Глава 14

Такциниэль стремительно подошел к ошарашенному Сохитайру.

— Я не знаю, что тут происходит, — промямлил он, пятясь под полным ярости взглядом темного эльфа. — Но если бы вы дали мне немного времени...

Желание называть выглядящего юнцом нежданного гостя отпало. Тацки не мог этого знать, но там, в спальне он действительно напугал царя и тот сейчас судорожно пытался придумать выход из ситуации. Ему нужна была хоть небольшая отсрочка, чтобы разобраться и принять меры. Нельзя! Ни в коем случае нельзя, допустить, чтобы этот наглый вор или кто он там, выполнил свою угрозу.

— Хватит с тебя времени! Где моя напарница? Кто на неё напал?

Сохитайр невольно ослабил ворот рубахи. Как ни парадоксально, но от голоса эльфа, звенящего холодной яростью, мужчину бросило в жар. Ему резко перестало хватать воздуха. Хорошо продуманный план рушился на глазах, и бедняга не мог ничего придумать. Эльф задавал вопросы слишком быстро, не давая времени собраться и разобраться.

— Я не знаю, с чего вы взяли, что там дрались… — начал Сохитайр, но эльф перебил его таким тоном, что бедняга побледнел и втянул голову в шею:

— В комнате следы борьбы — мебель перевернута, со стен сорваны ковры, везде валяются книги и даже пол содран!

— Но я об этом ничьего не знаю… — голос царя Солонны звучал настолько жалко, что охранник, которого он недавно привел в ужас, вряд ли сейчас узнал его.

— Конечно, не знаешь! Почему тут даже охрана не стоит? — продолжал наступать Тацки.

— Так ведь Северная башня зачарована, — Сохитайр рукавом вытер выступивший холодный пот. — Сюда ни зайти, ни выйти никто кроме меня не может...

— А как тогда охрана её здесь заперла?

— Открыли дверь — она вошла, — пожал плечами мужчина. — Это все, что требовалось. Войти туда, как и ты, они не смогли.

Тацки тут же пожалел, что сам так и не попытался войти внутрь — увидев, какой бедлам царит в комнате, он просто вернулся вниз. Сейчас оставалось только поверить царю на слово.

— Ну, допустим, — эльф задумался, и Сохитайр тихонько перевел дух. — Кто ещё кроме тебя мог бы проникнуть в комнату?

— Никто не мог… — начал заверять мужчина, но Тацки его жестко перебил:

— Смог! Теперь придумай мне разумное объяснение, иначе я заставлю тебя смотреть, как разрушается, твой дворец, а потом и самого порежу на ленточки! — на удивление, Сохитайр не выглядел таким испуганным, как должен был бы, у него появилась неожиданная догадка, которую он тут же решил проверить: — Начну я, пожалуй, с тронного зала...

— Не нужно! — вот теперь мужчина отреагировал, так как ожидалось с самого начала. Значит, все дело действительно в тронном зале. Любопытно, нужно будет разобраться, что там с ним потом, после того, как найдет Домино. — Я действительно не знаю, как это возможно… Это древняя магия — мы знаем, как это работает, но не можем объяснить. Но джин может! Он же заперт в картине века! Если не он то, наверное, никто не сможет… И он может знать где ваша девчонка… Когда покрывало снято он видит всех в замке, кто отражается в зеркале!

— Хорошо, — согласился эльф после некоторого раздумья. — Но если это какая-то ловушка, или если пока ты меня туда-сюда по замку водишь, с её головы слетит хоть один волос...

— Знаю— знаю! — в голосе царя прорезалось некоторое раздражение. — Я просто хочу, чтобы ты забрал свою девчонку и убрался отсюда.

Тацкиниэль понял, что сейчас мужчина говорил искренне. Стараниями темноэльфийского принца у него в замке шла маленькая война. Но, вместо того, чтобы руководить поимкой опасных преступников, Сохитайр вынужден был разбираться с неожиданными гостями. Впрочем, Тацкиниэль не испытывал к нему ни жалости, ни уважения. Тюфяк, который примет, чью угодно сторону, лишь бы только не проиграть. Домино тоже человек. Но она была честной, целеустремленной веселой и сильной духом. Эта девушка вызывала больше уважения, чем все жители этого замка вместе взятые, во главе с его хозяином.

Сохитайр первым пошел по коридору, Тацкиниэль неторопливо шел следом. Его неожиданно посетила нехорошая мысль — а что если на Домино напал кто-то из, впущенных им на свободу, заключенных? Или их было несколько?

Тацки, молча, прибавил шагу.

*****

Первое время рука невероятно болела, да и кровоточащая нога не особо способствовала быстрому передвижению. Домино просто оперлась здоровым плечом о стену и передвигалась, прыгая на одной ноге и скользя по стене. Каждый прыжок отдавался болью в второй ноге и пострадавшем плече. Но девушка продолжала упрямо двигаться. Постепенно боль слабела. Доми не чувствовала этого, но знала, что это из-за того, что раны затягиваются, а кости срастаются. Конечно, логичнее было бы посидеть и подождать пока все заживет. Но Домино никогда не полагалась на эту странную особенность своего тела — восстанавливаться. Просто потому, что не понимала её природу. Страх, что когда-то этот фокус не сработает незримой тенью оставался в сознании. Поэтому Доми использовала любую возможность, чтобы удвоить свои шансы на спасенье.

Чтобы не думать о боли, девушка постаралась сосредоточиться на происходящем.

Ей нужно добраться до джина и допросить его. Конечно, это лучше бы сделать в присутствии Тацки. Кажется, у него имеется опыт общения с такими сущностями. Но темный эльф куда-то пропал. Да и по правде, может оно и к лучшему. Ему жизненно необходимо уничтожить книгу и Домино старалась не думать, какую цену он готов заплатить.

Она все ещё старалась не думать о том, куда пропал эльф. И найдется ли он. Сумасбродная затея, которая изначально казалась довольно неплохой вышла из-под контроля и теперь нужно придумать, как выпутаться.

Чем больше Домино об этом думала, тем четче понимала, что нужно добраться до того, кто натравил на неё джина. В голове крутилось столько вопросов, на которые нет ответов. Кто этот тайный недоброжелатель? Или доброжелатель? Что Домино умудрилась ему сделать? За что он мстит? Или это спасательная операция?

Последний вариант всю сознательную жизнь был для Домино затаенной надеждой. Если есть кто-то, знающий о её существовании, значит, он знает кто она и откуда. А значит, может рассказать о настоящей семье. Домино уже много лет готова была услышать, что они все мертвы, или бросили её. Все что угодно, лишь бы не неведенье. А ещё девушка многое готова была отдать, чтобы узнать кем является на самом деле.

Все вокруг уверенно относили её к людскому роду. Однако сама она соглашаться не торопилась. Да и никто не торопился бы, зная обо всех её способностях.

К примеру, магия. Представители высших народов в той или иной мере обладают магическим даром с рождения. При этом магия каждого народа отличается.

Эльфы и фейри пользуются естественной магией, то есть используют для колдовства свои внутренние резервы. Вполне естественно, что и первые и вторые нашли способы увеличивать свой магический потенциал. И речь сейчас идет не об амулетах или артефактах. Хотя фэйри большие любители их создавать, но не охочие раздавать. А вот эльфы не большие умельцы создавать артефакты, но собирают их с маниакальной одержимостью. Фейри увеличивают свой магический потенциал с помощью камней, в частности гиацинтов и рубинов. А вот магия эльфов тяготеет к природным основам, поэтому для увеличения своих возможностей им нужно оказаться в лесу. Почему именно лес, а не поле или луг? Капри никогда не рассказывал. Просто предупредил, что лес делает эльфов сильнее, укрывает и исцеляет. Это их территория и в лесу с эльфами лучше не связываться. Вполне закономерный вопрос, который появился у Домино после этого рассказа: раз эльфы так любят лес, почему живут в городах? Остался без ответа. Хитрая ухмылка, которой наградил её учитель, как бы говорила: догадайся, мол, сама.

Если магию фейри и эльфов Домино понимала и в принципе могла использовать, поднатужившись, то, к примеру, оборотничество было за гранью её понимания. Как бы не старался Капри, объясняя, Домино не могла понять, как можно уменьшить себя до размеров мыши, куда девается лишняя масса или наоборот, увеличить до размеров дракона по той же причине. Туманные объяснения, что «…все преграды только у неё в голове» на самом деле ничего не объясняли и никак не помогали.

Или вампиры. Им для жизни и колдовства нужна жизненная сила живых существ, которую они получают, выпивая их кровь. Причем чем сильнее магический дар существа, которое стало их жертвой, тем сильнее становятся они сами.

Люди даром не обладали. В принципе. Они даже амулетами пользоваться не могли, так как для того, чтобы разбудить их силу, нужна хоть малая толика дара. Толика, которой они не обладали. Поэтому они колдовали либо за счет одолженной силы — которую им дали демоны или, как в случае Сохитайра джин, или ещё какое-нибудь неведомое магическое нечто. Либо же становились травниками, ведьмами или ведьмаками. Короче, варили зелья. Это единственное, что можно делать, не владея даром.

Домино колдовала иначе. Ей трудно было объяснить принцип Капри, но это совершенно отличалось от того, чему тот её пытался учить. Домино не искала силу внутри себя. Когда начинала колдовать, девушка чтобы сплести нужное заклинание, тянула за ниточки вокруг себя. Так она видела свое волшебство. Разноцветные нити: огонь красные, вода лазурная или голубая, реже темная, почти черная, природная магия зеленая. Чем крепче нить, тем сильнее было колдовство.

Домино определено не была человеком. И Оллавиэль, судя по всему, об этом знал.

Чтобы там не говорил Бинкиниэль, но Домино ни на секунду не поверила в то, что боль, от утраты жены и дочери, толкнула его на удочерение человеческой сиротки. Да его ближайшее окружение смотрело на неё как на комнатную зверушку. Когда видело. А видели её крайне редко.

Тот факт, что приемную дочь прятали от широких масс, вполне можно было бы объяснить тем, что боялись волнений в народе, все-таки она человек. Или боятся покушений. Под вторую версию можно было бы подписать и необыкновенно большое количество охраны, прислуги, нянечек и учителей.

Но, во-первых, только слепой не заметил бы, что они следят за каждым её шагом. И только дурак не догадался бы, что потом обо всем докладывают Оллавиэлю. При этом никто с ней не разговаривает и не сближается. Все усвоили урок на примере Жади — служанки, которая должна была сопровождать её на прогулке в саду. Домино тогда было лет пять, и она привязалась к человеческой девушке. Жади была хорошее и доброй, позволяла ей лазить по деревьям и есть немытые яблоки.

Однажды Доми нечаянно упала с дерева. С нижних веток и ничего не случилось. Но если бы Оллавиэль узнал, то ей вовек не видать прогулок в саду.

— Только не рассказывай Лаву! — вороватым шепотом попросила она, до слез боясь, что подруга откажет.

— Не буду, — мягко улыбнулась она.

И не рассказала. На следующий день к ней пришла новая служанка — темноволосая человеческая девушка.

— Кто ты? — Домино сильно удивилась. Она ждала пока придет Жади помочь одеться и пойти с ней в сад.

— Я ваша горничная, ваше высочество, — с леденящей вежливостью ответила брюнетка. — Я пришла помочь вам собраться...

— Жади моя горничная! — возмутилась Доми. — Где она?

— Я Жади, — с той же холодной вежливостью ответила она.

Домино поняла все сразу. За ней следили и доложили Оллавиэлю. А Жади промолчала. Вот и прислали новую Жади. Ведь она маленькая, быстро забудет подружку и подружится с новой, которая будет помнить, кому служит.

— Пошла вон, — не по-детски холодно велела Домино. — И чтобы духу твоего здесь не было. Поняла… Жади?

О да, Домино усвоила урок. И при первой же удобной возможности выторговала у Оллавиэля право оставаться наедине с собой в своей комнате. И чтобы не возникало подозрений попросила Бинкиниэля навесить полог тишины и невидимости, которые потом сама и усовершенствовала с помощью Капри. Теперь пока она в комнате никто не мог ни видеть, ни слышать, что происходит в её покоях. И слуг она впускала только для уборки, предварительно замаскировав следы всех преступлений. И совсем не удивительно, что такую относительную свободу Домино получила, пообещав не показываться на глаза никому из приезжих послов или дворцовых чиновников. Это стало последним подтверждением того, что Лав её прячет.

Но с какой целью? Укрывает от врагов? Охрана нужна для защиты или для того, чтобы девушка не сбежала? Вопросы, вопросы...

Иногда она ловила на себе его взгляд. Изучающий, испытывающий. Он будто ждал от неё чего-то. Но спросить Оллавиэля напрямую чего именно не могла. Лучше комфортный плен, чем сырая темница.

Так они и жили. Оллавиэль делал вид что любит и защищает, Домино делала вид, что верит ему. Бинкиниэль сутками где-то пропадал, соблазняя все, что шевелится и, влипая в неприятности. Большая дружная семья!

Пока шла и думала, Домино не заметила, как сначала перестала болеть нога. Что в принципе не удивительно — она давно заметила, что рваные раны заживают быстрее, чем ушибы или вывихи или закрытые переломы. Будто тело само знало, какие раны более тяжелые и какие следует лечить в первую очередь. К тому моменту как канализационную вонь начал разбавлять свежий воздух, а к царящим в канализации звукам примешиваться голоса вдали, девушка уже могла ходить сама и практически безболезненно шевелить рукой. Приблизившись на достаточно близкое расстояние, чтобы понять, о чем говорят, Домино поняла, что умение ходить и бегать ей может очень сильно пригодиться. Не так ходить, как бегать.

Стражники!!! Откуда им тут взяться непонятно, но задний ход пришлось давать быстро, и по возможности тихо, чтобы не привлекать их внимания. Нельзя сейчас попадаться. Из башни она выбралась, но если посадят в тюрьму или в подземелье, во-первых, не факт что получиться выбраться (в подземельях очень любят устраивать антимагические западни), а во-вторых, её инкогнито будет раскрыто. И неприятностей после этого будет… Но самое главное — накроется медным тазом возможность поговорить с джином.

Домино отошла на такое расстояние, с которого её не услышат, и остановилась подумать. Ситуация складываться патовая. С одной стороны вернуться назад нельзя — во-первых, долго, во-вторых, она провалилась в секретный тоннель, выбраться через который в комнату нет никакой возможности, в-третьих, цель этого путешествия там, с той стороны. Нужно придумать способ как пробраться мимо стражников.

Девушка минут десять ходила вперед-назад, думая, как выйти из положения. Наконец, её осенило — охранников нужно отвлечь! Как Тацки возле спальни. Вот только ручной крысы у неё не было, а поймать одну из местных, которых, как она заметила, здесь было в изобилии, и выдрессировать было долго и неблагодарно. Животинку все рано нужно было отсылать на заклание.

Решив, сымпровизировать на месте, Доми осторожно пошла вперед, стараясь шагать в такт падающим каплям воды и держаться ближе к стене.

Девушка, никем не замеченная осторожно, поднялась по нескольким возвышениям, которые ступеньками назвать никак нельзя было из-за слишком большой высоты (на них пришлось в буквальном смысле слова влезать) и осторожно присела возле круглого зарешеченного окошка. Им оказалась вытяжка в прачечной, где вываривали белье. Дав глазам привыкнуть к дневному свету, она осторожно стала рассматривать, что происходит в помещении. Стражники, весело перекрикиваясь, проходили мимо больших стальных баков, заполненных свежим и грязным бельем тыкая в него древком копья. Наверное, ищут их с Тацки. Если сидеть здесь тихо то не найдут и уйдут искать в другом месте.

Так и случилось. Никого не найдя (положа руку на сердце не сильно и стараясь найти), стражники покидали друг в дружку одеждой, попытались нахлобучить на одного парнишку, судя по возрасту самого молодого платье, и ушли.

Подождав ещё чуть-чуть для верности, Домино открутила винты, удерживающие решетку, отодвинула её и выбралась. Быстренько перебежала комнату и уже почти выбралась, но… Но на глаза ей попалось то самое платье, в которое пытались нахлобучить на стражника. В таких платьях ходит прислуга. Та самая прислуга, которую никто из хозяев дома и гостей не замечает, а стражники при каждом удобном и неудобном случае стараются попинать. В общем, те самые люди, которым все двери открыты.

А у неё к тому же платье так воняет канализацией, что её за километр учуют.

Домино подхватила одно из платьев, но оно оказалось ей велико и пришлось выкинуть. Немного покопавшись, она выбрала неприметное серое платьице, которое должно было сеть идеально. Она уже почти одела его, когда послышался гул приближающихся голосов.

Пришлось быстренько спрятаться за один из баков и как оказалось вовремя — в комнату гуськом входили ругающиеся на охранников прачки. Женщины тут же принялись за уборку, собирая и сортируя белье. Воспользовавшись тем, что они отвлеклись на работу, девушка выскользнула из помещения.

Одеваться в коридоре было, по меньшей мере, опрометчиво и пробежала несколько поворотов в направлении кухни. Найдя укромный уголок, Доми попыталась одеть платье. Но не тут-то было! Проклятая тряпка не желала одеваться!

Домино промучилась с ней добрых минут двадцать, прежде чем где-то в районе её затылка прозвучал мужской голос с легкой хрипотцой:

— Не той стороной...

Дальнейшее развитие событий предсказать было не трудно...

*****

Гвидо некоторое время полюбовался тем, как девушка, пыхтя, пытается натянуть платье. По всей видимости, она не здешняя и привыкла носить однотипную одежду — платья, которые застегиваются сзади, а значит, спереди наглухо закрыты. Другая, бы на её месте уже сто раз сообразила, что это платье застегивается спереди и неплохо декольтировано. Но эта злиться пыхтит и не сдается. Упрямая. И красивая. И в постели, наверное, огонь...

Чувствуя, как в нем просыпается желание, Гвидо не удержался и тихонько подошел к ней сзади. Ему хотелось вдохнуть её аромат, почувствовать как она пахнет. Вдохнул. Канализация.

Это открытие немного выбило его из колеи. Он даже немного растерялся. Вроде девушки должны пахнуть духами… Но растерянность продлилась не долго. У него так давно не было женщины, а эта девушка, даром, что моложе него лет на десять пятнадцать, тут, стоит рядом — только протяни руку и возьми. И это не шлюшка-кухарка которую пользуют все, кому не лень. Молодая, красивая с упругим телом… Тем более, что последние годы он провел в месте похуже канализации.

Пряча плутоватую улыбку, Гвидо наклонился к ней и подсказал, вложив в голос столько соблазнительности, сколько только мог — принуждать девушку не хотелось:

— Не той стороной...

Гвидо так и не понял, что произошло, и до конца своих дней верил, что девчонка его вероломно вырубила, проведя коварный прием. На самом же деле, от неожиданности и испуга Домино подпрыгнула как пружина и ударила мужчину головой в челюсть. А позади него была стена, об которую он и приложился затылком. Это и стало контрольным ударом, отправившим его в глубокий нокаут.

*****

Домино оглянулась, потирая ушибленный затылок, и ахнула — охранник. Причем, судя по тому, какой бесформенной кучкой он валяется — в нокауте, глубоком.

Домино несколько секунд подумала о том, что же теперь делать, и так ничего и, не придумав, сначала последовала его совету, одев таки это грешное во всех отношениях платье (как только в этом доме допускают такую униформу у слуг???). А после этого связала охранника, чтобы не рассказал о том, что видел раньше времени, накрыла охранника простыней.

Закончив со своей нечаянной жертвой, Домино преисполненная чувством выполненного долга, пошла в кабинет Сохитайра — там давно не убирали.