Глава первая. Закрытый дебют

(прим.: Закрытый дебют — начало шахматной партии, при котором белые делают первый ход не королевской пешкой)

Проснулась я от страшного грохота — и, ещё не открыв глаз, поняла, что мне жутко холодно. Немудрено: в мокрой одежде на каменном полу спать не очень-то удобно.

Минутку… на каменном полу?..

Я рывком села и сощурилась, без очков ощущая себя беспомощной, словно улитка без раковины.

Это была крохотная пещерка, вырубленная в тёмном сыром камне. Выход преграждала железная решётка, на пол даже соломы бросить не удосужились. По ту сторону ржавых прутьев на стене плевались искрами три факела; впрочем, света они давали вполне прилично.

Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять: я в темнице.

Разбудивший меня грохот производила моя сокамерница — сквозь дымку близорукости я видела лишь то, что это длинноволосая блондинка в голубом платье. Похоже, моя ровесница. Она отчаянно колотила по решётке руками, ногами и невесть откуда взятым серебряным кувшином: должно быть, в нём нам оставили воду.

— Лаута мих! — вопила блондинка тоненьким голоском. — Фу мунт сьял эфтир сви[1]!

Стуча зубами, я обняла себя руками в судорожной попытке согреться; кто-то заботливо закутал меня в штуку, напоминавшую длинный драповый халат — но, учитывая, что мокрые джинсы и футболку снять не удосужились, это не особо спасало. Хм, а это случайно не та мантия, в которой был колдун?..

А потом я поняла, что ощущаю на шее нечто чужеродное.

И, вскинув руки, обнаружила, что на меня нацепили тонкий металлический ошейник.

Что ж, попробуем перебрать все возможные варианты происходящего. Судя по реалистичности ощущений, я не сплю. Ни на рай, ни на ад всё это дело не смахивает. Конечно, Достоевский писал что-то про комнатку с пауками, а крохотная каменная пещерка является вполне достойной альтернативой… но вряд ли бы к ней прилагались дроу, колдуны и белокурые девицы, подозрительно смахивающие на эльфиек.

А, может, всё это бред моего воспалённого сознания, и на самом деле я сейчас лежу в реанимации, пока врачи борются за мою жизнь? И холодно мне потому, что в реальности холодно моему почти бездыханному телу? По-моему, достойная версия. Стоит запомнить.

А ещё всё это сильно напоминало мне сюжеты глупых романов, которыми зачитывались все девчонки из моего окружения — сначала в школе, а потом и в универе. Про так называемых «попаданок». Где идёт себе по улице Самая Обыкновенная Девушка, а потом хоп! — и оказывается в мире, населённом эльфами, драконами, волшебниками… и прочими, прочими, прочими.

Правда, в этих книжках героини обычно не прозябали в темницах. Ну, разве что в самом конце, когда их пленял похотливый злодей. А в начале их встречали добрые колдуньи, которые с помощью магии быстренько обучали новоявленных попаданок чужому языку, мироустройству, экономике — и всему, что могло пригодиться девушкам в тех приключениях, в которые они обречены были незамедлительно ввязаться. А к приключениям прилагалась парочка прекрасных принцев, на протяжении всей книги ведущих ожесточённое сражение за сердце героини; и финальную победу Добра над Злом сопровождала развязка любовного треугольника, где героиня спустя мильон терзаний таки выбирала одного из них. Хотя иногда не выбирала, шалунья — в конце концов, двое лучше, чем один…

— Уннусти минн эрфинг альфар Дэнимон, ог ханн эр висс ум ас финна мих! — надрывалась между тем моя сокамерница. — Ог фа мунт фу фьера анайгх мез ас фу файдист инн и хейм[2]!

— Хоть бы переводчика вместо доброй колдуньи дали, — проворчала я.

Ледок иронии заковывал мысли в броню спокойствия, не позволяя поразить их панике или страху, оставляя разум кристально ясным.

Удивительно, но девушка обернулась и замерла, настороженно уставившись на меня: ни дать ни взять лань, заметившая льва.

— Ты тоже не из этого мира? — выдохнула она на чистейшем русском.

Второй раз за день я потеряла дар речи.

Хотя не факт, что это всё ещё был тот день, когда меня вытащили из чёрного пруда.

— Да! — наконец отмерла я. — Хочешь сказать, ты из России?

И тут девушка, рухнув на колени подле меня, кинулась мне на шею.

— Боже, думала, никогда уже не увижу соотечественника! — сдавив меня в объятиях, она всхлипнула. — А тут ты, да ещё в такой момент!..

— Спокойно, спокойно, — я неуверенно похлопала её по спине — и мягко отстранила: всегда с трудом шла на тактильный контакт. — Как тебя зовут?

— Криста. То есть Кристина, но здесь все зовут меня Криста. Местным трудно выговаривать русские имена… — по её щеке кинематографично красиво катилась крупная слеза. — А тебя?

Пользуясь тем, что девушка оказалась достаточно близко, я, щурясь, оглядела её с головы до ног.

Голубой шёлк платья, местами грязного и изодранного, оттенял яркую лазурь глаз и изысканную бледность кожи, подчёркивал пышную грудь и тонкую талию. Длинные локоны отблескивали старым золотом, сердцевидное личико так и просилось на обложку одного из тех самых романов про попаданок. Да уж, она бы хорошо там смотрелась, по соседству с парочкой принцев — а вот моя очкастая физиономия…

Хотя Криста явно не относилась к Самым Обыкновенным Девушкам. Скорее уж к Первым Красавицам. В голове не укладывалось, что подобное создание когда-то могло разгуливать по улицам, мощёным асфальтом, а не брусчаткой.

— Снежана, — всё-таки ответила я. — Но можно Снежка.

О ласковом школьном прозвище «Белоснежка», превращённом Сусликовой в издевку, я предпочла умолчать. Действительно: если кто и был на свете всех милее, то уж точно не я.

Нет, в детстве я и правда чем-то походила на сказочную героиню. Пусть кожа не бела как снег, а просто бледна, и волосы не черны как смоль, а просто темны — но в целом внешность вполне соответствовала имени. А что губы не алы как кровь, даже хорошо: кому хочется походить на вампира? Так что мне польстило, когда в первом классе одноклассники дружно сократили Снежану Белую в Белоснежку.

Кличка, которая к универу вызывала лишь горькую усмешку.

— Красивое имя, — Криста нахмурилась. — А почему ты не изменилась? И почему всё ещё говоришь на русском?

На этом месте я снова растерялась:

— В смысле?

— Ну, ты выглядишь… обычной! И языка риджийского, похоже, не знаешь. Так не должно быть, — Криста рассеянно поправила волосы. — Надеюсь, хоть магия у тебя появилась…

— Какая ещё магия?

Криста вздохнула и начала рассказывать.

Это случилось год назад. Шла себе Кристина по улочкам Питера, возвращаясь с работы промозглым зимним вечером; в институт она не поступила, так что решила попробовать снова на следующий год, а пока устроилась кассиром в магазин. Захотела срезать дорогу через один из дворов-колодцев, вынырнула из очередной арки между домами — и увидела старинную рыночную площадь, залитую летним солнцем, заполненную странными людьми, смахивавшими на ролевиков. А когда девушка обернулась, то вместо питерских высоток узрела невысокие каменные домишки, подозрительно напоминавшие средневековые.

Испугавшись, Криста побежала куда глаза глядят. В конце концов забилась в какую-то подворотню, пытаясь успокоиться и осознать, где и каким образом очутилась — но, к несчастью, в эту же подворотню забрели злодеи, изголодавшиеся по женской любви и ласке. Конечно, Криста отдавила им каблуками сапожек всё, что можно отдавить, разбила не один нос и вообще сражалась, как тигрица, но силы были неравны.

И в тот самый момент, когда Кристе уже разрезали пуховик и задрали юбку, появился он…

— Так, это всё замечательно, — оборвала я новую знакомую, когда услышала в её голосе нездорово восторженные придыхания, — но при чём тут моя «обычность»?

— Да ты слушай! — Криста нетерпеливо махнула ручкой.

…появился он. Даже не вынимая меча из ножен, прекрасный незнакомец расправился с насильниками, увёл Кристу из подворотни и привёл к себе домой. Как потом выяснилось, дом ему не принадлежал, он просто там остановился — но тогда Криста этого не знала. Спаситель поинтересовался, почему девушка так странно одета, ибо пуховики в этом мире были не в ходу; а когда Криста выложила ему свою историю, объяснил, что она попала в страну под названием Риджия, где обитают лепреконы, люди и эльфы. Незнакомец как раз оказался из последних, только острые уши прятал под пышными кудрями.

В какой-то момент девушка с удивлением обнаружила, что разговаривали они вовсе не на русском: просто Криста с чего-то прекрасно понимала чужой язык и столь же прекрасно на нём говорила. На автомате, сама того не замечая. При взгляде в зеркало выяснилось, что волосы её завились в изящные локоны, ресницы вытянулись и для пущей выразительности потемнели, а с кожи исчезли все изъяны. А потом Кристе с её спасителем, назвавшимся Дэном, пришлось удирать из города: посреди ночи на них напали странные личности в чёрных плащах с капюшонами, и парочка чудом улизнула.

Чудо включало в себя украденных лошадей, фехтовальное мастерство Дэна и лук из цветочных лоз, который сам собой материализовался в руках Кристы — да ещё и со стрелой на тетиве. От испуга Криста выпустила стрелу в нападавших, а стрела отчего-то взорвалась светящимися шипами, а Дэн подхватил девушку на руки и вместе с ней выпрыгнул из окна, а потом они нашли лошадей — и тут Криста поняла, что теперь обладает колдовским даром, да к тому же прекрасно скачет на лошади и стреляет из лука, хотя до того лошадей и луки видела лишь на картинках…

— Дай-ка угадаю, — тоскливо проговорила я, — Дэн оказался принцем?

Криста вскинула тоненькие брови — тёмные, несмотря на золото её волос, и идеальной формы:

— Откуда ты…

— И, конечно же, вы полюбили друг друга?

— Да, но…

— И за тобой ухлёстывал ещё какой-нибудь принц, но в итоге ты выбрала Дэна и оставила того несчастного во френдзоне[3]?

— Ещё немного, и я подумаю, что на самом деле ты шпионка дроу, — подозрительно проговорила девушка.

— Считай это просто… интуицией, — я скрестила руки на груди; всё-таки грудь есть грудь, каких бы размеров она ни была. — И кем же оказались личности в капюшонах?

— Людьми отца Дэна… то есть эльфами, — неохотно проговорила Криста. — Его хотели по политическим соображениям женить на одной страшной принцессе, но он испугался и сбежал.

— А какой год был в России, когда ты попала сюда?

— Две тысячи шестой…

Значит, она уже не застала всех тех романов про попаданок, что мозолили глаза мне. Понятно, почему она не знает законов жанра.

Я прислонилась спиной к неровной каменной стене.

Из всей этой истории — довольно банальной, надо сказать — следовало два вывода. Первый: меня должны были, но по неведомым причинам не решились осчастливить неземной красой и знанием местного языка. Может, это зависит от того, каким способом сюда попадаешь? Криста же не падала никуда, а тихо-мирно прошла…

Здесь определённо должна быть какая-то логика.

Но об этом, пожалуй, я поразмыслю как-нибудь в другой раз.

Второй вывод утешал не больше первого. Криста говорит, что попала сюда год назад, но в нашем мире прошло уже девять лет. Значит, время здесь идёт по-другому — и вернуться обратно до последнего экзамена я явно не успею, а без меня Сашка наверняка завалит устный матан…

Ха, и о чём я думаю? Судя по тому, что меня окружает, мне вряд ли вообще суждено вернуться: либо я сгнию в этой темнице, либо пойду на опыты дроу.

— И как же ты сюда попала? — помолчав, поинтересовалась я.

— Да проезжала мимо гор, под которыми живут дроу, а на меня как накинулись! Я парочку подстрелила, но… — Криста беспомощно опустила глаза.

— А вытащить нас отсюда ты не можешь? Раз уж ты такая крутая лучница и магичка?

— А то я не пыталась! — огрызнулась девушка, вскинув руки к шее, на которой тоже красовался ошейник. — Эта дрянь каким-то образом блокирует все мои способности! Мерзкие дроу!

— Скорее уж предусмотрительные, — оценила я, наклонившись ближе, разглядывая ошейник: с моими минус шестью, да ещё в неровном свете факелов пришлось почти ткнуться в украшение носом, чтобы различить на серебре тонкий рунный узор. — Значит, дроу с эльфами враги?

— Конечно! — Криста недоумённо хлопнула ресницами. — Эльфы — хорошие, а дроу — злодеи! Они ненавидят людей и эльфов, ненавидят и презирают! Из-за них нас с Дэном чуть не убили! У отца Дэна, Повелителя эльфов, был младший брат, и он сговорился с дроу, чтобы захватить эльфийский престол и…

— Коварный антагонист, конечно. Куда же без него, — пробормотала я. — Но вы, естественно, вывели злодея на чистую воду и уже полным ходом готовились к свадьбе, когда тебя похитили? Или успели пожениться?

— Не успели, — Криста почему-то поморщилась. — Я…

И тут вдали послышались гулкие шаги.

Заставившие нас мигом вскочить.

— Они знают, кто ты? — шёпотом поинтересовалась я, схватив Кристу за руку.

— Нет, — девушка покачала головой, тоже невольно понизив голос. — Меня не спрашивали, а я не говорила.

Я сильнее сжала пальцы:

— Не вздумай сказать, что ты невеста принца, ясно?

— С чего это? Я как раз собиралась, — Криста гордо вздёрнула носик. — Пусть знают, кого поймали! И что Дэн обязательно…

— …попытается тебя спасти. Особенно если тебя пригрозят убить, — закончила я. — Как я поняла, твой жених пойдёт ради тебя на всё. Значит, если ему скажут прийти к дроу одиноким и безоружным, он придёт. — И, прежде чем разжать руку, удовлетворённо кивнула ужасу в её глазах. — Ты ведь не хочешь его смерти?

Криста отчаянно помотала головой.

— Тогда помалкивай, если только тебя саму не захотят убить. Или пытать. — Шаги были уже совсем близко. — Ты ведь всё равно не выдержишь пыток, так что лучше сразу раскрыться. Принца своего, конечно, подставишь под удар, но хоть жива останешься.

— А что будет с тобой?

— Боюсь, ничего хорошего, — буркнула я, шагнув ближе к решётке.

Мгновение спустя моему взгляду предстали два смутных разноцветных пятна. Приблизительно человеческой формы. Чёрт бы побрал мою слепоту!

Я отчаянно прильнула к прутьям, натянула себе «китайские глазки» — и, когда пятна приблизились к решётке почти вплотную, запоздало различила ту же парочку, что вытащила меня из пруда.

Дроу кривил тонкие губы в презрительной усмешке. В волосах цвета луны поблескивает серебром королевский венец, одежда выдержана в чёрно-фиолетовой гамме: нечто вроде камзола без рукавов, шёлковая рубашка, облегающие бриджи и кожаные сапоги до колена. Узкое, аристократично вытянутое лицо, высокие острые скулы, чуть раскосые тигриные глаза… Красота смертельной опасности — и грация гепарда, готовящегося к прыжку.

Колдун — по крайней мере, я считала его таковым, учитывая, что он вырубил меня лёгким движением руки — оказался ниже дроу почти на голову, да и выглядел куда проще. Волосы, прямые и палевые, завязаны в короткий узел. Правильный овал белокожего лица с чёткими чертами, светлые глаза непонятного цвета, густая русая щетина на месте бороды и усов. Сейчас он был в белой рубахе, тёмных штанах и видавших виды ботинках, похожих на мокасины: видимо, действительно отдал мантию мне.

Оба казались молоды — лет двадцати пяти, не старше; но если дроу напоминал гепарда, то облик колдуна вызывал ассоциации разве что с плюшевым мишкой.

— Йаэя, йаэя, хвер хелдурлу ас вис хёвум хьер, — вкрадчиво проговорил дроу, и низкий голос его был полон странных завораживающих гармоник. — Ех эр Альянэл конар Бллойвуг, Дроттин дроу[4].

Колдун молчал, с любопытством нас разглядывая. Мы с Кристой отвечали тем же.

Дроу протянул руку к одному из ржавых прутьев, совсем рядом с моим лицом — и я заметила, как на пальце его сверкнуло в свете факела тонкое серебряное кольцо, заиграв бликами витой золотой насечки.

Я не знала, о чём он говорил, но на всякий случай отступила к стене. И правильно сделала: стоило длинному серому пальцу коснуться решётки, как та отъехала в сторону. Криста немедленно рванула к врагу, на ходу занося кулачки, но дроу лениво шевельнул пальцами, точно перебирая в воздухе невидимые струны — и девушка застыла на месте, покладисто опустив руки.

Что с ней сделали?..

— Крага гефюр мьер фулльт вальд ифир фьер, — дроу почти мурлыкал, но то было мурлыканье льва; подошёл к Кристе, взял её двумя пальцами за подбородок, заставив вскинуть голову. — Фаллег стэльпа, — он провёл длинным ногтем по её щеке, от скулы до подбородка. — Фу мэйст, ех гет гефис фьер хваса рос, ог фулльт аф гаман мес фьер[5]…

Криста, похоже, не могла и мизинцем шевельнуть — а пальцы дроу прошлись по её губам, скользнули по подбородку, погладили серебряный ошейник…

Когда они спустились к ямке между ключицами, в глазах сокамерницы уже плескалась паника.

— Нох, Алья, — негромко произнёс колдун. — Фейр эр митт. Фу лофассир[6].

Дроу сжал губы, но руку убрал.

— Готт, така фау, — он резко отвернулся. — Эн льоса ком афтур тиль и сьодаг[7].

— Эйнс ог фу вильт[8], — склонил голову колдун.

Взметнув длинными рукавами, дроу стремглав вышел из темницы и скрылся из виду. Колдун проводил его пристальным взглядом; потом повернулся к нам.

— Филга мьер, — велел он, и на ладони его вспыхнул язычок белого пламени — одновременно с тем, как потухли все факелы. — Ех мун экки мэйса фихь.

— Что он говорит? — поинтересовалась я у Кристы: та наконец пошевелилась, переступив с ноги на ногу.

— Говорит следовать за ним, — покорно перевела девушка. — И что он не причинит нам вреда. А вдруг врёт?

— Конечно, врёт, — горько откликнулась я, делая шаг навстречу колдуну. — Но мы здесь не почётные гости. Так что если не пойдём сами, нас заставят силой, вот и всё.

Мужчина усмехнулся так, точно понял мои слова — хотя, наверное, по моему лицу и интонации нетрудно было догадаться о смысле. Потом, жестом велев следовать за ним, двинулся к выходу из подземелья.

— Что вообще произошло? — обернувшись через плечо, тихонько спросила я у Кристы, пока мы поднимались по узкой и сырой винтовой лесенке; путь освещал лишь огонёк в ладони колдуна. — Что этот дроу тебе наговорил?

— Его зовут Альянэл. Он Повелитель дроу, — в голосе девушки явственно слышалась гадливость. — Я кинулась на него, но… — Криста снова сжала кулачки. — Моё тело не подчинялось мне! Он захотел, чтобы я остановилась, и я просто замерла, как кукла на ниточках!

— Это из-за ошейника?

— Да! Он так и сказал: «ошейник даёт мне полную власть над вами». Потом сказал, что я красивая, и что он… неважно, — Криста взглянула на нашего провожатого с явной опаской. — Но колдун попросил его прекратить. Сказал, что дроу обещал нас ему. А тот приказал, чтобы колдун вернул меня через неделю.

— Да это любовь с первого взгляда, — мрачно проговорила я, аккуратно подбирая полы мантии, чтобы не споткнуться. — Этот дроу… он который возжелавший тебя принц? Пятый? Десятый?

— Третий, — обиженно ответила Криста. — До этого были только Дэн и Фаник.

— Фаник?

— Фаникэйл, младший брат Дэна. Он пытался относиться ко мне, как к сестре, но…

Можно не договаривать: и так ясно, что несчастный Фаник пал жертвой всё тех же законов жанра — уготовивших ему участь «третьего лишнего» в обязательном любовном треугольнике.

Лестница наконец закончилась, и мы очутились в просторном зале, отделанном чёрным мрамором. Впрочем, оглядеться возможности не было: колдун открыл неприметную дверку сразу рядом с лестницей, и, увидев за ней каменные ступени, я поняла, что нам предстоит ещё один подъём. Хорошо хоть теперь путь озаряли свечи, приткнувшиеся в канделябрах на сухих стенах — похоже, гранитных.

Спустя какое-то время мы всё же достигли обитаемой территории: круглой, небольшой и уютной комнаты в бежевых тонах — с пушистым ковром, мягкими креслами и камином, в котором танцевало пламя. В канделябрах плясали размытыми светлячками свечные огоньки, окна закрывали белые гардины, в углу зеленел силуэт чего-то, смахивавшего на большой цветок в горшке…

Если бы обитатель этой комнаты не прислуживал принцу дроу, одна улыбка которого отчаянно сигналила «опасность» — я бы могла подумать, что он довольно милый человек. Любящий домашний уют.

Но я знала, кому он служит — и для меня милая комнатка была пряничным домиком, построенным для наивных голодных детей.

Колдун смял волшебное пламя в ладони. Жестом пригласил нас сесть в кресла, расставленные вокруг круглого столика. Мы с Кристой, переглянувшись, подчинились. Нервозность заставляла сокамерницу ёрзать так, будто в бархатной обивке прятались иголки; я сидела спокойно, но, откровенно говоря, спокойной вовсе не была.

Нет, вряд ли нас будут расчленять прямо здесь. Но зачем-то мы колдуну понадобились, раз он выпросил нас у принца. И наверняка то, для чего мы ему нужны — нечто противоестественное.

А ещё — крайне болезненное.

Я отчаянно сощурилась, пытаясь по лицу колдуна понять, чего ожидать. Бесполезно: равнодушная доброжелательность, сквозившая во всём его облике, была непробиваема.

Несколько томительных секунд колдун просто переводил светлый взгляд с одной пленницы на другую.

Наконец разомкнул губы.

— Моё имя — Лод, — произнёс он с лёгким певучим акцентом. — И, как я понял, вам удобнее будет общаться не на риджийском.

Я никогда не думала, что смогу потерять дар речи трижды за день.

Однако всё когда-нибудь случается впервые.

Так он правда понял мои слова…

— Мы точно в этой вашей Риджии? — наконец вполголоса поинтересовалась я, ни к кому особенно не обращаясь. — А то здесь все так бойко говорят на русском, что я уже сомневаюсь, не перенесло ли меня в Затерянный Мир на территории сибирской глубинки.

Колдун не мог оценить всего смысла моего высказывания, но всё равно рассмеялся: негромким, приятным, хорошо поставленным смехом.

— Боюсь, мы всё же здесь, — губ его коснулась не то улыбка, не то усмешка. — Просто я очень интересуюсь вашим миром. Это одна из причин, почему вы сейчас здесь, а не на допросе у Повелителя.

Так нас не собираются расчленять? Надо же.

Хотя да: смертнице не стали бы отдавать свою мантию. Ведь смерть от переохлаждения не хуже любой другой.

— Значит, мы не первые, кто к вам попал, — поняла я.

— Нет, не первые. Подобные вам встречаются вот уже сотни лет, но дроу с ними особо не церемонились. Принимали за шпионов, хотя нежданные гости даже под пытками твердили, что не из Риджии. Ведь они знали наш язык, выглядели подобно риджийцам и обладали магическими способностями, пусть и не умели с ними управляться. Потом, когда их одежда стала… видоизменяться, — взгляд колдуна скользнул по моим потрёпанным джинсам и футболке с ярким принтом, выглядывавшим из-под мантии, — а при них появились необычные вещи, такие, как… как…

— Плееры и мобильные телефоны? — подсказала я.

— Да, — с явным облегчением кивнул Лод, — забыл названия… да, вот тогда дроу задумались о том, что, возможно, они говорят правду, — и вздохнул. — Впрочем, это не мешало дроу исправно их казнить. В нашей ситуации безопасность превыше всего.

— А нас тогда почему не казнили?

Колдун подпер голову рукой:

— Первая причина — мне нужна энергия невинных девушек. Не бойтесь, это не больно. И не имеет серьёзных последствий. Пока вы были без сознания, я обследовал вас и понял, что вы подходите…

Лицо Кристы залила краска, и я поняла, что она тоже задумалась о том, каким образом нас «обследовали».

— …а вторая причина — хочу побольше узнать о вашем родном мире. И о тех вещах, которые нашлись в твоей сумке, — высказывание сопроводил кивок в мою сторону. — Я просмотрел твою память: с людьми без магического дара это можно сделать, значительно упрощает допросы… Но даже так многое осталось непонятным. Хочу, чтобы ты прояснила то, что меня интересует.

Так вот почему он не спрашивает, как я сюда попала! А с Кристой, видимо, трюк не прошёл — у неё-то дар есть, иначе бы сейчас она здесь не сидела…

Безболезненные исследования и беседы о нашем мире. Неужели ему правда нужно только это?

Что-то не верится.

Когда попадаешь в мышеловку — глупо надеяться, что тебе просто дадут тот кусочек сыра, к которому ты так стремился, и отпустят.

— А что, если я правда шпион? — с вызовом спросила Криста. — И пока вы будете выкачивать из нас энергию, разнюхаю всё, что мне нужно?

— Не думаю, — колдун почесал себя за ухом: одним сухим, изящным пальцем. — Видишь ли, моя работа с тобой продлится всего неделю, и в твоих же интересах не покидать этой башни. Здесь никто тебя не тронет, но за её пределами… — Лод широко улыбнулся. — Дроу никогда не отличались… как это на вашем языке… строгой моралью, а ты для них лакомый кусочек. Конечно, Алья накажет того, кто посягнул на его добычу, но твоя ценность в его глазах резко упадёт.

— Даже не знаю, утешиться или наоборот, — буркнула Криста.

— Зато мне, похоже, можно гулять без опаски, — сказала я, отметив, как панибратски колдун сокращает имя Повелителя дроу.

Лод внимательно поглядел на меня: создав смутное ощущение, будто обо мне только что сделали некий важный вывод, который не замедлили записать в моё ментальное досье.

— Если вы попадётесь на глаза дроу, любая из вас — ничего хорошего не ждите, — сказал колдун. — Я мог бы приказать вам не покидать башни, но надеюсь на вашу… — он посмотрел в сторону, явно подбирая слово, — сознательность. Не хочу, чтобы вы постоянно ходили под влиянием ошейника.

— Ваших рук дело? — неприязненно спросила Криста.

— Моего предка, — бросил Лод. — Я их только усовершенствовал.

Я вглядывалась в лицо колдуна, надеясь за маской доброжелательности разглядеть намёк на его истинные намерения:

— Вы на всех пленников их цепляете?

Очков не хватало до боли — мало того, что ничего не видно, так ещё и отвратительное ощущение беспомощности, непривычной пустоты на носу…

— Конечно. Алья никогда бы не позволил вам покинуть темницу без ошейников, — Лод пожал плечами. — Я искренне надеюсь, что вы не наделаете таких же глупостей, как ваши предшественники.

— Это каких же?

— Ну, когда мне было семнадцать, к нам попал один мужчина, который назвался мэнэзжиром…

— Менеджером, — машинально поправила я.

— Наверное, — согласился колдун. — Я понял, что он из другого мира, и попросил у Альи разрешения взять его себе.

Как собачку, видимо. Ну да, на кого же ещё цепляют ошейники. А мы, видимо, новые питомцы. Может, поэтому с нами так любезны? Дети тоже частенько балуют подобранного на улице котёнка — пару месяцев: пока котёнок не вырастет, а детям не надоест за ним убирать. И тогда котёнок отправляется туда, откуда его взяли.

Только вот когда наиграются с нами — нас явно ждёт нечто похуже улицы.

Бродячий кот, вот я кто. Бродячий облезлый кот, который по воле судьбы угодил к тем, кто не слишком-то любит котов. И если я попадусь на глаза новым хозяевам, на меня в лучшем случае не обратят внимания, а вероятнее всего — пнут. Ведь законы жанра, которые всегда делают очередную попаданку пупом земли, работают только для таких, как Криста; а в моей истории всем плевать на очередного кота, пусть даже немного отличающегося от тех, которых уже когда-то подбирали и выбрасывали…

— Конечно, сначала этот мэнэзжир вёл себя буйно, но когда понял, что может с ним сделать ошейник, присмирел. Какое-то время вёл себя хорошо. Написал по моей просьбе ваш алфавит и пару сотен слов вашего языка с переводом. Объяснил мне, что такое кассеты с музыкой, джинсы и другие вещи. А в один вечер убил двоих дроу и набросился на меня. — Лод произнёс это таким же обыденным тоном, как и всё предыдущее. — Мне не стоило бы труда остановить его, хотя вместе с магическими способностями его наделили умением драться не хуже дроу… но это увидел Алья.

— И ему не понравилось, как какой-то мэнэзжир с вами обошелся, — предположила я.

Лод кивнул.

— Вы убили его? — тихонько спросила Криста.

— Я — нет. Это сделал Алья.

— И каким образом? — невзначай уточнила я, движимая каким-то естествоиспытательским интересом.

— Очень просто. Отдал ошейнику приказ «убить», тот сжался, и мэнэзжир задохнулся.

Криста судорожно схватилась за серебряный круг на шее, точно тот мог разомкнуться от одного её прикосновения — а я немного, самую капельку пожалела о своём вопросе.

Конечно, горькая правда лучше сладкой лжи, но теперь я особенно отчётливо ощущала себя осуждённым, стоящим на плахе. Рядом с палачом, который уже с извиняющейся улыбкой накинул на тебя петлю.

— Потом была девушка. Четыре года назад. Мне было двадцать три… вы с ней чем-то похожи, — Лод посмотрел на Кристу, а я отметила, что почти угадала с его возрастом. — Она провела здесь год. Научила меня вашему языку, рассказала много полезного. — Колдун вздохнул. — А потом попыталась бежать.

— Дайте-ка угадаю, — хмуро сказала я. — Ей это не удалось.

— Почему же? Удалось. Она даже добралась до ближайшего города людей. Но Алья узнал, что она бежала, призвал её обратно, и больше я её не видел. — Мужчина покачал головой: как будто даже печально. — Она ведь тоже была светловолосой, похожей на эльфа… к таким у него особое отношение.

Криста нервно сглотнула.

— Что значит «призвал её обратно»? — поинтересовалась я.

Раз уж за лишние вопросы меня до сих пор не убили…

— С помощью ошейников мы с Альей можем в любую минуту увидеть, где вы. А ещё — переместить вас к себе. Вне зависимости от того, где вы находитесь. И я надеюсь, вы уже поняли, что бежать бесполезно.

А вот это мы ещё посмотрим.

— Снять ошейники, конечно же, никак нельзя.

— Если это попытается сделать кто-нибудь, кроме меня и Альи, ошейник вас задушит. Любое физическое или магическое воздействие заставит его сузиться. Чем больше усилие, чем сильнее заклятие, тем быстрее он будет сжиматься, — колдун мягко улыбнулся. — В ваших же интересах не пытаться от него избавиться.

Улыбнулся — но едва уловимые нотки в голосе выдали, что под шкуркой плюшевого мишки скрывается сталь.

— Впрочем, вам надо отдохнуть, — колдун поднялся с кресла, и мы с Кристой поспешили последовать его примеру. — Назовите свои имена.

— Криста, — обречённо выдохнула девушка.

— Снежана, — представилась я.

— Снез-жа-на, — повторил колдун нараспев. — Это от слова «снег»?

— Вроде бы.

Лод склонил голову:

— Снезжана, почему ты всё время сужаешь глаза? Они болят?

— Нет, не болят, — я перестала щуриться, и всё вокруг тут же расплылось в смутные разноцветные пятна. — Просто я плохо вижу.

— А, — Лод вскинул руку, в которой вдруг материализовались до боли знакомые очки: большие, прямоугольные, в пластиковой оправе цвета шоколада. — Тогда, думаю, это твоё.

Радостно вырвав очки из его пальцев, я протёрла стёкла футболкой, нацепила на нос — и мир обрёл чёткость. Позволив наконец разглядеть серые крапинки в зеленоватых, прозрачных, как лесной ручей, глазах Лода, и щербинки на лакированной крышке стола, за которым мы сидели; и то, что на канделябрах вырезаны затейливые завитушки, а цветок в углу похож на фикус…

— Я нашёл их в пруду. Решил проверить, не потеряла ли ты чего, — Лод широко улыбнулся, и я заметила, что клычки у него острые и удлинённые, как у недоделанного вампира. — Ваши покои там. Вы найдёте в них всё, что нужно, — махнув рукой на дверь в дальнем конце комнаты, он отвернулся; шагнул к очередной винтовой лесенке, начинавшейся рядом с камином, ведущей куда-то наверх. — Спите. Завтра, как проснётесь, начнём работать.

— Выкачивать нашу энергию, хотите сказать?

Но колдун, не ответив, исчез за лестничным поворотом.

— И на том спасибо, — вздохнула я, направляясь к двери в обещанные покои. Криста хвостиком семенила следом.

Просторную полукруглую комнату обставили просто, но уютно: ещё один камин, огромная кровать, шкаф для одежды, шёлковая ширма для переодевания, расписанная абстрактными узорами. Всё в голубовато-серебристых тонах. В настенных канделябрах горели свеженькие свечи, у зашторенного окна стоял небольшой стол, на котором ждала пара странных серебряных колпаков. Странно… всегда думала, что дроу живут в каменных катакомбах, в хитросплетении подземных залов и коридоров, вырубленных прямо в скалах — но откуда тогда окна?

И здесь ли жили все питомцы колдуна, пока не истекал их срок годности?..

Криста любопытно распахнула маленькую дверку рядом со шкафом — и, ахнув, нырнула в открывшуюся комнату:

— Да тут ванная! С ванной! Эмалированной! Совсем как в нашем мире! И унитаз… он что, со смывом?!

Я услышала странный щелчок, затем — шум воды. Хмыкнула, даже не подумав разделить Кристину радость.

Забавная она. Будто номер в отеле осматривает, а не клетку. И чего так удивляться? На Земле туалеты со сливом изобрели ещё до нашей эры — а судя по тому, что я видела, в этом мире таки не грязное средневековье.

Потом сквозь водяное бурчание пробился странный перезвон.

— А ещё тут краны! — в голосе Кристы зашкаливал восторг: похоже, к этому моменту про плен она забыла начисто. — И из них течёт горячая вода!

Тяжело вздохнув, я вынула из канделябра одну свечу. Сунулась в ванную комнату, отделанную белым мрамором: фарфоровую раковину омывала прозрачная, пышущая паром водяная струя, бившая из медного крана. Разочаровывающе обыденный унитаз был без бачка, зато с кнопкой в стене над сидением — и с ним соседствовала просторная круглая ванна, скорее напоминавшая небольшой бассейн.

Судя по всему, наши покои не предназначались для пленников. По крайней мере, изначально. Но колдун вынужден был поместить нас сюда, дабы держать под рукой… что ж, спасибо ему: я-то думала, будем сидеть на цепях, на коврике у камина — а золотая клетка всяко лучше каменной.

Надеюсь, жених Кристы не сплохует и вытащит нас отсюда до того, как колдун нами наиграется. Прекрасным эльфийским принцам вроде свойственно специализироваться на своевременном освобождении дам, попавших в беду. Конечно, у принца не было ни малейшего резона вытаскивать вместе с Кристой меня — но, если правильно себя вести, Криста сама будет на этом настаивать. Она вроде добрая девочка, хоть и глупенькая…

Вентилям над ванной всё-таки удалось меня заинтересовать: хотя бы потому, что на один-единственный кран их приходилось целых четыре. После недолгих колебаний я установила свечу в канделябр над раковиной, залезла в ванну — прямо во влажных джинсах и хлюпающих кроссовках — и поочерёдно прокрутила все. Первые два, как и ожидалось, обеспечивали горячую и холодную воду, причём горячий открывался со странным звоном: будто поблизости кто-то бубен встряхнул. Третий добавил в струю густую белую пену. Когда я крутанула четвёртый, вода в кране неожиданно иссякла — зато миг спустя хлынула мне на голову.

— Душ! — воскликнула Криста, явно приближаясь к экстазу.

— Тьфу ты! — я отшатнулась, жмурясь и отплёвываясь от пены. Хорошенько проморгавшись, вскинула голову: мыльная вода текла из крохотных, почти незаметных отверстий, проделанных прямо в мраморе на потолке. — А чего ты так радуешься? Неужто во дворце у твоего принца такого нет?

— Нет, конечно! Для умывания эльфы используют серебряные тазики. Они похожи на большие глубокие тарелки, и на них накладывают заклятие автоматического очищения, так что вода там не грязнится. А для мытья — бассейны или деревянные бадьи: воду в них, конечно, подогревают магией, но сначала-то её приходится в вёдрах таскать…

Во взгляде Кристы, устремлённом на потолок, читалась откровенная зависть.

— А что насчёт туалета? — уворачиваясь от тёплой струи, я закрыла пенный вентиль, и вода сразу очистилась от мыла.

— У них… в основном будочки во дворе. Но в замках деревянные сидения в отдельной комнатке, и под сидениями трубы к выгребной яме. Правда, пахнет в этих комнатах…

Значит, мои выводы насчёт грязного средневековья всё же были несколько поспешными.

— Это несправедливо, — с искренней обидой в голосе продолжила Криста. — Тёмные эльфы, а живут, как белые люди!

— Что ж, будет, что рассказать твоему жениху, когда он тебя спасёт.

Наспех смыв пену с волос, я закрутила все вентили. Вылезла, скинула безнадёжно промокшие кроссовки, оставляя пятками грязные следы на белоснежном полу: ноги тоже сполоснуть не помешает… но позже.

— А как Дэн меня спасёт?! — в панике возопила Криста. — Он даже не знает, где я!

Вот это уже прозвучало не очень хорошо.

— Как не знает? — я тряхнула головой, забрызгав сокамерницу каплями, разлетевшимися с концов спутанных волос. — Неужели, отправляясь к горам, где живут ваши злейшие враги, ты не сказала ему, куда идёшь? Или ты так замечталась о грядущем медовом месяце, что не заметила, куда тебя ноги несут?

Криста потупилась:

— Я… сбежала.

— От кого?

— От Дэна!

А я-то думала, вероятность встретить сбежавшую невесту куда меньше, чем вероятность увидеть сбежавшего жениха.

— Почему? — озадаченно откинув волосы назад, я взлохматила челку, липнущую ко лбу мокрыми прядями-сосульками.

— Потому что у нас скоро свадьба!

— Но ты вроде бы его любишь. А он вроде бы красивый, храбрый, великолепно владеющий мечом эльфийский принц, который любит тебя, — я вышла из ванной, не обращая внимания на мокрую одежду: с момента пробуждения уже к ней привыкла. — И что помешало тебе выйти за него замуж?

— Это разрушило бы наши отношения!

— По-моему, свадьбы обычно устраивают, чтобы скрепить эти самые отношения, — мягко напомнила я, разглядывая большой горшок с углём, стоящий рядом с камином: похоже, у дроу были проблемы с деревом. — И поддерживать их, пока смерть не разлучит вас.

Сев на кровать, Криста горестно вздохнула.

— Понимаешь, между нами возникло какое-то… напряжение! Раньше мы просто щекотали друг друга, дурачились и дрались подушками, а теперь лежали в постели и думали о том… и я знала, что он тоже думает о том… о том, что скоро в этой самой постели мы будем…

В общем, инфантилы на выгуле. Прелесть. Видимо, эльфы, в отличие от дроу, как раз славились строгой моралью; и если до свадьбы принц спал со своей невестой, то лишь в самом буквальном смысле этих слов.

Только вот тогда Криста ещё глупее, чем кажется.

Да, сейчас мысль о сексуальном контакте с кем-либо и во мне вызывает отвращение — но ради любимого человека, наверное, можно потерпеть. В конце концов, куча людей находит это занятие очень даже приятным.

— Неужели эта перспектива настолько вас пугала?

— Дело не только в этом! — Криста отчаянно всплеснула руками. — Понимаешь, когда я узнала, что у меня есть магические способности… и что я никогда не смогу вернуться в наш мир… я подумала, что буду помогать людям! Странствовать по Риджии, сражаться с дроу, убивать монстров…

Осознав, что она сказала, я похолодела:

— Не сможешь вернуться в наш мир?

— Да! Но если я стану эльфийской принцессой, никто не позволит мне делать то, что я хочу! И я буду вынуждена вести себя, как положно принцессам, а это целыми днями сидеть на троне и вышивать гобелены, и играть на арфе, и…

— Почему ты не смогла вернуться в наш мир?!

— Да потому что! — Криста явно обиделась, что из её тирады меня заинтересовало именно это. — Ни эльфы, ни люди, ни лепреконы не знают, как открыть проход между мирами! Я же не первая, кто к ним попал. Они всё перепробовали, но ничего не получалось, даже просто посмотреть, как там моя семья поживает! Так что все мои… наши… предшественники так и жили здесь до самой смерти.

Я глубоко вдохнула. Выдохнула. Потом стала мысленно возводить семерку в степень — как делала всегда, когда хотела успокоиться.

Сорок девять, триста сорок три, две тысячи четыреста один, шестнадцать тысяч восемьсот семь…

Когда я дошла до пятнадцатой степени, нервный холодок исчез, тоненькие вопли паники утихли, перестав путать мысли — и ко мне вернулась способность рассуждать здраво.

Итак, шансов, что Кристин принц поможет нам спастись, фактически нет. Но даже если мы не умрём здесь, в катакомбах дроу, а вырвемся из плена — домой я уже не вернусь.

Весёленький расклад, ничего не скажешь.

Конечно, в моём мире меня не ждёт никто, кроме Сашки. Но и у эльфов, в отличие от Кристы, радужных перспектив мне не светит. Если мы и сможем бежать — что я буду делать? Мыть полы в какой-нибудь таверне? На приличную работу не устроиться: кто же возьмёт на эту работу странную девушку с улицы, незнакомую с местным языком, обменным курсом, бытом и обычаями. Конечно, всё исправимо, но на это потребуется время — и деньги, которых у меня не будет. А я, честно сказать, плохо переношу голод и отсутствие бытовых удобств.

С другой стороны…

— Надеюсь, ты всё же будешь не против вернуться к своему принцу, когда я вытащу нас отсюда, — подойдя к шкафу, я распахнула деревянные дверцы. — Если честно, твоё возвращение здорово облегчит нам жизнь.

— Ты собираешься… бежать? — глаза Кристы расширились. — Со мной?

— Ну не отдавать же тебя на растерзание этой серой сволочи. А для начала я собираюсь переодеться.

…с другой стороны: если я верну эльфийскому принцу его взбалмошную возлюбленную — мне вряд ли посмеют в чём-либо отказать.

Да, мне было, в сущности, плевать, что там сделает с Кристой очередной принц, польстившийся на её достоинства. Я эгоистка до мозга костей. И не стесняюсь в этом признаваться — в отличие от большинства людей, которые из лицемерия натягивают на руки белые перчатки лживого альтруизма, чтобы стянуть их при первом удобном случае.

Но это в моих же интересах: вытащить нас обеих отсюда до того, как колдун завершит с Кристой свою «работу».

В шкафу нашлись четыре платья, пара штанов и несколько рубашек. Платья оказались весьма интересных фасонов — судя по всему, дроу не стеснялись наготы. Кристе подошло только одно: из тёмно-серого бархата, с длинными рукавами и целомудренным отсутствием выреза, зато полностью оголяющее спину — и даже интригующе маленькую часть того, что ниже спины. По бокам длинной юбки шли разрезы чуть ли не до бедра. Впрочем, Криста в этом наряде выглядела потрясающе: даже несмотря на то, что её замшевые полусапожки не совсем к нему подходили.

Интересно, а ноги у неё такими длиннющими тоже в этом мире стали?..

Я с огромным сожалением рассталась с безнадёжно грязными джинсами и замызганной футболкой, но примерять платья отказалась наотрез. А потому повесила мантию колдуна на спинку стула — и влезла в огромные суконные штаны: их пришлось подвернуть внизу и туго перепоясать бархатной полосой, которую я бесцеремонно оторвала от одного из платьев. Все рубашки тоже оказались велики; я выбрала самую простую, из светлого хлопка, и ограничилась тем, что засучила рукава. В кроссовки снова влезать не стала — каменный пол был удивительно тёплым, будто его подогревали. Какое-то время переживу и босой.

Следом моего внимания удостоился стол у окна. Под серебряными колпаками обнаружились ложки, золотые кубки, полные воды, и тарелки с чем-то, похожим на рагу; уловив аппетитный запах, мы с Кристой схватили вилки и накинулись на еду, не только не задумавшись над её потенциальной отравленностью — даже руки не помыв. Уж слишком проголодались.

Я распознала какое-то мясо, картошку и овощи, напоминающие кабачки. Вкус остального был мне незнаком, но менее вкусным он от этого не делался. Удивительно даже… представить себе девушку-дроу в платье с головокружительным разрезом я могла легко — в конце концов, в игрушках что эльфы, что дроу зачастую бегали в комплекте бронированного нижнего белья — а вот вообразить её же за плитой как-то не получалось. Не говоря уж о том, чтобы за этой плитой она старалась для презренных человеческих девиц.

Которых наверняка через недельку-другую уже не будет в живых.

Разнообразием ужин похвастаться не мог, но вот сытностью — вполне: я едва осилила последние ложки. Отодвинув тарелку, посмотрела на занавешенное окно.

И, поколебавшись, заглянула за плотную серебристую штору.

Похоже, мы находились во дворце. И башня, в которой располагалась наша комната, была более чем высокой: из окна открывался потрясающий вид на город. Он искрился морем огней, сиянием окон белоснежных особняков — а над ним молчала чернота того, что можно было принять за беззвёздное небо… но я быстро поняла, что это не так.

Да, дроу действительно обитали под землёй. Только отнюдь не в каменных катакомбах. Они просто построили город в огромной пещере — столь огромной, что невозможно было разглядеть её сводов.

И да, я никак не ожидала увидеть того, что увидела.

Отдёрнув занавесь, я прижалась лбом к стеклу — одному из десятков маленьких стёкол, соединённых в единое целое изящной ковкой оконного переплёта — и посмотрела по сторонам. Вправо от башни уползала белокаменная стена дворца; прямо под нашим окном виднелся знакомый сад со светящимися розами и чёрным прудом. Дворец окружала высокая каменная стена, поросшая пепельной серостью бледного плюща.

— Ничего себе, — прошептала Криста, подглядывавшая из-за моего плеча. — Не думала, что дроу… способны на такое.

— Как и я, — прежде чем обернуться к сокамернице, я тихо вернула штору на место. — Что ж, если мы хотим выбраться отсюда, то мне нужно выучить риджийский.

— Ты не сможешь, — покачала головой Криста. — Если только ты не прирождённый лингвист.

Я прошла к кровати. Пошарила по выдвижным ящикам, которые заметила в изголовье. Обнаружив пузырёк чернил, стальную перьевую ручку и несколько свитков пергамента, торжественно вручила всё это Кристе.

— Напиши вначале местный алфавит, — велела я, раздвигая тарелки на столе. — Потом — личные местоимения в разных падежах и названия всех предметов, которые есть в этой комнате. С переводом и транскрипцией русскими буквами, естественно.

— Ты не сможешь! — повторила Криста. — Колдун продержит меня здесь всего неделю, и за это время риджийский ты никак не выучишь! И вообще… какой у тебя план?

— Пока никакого.

— Никакого? И как же тогда, скажи на милость, ты собираешься нас освободить?

— Как только придумаю, обязательно сообщу.

Криста, фыркнув, раздражённо дёрнула покатым плечиком:

— А я-то уши развесила! Вытащит она нас, как же! Ладно, придумаю что-нибудь, и не из таких передряг…

— Никто не мешает тебе на досуге придумывать всё, что душе угодно, — мой голос почти истекал бесконечным терпением. — Но сейчас я прошу тебя набросать несколько строчек, что не так уж тяжело, согласись. Если, конечно, ты умеешь писать.

И, заметив гневный прищур Кристы, ретировалась в ванную.

Такие грязные ноги, как у меня, брать в постель преступно; так что мне есть, чем заняться, пока сокамерница покупается на моё «слабо».

Когда я вернулась, вместо полотенца вытирая голову порванным платьем, Криста расчёсывала волосы костяным гребнем: видимо, нашла всё в тех же изголовных ящиках.

— Написала? — повесив влажное платье на спинку стула, я взяла исписанный пергамент.

— Да, — Криста любовалась своим отражением в ручном серебряном зеркальце.

Я пробежалась взглядом по чернильным строчкам: вначале — по закорючкам букв, сопровождённым звуковой транскрипцией на русском, потом — по словам, нацарапанным ниже. Ещё раз окинула пергамент пристальным взглядом.

Почувствовала, как его ментальная копия ложится на полочку в моём сознании.

— Отлично, — я перевернула пергамент и положила его перед Кристой. — А теперь пиши на обороте риджийский перевод тех слов, которые я тебе назову.

— Сначала выучи то, что я уже написала, — девушка сосредоточенно чесала особо непослушный локон.

— Я и выучила.

Криста замерла. Поймала в зеркальной глади мой мягкий, внимательный взгляд из-под очков.

Потом, всем своим видом выразив крайний скептицизм, отложила зеркальце и гребень, схватила пергамент — и встала.

— Отлично. Сейчас проверим, — она отошла в дальний конец комнаты: так, чтобы я никак не разглядела написанного. — Как будет «стул»?

Образ пергамента мгновенно всплыл перед моими глазами.

— Не ручаюсь за правильность написанного тобой произношения, — я взяла со стола гребень и склонилась над зеркалом, в котором отражался белёный потолок, — но вроде «формасур».

Криста недовольно кивнула:

— Кровать?

— Руум, — я пригладила чёлку, чтобы та сохла в более-менее приличном виде, и принялась сосредоточенно чесать мокрые запутанные волосы.

— Они?

— Фейр.

— Тарелка?

— Фат.

— Ей?

— Хенни.

— Одежда?!

— Фё… ай, — я поморщилась: запутанная прядь никак не хотела расчёсываться, — фёт.

— Вода?!

— Матх, — я положила гребень рядом с зеркальцем, оглянулась через плечо и улыбнулась. — Может, для экономии времени ты просто мне поверишь?

Криста села на кровать. Открыла рот — и закрыла.

Потом снова: словно рыбка, которую вытащили из воды.

— Я же называла слова не подряд, — зачем-то пробормотала она, — и те, которые написала в конце, и в середине…

— Правильно делала.

— Но это невозможно! Ты… ты смотрела на этот пергамент всего-то секунд десять!

Я повернулась к ней:

— Полагаю, ты никогда не слышала об эйдетической памяти?

Криста озадаченно хлопнула длиннющими ресницами.

— Фотографической, — смилостивилась я.

— А! Это когда людям достаточно пролистать книгу, и они её запоминают?

— Точно.

— Слышала, конечно! Хочешь сказать, у тебя… фотографическая?..

— Именно.

Во взгляде Кристы скользнуло благоговение:

— Выходит, ты… гений?

Я провела пальцем по переносице, поправляя очки. Села на стул, откинувшись на мягкую спинку.

— Я научилась читать в год, а к двенадцати знала наизусть все книги в нашем доме. В пять лет я перемножала в уме трёхзначные числа. Я поступила в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики, набрав максимальное количество проходных баллов. Учти, что на студентов с ВМК даже ребята с физфака и мехмата смотрят, открыв рот, а я поступала на курс фундаментальной информатики, куда принимали всего-то пятнадцать человек. — Насчет мехмата я, конечно, несколько преувеличила: тамошние студиозусы всегда мнили о себе незаслуженно много… но не суть. — Мой айкью равен приблизительно ста восьмидесяти с хвостиком. Если сложить все эти факты воедино… — я пожала плечами. — Да, пожалуй, можно сказать, что я гений.

И не стала добавлять, что лишь осознание собственной исключительности весь последний год удерживало меня от того, чтобы повеситься на крюке от люстры. Этого — и того, что без меня Сашка снова запустит учёбу.

Воспоминание кольнуло сердце тоненькой иголочкой тоски.

Мне безумно, до боли хотелось его увидеть. И рассказать обо всех безумствах, которые со мной произошли — потому что я всегда всё рассказывала ему.

Почти.

— Можешь придержать слова восхищения при себе, — великодушно разрешила я.

— А… ты… — девушка облизала пересохшие губы, — ты что, уже учишься в универе? Сколько же тебе лет?

Поскольку я ожидала несколько другой реакции, то нахмурилась:

— Девятнадцать.

Криста долго смотрела на меня, птичкой склонив голову набок.

Так, будто впервые увидела.

— А я думала, тебе лет пятнадцать, — наконец глубокомысленно изрекла она. — Совсем мелкой выглядишь.

— Всё, что ты усвоила из моих слов — это факт моего поступления в универ?

— Нет, — на удивление спокойно ответила девушка, поднимаясь с кровати. Приблизившись, села напротив. — Ещё то, что ты действительно можешь вытащить нас отсюда.

Положила перед собой пергамент. Повернула чистой стороной кверху.

И, обречённо вздохнув, открутила крышку пузырька с чернилами.

— Так. Какие слова, говоришь, тебе ещё надо написать?..

Мы просидели, наверное, полночи. Криста очень скоро начала клевать носом, рискуя испачкать его в чернильнице — но я объявила отбой, лишь когда мы исписали все четыре свитка мелким шрифтом с обеих сторон; тогда я задула свечи, уже близившиеся к состоянию огарков, и мы с наслаждением заползли под одеяло.

К сожалению, только одно.

Под нами захрустела чистая, свежая простыня, едва уловимо пахнущая лилиями. Некоторое время мы с сокамерницей, ворочаясь, перетягивали одеяло на себя — пока я, махнув рукой, не выползла из-под него.

Ничего страшного, всё равно в рубашке сплю. К тому же в комнате тепло.

— Хорошие свечи у дроу, — едва слышно протянула Криста, удовлетворённо свернувшись калачиком под пуховым трофеем. — У эльфов они трещат и дымят, а эти… у них пламя такое ровное, и хватает надолго…

— Прихватим одну, как сбегать будем? Пусть эльфы выяснят, как дроу их делают.

— Ага…

Она зевнула сонным котёнком — широко, умильно, обнажив мелкие зубки — и заснула, как котёнок: мгновенно. Только что говорила со мной, а потом закрыла глаза — и звук её дыхания окрасил тонкий присвист.

Я сняла очки, положив их рядом с подушкой. Легла, закинув руки за голову. Глядя в потолок, мысленно перебрала свитки с риджийскими словами, отныне надёжно хранившиеся в моей памяти.

Закрыла глаза, чувствуя, как подкрадывается на мягких лапках долгожданный сон.

Что ж, будем надеяться, нам действительно удастся выпутаться из этой передряги. И, желательно, безболезненно.

Хотя бы для меня.