цвета напомаженных губ. Длинная красная перчатка первой девушки держала черный шлем, рука другой — враненый металлический щит. Одеты они были в странные приталенные комбинезоны. Низ схож по покрою со штанами наездников, правда, без одной штанины. Там, где она отсутствовала, ногу прикрывал высокий, до середины бедра, красный ботфорт. На другой ноге — полусапожек того же цвета. Верх похож на мундир, но со срезанной частью под одну оголенную грудь и рукав. Голая грудь поддерживается аксельбантом, что идет к броши плаща. По диагонали — красная парадная лента.

Возглавлял всадников человек в полном латном доспехе древнего типа, покрытом черной эмалью. Плавные линии пластин брони без узоров не отражали ни единого лучика. Белоснежный конь под рыцарем повернул голову и кивнул в сторону Редрика, точнее, поприветствовал Смоки. Град. Неужели барон Сайдер его продал?

Всадник заметил движение скакуна и вперил взгляд холодных светло-голубых глаз в шоргона. Порывом ветра взметнуло волну его платиновых волос и черный плащ.

Ред смог разглядеть рисунок на плаще, когда всадник проехал. Черный круг на черном поле, что был видим лишь благодаря белой окружности, пускающей лучи в стороны от его центра. Парень выдохнул:

—  Черное солнце…

—  Угадал. Он самый.

—  Кто он?

Задав вопрос, парень опомнился и повернулся на голос. Бесформенный черный плащ. Медная маска. Латная рукавица на навершии каменного меча. Человек сидел, свесив ноги с постамента, опираясь рукой на меч древнего воителя.

—  Новый магистр рыцарей Цветов Волшебства — Эобард Кернел, Черный Кавалер. Когда-то — смышленый малец, теперь — показушник и царедворец. Приехал поваляться в ногах у железнозадого, — рот маски двигался, пока человек говорил. Сам искаженный голос казался металлическим.

Медные глаза моргнули. Ред тупо перевел взгляд на отца Сильвии. Именно это имя было в графе «супруг» под портретом ее матери. Жаждущая могущества школьница была очень похожа на отца.

Спохватившись, Ред обернулся, но человека в маске уже и след простыл. Меча древнего воина — тоже. Парень сделал шаг назад, натолкнувшись на каменного воителя. Повернулся. Тот на месте. Обернулся обратно, меч тоже оказался там, где всегда был. Лишь надпись с крестовины пропала.

Редрик нервно закурил.

—  Как же я манал этот город, со всей этой херней.

Подождав, пока кавалькада пройдет ко дворцу, толпа рассосется, а сигарета догорит, Ред засунул Смоки под седло записку и отправил скакуна разгружаться в «Убежище». Парню не хотелось там пока объявляться, так как он думал, что матушка Сара его так просто не выпустит. Шоргону Ред полностью доверял. Тот лишь кивнул и отправился по поручению, а Редрик направился в ратушу.

Если ты являешься гражданином какого-либо из княжеств королевства Нефраер, то в ратушах столицы и города прописки есть копии твоего гражданского досье. Такая толстая папка, в которой четко сказано: кто ты, что ты, где ты, работаешь, сидел, женился, родил детей и далее по списку. Такая папка была и на Редрика.

В ратуше действовала система расового деления по окошкам, как и в банке, правда, работали все. И были огромные очереди, но не в окошко для гигантов и прочих дылд. Туда стоял единственный клиент — тролль с до замешательства приятной наружностью и хорошими манерами.

Заместитель Лекса Сайдера — Грей Вебер с ходу узнал Редрика. Оказалось, что тот с самого утра мусолит клерка, пытаясь найти хоть какие-то документы о въезде граждан Эладейна. Дуболомам такого не поручишь, вот троллю-прапорщику и приходится таким заниматься. Зато причина оказалась интересная. Эльф — серийный насильник. Преступник бесчинствовал в городе уже месяц. Правда, насиловал тот исключительно эльфиек…

—  Уже подтверждены две беременности, — потряс тролль кипой бумаг, что передал ему клерк.

—  Это же скольких он оприходовал? Он что не импотент? Среди них же практически не осталось фертильных.

—  Остались. Те некоторые, кто жил на территории других королевств в Эпоху Свободной Любви и не пользовался друидическими противозачаточными.

—  Черными колокольчиками?

—  Ими самыми. А вы весьма осведомлены, молодой человек.

—  Просто тесно пообщался с парочкой эльфов.

—  Понятно, а столь большая продуктивность у этого криминального элемента связана с тем, что среди эльфийской диаспоры он уже имеет статус героя-любовника. Девушки из эльфов сами ищут с ним встречи. В народе его зовут — Фэндрал Олений Член, по имени лидера оппозиции в круге друидов времен Лысендрина Топинамбура.

—  Шикарное прозвище, — хохотнул парень. — Везуч. Стоп, этим же могут пользоваться… а хотя, разве что другой здоровый эльф, — встрепенулся Ред.

—  Щуплый подросток наклеит карнавальные ушки и окунется в мечту, заодно встав на скользкую дорожку, — развел руками тролль.

—  Да уж, так обманывать несчастных женщин. Да и раз те сами выходят ночью на улицы, их могут изнасиловать и просто так. Город ждет целая волна насилия, — выдохнул парень.

—  Отчаяние и разврат — плохое сочетание, — кивнул тролль. — Работая с такими делами, я даже радуюсь, что являюсь бесполым. Хотя, прожии не одну сотню лет среди сношающихся, меня всегда интересовал тот спектр ощущений, что дает вам коитус, но больше меня все же привлекает сама концепция близости партнеров и ее возможность без секса.

—  Я даже не смотрел на это с такой стороны. Вы знакомы с Пастырем — главой, как вы сказали… диаспоры гремлинов, тут в Аусбрухе?

—  Я вас понял, молодой человек, но понаблюдав за их странным союзом, я видел лишь ругань и драки — такого и у нас хватает. Хотя, разумеется, видел я не все.

—  Вы следили за ними? — напрягся Ред.

—  Не переживайте, молодой человек, это — моя работа. Я слежу за всеми.

—  Действительно…

Наконец клерк выдал Веберу все искомые документы. Очередь перешла к парню, которому пришлось подтянуться и повиснуть на стойке. У клерка, что находился за окошком, был стул-стремянка.

Редрик объяснился со служащим, а тот даже выдохнул с облегчением. Искать одну папку по коду гражданина — плевое дело, по сравнению с его утренней колготней. Не прошло и десяти минут, как клерк вынес папку с документами парня. Просмотрев ее, тот лишь спросил — болел ли Ред чем-либо. Парень сказал, что — нет. Тот пожал плечами, отдал папку и забрал плату за копии.

Выйдя из ратуши, Ред обнаружил ждущего его Смоки. Шоргон приветливо пряднул ушами.

—  Пошли приятель, у нас сегодня полно дел: занести документы, потереть с Кэссиди, побороть страх…

***2***

Редрик добрался до рыночной площади, что к северу от реки. Ему сразу бросился в глаза достроенный «Летний Лес». Крупный крытый павильон, даже скорее отдельный рынок, с резьбой, изображающей густой лес, на стенах. Парень зашел, попросив Смоки подождать снаружи. Пахнуло летом.

С тех пор, как Ред начал практически не снимая носить пыльник, он, что зимой, что летом особой разницы не ощущал. Но запах… Пахло жизнью. Особенно зеленью и овощами. Парень, стоя на входе, осматривал природные богатства бесконечного лета. Славное место.

—  Молодой, я бы тебе крайне посоветовал прогуляться до поста охраны, — послышался скрипучий голос.

Рядом с Редом оказался мутный тип в кожанке и клетчатом картузе. Мужчина тут же взял парня под локоть левой руки.

—  Да? А зачем, обоснуйте? — покосился на него Ред. От хмыря пахло дешевыми сигаретами и лечо.

—  Конечно, но после того, как ты фуфлонюху за партак свой обоснуешь, — человек в картузе, будто невзначай, похлопал Реда по рукаву стволом пистоля, вынутого из кармана куртки.

—  Весомый аргумент. Чем же плоха татуировка?

Да что с этим проклятым городом? На каждом шагу западня, то морально-этическая, то практическая.

—  В том-то и тема, что всем хороша, даже слишком хороша. Такую себе только босс позволяет, — шея бандита выезжала немного вперед, при обозначении конца каждого предложения.

—  И кто же босс?

—  Север… — многозначительно поднял брови хмырь.

—  Что ж, теперь даже занятно стало. Ведите, уважаемый. Буянить не буду.

—  Вот и славно. Тут недалеко.

Ствол хмырь не убрал. Появилось еще несколько похожих типов. Они провели Реда вдоль стены, метров тридцать-сорок. Там находилась встроеная в стену сторожка, около которой расселась группка темных личностей. На их фоне выделялся худощавый полурослик с бородкой. Сидя на крепко сколоченном табурете, коротышка ел селедку с газеты.

—  Леба, тут еще один уколотый. Нужно его пробить, — обратился хмырь к полурослику.

—  Жупел, ты таки ослеп от опия, я тут вообще-то немного кушаю.

—  Так прервись, парень вроде толковый, поди что-то забавное выдумает.

—  Ой-вей, — отмахнулся полурослик измазанной в жире рукой. — Молодой человек, мне надо, чтобы моя рука оказалась на вашем торце. Знаю, что не удобно, но специалист я средний.

Редрик поддавшись порыву, поднял полурослика вместе с табуретом, взяв тот за ножку. Ред выровнял их взгляды, уперев локоть руки, держащей собеседника, себе в живот. Бандиты поднапряглись.

—  Я видел разное: хоббита-блатного — видел, хоббита-мага — видел, магов-недоучек — видел, но блатного-хоббита-мага-недоучку. Вы хоть в Шараге учились, уважаемый?

—  Тише, ребята, — успокоил тот бандитов. — Молодой человек показывает хорошие манеры, а вы в него целитесь. Меня так не поднимали со времен свадьбы с моей покойной женой. Таки учился, но знаете, как бывает, поперли меня уж больше двадцати лет назад как.

—  Так вы случайно не на потоке вместе с Искандером Залазом учились, или около того? Его тоже за синьку спросите?

—  Случайно — таки около того. Знаем таких. А вы правильные вопросы задаете и нужных людей знаете — пойдет в общий зачет, а пока продолжайте, но за себя, — сказал полурослик приложив парню липкую ладонь к виску.

—  История простая. Завел дружбу с Каднификаром, став ардиендо последнего кемадо, и помог с вектором деятельности диаспоре гремлинов. За это мне Пастырь партак и пожаловал, за заслуги, так сказать. Колол — Скордо. Конец.

—  Ей богу, наконец пасьянс сложился. Быстро, честно и по делу. Где вас так долго носило? Представьтесь, молодой человек.

—  Редрик, сын Лоуренса Маккройда.

—  Наконец-то, теперь можно с фуфлометами на местах разбираться, — довольно проговорил Жупел, пряча ствол. По его примеру расслабились и остальные. Ред поставил полурослика на место.

—  Давайте, ребята, молодого срисовали, дальше по цепочке передайте, — после слов Жупела бандиты разошлись. — Слушай, Редрик, ты парень толковый и честный, но это место построено на деньги босса. Зона ответственности. Въехал? Тут следует себя вести порядочно. Пока что так и было, продолжай в том же духе, тогда и отношение будет, как к порядочному. Въехал?

—  Практически. А в чем заключается отношение?

—  Ты здесь затариться?

—  Фрукты хотел бы прикупить, — ответил Редрик, подумав пару секунд.

—  Пойдем. И это, извиняюсь за неверное отношение — много фуфлыжни ходит вокруг, — бросил через плечо уже начавший уходить Жупел.

—  Ничего. Я понимаю — работа такая.

Татуировка действительно привлекала взгляды. Не трудно сложить два и два, если Север в клубе — у него такая же. И человек, не знающий об ордене лоялистов, может ее скопировать, увидев, что даже у левого парня такая есть, наделяя тату какими-то своими смыслами. К каждому не подойдешь и не втолкуешь, что тому положено, а что нет.

Похоже, кто-то из завсегдатаев «Убежища» вынес на улицы историю о новом носителе непонятной татуировки, и это создало занятие местным браткам. Особое отношение, не до конца понятный статус, пустые понты основанные на слухах… Одни проблемы.

—  Так, ушастенькая, к нему — как к нам.

—  Скидка так скидка. Только проваливайте, вы пугаете людей.

Ред выругался про себя. Рефлексия полностью выбила его из реального мира, как обычно. Когда-нибудь это сыграет с ним злую шутку. Жупел хмыкнул и ушел, а Редрик остался и ошарашенно глядел на женщину, которая стояла за прилавком, что ломился от ящиков с прекрасными фруктами.

Эльфийка. Чистокровная эльфийка, но с грудью. Прекрасное создание во всех смыслах. Златоглазая и златоволосая. Она — мать. Парень был абсолютно уверен в этом, ему сразу вспомнился разговор в бане с полковником.

—  Пялиться — невежливо, но что взять с бандита, — устало прикрыла глаза эльфийка.

—  Я… я сильно извиняюсь. Просто… — Ред с секунду обдумал, то чувство, что его придавило. — Я просто очень рад, что смог увидеть эльфийку, которую минуло проклятие бесплодия. Вы по-своему украшаете этот мир, и я очень надеюсь, что вы в нем останетесь до конца.

Да что ты несешь? Нужно ей слушать херню, что ты нахватался от старого пройдохи? Ты еще подкати к ней. Редрик замялся и впервые за долгое время покраснел, опустив взгляд. Красивый виноград, прозрачные янтарные ягоды. Без косточек. Бесплодные.

—  Твоя радость беспочвенна, мальчик, — бесстрастно ответила эльфийка.

Ред поднял взгляд. Рядом с продавщицей стоял полуэльф, очень похожий на нее, лишь левый глаз не золотой, а карий. Молодой — очень нервничает. Позади них сидел крупный мужчина в соломенной шляпе, лет семидесяти. Он отрывал хвостики персикам, укладывая рыжие плоды в ящик.

—  Простите, вы правы. Я все равно не доживу, — замялся Ред.

И сын ее не доживет. Редрик вдруг осознал, что ужасно нервничает, даже не зная почему, совсем не понимая своей реакции.

—  Я не про то, мальчик. Просто ты предпочитаешь заблуждаться, веря в миф, — сказала эльфийка чуть мягче.

—  Миф? — тупо переспросил парень.

—  Да, миф. Нет больше здоровых эльфов. Здоровых… Никакое это не проклятье, а болезнь. И ею заражены все поголовно, со времен экспериментов Лысендрина, даже вы люди, да и все прочие. Просто пробуждается она лишь в моем народе.

—  Я не вполне понимаю...

—  Свободная любовь… Все любят всех, не только лишь эльфы. Половая и наследственная передача. Все больны, мне лишь повезло избежать симптомов.

—  Но, официально…

—  Брось это, мальчик. Когда дело доходит до истребления целого народа, все пытаются сгладить углы, забыв об ответственности. Никому не нужна правда.

Взрослая эльфийка. Взрослеют лишь тогда, когда приходит беда. Красивое, грустное лицо. Без морщин, без шрамов. Все внутри. Завела семью с человеком. Он же умрет — скоро умрет. И детей она своих переживет. Но… зато ее любят. Вон как переживает этот паренек, хотя он точно старше тебя. Боится за маму. А переживал бы бессмертный бесплодный калека? Рожденные импотентами и фригидными, что никогда не испытают того же, что и она. Если даже бесполый тролль интересуется и сочувствует, что же тогда испытывает рожденный в это время эльф? Потеря и ненависть. Родитель не заслуживает ненависть ребенка, вызванную обстоятельствами, что от него не зависели.

Опять стоишь с каменной мордой…

—  Я… кажется, понимаю. Но я не знаю, как такому сочувствовать, просто пока не умею. У меня недостаточно времени, чтобы научится этому… и тому, что нужно думать перед тем, как говорить. Простите, если заставил вас вспомнить о столь неприятном, но спасибо за то, что вы мне это рассказали… Мне нужна правда.

—  Если хочешь отблагодарить меня, то скажи, что с моим сыном Монти. Он же из ваших? Он похож на Роба, — женщина положила руку на плечо сына, успокаивая того. — Лишь глаза, будто поменяны местами.

Человеческие имена. Пусть живут с людьми, как люди.

—  Мне жаль, что ваш сын спутался с бандой, но я не из их числа. Просто стечение обстоятельств. Я с ним не знаком.

—  Тогда все ясно… — эльфийка как-то подобрела. Редрик немного успокоился.

—  Я извиняюсь — распугал вам всех клиентов. Мое имя Редрик Маккройд — я не часть местной крыши и не требую к себе особого отношения. Просто… — парень нашарил глазами большую корзину. Та лежала возле мужчины в соломенной шляпе. — … наполните ту корзину всем, что у вас есть на продажу, всякого понемногу. Я оплачу полностью — и так доставил вам неудобств. Скидка мне не положена.

Парень снова глянул на эльфийку. Похоже, у него опять был тот стариковский взгляд, способный вывести из душевного равновесия даже дракона. Смятение на лице эльфийки выглядело очень мило.

—  Вот значит, как. Так много… Хочешь сделать кому-то подарок, м… Редрик?

—  Нет. Просто я знаю многих ребят из приюта Странника. Я точно не уверен, как хорошо их кормят в городе, но свежие фрукты никогда не помешают — пусть растут здоровыми.

Похоже, Ред смутил продавщицу таким ответом. Та явно что-то переосмыслила и тепло посмотрела парню в глаза.

—  Тогда ты заслуживаешь скидку больше, чем все это отребье.

Не дождавшись реакции Редрика, эльфийка впрягла сына упаковывать в корзину спелые плоды. Она сама их выбирала. Было видно, что выискивает те, что получше. Парню это очень понравилось. Закончив с фруктами, женщина положила сверху веточку с цветками лимона — фирменное украшение. Роб, стоя возле корзины, виновато глядел на огромную гору фруктов, почесывая затылок. Старик в соломенной шляпе задремал.

—  Расскажи родным и друзьям, что у Лютиэн, всегда найдутся свежие фрукты, — сказала эльфийка, приняв от парня оплату.

—  Первые — больше по поеданию камней, но остальным обязательно передам… матушка Лютиэн, — кивнул Ред, закидывая огромную корзину себе на плечо.

Он уже собрался уходить, но остановился и спросил:

—  Почему вы рассказали мне про болезнь?

—  Просто у тебя взгляд человека, который пытается со всем разобраться. Я сама не заметила, как поняла это, поэтому прости, что была так груба с тобой, Редрик.

Парень ушел, ничего не ответив.

—  Как это он так легко поднял эту корзину? — спросил у матери полуэльф.

—  Люди с таким взглядом рождаются сильными.

—  Не понял?

—  Просто — еще один миф, милый. Еще один миф…

Выйдя из крытого рынка, Ред увидел баржу. Съемная мачта спокойно дала той пройти под мостом. Груз из Казаднорта. Больше всего Редрика поразил огромный контейнер из зеленоватого металла. В таких возят первичный кристалл. Проведя взглядом по «заключенной» в камень реке, Ред посмотрел в сторону доков, но застройка закрывала обзор. Видно было лишь вынесенное многоэтажное здание биржи.

Парня отвлек Смоки, ткнувшись мордой тому в плечо. Ред погладил скакуна и переставил корзину в седло. Она отлично встала между лукой и спинным упором, даже не думая шататься.

Дойдя до небольшой площади посреди рынка, Редрик не обнаружил попрошаек. Зато сеющий пшеницу чугунный кайзер Ауринк намекал на то, что откуда бы им тут взяться. Все накормлены. Иди своей дорогой и будь благодарен за хлеб, что я тебе дарю.

Обойдя лживую статую, Ред заметил белую палатку и направился к ней. Внутри за прилавком стоял человек в балахоне Путника. Он что-то пытался втюхать обывателю в выходном наряде. Воскресенье.

—  Стриженые ногти с ноги бога! — тряс Путник-торгаш закупоренной баночкой.

—  Кто стриг? — спросил обыватель. Человек явно был настроен скептически.

—  Сам Всадник, когда бог гостил у того. Они разделили с богом дары океана, из которого тот появился. В благодарность Всадник услужил богу, омыв его ноги. Богу это так понравилось, что даровал он нам быль, описанную его собственной рукой, путь к которой он указал Ключнице. У меня и их ногти есть, правда, те, что принадлежат Всаднику, — с рук. Но они намного дешевле, даже учитывая, что руками тот касался ступни бога, — на одном дыхании выпалил Путник.

Человек в балахоне остервенело махал баночками с ногтями, те издавали звуки погремушек. Редрик понял, о ком эта история. Ему внезапно стало стыдно.

—  Дичь какая-то, — отмахнулся обыватель и ушел.

—  Безбожник, растопчи тебя Странник, — крикнул вдогонку Путник.

—  Но это и правда дичь, — подошел Редрик и взял банку с ногтями Всадника, а затем приставил к ней левую руку. — Гляди — даже не близко.

—  Что это значит?

—  А то, что я там был. У Ключницы вашей пальцы — отморожены. Омовение ног — ваша выдумка, мы просто по-мужски отвисли: его закуска, мое — все остальное. Он еще мой любимый матрас утащил.

Матрас пах ею. Держал след ее тела. Хорошо, что Странник его забрал.

—  Хула и бредни. Всадник владеет драконом в обличье лошади, что быстрее урагана, — грохнул кулаком по прилавку Путник.

Ред выпрямился и переглянулся со Смоки, после чего достал сигарету и подкурил об оплеванную шоргоном ладонь. Жестикулируя горящей рукой, Редрик ехидно заметил:

—  Не владею, а дружу. Не дракон он, а вполне конь — Странник мне сам так сказал. Иногда он, правда, вообще быстрее всего, что может быть. А по драконам… с Каднификаром я тоже дружу, как и Странник.

—  Всадник хранит главный секрет бога! — помешанно воскликнул Путник. Похоже, человек был в глубоком замешательстве.

—  Что-то храню, но не помню, что, — Редрик отвернул ворот, показывая блокаду. — Да и все его секреты — в дневниках, что он вам передал. Правда, у вас уйдет полтысячелетия, чтобы перевести их с его родного языка.

Человек в балахоне немного отступил назад. Снял капюшон и нервно протер вспотевшую лысину, после чего тяжело выдохнул. Весь фанатичный блеск в глазах погас. Он был напускным.

—  Неудобно получилось, — тихо проговорил Путник.

—  Есть такое, но я понимаю… работа у тебя такая. Как кто-то поверит во все эти бредни, если не отстаивать их с пеной у рта? Кстати, Ключница в городе? — пожал плечами Ред.

—  Нет, она в экспедиции. Мне нужно поговорить с Проводником. Если у вас будет время, пожалуйста, зайдите в храм, Всадник. Полагаю, высший иерарх будет искать встречи с вами.

—  Я как раз туда и шел.

—  Тогда пусть путь ваш будет легок, Всадник.

Путник развернулся и, пройдя оказавшуюся довольно длинной заставленную ящиками палатку, вышел через задний полог.

—  Если бы… — выдохнул Ред, бросая и растаптывая окурок.

Через какое-то время в палатку вошли две невысокие фигуры. Они было взялись закрывать ящики, заполненные «реликвиями», но увидев Редрика, быстро подбежали к прилавку, синхронно выкрикнув:

—  Господин Маккройд, так вы и правда Всадник!

—  Хватит выкать, я здесь один. И вы что моего отца видите? Тут только я — Редрик.

—  Привет, Редрик, — смущенно кивнула Элли. Билли просто широко улыбнулся. Зубы у паренька уже выросли. Ребята ощутимо вытянулись, но в сравнении с Редом были как две березки перед старым эбеновым деревом.

—  Что, ребята, заставляют впахивать в воскресенье?

—  Дисциплина и труд в пути не подведут, — сказал Билли заученную фразу. — Работаем, как сестре двенадцать стукнуло. До этого можно было лишь милостыню просить.

—  На удивление хорошая поговорка, — заметил Ред. — И сколько вам уже?

—  Билли — одиннадцать, но уже в январе будет двенадцать, а мне через два месяца без двух недель — тринадцать стукнет, — гордо выпятила грудь Элли. Правда, та еще у нее не выросла.

Ребенком гражданин империи считался до тринадцати лет, после этого можно было вступать в брак. Совершеннолетними считались все с пятнадцати. Также существовал буферный год — с двенадцати. Семьи и интернаты должны были содержать детей этого возраста по закону, и с такого гражданина уже начинали взимать налоги, но с другой стороны — можно было законно устроиться на любую работу на полную ставку.

Многие считали, что это слишком малый возраст, но закон был един для всех в империи. Большинство рас в Сквизэре — либо достигали зрелости раньше людей — гномы, гиганты, полурослики, гремлины; либо жили меньше — практически все зверолюды и те же гремлины. Правда, гоблиноидам и эльфам — было не очень приятно. Первые — с рождения полностью функциональные взрослые особи, со знанием языка и даже навыками предка. Вторые — достигали половой зрелости лишь в возрасте восьмидесяти, и то условно, а вот с метисами было проще, они росли значительно быстрее.

Тихий девичий смешок.

—  Что такое? — опомнился Ред.

Парень заметил, что крутит в руках большое желтое яблоко. Похоже, он бессознательно достал его из корзины, когда задумался.

—  Просто ты так и продолжаешь замирать на месте и бурчать что-то себе под нос, — сказала Элли.

Редрик, хмыкнув, надавил на яблоко и слегка прокрутил. То разорвалось пополам.

—  Не худшая из моих привычек, — сказал Ред, протягивая ребятам угощение. Билли весело вгрызся, а Элли аккуратно надкусила. Даже слишком аккуратно. Что-то с зубами… Нет — просто девочка, маленькие скромные укусы.

—  Какое сладкое, — произнесла Элли.

—  Я рад, купил его в «Летнем Лесу» у эльфийки — Лютиэн.

—  Понятно, но у нас нет денег, — сказал Билли с набитым ртом.

—  Разумеется… живете, кушаете, работаете, учитесь — все в приюте. Изоляция.

Прямо как у тебя, только у этих детей проблем побольше. Да и у многих в этом городе, в большом мире. Да у тебя и проблем-то нет.

—  С тех пор, как вернулась Далила, почти все взрослые ушли в экспедиции или целыми днями сидят в библиотеках. Заняты поиском разгадки текстов Странника. Остались только неграмотные.

—  Нас некому учить, мы в основном убираем и помогаем на кухне, ну и прочее, чем больше не занимаются взрослые.

По очереди проговорили сестра и брат, то что Редрик сначала не понял. Неграмотные. Пятьсот лет. Это же… а кому эти ребята нужны будут безграмотные? Неужели так в каждом приюте?

—  Элли, а когда тебе исполниться тринадцать, что ты собираешься делать?

—  Не знаю. Если повезет — останусь в приюте, подожду Билли, а там что-то придумаем.

Повезет… Может удача и задолжала им, но эта сука никогда не играет честно. Не знают… а ты будто знаешь. В городе куча изголодавшейся дармовой рабочей силы с Фронтира. Тоже безграмотной.

Лучше взять резидента, к которому можно — как к говну, а не гражданина. Больше трат, больше проблем, притом из культа проклятых сектантов. Далила была вполне образована. Она красива. Она бы устроилась. Но ты знаешь, что их ждет. Пинок под зад, холодный камень, скрипучие клоунские башмаки.

Спасибо, дядь, в последнее время их просто кучи. Мне рук не хватает, а Каднификару желудков.

Лоснящиеся бока черной коровы. Человеческая жвачка.

—  Ладно, ребята. Вы тут закрывайте все. А я… я разберусь.

Странник, Далила и ты. Кого винить? Если винить всех, то никто не возьмет ответственность. Странник помог расставанию пройти без эксцессов и дал девушке то, что ей было нужно. Добрый бог… Смешно. А она лишь хотела для себя лучшей жизни. А ты… ты просто хотел, чтоб она ушла. Это ты нашел то место, это ты задобрил Странника, это ты заставил ее раскаяться, это ты вынудил Странника ее пожалеть. Твоя вина. Только твоя. Но проблемы не твои. Не твое дело. Ну и что ты с этим будешь делать…

—  Ты наступил на мой рисунок…

***3***

—  Что?

Редрик шел размышляя, пока не добрел до храма Путников. Приют. Ни хрена себе Странник наваял. Колонны, барельефы, лепка, мозаики. Судя по окнам, потолки метров по пять. Здание просто огромное, но старое. Фасад весь грязный.

—  Убери ногу.

Ред огляделся, затем посмотрел вниз. Девочка лет трех или старше, парень не разбирался, в белом балахоне, как и все Путники. На Редрика безучастно смотрели два больших черных глаза. В руке девочка держала белый мелок. Парень посмотрел себе под ноги. Крупная бетонная плитка. Множество квадратов были полностью закрашены белым.

—  Прости, — Ред отошел на шаг.

—  Прощен, — просто ответила девочка и, сев на корточки, продолжила рисовать.

—  А что ты рисуешь? — спросил Редрик, немного придя в себя.

—  Его, — девочка указала испачканной мелом ручкой на стену здания.

Барельеф. Очень грубый и схематичный. Редрик сначала не понял, что там изображено, но затем догадался. Девочка встала на ступни мужчины, они держатся за руки. Отец учит дочь танцевать.

—  А почему? — тупо спросил Редрик.

—  У меня только белый мелок, — девочка посмотрела на Редрика, как на дурака.

—  Ты рисуешь Странника?

—  Это не имя.

—  Действительно… Как же его зовут… — сказал Ред скорее себе.

—  Я знаю, — серьезно сказала девочка.

—  Может ты и язык его знаешь? — хмыкнул Ред.

—  Знаю. Я все знаю — прямо как взрослые, — девочка выпрямилась и уперла руки в бока.

Ред, даже присев на корточки, оказался выше ребенка. Парень улыбнулся маленькой всезнайке. Самоуверенная и довольная собой. Крошечный и милый комок самомнения — как все маленькие дети. Хотя откуда тебе знать, ты же не общался с детьми ее возраста.

—  Значит, я еще не повзрослел. Вот, например, твоего имени я не знаю. Ты скажешь его мне?

—  Доротея, — ткнула девочка себя в грудь. — А ты — Медный… Всадник… — она поочередно показала пальцем на выгоревшие волосы Редрика и в сторону Смоки. Тот фыркнул.

—  Ты же только что это выдумала, Доротея. Да и это не мое имя. Да и не имя вовсе.

—  Я что лгу? — девочка надула щеки.

Редрика попустило. Он расслабился и глубоко вдохнул. Пахло фруктами.

—  Нет, ты права… — выдохнул Ред. Крошечная женщина. Девочки не лгут, они свято верят во все, что говорят. — Скажи, Доротея, а с тобой есть смысл спорить?

—  Разумеется, нет. Я всегда права, — наставнически подняла палец девочка. Она случайно сбила им капюшон. Красивые черные локоны.

Подчиняясь порыву, Редрик вытащил волосы девочки из-за шиворота, расправив в свободную прическу. Затем, удовлетворенный своим решением, потрепал Доротею по голове. Мягкие и густые. Странно, утратившим чувствительность пальцам было очень приятно. Самообман… Ред продолжал гладить волосы девочки и не мог остановиться.

—  С чего такие нежности? — исподлобья глянула на Реда Доротея.

—  Я просто благодарен тебе — за то, что ты есть. Хорошо, что в мире еще остались те, кто не лжет.

—  Признайся, тебе просто это нравится, — скрестила руки на груди девочка, победно глянув на Редрика.

—  Нравится. И тебе это нравится. Так ведь? — кивнул парень.

—  Да, — смущенно опустила глаза девочка. — А я тебе нравлюсь?

Девочка со странным выражением уставилась Реду в глаза. Будто испытывала, проверяя его на искренность.

—  Конечно, нравишься, Доротея. Ты — прекрасное маленькое чудо. Да и к слову, ты — очень красивая девочка.

—  И ты мне нравишься, но ты не очень красивый.

—  Знаю, гнусная рожа досталась по наследству.

—  Да, но ты — очень добрый. Мне это нравится.

—  Кажется, ты только что выгнала из меня всю черствость, что скопилась за последние годы, — Редрик опустил взгляд. Так легко.

—  Обращайся, — прозвучал веселый звонкий голос маленькой девочки, что знает правильные слова.

Редрик закрыл глаза. У него стало очень тепло на душе. Будто оттепель, что прорывает плотину, наружу пролился его смех:

—  Хм-хм-кхе-хе-хе-ха-ха-кха, ха-ха, хм-ха-ха…

—  Хм-хм-кхе-хе-хе-ха-ха-кха, ха-ха, хм-ха-ха…

—  Ты что, меня передразниваешь?

—  Ты сам передразниваешь.

—  Ладно, — сказал Ред поднимаясь. — Какие фрукты любишь? — спросил он, шаря взглядом по содержимому корзины. Ох, и богаты нынче эльфийские закрома. Усвоили урок. Ожидая ответа девочки, Ред взял веточку с цветками лимона и засунул себе в петлицу нагрудного кармана.

—  Я не голодна.

—  Тогда вот… — Ред достал тот янтарный виноград, что ему приглянулся еще на прилавке. — Много места в животе не занимает. Можно просто наслаждаться вкусом.

Ред оторвал одну ягоду и наклонившись поднес ее к лицу девочки.

—  У тебя руки страшные, — недовольно поморщилась Доротея.

—  А у тебя грязные.

—  Это поправимо.

Девочка подошла и бесстыдно вытерла руки о плащ Редрика. На черной ткани остались белые следы маленьких детских ладошек. Доротея с секунду смотрела на свои руки, а затем подняла их вверх, показывая Реду ладони.

—  Чисто, — резюмировала она.

Ред улыбнулся и вложил янтарную гроздь в руки девочки. Ягодку, что у него осталась, парень съел сам. Совсем не кислая и слегка терпкая. Хороший сорт, но не для вина.

Доротея медленно клала в рот ягоды. Она задумчиво глядела в небо, покачиваясь из стороны в сторону. Кап-кап. Точки на бетоне.

—  Пошли внутрь. Не то промокнем и запачкаем одежду, — сказал Ред протягивая девочке руку. Другой рукой он поднял корзину на плечо.

—  Твоя — уже грязная, а я не пачкаюсь, — ответила девочка, но взяла Реда за руку.

Дойдя до двери, Ред понял, что не хочет отпускать девочку. Парень просто раскрыл высокие створки пинком и вошел в последний в мире храм. О скакуне Ред не переживал. Смоки где-то спрячется. Шоргон не любил дождь.

Да, этот холл размером с ночлежку и полностью пуст. Пыль да старые картины. Галерея грузных мужчин с бульдожьими рожами. Пройдя вдоль них, Ред понял, что первый был еще ничего, но каждый последующий представлял будто новую ступень деградации. Но выражения лиц у всех страшно одухотворенные и благолепные.

Ред поправил корзину на плече. Он неосознанно отпустил Доротею. Вернувшись на место, меченая рука не нащупала маленькой ладошки. Ред огляделся, но девочки нигде не было. Если твоя рожа кажется ей гнусной, то от этих харь она наверно бежит без оглядки. Зато Редрик обнаружил приближающегося Путника — женщина средних лет.

—  Пожертвование, усыновление, становление? — мягкий приятный голос.

—  Первое и разговор с Проводником.

—  Проводник проводит утренние обряды, вам придется назначить визит и подождать, — женщина указала на последний портрет в галерее, обозначая лик иерарха.

—  Они, что все родственники?

—  Проводники возносятся в сан после голосования иерархов.

—  Это не ответ на мой вопрос.

—  Это неуместный вопрос.

Удар-удар-удар. Мрамор в сочетании с сапогами Редрика выдавал раскаты грома, что разносились эхом по всему зданию. Парень навис над женщиной.

—  Слушай сюда, я решаю, что уместно, а что нет. И в храме бога неуместно лишь невежество. Сначала ты отведешь меня на кухню, где я оставлю гостинцы детям. Детям! Потом ты мне покажешь, где они должны были бы учиться. А затем скажешь Проводнику, что у Всадника к нему есть пара вопросов.

Путница собрала губы в комок и отойдя на шаг кивнула Реду, чтобы тот следовал за ней. Приют был огромен. Три этажа с высоченными потолками, помноженные на значительную площадь здания. Тут могла уместиться уйма народу, но помещения пустовали.

На кухне трудилось несколько взрослых и множество ребят. Некоторые дети узнали Редрика. На вид сытые и здоровые. Чистые. Они мыли посуду после завтрака. Целая прорва посуды, хватило бы на несколько рот солдат. Продуктов много, простые, но разные блюда. Редрик поставил корзину на каменный стол и проследовал в лекторий.

Доска, парты, книжные полки. Все под двухлетним слоем пыли. На доске так и не стертая, чудом сохранившаяся запись. Похоже, последним был урок истории.

«Основание Вольнограда, город построенный одним человеком — миф или подвиг?»

На этаже находилось несколько лекториев — все заброшены.

Редрика повели вглубь здания, там он разминулся с Путником-торгашом, тот неуверенно кивнул, но потом, опомнившись, проделал религиозный жест. Росчерком пальца обозначался горизонт, а затем ладонью указывалось направление.

—  Да будет легок твой путь, Всадник, — прошептал торгаш и быстро ушел.

Женщина довела парня до тяжелой двери.

—  Проводник ожидает, — сказав это, Путница ушла.

Войдя внутрь, Ред увидел хрупкую девушку лет тринадцати-четырнадцати. Она стояла у стола, на котором был разложен набор для бритья. Ред машинально почесал подбородок. Брился перед отъездом, но легкая щетина уже отросла. У парня, как и, его отца, борода росла очень быстро.

На девушке был надет не привычный балахон Путников, а белый хитон из легкой и прозрачной ткани. На нем перечень ее одежды заканчивался. Редрику стало неловко. Острые локотки, острые плечи… да с тем же успехом она могла быть и голой. Парень виновато посмотрел ей в лицо. Но слегка раскосые каре-зеленые глаза старались смотреть куда угодно, но не на Реда.

Помещение представляло собой крупный предбанник. Тут недавно прибрались. Можно было удобно присесть, переодеться, пообщаться.

Боковая дверь отворилась. В сопровождении облака пара вышел лысый мужчина в белой тоге с амулетом в форме яйца на шее. Правда, там не было шеи. Если бы человек мог съесть дракона, то он бы выглядел именно так. Он был больше и жирнее того евнуха и Каднификара вместе взятых, хоть и уступал Реду в росте. Это его лицо было на последнем портрете во входной галерее.

Все гротескно огромное тело человека покрывали наколки. Синие — тюремные. Звезды отсутствовали — не вор. Отец был хорошо знаком с уголовной тематикой — посвятил в нее и сына, чтобы тот не облажался при случае. На лысине — огромный паук.

Проводник грузно протопал и уселся на каменную скамью около стола. Девушка начала взбивать пену для бритья.

—  Как бог покрывает весь мир наш в три шага, так и ты будь трижды благословен, о Всадник, — каждое словосочетание сопровождалось одышкой.

Перед столом стоял массивный стул, Ред присел на него.

—  Шаги у него обычные, а вот прыгает он действительно далеко.

—  Любое движение есть — путь, а дорога отмеряется шагами.

—  Любые прикрасы и домыслы есть — ложь. Неужто ваш бог поощряет такое?

—  Он — добрый бог. Не вмешивается и одаривает. Его безупречное искусство, плоды которого он нам дарует… Не это ли то самое поощрение?

—  Значит его картины и векселя, что приходят к вам, связаны?

—  Как только благородный отпрыск достаточно созрел, что лик его стал интересен богу, его портрет напишет тот. И коли не сможет семья его покрыть предъявленную стоимость, мы вексель получаем биржевой.

—  И можете потом по нему распорядиться картиной словно активом. Перепродать коллекционеру, вернуть семье в кредит или под залог.

—  Так и есть, Всадник, но это не все, в последнее время мы обменяли несколько набравших ценность активов на акции имперской мыловарни. Лучшее вложение.

—  Деньги из пузырей. Замечательно… — выдохнул парень, глядя как девушка наносит венчиком пену на необъятные щеки Проводника.

—  Истинно так.

—  Почему вы перестали учить детей? — серые глаза рыскали по заплывшему лицу, но нашли лишь пару щелок, сочащихся чернотой.

—  Приоритеты сменились. Силы всех братьев и сестер брошены на великий поиск. Странствие по страницам книг в поисках разгадки божественного откровения. Мы благодарны тебе за подсказку, теперь дело пойдет быстрее.

—  Неужели нельзя совместить?

—  Всадник, какое мы право имеем учить этих детей, если бог нам самим завещал учиться?

—  Бред, сколько тут живет детей? — Ред хотел прикинуть в голове нужное количество учителей.

—  Сорок семь.

—  Так, это берем… Что? Сколько? — Ред напрягся, услышав число.

—  Это знаковые цифры. Последний камень приюта был заложен в сорок седьмом году. Иерархи былых времен объявили это число единственно правильным.

—  Но здание просто огромно! — повысил голос Ред.

—  Мы разгадали план бога, он хотел, чтоб у каждого ребенка в этих стенах была семья: отец, мать, дедушки и бабушки.

—  По шесть взрослых на одного ребенка… И так в каждом приюте, — осознание накрыло Реда глубокой усталостью, он прикрыл ладонью глаза. — И как, справляетесь? — глухо спросил он.

—  Много средств ушло на наем лингвистов, да и шествия за реликвиями приходится проводить реже. Людей не хватает. Приходится затягивать пояса.

На ремне, который нужен, чтоб опоясать этого человека, можно повесить всех воспитанников этого приюта разом.

—  Прискорбно то как, но я вижу, что себя вы не обижаете.

—  Конечно, Всадник. Как мы можем предать ту любовь, которой бог нас одаривает, обижая себя самих. Его поступки говорят лишь о желании благополучия для его последователей.

—  Да всрались вы ему. Сборище бездельников, эксплуатирующее беззащитных детей. Я видел ребят. Все — здоровые, симпатичные и крепкие. Нет ни рахитов, ни мелкозубых, ни чахоточных. Но это не ваша заслуга. Вы отбираете лишь тех, с кем не нужно возиться. Остальные умирают на камнях коллекторов. Раньше у ребенка хоть был шанс. Но теперь от вас он уйдет безграмотным — не нужным в этом мире никому. Что с их благополучием? — Редрик говорил все злее, до боли сжимая рукой свою голову.

—  Наш бог покровитель прекрасного, зачем ему в храме маленькие уродцы? — ехидство сочилось из Проводника.

—  А зачем ему огромные жирные уроды?

Ред убрал руку от лица, тяжело глянув на высшего иерарха. Тот будто наслаждался гневом, что парень направлял на него. Мерзкая улыбочка.

Ред перевел взгляд на девочку, что добривала раздутую щеку. Милая худенькая шатенка, с короткой стрижкой под мальчика. Бледная. Покрыта гусиной кожей.

Тебе не бывает холодно. Этой огромной туше — не может быть холодно. Ей — очень холодно, тут всем холодно. Огромное каменное здание, попробуй протопи. Вот, даже подбородок дергается. Начинает дрожать рука. Кровь. Красный потек пошел вниз от пореза на массивной щеке.

—  Тупая шлюха!

Маски сброшены. Толстые пальцы схватили лицо девушки.

—  Никак ты, сучка, не научишься. Я же предупреждал. Какой палкой мне наказать тебя в этот раз?

Толстяк встал и приподнял девушку над полом. Она вся сжалась, будто пытаясь прикрыть нижнюю часть тела, но ни звука, ни слезинки. Тот же бегающий взгляд, не желающий задерживаться на мужчинах. Проводник ехидно оглядел низ ее живота.

—  Одобряю твой выбор. Но займемся этим потом, у меня гость, — посмеиваясь сказал жиртрест, легко бросив девушку на каменный пол возле Редрика. — Что смотришь, Всадник? Думаешь, не справится? Справится, она же перед твоим приходом его мне помыла. Это же то, чего ты хотел. Ребятенки живут в счастливом детстве, а когда становятся бесполезной шамотой… — он харкнул в девушку, но слюна юбыла слишком вязкой и просто зависла слизким сгустком у него на подбородке, — … я им даю те навыки, которые помогут им на улице. Кстати, скоро она там окажется, уже подрастает замена.

Редрик отломал подлокотники, вставая со стула. Оторопь от омерзения ушла. Через два месяца без двух недель замена подрастет. Элли так и так окажется в пасти людоеда.

Взгляд человека, который хочет со всем разобраться. Так сказала милая эльфийка. Разбирайся…

Парень положил куски разорванного дерева на стол и повернулся к лежащей на полу девочке. Она так и сжимала бритву. Дрожала, пол тоже холодный. Редрик понял, что еще немного и одежда на нем загорится. Сердце колотилось рывками. Десяток ударов сливались в один большой и громкий. Даже блокада разогрелась.

Ред наклонился и подал девочке руку. Она не отреагировала. Пустой взгляд бегал по полу у его сапог. Гнев. Похоже, это одна из свиней, тяжелых настолько, что ломает под собой человека. Хрупкая фарфоровая куколка треснула под измазанным в дерьме животным. Раздутый гнойный мешок дерьма.

Как жарко. Парень расстегнул пыльник, а затем рубашку. От тела валил пар. Жар, как от печки. Ред, присев, аккуратно поднял девушку на ноги, та не сопротивлялась. Ей нельзя сопротивляться. Ее отучили. Парень вынул у нее из руки бритву и положил на стол, затем достал из петлицы веточку с цветками лимона, отдав ее девочке на замену лезвию.

Предки не дураки. Не знаешь, что делать — поступай, как они. Редрик распахнул одежду и прижал озябшую девушку к груди. Затем закутал ее так, что ни один лучик не попадал внутрь кокона черной ткани, и обнял. Обнял со всей нежностью, на которую был способен. Древний воитель прятал девушку под каменным плащом, Ред уверился в этом.

Свет дня, холод каменных палат, мягкость жирной туши. На смену им Ред дал девочке — густую тень, жар своего гнева и застывшие в камень мускулы. Контраст. Полная противоположность.

Надеешься, что отчаяние сменится покоем? А ничего, что ее зажал огромный мужик? Ничего же не изменилось. Заткнись…

Проводник сделал шаг, обходя стол.

—  Я не закончил. С тобой я потом разберусь, — спокойно сказал Ред, глядя Проводнику в глаза.

Похоже, тому понравилась реакция парня. Он сел обратно на скамью, сделав самый умильный вид, подперев подбородок кулаком. Будто смотрел на играющих щенят. Пусть так, зато сработало.

Девушка постепенно переставала дрожать. Проводник сделал скучающий жест, мол, давайте быстрее — у большого человека много дел. Редрик сплюнул в его сторону, тот ухмыльнулся.

Когда дрожь под плащом утихла, Ред осторожно отступил от девушки, та выскользнула из плаща, словно птенец из-под крыла. Парень сбросил расстегнутую одежду, подставляя тело спасительному холоду, оставшись стоять с голым торсом.

Редрик взял лицо девушки в руки, как часто с ним это делала Далила, и тихо попросил:

—  Пожалуйста, милая, посмотри на меня. Я должен научить тебя одной очень важной вещи. Она тебе поможет жить в этих стенах.

Взгляд девочки продолжал бегать, но затем на долю секунды задержался на лице Редрика. Она вздрогнула и зажмурилась.

—  Знаю — не красавец. Мне уже сегодня об этом сказали. Но прошу, милая, не бойся и взгляни на меня.

Девушка будто переборола себя. Но так и не смогла посмотреть парню в глаза, два сузившихся до точки зрачка метались по черной коже блокады.

—  Хорошо, туда и смотри. — Редрик взял со стола бритву. — Гляди… — Ред немного развернулся, чтоб и Проводнику было видно. Взгляд девушки застыл на лезвии. — … когда в следующий раз захочешь порезать эту жирную тушу, не мелочись, сразу делай так.

Редрик полоснул бритвой себя под кадыком.

***4***

Искры и металлическое крошево посыпались на пол. Полотно блокады уже давно стало парню хорошим другом и защитником, Ред знал, на что оно способно, поэтому не повел и бровью. Девочка непонимающе смотрела на испорченный инструмент.

—  Только возьми бритву поострее, — сказал Ред, швыряя затупившуюся принадлежность для бритья себе за спину. — А теперь иди на кухню, сядь возле очага и сиди, пока не согреешься полностью. Там стоит корзина с фруктами, бери что хочешь.

Редрик провел девушку к двери, придерживая под спину, а когда та вышла, добавил:

—  И накинь что-то теплое. Я не хочу, чтобы ты заболела.

Ред закрыл дверь и прикоснулся лбом к ее холодному металлу. Зачем такая массивная дверь в предбаннике? Но кого это волнует…

—  Интересные штуки эти блокады. Похоже, Далила рассказала хоть и не все, но и не лгала особо. Интересно… Как-то один политический мне рассказал, что сидел с обработанным гномом. Так у того она была толщиной в палец, а он жаловался, будто ему шею стянули ледяным хомутом. Дышать холодно. А от тебя пар валит. В чем секрет?

—  Много курю, две пачки в день. Шея прогревается. Очень тебе советую, хочу увидеть, как выглядят твои выхарканные легкие.

—  Крутой ты, пацан. Играешь на контрасте. Тогда дай тебя отблагодарить. Я уже забыл, когда в последний раз ходил в театр, а тут такая трогательная сцена и все для меня.

Ред не смотрел на жирдяя, он просто сжимал дверную ручку, так что в металле оставались вмятины.

—  Если ты так держишься со всеми девками, то небось эта шлюшка Далила с разбегу запрыгнула тебе на член. Понравилось ее трахать? Вот мне — нет. Та еще плакса, да и не умеет ни хрена, хотя сиськи рано отрастила. Всем миром мяли.

Редрик выкрутил ручку под таким углом, на который та не была рассчитана.

—  У нее был выкидыш, давний, не от меня… — тихо сказал Ред.

—  Хер его знает. Она смышленая сучка, как давалку я ей вскрыл, так и стала подставлять ее всем подряд, разумеется не за просто так.

—  Да как ты вообще можешь кого-то трахнуть?

Дверь наконец заклинило, Ред напрягся и вырвал ручку, незамедлительно метнув ее в жирную харю Проводника. Тот на удивление легко ее поймал и с интересом осмотрел.

—  У меня просто хер большой. Ты, кстати, зачем разделся? Если начал, то продолжай. Я бы и тебе присунул. Тряхнул бы стариной, знаешь — для разнообразия.

Редрик пошел на него. Сапоги грохотали, кулаки сжимались и разжимались. Мерзкое хлебало все еще в пене. Что с этим миром? Зачем ему такие отвратные упыри? Может компенсация за то, что люди уничтожили всех чудовищ...

—  Мне как-то пришлось быстро зарезать и разделать свинью. Рубашку пришлось выбросить. А ты побольше нее будешь…

Ред приближался. Шеи нет, можно попробовать оторвать голову. Эта улыбочка, дотянуться бы сапогом.

—  Еще шаг и вся твоя семья окажется на долговой каторге, — быстро сказал Проводник, оттягивая цепочку с медальоном. Внутри яйцевидного камня играли искры.

Ред отбросил стол, но застыл в замешательстве от слов жирдяя. Медальон — артефакт, яйцо обрамляла рунная вязь.

—  Ты же умный парень, ты знаешь, что статьи о нападении на членов культов никуда не делись. Если сжать эту штуку, то мой голос передастся на все вокс-резонаторы в управе, а если сломать, то тут же откроется портал. Набегут молодцы и скрутят тебя.

Это был не блеф. Законы никуда не делись. Просто религия осталась лишь одна. Редрик опустил руки, плотно сжав кулаки, парень искал решение.

—  Я долго живу, и на меня смотрели по-разному. Особенно мне нравится бессильная злоба. Но у тебя страшные глаза. Ты даже не злишься. Вина, разочарование, печаль. Ты будто винишь себя, что до сих пор позволяешь такому, как я, дышать, загрязняя мир. Извиняешься перед всеми за то, что я конченый человек. Знаешь, это старое и никому не нужное слово, но я его еще помню. У тебя глаза святого, парень. Я могу тебя лишь обнять и пожалеть.

Жирная туша резко подорвалась со скамейки. Руки Проводника сомкнулись на Редрике замком.

—  Жалко тебя — я обнимаю так, что глаза вылетают. Я даже какое-то время собирал их. Ты мне напомнил о старых деньках.

То, что произошло, Ред мог описать словом — внезапно. Внезапная чудовищная сила оторвала его от земли и сдавила. Локти захрустели. Из легких стал выдавливаться воздух. Жаль желудок пустой, так бы мог пустить струю рвоты в лицо жиртресту. Под жиром явно была нешуточная мускулатура. Редрик попытался раскачаться ногами, но его соперник лишь встал устойчивее.

—  А ты тяжелее чем кажешься, паренек, — задорно сказал амбал.

Переставляя ноги, жиртрест на мгновение ослабил хватку. Ред смог просунуть руку ему за спину. Там он нащупал толстую, в два пальца, цепь медальона. Парень со всем доступным ему усилием рванул его от себя, пытаясь задушить соперника.

Ред всю жизнь нырял за моллюсками, а у толстяка была одышка. Жирное лицо напряглось. Тот попытался сломать парню ребра. Одно хрустнуло, но ничего серьезного. Поняв это, Проводник толкнул парня животом так, что тот отлетел, ударившись об пол.

Обоим необходимо было отдышаться. Редрик пришел в себя первым:

—  И от куда в таком куске говно столько дури?

—  Я вешу полтонны, тут нечему удивляться, сучонок.

Редрик с разбега попытался заехать амбалу по подбородку. Но не попал в нужный. Жировая иллюзия. Проводник в ответ зарядил мощной оплеухой. Ухо заложило, а большой палец попал в глаз. Ред инстинктивно отдернул голову и прикрыл лицо. Но иерарх схватил его левую руку и выбил локоть из сустава. Парень выкинул вперед четырехпалый кулак, разбив амбалу нос, тот хрипя отвернулся.

Ред быстро отошел назад и попытался дернуть и ввернуть локоть обратно, как его научила Далила. После инцидента с лордом Сайдером парень упросил девушку обучить его первой помощи. Пригодилось. Локоть прострелило болью, но он встал на место и снова согнулся, но тут же разогнулся, направляя кулак, чтоб на противоходе раздавить губы несущегося на Реда жирдяя, тот этого даже не заметил.

Парня наклонило ударом в скулу. Тут же два толстых пальца полетели в направлении серых глаз. Сдались ему те глаза. Ред подставил лоб. Послышался хруст.

—  Сука!

Жирдяй отпрянул и зло пытался вправить пальцы, те были сломаны. Но и парню ногтями рассекло лоб. Надбровные дуги у Реда были мощные, кровь не заливала глаза. Парень что есть силы зарядил кованым носком сапога в колено амбала. То подломилось, но толстяк увел ногу, сделав подшаг и навалился на Реда всем весом. Не хочет упасть. Упадет — не встанет. Но его уже не подцепишь. Сапоги Реда оставляли борозды в мраморе пола, пока амбал толкал его.

Удар по спине, Ред затравленно оглянулся. Решетка. Какая к хренам собачим решетка на стене? Декоративная, с вьющимися лозами латунного винограда. Крючки для одежды и полотенец. Вон висит балахон бедной девочки, а ты выпроводил ее, не дав одеться.

Реда снова начало сдавливать. Ухватившись за решетку обеими руками, амбал стал сжимать Реда между своей тушей и металлическими прутьями. Это было не так жестко, как тиски, Ред смог высвободить правую руку и упереться ею в жирную харю, отпихивая соперника. Но рука лишь скользила по потной намыленной коже.

—  А ты крепкий, пацан.

Сказав это, жирдяй усилил нажим и вырвал решетку из стены, теперь у него не было помехи, а парня придавило и весом декорации. В глазах темнеет. Эта улыбочка, еще более отвратная с разбитыми губами. Лоснящаяся харя с растяжками вместо морщин. У такого и в сто лет не будет морщин, кожа уже растянута до предела. Тонкая…

—  А вот ты зато мягкий, — на последнем воздухе произнес Редрик.

Ред впился белесыми «когтями» в щеку жиртреста. Что есть сил сжал и крутанул, потянув на себя. Та лопнула, словно мыльный пузырь. Руку парня залило кровью. Кожа на лице Проводника разорвалась. Тот зарычал, поднося одну руку к ране, а другой наотмашь зарядив Реду по зубам. Губа треснула. Решетка, потеряв упор, ударила парня по голове, тот отбросил ее в сторону. Металл ужасающе громко ударил о мрамор.

—  Любишь мять сиськи — я вот тоже, — прохрипел Ред.

Левая рука у парня еще цела и все когти были на месте, он проделал скрутку плоти с отвисшей грудью жирдяя, та лопнула точно так же, как и щека. Похоже, амбал не ожидал такого поворота и просто прикрылся руками, защищая лицо. Ред воспользовался этим, толкнув его плечом в живот и подцепив руками под колени. Коронный прием в драках с отцом. Они повалились на пол, но Ред быстро подорвался и зарядил пару раз сапогом в жирный бок.

—  Ты труп, сучок, — Проводник шарил рукой по груди.

—  Это ищешь? — Ред потряс медальоном-яйцом. Он сорвал его, когда повалил амбала.

—  Без разницы, ты так и так труп. Тебя…

—  Поваляйся и отдышись, жиртрест. А я тебе опишу ситуацию, — Ред подошел к валявшемуся пыльнику и достал сигареты с трутницей.

Закурив, Ред поочередно прижигал раскаленным брусочком все открытые раны. Больно, но лучше, чем кровопотеря.

—  Ты богат, ты можешь купить кого хочешь, чтоб меня грохнуть. Но ты не до конца понимаешь, кто я такой, — Ред похлопал себя по тату на руке.

Толстяк близоруко прищурился, всматриваясь в символ, а потом поморщился, но промолчал. Ред продолжил:

—  Ладно, оставим это. Я имею парочку очень полезных знакомств в этом городе. Для начала — Глава управы. Вместе в баньке отвисали, за жизнь и баб терли, из одной фляжки пили. Выйдя отсюда, я пойду прямо на перекресток Углежогов и Отрекшегося и суну ему под дверь записку. Так-то, так-то, если меня не могут найти — я мертв, лежу в двух метрах под сосной в ближней лесопосадке, спросить с высшего иерарха Путников.

Ред затянулся. Парень обнаружил таз с водой на каменной скамье. Умыться после бритья уже не выйдет, жирдяй. Парень подошел к тазу и, достав из кармана платок, стал стирать кровь с лица и рук.

—  Но самый сок-то в том, что с твоим богом я в еще более теплых отношениях. Он мне даже должен за волшебный матрац. Вот захочет он меня разыскать, долг вернуть или просто отвиснуть, по-мужски. А я пропал. Он тип ленивый, пойдет сразу к полкану, мол, подсоби, Кривоухий. А тот, мол, так-то, так-то — разбирайся со своими культистами. И вот приходит к тебе твой бог и спрашивает с тебя за то, что ты берега попутал. Приятеля сердечного угробил. Вот и будешь думать потом со всеми своими деньгами и законами, только с головой, вытащенной через жопу. Ведь она у тебя точно в жопе, если ты думаешь, что я тебя боюсь.

Ред навис над Проводником. По полу расползлась молчаливая и мрачная туча. Дождевая от пота, и свинцово-синяя от наколок.

—  Тебе нужно бояться меня. У меня ничего нет, хоть сейчас в гроб ложись, а ты — потеряешь все. А если со мной что приключится, спросят с тебя. А по закону я — чист. Вы сами ввели меня в мифологию культа, как Всадника. Любой брат теперь меня знает. Внутренние разборки — идеологические, не криминальные. Да и эльф на моей стороне. Ты буквально сам поставил нас в такое положение.

—  Хитрый выродок, — просипел Проводник. — Положение у него, и чего ты хочешь?

—  Я — человек скромный. Просто запомни несколько вещей. Это несложно. Ты знаешь, кто твой бог, ты знаешь, кто я, теперь запоминай...

Ред сделал затяжку и наклонился к опухшей харе жреца:

— … в воскресенье — я за него. Я буду приходить каждую неделю, и все дети будут свободны и ждать меня в лектории. Убранном и готовом к занятиям. И если я увижу хоть что-нибудь, что мне не понравится — я буду выбирать, какой палкой тебя наказывать. Я пересилю себя и даже тебя трахну, если придется. Хотя у меня не такой длинный хер, чтоб достать твою жирную жопу, но всегда есть черенок от лопаты. Все ясно, урод.

—  Вали нахер отсюда, — прозвучало это очень устало. Схатка измотала амбала.

—  Похоже, мы поняли друг друга. Медальон я забираю, на случай проблем.

Ред сплюнул кровавым сгустком в лицо Проводнику. Оделся, морщась от боли в локте и ребрах, затем подобрал балахон девушки. На ярлычке была написана одна буква «Ю». Реду потребовалось несколько сильных ударов ноги, чтоб высадить заклинившую дверь.

Парень дошел до кухни. По дороге ему встретилась группка Путников, что разбежалась, когда Ред выбивал дверь. Все слышали, но молчат. Они сдержанно кивнули и пошли помочь Проводнику подняться.

Ю сидела возле очага, так и сжимая веточку лимона в тонкой ручке. Не оделась. Одежда-то у тебя. На кухне никого не было, кроме Доротеи. Она, насвистывая сложную мелодию, срезала кожицу с очередного киви. Горка очищенных лежала рядом в тарелке.

—  Больно, наверное, — риторически сказала малышка, мазнув взглядом по лицу Реда.

—  Только когда улыбаюсь, — улыбнулся парень.

Редрик подошел к Ю и протянул той балахон. Девочка стала молча одеваться.

—  Почему киви? — спросил Ред у Доротеи.

—  Ю и киви — землячки, — пожала плечами девчушка, дочистив последний плод и воткнув нож в столешницу.

—  Ясно.

Парень повернулся к одевшейся девушке. Подошел и обнял.

—  Он еще дышит. Я вернусь через неделю и, если узнаю, что он тебя тронул, я это исправлю, — прошептал Ред ей в ухо. Ю не отреагировала. Ред чмокнул ее в лоб и передал тарелку с фруктами. Девушка не ела.

Ред отступил на шаг.

—  А меня? — послышался обиженный возглас Доротеи.

—  Я же вроде страшный?

—  А я закрою глаза. В темноте — все красавцы.

—  Тебе еще рано такое знать, — хмыкнул Ред, обняв и чмокнув маленькую всезнайку.

Выйдя из приюта, Ред подкурил об язык Смоки. Тот ехидно ржанул, увидев состояние парня.

—  Да, приятель, когда тебя нет рядом, происходит редкостная лажа, — тот утвердительно фыркнул. — Может, зайти к Каднификару, чтоб он мне в рожу плюнул. Подлечусь. Он в городе? — Смоки покачал головой. — Невезуха.

Худенькая девушка, оставшись одна на кухне, откусила от сочной мякоти зеленого плода и заплакала в первый раз за долгое время.

Смоки свободно брел по улице, пока Редрик, разглядывая атлас, думал, как бы срезать через трущобы. Ему не хотелось в таком виде показываться матушке Саре. Лишние вопросы и беспокойство, но особого выбора не было.

Ред перевернул атлас, чтоб направления совпали.

—  Эта хаотичная застройка все испортила. Такой правильный город был. Улицы, как лучи, — бухтел себе под нос Ред, сравнивая старую и новую карту. — Так, тут вверх, вправо, вверх… какой вверх? Вперед. Похоже мне совсем отбили голову.

Парень вспомнил, что в атласе были карты и с третьей координатой — вот система тоннелей и многоярусных подземных улиц Кагам-Кхазада. Ред открыл эту карту. Удивительно. Даже учитывая третью координату, карта прозрачнее, чем столичная. Правильные города. Этот не из таких…

Парень засунул в рот сигарету и выкинул пустую пачку. Оторвавшись от чтения карты, он потянулся к морде Смоки, чтоб подкурить. Они падали…

Жесткий удар плечом о землю выбил воздух из легких. Треснувшее ребро пронзило болью. Парень кряхтя поднялся и провел взглядом вверх по стене переулка.

—  Ну не буквально вверх, ты, мерин сизый, — Смоки весело ржанул, ему-то все нипочем.

Ред попытался пошевелить плечом, лопатку кольнуло, но вроде все было в порядке. Парень завел руку за спину, чтоб почесаться, и нащупал что-то твердое.

Небольшой металлический штырек, черный. Металл много раз перегревался. Странная форма, похож на тонкое лезвие. Раздумывая о находке, Ред подставил Смоки палец, тот его поджег.

—  Мля, последняя сломалась, а за новой пачкой лень лезть. Где бы сижку намутить…

Трясущаяся рука появилась в поле зрения парня. В ней была открытая пачка сигарет. Редрик обернулся. В руке бахвалисто одетого полуэльфа дрожал обломок шпаги, другой рукой он протягивал сигареты.

Ред посмотрел на обломок в своей руке. Похоже, полуэльф делал этим оружием все: от копошения в углях, до жарки шашлыков. Клинок сломался после тычка в лопатку, защищенную блокадой. Смысл… тыкать шпагой в кость.

—  Слышь, шкет, оружие убрал.

Ред направил горящий палец на бахвала. Тот выронил шпагу. Глаза не моргая уставились на синее пламя. Страх смерти.

Золотой и карий. Как у Роба, но наоборот. Похож на мать. Да ладно… Горе-бандит отошел отлить в переулок, а вот и Редрик.

—  Монти, ты же понимаешь, что сейчас не сдох только потому, что твоя мать добрая и милая женщина.

—  П-простите, вы так внезапно обруш-шились, я-я п-просто услышал г-гномий, и-и не сдерж… Мама?

Редрик выбросил обломок шпаги. Взяв пачку из руки озадаченного Монти, парень вынул губами сигарету и прикурил о палец.

—  Да — мама. И ты не эльф, Монти. Если не бросишь эти загоны — точно сдохнешь. Нет, обязательно сдохнешь, раньше или позже. Дай матери на тебя хоть насмотреться. А ну развернулся!

Полуэльф крутанулся на пятках. Редрик отвесил ему такого пинка, что тот улетел.

—  Кабанчиком на рынок — помогать брату таскать ящики, придурок! И маму поцелуй, — крикнул Ред в спину улепетывающему полуэльфу.

Редрик взглянул на пачку. Схематическое изображение Скордо в любимой позе — ствол вбок, ствол вверх. «Хмурый Гремлин». Хмыкнув, парень протянул сигарету Смоки.

Вместе они вышли из переулка. Возле неприметной двери стояло несколько ящиков. На одном были разложены игральные карты, а на другом сидел гном. Платиновая борода — прирожденный безопасник или особист. Среди платины две косы — кирпичная и рыжая. Лучший, кого можно нанять для охраны здания, что приносит доход. Удобные эти ребята — гномы. Сразу видно, кто есть кто.

Он с ходу подорвался и направил на Реда обрез со штыком в виде топора. Редрик поднял руки. Что за день...

—  Я безоружен, могу подойти и доказать. У меня лишь сигареты и напильник. А шкет к мамке убежал, я ему только пендель отвесил. И на вашем месте я бы с него глаз не сводил — загоны у него совсем эльфийские. — Ред старался говорить спокойно и по-гномьи.

Гном, закрыл глаза и выдохнул, убирая ствол.

—  Мне только что по ушам будто провели самым вялым эльфячим стручком, тем же, которым тебе до этого по губам. Кто тебя так разговаривать научил? — ответил он на имперском без акцента.

Ред расстроился. Парень-то думал, что хорош в этом. Подойдя, он развел руками:

—  Носитель языка — гном, как и вы.

—  Да так только выгарки и отбраковки разговаривают. Мне нужны имена, адреса, кланы. Ох епта… все никак не отвыкну.

—  Меня учила Валенсия Штрек, черноволосая дама почтенного возраста. Из Вахрамака она, если это важно.

—  Ты даже не представляешь, насколько. Опиши ее.

Ред описал, как она выглядит и ведет себя. Закончил на том, что у нее на шее блокада. Платинобород устроил настоящий допрос. Но затем расслабился.

—  Как твое имя?

—  Редрик Маккройд.

Гном нахмурился и взглянул на левую руку парня.

—  Неужели у вас все так быстро работает? — удивился парень, не прошло и пары часов с момента, как его «срисовали».

—  Медленно, в Казаднорте бы уже у всех была даст-карточка с твоим субъективным портретом.

—  Круто…

—  Ты… будешь в городе через месяц?

—  Должен бы быть, а что?

—  Я тебя отведу в столовую при посольстве, там будет встреча. Если меня не будет — приходи один. Скажешь, что от Орма Ягрума, — таинственный тон гнома напрягал Реда.

—  Ладно, посмотрим. А что тут за место?

—… та як скоты, посерить не вышло, они и у тубзу жарються, — открыл неприметную дверь рядовой Рори, за ним шел Бруно и кивал.

—  О, ты ба — Редрик. Ты шо такой помятый? — спросил Бруно.

—  Да выносил за Странником мусор, а тот мне накидал.