Глава 6

 «Жизнь — череда черных и белых полос», — любил говаривать отец Торна, неизменно прибавляя: «Если ты настойчив, целеустремлен и трудолюбив, в твоих силах сделать так, чтобы белых полос было больше». Этот девиз не помог старику, он умер от длительной тяжелой болезни, которой часто страдают шахтеры. Торну тогда было шесть лет, и он плохо помнил отца, а вот фраза эта въелась в память основательно. Мать мальчик не помнил совсем, она умерла, когда он был совсем маленьким, во время родов. Три года Торн прожил в приюте при монастыре Юнии. Мальчик ненавидел это место, хотя признавал, что оно ожесточило его и сделало сильней. Не так, конечно, как улицы, на которые он сбежал из приюта. Уж они-то сделали его мужчиной, воином. Может, поэтому на него обратили внимание сумеречные. Его забрали, когда ему было двенадцать. Не стало больше Торна, родился Лагол.

Мальчик легко привык к суровым условиям и тренировкам, улицы хорошо подготовили его. Значительно труднее было принять идею равенства и бесславную работу в тени. Торн был очень амбициозен и честолюбив. Он мечтал показать всему миру, что способен на многое.

Мальчик был не жесток, но жестокие поступки совершал легко. Запросто мог покалечить, причинить боль и, даже, убить, но не получал от этого удовольствие. Наслаждение приносило лишь чувство превосходства над другими. Но в рядах сумеречных не принято выделяться. Это зарождало в нем все большее и большее раздражение, которое со временем прорывалось в злость.

После пяти лет обучения, Торн успешно прошел все испытания и его допустили к полевой работе. Правда, по законам ордена — под присмотром наставника или, как было принято говорить у сумеречных — ментора.

Для Торна началось самое тяжелое время. Нет, никаких изнуряющих испытаний и невыполнимых заданий, наоборот — скучная, отвратительная рутина длиной в три года. В юноше стала зарождаться настоящая ненависть к ордену за их устарелые взгляды и дурацкий кодекс, к ментору, который намеренно, в этом Торн был уверен, не давал проявить себя. Лагол злился, терпел и ждал.

В конце концов, его выдержка была награждена сторицей. На Торна вышли очень влиятельные и могущественные люди и предложили ему работу. Задание, которое перевернет всю его жизнь, откроет путь к другим высотам. Разумеется, обсуждать миссию с ментором, юноша не собирался.

Была одна значительная сложность — выследить цель на такой большой территории и за короткий, по условиям задания, промежуток времени было, мягко говоря, затруднительно.

Но, по всей видимости, настойчивость и целеустремленность приносили свои плоды в виде белых полос. С Торном случилась удача, которую, иначе, как божественным проведением не назовешь. В небольшом захолустном городке цель сама пришла ему в руки.

Однако удача — явление не постоянное. Алхимик провел его, словно ребенка. Вспоминая этот момент, Лагол до боли стискивал челюсть от стыда и обиды. Его спас ментор. Впрочем, для того, чтобы отдать на расправу совету. Но Торну снова показалась белая полоса. Ошеломление от проклятого зелья длилось недолго. Однако ментор об этом не знал, и когда Вереск отлучился на минуту, чтобы передать весть о поимке, Лагол, притворяясь, что находится в оглушенном состояние, сбежал. Конечно, это была оплошность наставника и больше он не промахнется. Вереск опытный воин и следопыт, уйти от него было бы невероятно трудно, но ментор ошибся и Торн воспользовался этим. Жаль меч, который был выкован и сбалансирован специально для юноши, но да ладно, не стоит жаловаться на удачу. Она может и отомстить.

Лагол снова вышел на охоту.

***

Ранняя осень северной части Верисии особенно красива. Леса здесь обретали волшебную окраску: к привычной палитре желто-оранжевых и багряных оттенков, добавлялись совсем уж фантастические цвета. Все дело в дереве мид, которое росло в этих землях. Осенью его листья окрашивались в фиолетовый и голубой цвет. Однако здешняя красота была скоротечна. Северные ветра приносили холодные циклоны, обильные дожди сменялись снегопадами, завершая очередной цикл природы, которая впадала в зимнюю спячку.

Эмилия с удовольствием разглядывала красоты этих широт, стараясь запомнить каждую деталь. Лекс же лениво шагал по, поросшей травой, дороге и безучастно смотрел вдаль. Вчерашний день завершился без приключений. Путешественники бодро преодолели значительную часть пути так, что смогли даже пораньше разбить лагерь. Ночь тоже была спокойной, насколько это возможно во время Галлафа. Магия Эмилии и алхимия Лекса отгоняли всех непрошенных гостей. И вот, полные сил, во всяком случае — Эмилия, на Лекса, в последнее время как будто напала хроническая усталость, они уже четыре часа со времени обеда шагали к цели, рассчитывая достичь Баруды уже сегодня, поздним вечером.

— Как красиво! — восхищалась Эмилия. — Ты когда-нибудь видел что-то подобное?

— Ммм, — неопределенно промычал Лекс.

— Я еще с детства влюбилась в здешнюю природу! Ай! — девушка схватилась за шею и поморщилась.

— Что такое? — разом напрягся Сион.

— Кажется пчела…

Алхимик устало улыбнулся и, возобновляя путь, иронично заметил:

— Кажется, здешняя природа не отвечает тебе взаимностью.

В ответ, Эмилия игриво показала ему язык.

— А вот это действительно интересно, — продолжил Лекс, взглянув на небо.

— Что? — любопытно спросила девушка, она уже успела позабыть об укусе. Поравнявшись с Сионом, Эмилия стала упрямо смотреть на него. Ей уже давно было известно, что иначе ответа от алхимика можно и не дождаться. Но на этот раз, Лекс ответил почти сразу:

— Похоже, сегодня будет гроза — необычное явление для этого времени года.

— Лекс?.. — Эмилия не слышала последних слов алхимика. Она вдруг почувствовала головную боль и слабость, звуки начали сливаться в монотонный гул, в глазах все поплыло. — Что-то мне… — ноги подкосились, прежде, чем сознание померкло, девушка почувствовала, как ее подхватили чьи-то руки.

Сложно было понять, что реально, а что нет. Мир превратился в набор странных и страшных образов. Вот она стоит в приемной мэрии, ее, улыбаясь, встречает отец (они с мамой разбились на дирижабле, когда девочке было девять лет). Эмилия подходит ближе и понимает, что это барон Астролд. Узкие красные глаза, вытянутое бледное лицо и заостренные уши, делали его похожим на вампира из сказок. Шея Астролда стала удлиняться, голова метнулась в сторону Эмилии, острые клыки вонзились в ее шею. По телу девушки разлилась мучительная ноющая боль, она кричала, но не слышала свой голос, пыталась сопротивляться, но тело не двигалось, разумом овладевали страх и удушающее бессилие. Глаза закрывались. Тьма. Прохладно и спокойно. Темнее, темнее, темнее…

Очнулась Эмилия посреди леса. Стояла глубокая ночь. Девушке было здесь неуютно, тревожно. Черные столбы могучих деревьев, под угрожающим взглядом темно-фиолетового неба, нависали над Эмилией так, как будто хотели напасть на нее. Девушка чувствовала, что в темной чаще кто-то есть, кто-то следит за ней. Через мгновение между деревьев, в темных проемах стали появляться желтые огоньки глаз, затем Эмилия смогла разглядеть лица, изувеченные жуткими, неправдоподобными гримасами. Из изорванных, кровоточащих ртов вырывались и извивались длинные гнойные языки. Существа были горбаты, многосуставные конечности двигались неестественно, конвульсивно. Чудовища направлялись к девушке, тянули к ней свои шершавые руки. Она хотела бежать, но некуда, твари были повсюду. Эмилия металась из стороны в сторону, затем отошла в центр поляны, подальше от деревьев, и села, обхватив руками колени. В горле пересохло, сердце готово было вырваться из груди, такого страха девушка еще не испытывала.

Вдруг из чащи выскочил большой черно-серый волк, он встал рядом с девушкой, широко расставив лапы, и злобно оскалился. Животное выглядело грозно: большие острые зубы, мощные лапы, вздыбленная шерсть. Существа из леса медленно, как будто нехотя, начали отступать. Контуры их безобразных лиц растворялись в темноте, а через некоторое время погасли глаза-огоньки.

Эмилия взглянула на волка и удивилась. Перед ней стояло миролюбивое, милое животное. Шерсть стала гладкой и мягкой, правда, слегка взлохмаченной, хвост медленно вилял из стороны в сторону, пасть, как будто улыбалась. Волк внимательно осмотрел Эмилию, словно, желая убедиться, что с ней все в порядке. Но вдруг его взгляд стал тревожен, волк принюхался, посмотрел куда-то вдаль и помчался к лесу. Недолго думая, Эмилия побежала за ним. Вокруг темнота, что-то неприятно цепляется за одежду. Девушка не без удивления обнаружила, что по щекам ее текут слезы, прохладные капли заливали лицо…

Эмилия на время очнулась. Она была у Лекса на руках, лицо его было тревожно и сосредоточено. Глаза сверкали фиолетовым светом, они что-то напряженно высматривали. Вокруг бушевала стихия. Ливень казался непреодолимой стеной воды, от раскатов грома закладывало уши. Небо, казалось, было в обиде на землю, беспощадно хлестая ее струями воды.

«Наверное, промокла до нитки», — лениво подумала Эмилия и снова погрузилась в беспамятство.

Демоны, демоны, демоны. Рвут, кусают, высасывают душу. Агония, боль, как вспышка длиною в жизнь… Оставь меня! Оставь! Что происходит? Нет сил… Хватит… Не уходи! Лекс, не уходи… В ответ спокойное: «Здесь я, все хорошо».

Хорошо? Все хорошо…? Вряд ли…

Ночь выдалась буйной. Погода свирепствовала не на шутку, вызывая у несчастных синоптиков региона полное недоумение, ведь еще вечером ничто не предвещало такого лиха. Молния металась по небу, будто стремилась порвать его на части. Ветер обрушился на землю, свистел, словно разудалый разбойник, выпущенный на свободу, валил деревья, срывал кровли, метал по округе листву. Не осталась в стороне этой пляски хаоса и третья стихия — вода. Ливень, то обрушивался непроходимой завесой, то метался из стороны в сторону, как будто не мог решить в каком направлении падать.

Надо ли говорить, что большинство жителей этих краёв увидели в природном буйстве божественную кару, посчитав, что чем-то прогневали святую Юнию. Люди не смели и носа высунуть на улицу, что, впрочем, было весьма благоразумно. Невидимый барьер, отделяющий Илион от Нижнего мира и так был ослаблен в период Галлафа, но природный катаклизм еще больше повредил его защиту. Этим воспользовались демоны Нижнего мира. Чудища не могли без прохода-шва прорваться в Илион полностью, поэтому они завладели телами животных, превратив их в омерзительных монстров, и начали свою кровавую охоту.

К деревням и селам чудовища подходили редко, опасаясь за свою жизнь, а вот одиноко стоящий в лесу дом, внутри которого было всего два человека, представлялся легко преодолимым редутом. Но тут демонов постигло разочарование. Один из постояльцев лесной хижины умело отбивался от их нападений.

Человек этот все время суетился вокруг своего раненного товарища, но при этом, успевал иногда выходить на улицу, чтобы обновить свою охранную систему, состоящую из мерзких для монстров зелий, камней и прочих непонятных элементов. Иногда ему приходилось доставать меч, и тогда над лесом, вторя грохоту грома, проносился хлюпающий предсмертный вопль.

Ко всему, чудовища почувствовали присутствие старшего демона, с которым они даже не мечтали померяться силами. И под утро, оставив свои бесплодные попытки, монстры отправились искать более легкую добычу или убежища, чтобы затаиться и следующей ночью возобновить охоту, если, конечно, связь между мирами не ослабнет.

Когда Эмилия открыла глаза, солнце уже стояло в зените. Девушка осмотрелась. Она находилась в просторной неухоженной комнате, в которой явно давно никто не жил. Мебель была ветхая, по углам свисала старая паутина, пол покрыт слоем пыли. Справа от диванчика, на котором лежала Эмилия, располагался журнальный столик, заставленный многочисленной алхимической утварью. Собственно говоря, кроме полуразвалившегося камина, дивана и столика, в комнате ничего и не было.

Девушка предприняла попытку сбросить плед, в который была закутана, и встать с дивана, но тут же натянула одеяло на себя. Эмилия в ужасе поняла, что из одежды на ней только белые ажурные трусики. Девушка представила, кто мог ее раздеть, и покраснела, как раз в этот момент в комнату вошел Лекс.

— О, уже проснулась? — вид у алхимика был измученным, но он старался выглядеть бодро. — Что такое, опять температура? — Лекс внимательно посмотрел на покрасневшую девушку, дал ей в руки чашку с каким-то горячим, вкусно пахнущим напитком, и тыльной стороной ладони потрогал лоб. — Вроде, нет. Как ты себя чувствуешь?

— Эм… нет, я… — все происходило так быстро, Эмилия не могла сосредоточиться. — Хорошо. Голова немного болит. Спасибо…

— Тогда пей лекарство и выходи мыться и завтракать. — Алхимик слегка задумался, затем улыбнулся и добавил:

— Вернее — обедать.

— Лекс… — Эмилия остановила алхимика, когда тот был уже на пороге, — Э-э, ну… одежда?...

Юноша пару секунд непонимающе смотрел на девушку, затем досадливо хлопнул себя по лбу:

— А-а, сейчас принесу!

Эмилия выпила лекарство, оделась и, следуя указаниям Лекса, направилась к лесному ручью, стараясь не фокусировать взгляд на двух массах из плоти и шерсти, валяющихся возле дома. Даже думать не хотелось, кем были эти трупы при жизни. Холодная ключевая вода прогнала остатки головной боли и разбитости, так что к обеденному столу, который стоял на веранде лесного домика, девушка пришла свежей и бодрой, вчерашние кошмары утонули в дымке и, казалось, происходили не с ней.

После того, как Лекс аккуратно разложил по тарелкам нехитрый обед — жареное яйцо и пару кусочков вяленого мяса, Эмилия серьезно спросила:

— Что со мной случилось? Я не помню, чтобы в этих местах водились такие пчелы.

— Это была не пчела, — алхимик недовольно поморщился и что-то протянул девушке.

Вещь была настолько маленькая, что ее трудно было заметить. Тоненькая сантиметровая иголка.

— Что это?

— Дротик или, лучше сказать — стре́лка, вернее ее часть. Тебя хотели отравить.

— Отравить? Люди Астролда?

— Да, наверняка, — пожал плечами Лекс. — Но не все так просто.

Эмилия нахмурилась, решив, наконец, приступить к еде. Она чувствовала себя так, как будто две недели не ела. А алхимик, тем временем продолжал:

— Видишь ли, яд на игле очень токсичен и к тому же, состав у него очень сложный. Нейтрализовать его почти невозможно. Мне повезло только потому, что я уже встречался с ним, — Лекс сделал паузу и, нехотя закончил, — четыре года назад, когда впервые встретил сумеречных.

Девушка округлила глаза, вилка с едой замерла возле рта:

— Сумеречные. Та парочка из Араке?

— Не знаю, — поморщился Лекс, — к чему такие сложности? Они могли меня убить еще там. Я еле справился с одним сумеречным, второй был явно опытнее, у меня не было шансов. А им бы не составило труда выследить потом тебя и…

— Мда… — Эмилия глубоко задумалась.

— Нет смысла размышлять об этом сейчас, лучше ешь, остынет. И не отчаивайся, до Баруды рукой подать…

— Да, — выдохнула девушка с некоторым облегчением, — но…

— И настоящие трудности, — продолжил, перебивая Лекс, — еще впереди.

— Ну, спасибо…

Алхимик улыбнулся, убрал в сторону тарелку и налил себе из маленького заварника чай. Несколько минут сидели в тишине. Эмилия налегла на еду, гоня от себя неприятные мысли, Лекс не спеша прихлебывал чай, загадочно глядя вдаль.

— Когда меня укусили… то есть отравили, — нарушила тишину Эмилия, — я впала, как бы в беспамятство, не знала, что реально, а что нет. Мне являлись страшные видения, — взгляд девушки помрачнел, воспоминания давались с трудом. — Это эффект от действия яда?

— Нет. Влияние Нижнего мира. Хотя, яд ослабил организм и разум, усилив воздействие. Сегодня была сумасшедшая ночь, — спокойно рассуждал Лекс, затем на минуту задумался и добавил:

— Не нравится мне это, не похоже на особенности Галлафа…

— Кстати, ты тоже был в этих видениях, — прервала размышления алхимика, повеселевшая Эмилия.

— Вот как? — безучастно ответил Лекс, возвращаясь к своему чаю.

— Ага, только ты был волком.

Алхимик слегка поперхнулся чаем:

— С чего ты тогда взяла, что это был я?

Девушка на секунду задумалась, скосив взгляд куда-то вверх и неуверенно ответила:

— Просто… знала…

— Ммм, — неоднозначно протянул Лекс. Посчитав, что Эмилия еще не до конца оправилась, он решил не задавать вопросов, а потому, вставая из-за стола, лишь бодро добавил:

— Доедай, чай возле костра. Посуда на тебе. Я пока соберу вещи, через полчаса выдвигаемся.

— Ты сказал, что, чем-то обеспокоен, — заговорила Эмилия, когда все вещи были собраны и путники готовы были отправляться. — Сегодняшней ночью произошло, что-то не похожее на влияние Галлафа. Ты говорил о тех существах?

— Да, — Лекс проследил за взглядом Эмилии, она смотрела на два трупа по дороге к ручью. — То есть, нет, это просто одержимые звери. Пойдем, покажу.

Алхимик увел ее на другую сторону лужайки, там, в груде строительного хлама лежало тело. Чем-то оно походило на человеческое: две ноги, две руки, явно прямоходящее. Кожа была серая, покрытая какими-то наростами, туловище до середины спины обросло черными жесткими волосами, больше похожими на иглы. Руки неестественно вывернуты, очень худые и длинные, вместо пальцев — длинные острые когти. Вся поверхность большой круглой головы была покрыта какими-то отверстиями, похожими на жабры. Но первое, что бросилось Эмилии в глаза — шесть метровых жгутиков, растущих из спины, один за другим, в районе позвоночника. Девушка боялась, что алхимик перевернет отвратительное существо на спину, меньше всего на свете ей хотелось бы увидеть его лицо.

— Кем же он был до одержимости? — в ужасе спросила Эмилия.

— Он не одержим. Это демон.

— Из тех, что прорвались тридцать лет назад? — удивилась девушка.

— Не знаю. Надеюсь из тех, но вряд ли он смог бы столько прожить…

Последствия вчерашнего ливня и грозы были не такими разрушительными, как представлял себе Лекс. Несколько размытых участков дороги и несколько сваленных деревьев не слишком осложняли путь, тем более, что погода сегодня выдалась ясная и теплая. Цель была близка. А потому, настроение у обоих путников было повышенное, не омрачали его даже идущий по пятам таинственный убийца и вырвавшиеся из Нижнего мира демоны.