Date: 19-20.3.15 п.к.

Я не мог заснуть почти всю ночь. В голову то и дело лезли нехорошие мысли, связанные со словами Эллы. «Но если к завтрашнему дню ты не научишься обращаться с оружием, то пойдешь в расход», — одни эти слова вызывали дрожь в коленках. Только сейчас я задумался о том, с каким холодом и жестокостью говорила эта рыжая бестия. Поджав губы, я почти закусил их до крови. Напряжение сковало тело стальными цепями, заставляя лежать и думать, как же ослабить хватку, как же отпустить напряжение и думать ясно и светло.

За оставшуюся половину вчерашнего дня я не научился, ровным счетом, ничему: оружие валилось из рук, ослабшие мышцы ныли. Я сдался очень быстро и под неодобрительные реплики Роберта свалил в темный неприметный. Туда, где трава скроет мое присутствие. Там-то я и сделал вчерашнюю запись…

Помимо размышления о словах Эллы, мою голову мучили предательские сомнения. Я все еще думал о побеге. И мысли эти хватали скользкими пальцами мое сердце, заставляя меня дышать чаще и жмуриться от тупой боли. Отчего? Отчего мне так больно? Я не верю в то, что я полюбил этот мир настолько сильно. Я не верю в то, что Элла, Роберт и Ревард стали мне близки. Прошло всего два дня. И я уже почти решился на это: сейчас выйду и убегу из этого мира. Но… Я раскрыл глаза и понял, что меня останавливало все это время: желание видеть. Если я уйду, я снова потеряю дар зрения и буду бултыхаться в мутном океане слепоты, шаря вокруг в поисках спасательного круга.

Прекратив накладывать на свою голову все больше и больше ненужного груза, я решил забыть обо всем до утра и выспаться. В конце концов, у меня остались ровно сутки, за которые я должен научиться выживать. Но успокоиться мне не удалось: все, что окружало меня, неимоверно раздражало. Шум ветра на улице, жара внутри палатки и даже размеренное тихое дыхание спящей Эллы — все это доводило меня до рычания, раздражением дергая клетки головного мозга. Я подумал о том, что мне следует сделать пару волшебных глотков свежего воздуха. Возможно, после этого мне станет легче.

Кое-как поднявшись на налитые свинцом ноги, я вышел из шатра и осмотрелся: вокруг было пусто. Сквозь иссиня-черный мрак, который казался густой массой засасывающего яда, проглядывали поблескивающие в свете луны гладкие травинки. Деревья продолжали колыхаться, подгоняемые ветром, и их шуршание иногда наталкивало на жуткие мысли. А что, если в этой плотной неизвестности прячутся враги? Я ведь ничего не смогу сделать против них.

Тем не менее, ноги несли меня сами. С каждым шагом я все дальше и дальше отходил от своего ночлега, спасительного убежища, в котором меня никто бы и не тронул. Громкий шелест недалеко от меня ошпарил уши неожиданностью. Я обернулся. На земле лежала толстая ветка, слегка придавив траву под собой. Я негромко выдохнул, прикрыв глаза. Мне нужно на тренировочную площадку. Только там можно найти спасение в случае неожиданного нападения. На открытом пространстве любого врага видно, как на ладони.

Я стал осторожно ступать сквозь ночной занавес, все глубже, туда, где, по моему мнению, располагалась площадка. Трава предательски лезла в лицо, ее приходилось раздвигать руками. Мелкие ветки хрустели под ногами, заставляя останавливаться каждый раз, прислушиваясь к колебаниям воздуха.

Когда я дошел, то ощутил на сердце теплую волну облегчения, отмывшую с души грязные липкие пятна страха и сомнений. Я сделал правильный выбор. Эта ночь дана мне не для того, чтобы я спал.

Я подошел к ящику с оружием, который оставил Роберт. В темноте все эти черные блестящие корпуса напоминали однородную массу, неразборчивую груду металла… Поэтому мне пришлось закрыть глаза. Моя рука сразу же стала чувствовать мир гораздо лучше. Корпуса пистолетов и автоматов возникали в голове сразу же после того, как я прикасался к их частям. Нащупав те пистолеты, которые мне давал с утра Роберт, я осторожно вытащил их из ящика. Послышался грохот оружия, поспешившего занять пустое место. В сердце ударил страх, я обернулся. Тишина. Только трава медленно покачивается в такт стрекотанию сверчков. Интересно, они здесь тоже переростки?

Я встал с кортов и огляделся. Как ни странно, но мишени были видны так же четко, как и днем. Полумесяц, словно в помощь мне, осветил лица одноглазых целей, слегка касаясь лучами моей головы и глаз. Ощущать на себе лунный свет было прекрасным чувством. Вдохнув побольше воздуха, я навел кольт на свою первую мишень. «Макарыча» же мне пришлось положить в кобуру.

Грохот выстрела на мгновение парализовал мой слух. Я перестал слышать ночной шум, в голове стоял звон. Руку так же дернуло назад, но я сопротивлялся изо всех сил. Мышцы болели, но, тем не менее, упражнение Роберта помогло, и удерживать пистолет в руках стало легче. Присмотревшись к поблескивающему диску, я отметил, что попал совсем рядом с целью. Найдя мишень посложнее — она находилась высоко над моей головой — я закрыл глаза и прицелился одной рукой. Почему-то мне подумалось, что моя интуиция справится лучше зрения. Выстрел.

Поразительно. Почти на самой границе между центром мишени и прочей плоскости дымилась черная свежая отметина. Я перевел взгляд на свою руку, в которой тускло блестел корпус пистолета. Кивнув самому себе, положил его в свободную кобуру, другой рукой выудив пистолет Макарова. Он был чуть уже и немного неудобен для меня, но я решил хотя бы попробовать. Найдя еще одну мишень около корней дерева, я закрыл глаза и навел руку на предполагаемую цель. Спустил курок и ощутил, что узкий корпус пистолета, хоть и неудобен, но значительно уменьшает отдачу. Узенькое отверстие оказалось в самом центре мишени.

Мои ощущения в этот момент не передавались словами. Я нашел решение задачи! Я научился! Но не все было так просто. Одно дело — уметь стрелять из одного орудия, а совсем другое — из двух. Я понял это, когда попытался выстрелить в одну и ту же мишень одновременно из двух пистолетов. Результат получился ужасным: пули прорубили кору дерева по разные стороны от мишени. Я решил, что для первого раза закрывать глаза совсем не следовало. Нашел самую простую цель и попробовал выстрелить. Вышло чуть лучше, но не то, что ожидалось.

Тем временем, полумесяц медленными старческими шажками приближался к горизонту, гонимый желанием отдохнуть от столь трудной ночи. Он уходил и обрекал тренировочную площадку на тьму, в которой еще не появилось ни единого сумеречного просвета. Страх снова запятнал сердце, пройдясь по нему грязными немытыми пальцами. Я подумал, что пора завершить тренировку. Возможно, Роберт поможет мне каким-нибудь советом.

Уже собравшись кинуть оружие обратно в ящик и уходить, я услышал странное шелестение недалеко от себя. Нет, это не упавшая с невероятной высоты ветка. Нет, это не ветер… Шелестение было частым и с каждой секундой становилось все громче. На мгновение я услышал писк. Руки крепче сжали оружие, но колени, подкосившись, задрожали. Я сглотнул, омыв слюной пересохшее горло, и начал рыскать глазами по округе.

И тут я увидел: приминая высокую траву, ко мне приближалось нечто огромное и толстое. Невысокий черный холм спины слегка проглядывал над травой, перед ним шевелилось что-то, напоминающее две антенны. Сделав шаг назад, я понял, что действовать следует незамедлительно. Трава расступилась, и я обомлел: передо мной стоял огромных размеров жук с противными клещами, клацающими на расстоянии двух или трех метров от меня. Я рванул к зарослям, желая спрятаться поскорее от этого противного безобразия.

Но эта тварь оказалась быстрее, чем я думал. Спастись удалось лишь на пару секунд, пока в траве вновь не показалось «лицо» врага. Я направил кольт и выстрелил куда-то в это необъятное туловище. Мозг не соображал, сойдясь на одном-единственном: «Бежать!»

И правда — это ведь было всем, что я делал. Бежал от жизни. И даже перед тем, как оказаться в этом чертовом мире — я бежал. Бежал от себя, от того, что со мной сделала судьба. Я бежал от слепоты, от нежелания признать реальность. Даже ночью, еще лежа в своем теплом спальном мешке, я мечтал убежать. Снова убежать от реальности, снова спрятаться, скрыться… Я не умею, не могу принять то, что есть. Но почему? Почему я должен бежать вместо того, чтобы решить проблему? Ведь сейчас… Сейчас я могу решить свою проблему на месте, а не нестись, больно цепляясь за ветки и убивая ноги.

Я резко затормозил, остановившись почти у самого лица своего противника. Эта мерзость стояла передо мной, щелкала клещами и роняла на землю какую-то полупрозрачную липкую жидкость. От нее дурно воняло, я еле сдержал себя, чтобы не вывалить прямо здесь весь свой ужин. Крепко сжав кольт, я закрыл глаза и навел курок прямо меж клещей жука. Он чего-то ждал… Только чего? Я не стал ждать от него признаков жизни и просто пустил пулю в рот. Существо завопило и заорало, да так громко, что мои уши просто разрывались от шума.

Боковым зрением я заметил, как зажигается свет в помещении, обтянутом шкурой. Из него вышло трое крепких широкоплечих парней. Они были незнакомы мне, но я думал далеко не об этом. Жук, которого я только что убил, стал плеваться комками какого-то грязного темного вещества. В темноте ночи и не разглядишь, что это. Я постарался поскорее стереть с себя пятна, но получалось неудачно. В конце концов, ко мне подошли те самые парни с факелами и начали меня внимательно рассматривать.

— Хэй, парень, а ты кто вообще? — сказал самый высокий из них. Он был выше меня на полторы головы, а его голос звучал очень сухо и грубо. Мне почему-то казалось, что сейчас меня снова куда-то потащат.

— Это один из прихвостней Эллы, не трогай его, — с отвращением отозвался второй и посмотрел на меня сверху вниз, — Ты разве не знаешь, что ночью детки спят в кроватке? — спросил он, уже обращаясь ко мне.

Я молчал. Его пустые слова раздражали. Он не хотел знать ответа, ему просто нужно было съязвить.

— Ого, парни, вы только посмотрите, кого он приволок! Неужели у Эллы водятся такие сильные солдаты? — восхищенно закричал третий, который стоял около жука, изучая его мертвую тушу.

— Да ему просто повезло, зуб даю, — сказал высокий амбал и перевел взгляд с меня на третьего, — Хотя ты прав, туша великолепная. Нам его на недели две хватит.

Мне хотелось задать вопрос: «Вы что, питаетесь ими?» — но слова застряли в горле, как и вчерашний ужин. К тому же, я был уверен, что они мне не скажут ничего хорошего.

— Слышь ты, пацан, — снова обратился ко мне остряк, — за то, что ты принес нам такой полезный дар, мы тебя отпускаем. Но чтобы больше ни ты, ни твои дружки не совались на наш район, ясно?

Я кивнул, еле сдерживая гнев. Встал, отряхнулся и уверенно пошагал в сторону тренировочной площадки. Только оттуда я мог попасть обратно, домой.

А в голове, тем временем, складывались не самые приятные картины. Получается, что солдаты здесь живут раздробленно, в разнобой? Но это же глупо! Против таких врагов, как эти исполинские твари, нужно стоять горой, всем человечеством, если это можно так назвать. А оно вот как получается… Неужели Роберт и Ревард так слабы, что их презирают? А может быть, все дело в Элле? Я пообещал себе, что разберусь в этом, чего бы это мне не стоило. И если компания Эллы выглядит так унизительно, то я подниму их в глазах других солдат.

Обещаю.