Глава 14

Отряд скакал по дороге, растянувшись на добрых полмили. Ветер был суров к быстрым всадникам, немилосердно задувал в открытые забрала шлемов и проникал сквозь щели в латах к телам, едва защищенным от холода дубленой кожей и исподними льняными рубахами. Все словно стремились очутиться как можно дальше от Вусэнта, от горького и несправедливого решения магистра.

Рыцари возбужденно переговаривались, обсуждая суд богов и свою дальнейшую участь. Сэр Энсиваль уверял, что назавтра магистр раскается и примет их обратно в лоно Ордена, но многие недоверчиво покачивали головами. Упрямый нрав лорда Улина был известен слишком хорошо.

Слэм ехал подле паладинов. Его конь ничуть не устал от двойной ноши: рейнджер вез Экроланда впереди себя, словно похищенную девицу. Голова рыцаря бессильно склонилась к плечу, временами он едва слышно постанывал, словно в забытьи его мучили кошмары. Временами Слэм бросал взгляд на пустые ножны, висевшие на поясе Экроланда, и хмурил густые брови. Он сразу заподозрил, что с этим мечом дело нечисто, стоило рыцарю впервые споткнуться на Арене.

— Как он? — подъезжая, осведомился Синюрд.

— Все так же, — стискивая зубы, отвечал Слэм. — По-хорошему, ему надо сейчас находиться под присмотром священника. Я бы многое отдал, лишь бы нам на пути встретился самый завалящий храм!

— Дело не в ране, — донесся голос Тьего. Паладин железной рукой правил конем, не позволяя ему ни на шаг сбиться с пути. Рыцари исподтишка разглядывали его маску и обменивались удивленными взглядами. — Я бы первым засмеялся, упади в обморок наш славный Эри из-за этой ничтожной царапины. Я вижу, словно все его силы выпиты досуха… И это сделал меч.

— Ему имя Талиндар. Хороший же подарочек сделал царь! — горько воскликнул Слэм, едва успев поймать кренящегося Экроланда. Водворив рыцаря на место, он продолжал, — конечно, Толлирен не мог знать о сути проклятия, висевшего над мечом. Он говорил, что лучшие кузнецы перековали Талиндар…

— Монетка, — едва слышно прохрипел Экроланд.

Слэм замедлил ход и повернул голову друга к себе. Рыцарь очнулся, в этом сомнений не было. «Он пришел в себя!» — волной пошла весть по отряду.

Торопливо потянувшись к седельной сумке, Слэм выудил оттуда флягу с крепчайшим бренди и прежде всего заставил Экроланда отпить большой глоток. Рыцарь закашлялся, но его глаза заблестели, из них исчезла муть.

— Монетка, Слэм, — горько повторил Экроланд, повесив голову.

— Мастер Слэм, не так давно мы встретили странную женщину, — ввернул Аткас, стремясь быть полезным, — она выглядела сумасшедшей и все твердила про какую-то монетку…

— И она оказалась сто раз, нет, тысячу раз права! — воскликнул Экроланд. — Я должен был дать Толлирену выкуп за меч, и тогда сегодняшний день запомнился бы всем как день моего триумфа, а не самого жалкого поражения, кое только можно себе представить…

— Перестань казнить себя, Эри, — излишне сурово, как показалось Аткасу, сказал Тьего. — Лучше послушай, что случилось потом, когда ты… ммм… упал без чувств.

Рыцарь вспыхнул было от негодования, но стоило ему услышать про решение магистра и дальнейший ход событий, весь гнев точно рукой сняло. Растроганный, он обернулся на рыцарей, скакавших позади.

— Верные друзья и соратники, — пробормотал он, тронутый до глубины души. — Кто бы мог подумать, что они ради меня тотчас же оставят Орден…

Он коснулся головы и на минуту умолк, хмурясь.

— Я себя чувствуя так, словно меня как следует измотали на многочасовой тренировке.

Сэр Энсиваль, то и дело пришпоривая коня, нагнал их. Смахивая со лба пот, он широко улыбнулся Экроланду:

— Наконец-то ты с нами! Мы уж думали, заказывать гроб или погодить…

— Брось, от царапин не умирают, — резко ответил Экроланд, выпрямляясь. — Где Стролл? Я бы хотел пересесть…

Они остановились передохнуть прямо посреди дороги. Тьего, опираясь на коня, спросил у Экроланда:

— Что будет дальше? Вас выгнали из Ордена… Куда вы направитесь теперь?

Рыцарь оглянулся, и всюду увидел внимательные глаза, ожидающие его ответа.

— Теперь? Думаю, будем ждать новостей из города. Насколько я понимаю, в самое ближайшее время Наместник примет решение относительно варваров… А что до нас, рыцарей — а никакой магистр не может отнять у нас этот титул — то Медовые Лужайки просторны и с радостью примут у себя всех гостей.

— Отлично сказано, Эри! — потрясая в воздухе кулаком, воскликнул Слэм. — Готов спорить на тысячу золотых, что и недели не пройдет, как магистр приползет к вам на брюхе, точно побитая собака, и будет на коленях умолять позабыть о его опрометчивом решении!

Внезапно Экроланд нахмурился. Он внимательно огляделся, точно ища кого-то и не находя… Еще больше от этого посуровел и спросил:

— А как прошло испытание Дженны?

Паладины отвернулись, словно осмотреть уздечки и шпоры для них было в данный момент наиважнейшим, безотлагательным делом. Слэм приник к фляге, а Аткас поспешил спрятаться за Солемной.

— Так, — громко и мрачно сказал Экроланд. — Так. Значит, никто не озаботился судьбой несчастной девушки, я правильно вас понял?

— Было не до этого, — оправдываясь, ответил Слэм, — мы слишком неожиданно покинули город. Боюсь, никому и в голову не пришло подумать о твоей подопечной…

— Нам следует вернуться, — решил рыцарь без колебаний. — Я должен узнать, как прошло испытание… Боюсь, ей нужна моя помощь.

Сэр Энсиваль, до сей поры лишь слушавший разговор, но не принимавший в нем участия, рассудительно сказал:

— Мы уже подъехали к Медовым Лужайкам. Если сейчас повернем назад, то у города будем как раз к закату. Думаю, магистр к тому времени оповестит всех стражников… Нас не пустят внутрь. Мы просто потеряем время.

— Я понимаю, что тебе не терпится очутиться у камина и погреть старые кости, — ядовито ответил Экроланд и мгновенно раскаялся в необдуманных словах, увидев, как обиженно вытянулось лицо старого рыцаря. — Прости за резкость. Мы все устали.

— Из того, что ты нам рассказал, я сделал вывод, что эта девчонка не пропадет при любых обстоятельствах, — вмешался Тьего, успокаивающе похлопывая друга по плечу. — Не волнуйся, Эри, все будет в порядке. Сейчас надо, действительно, задуматься о том, что с вами будет дальше.

— Раскол в Ордене… Дело пахнет жареным, — подал голос Синюрд.

Подошло трое рыцарей — все подтянутые, несмотря на седину в волосах, в глазах горит юношеский задор. Один из них, Энрек Мелдуневский, прокашлялся и сказал:

— Ну, раскол так раскол! Наш Орден не первый и уж, конечно, не последний. Но с бухты-барахты такие решения не принимаются, это я вам точно говорю. Что до старых костей, Эри, то они дают знать о себе почти всем из нас. Мы и впрямь не прочь сесть напротив камина и пропустить по кружечке-другой знатного эля. Тогда и мысли в голову умные придут.

— Вы правы, — ответил Экроланд. — Я думал только о себе. Тронемся же в путь!

***

После полудня отряд пересек невидимую границу, отделявшую владения Экроланда от прочего мира. До Медовых Лужаек уже было рукой подать. В полях вдоль дороги, простирающихся далеко-далеко, копошились мелкие фигурки крестьян, готовивших землю к посадке урожая. На самом горизонте четкой коричневой линией темнела лесная полоса.

Чем ближе они подъезжали к поместью, тем беспокойнее было на душе у Экроланда. Он оглядывался по сторонам, будто потерял кого, хмурился и бормотал себе под нос проклятья.

— Выше нос, дружище! — подбодрил его Слэм. — Эка невидаль, проиграл сражение. Ну и что? Непобедимые герои бывают только в легендах, да и то самых неправдивых.

Рыцарь повесил голову и чуть слышно ответил:

— Эх, Слэм, а то ты не знаешь госпожи Сакары!

— Ты похож на едва оперившегося птенца, — сообщил рейнджер. — Он тоже боится отойти от маминой юбки. Опомнись, Эри, это она твоя служанка, а не ты — ее! Чуть что брякнет, пригрози уволить.

Губы Экроланда тронула улыбка. Уволить госпожу Сухарь! О таком и помыслить неловко.

Между тем уже показались кованые створки ворот, ведущих в аллею.

Экроланд пришпорил Стролла и въехал первым. Гравий, которыми были посыпаны дорожки, мягко обволакивал копыта, приглушал звонкое цоканье. Не оборачиваясь, рыцарь взмахнул рукой, приглашая всех следовать за ним.

Не знай он наверняка, что госпоже Сакаре магия неведома, ему пришло бы в голову, что она применила некое заклятие, чтобы до минуты угадать появление хозяина.

Как будто утром он никуда и не уезжал. Все так же во дворе толпится возбужденный народ, разве только тени стали покороче, да солнце припекает посильнее.

— Сэр Эри! — загалдели все, окружая коня, кто-то схватил Стролла под уздцы, еще один помог спешиться рыцарю, хотя в этом помощь ему совершенно не требовалась.

На некоторое время все увлеклись Экроландом и потому несказанно удивились, когда во двор въехали другие рыцари. Глазам стало больно от зайчиков, пляшущих на латах.

Первой опомнилась госпожа Сакара. Близоруко щурясь, она отыскала среди рыцарей знакомые лица.

— Приветствую вас, уважаемые господа, — несколько церемонно объявила она. — Для Медовых Лужаек большая честь принимать у себя столь почетных гостей. Как поживаете, сэр Мелдуневский? Как ваше здоровье, сэр Энсиваль?

Почти к каждому она подошла, назвала его по имени и тепло поздоровалась. Закончив, она вернулась к Экроланду.

— Сегодня у нас праздник, сэр Эри? Велеть Престону подготовить большую столовую?

Экроланд не сумел достойно выдержать взгляд пытливых серых глаз и опустил голову. Он уже отыскал слова, которыми объяснит свое поражение, сумеет оправдаться перед властной старухой, но тут сухая, сморщенная от старости ладонь легла ему на руку. В изумлении он поднял голову и натолкнулся на мудрую улыбку. Несколько мгновений он боялся шелохнуться, словно загипнотизированный.

— Думаю, столовую все же приготовить стоит, — помедлив, решила госпожа Сакара, убирая руку. — Я полагаю, гости и заночуют здесь? Отлично, тогда самое время распорядиться насчет гостевых комнат…

Приподняв юбки, она тяжело прошла по лестнице и скрылась в доме. Престон поспешил пригласить всех внутрь.

Стайка оруженосцев во главе с Аткасом занялись конями, благо конюшня при доме была более чем просторна и вместительна. Места хватило всем.

***

Просторная гостиная уменьшилась до размеров крохотной комнатки, когда всю ее заполнили рыцари-изгнанники. Госпожа Сакара вежливо попросила их оставить доспехи за порогом комнаты, но даже без привычного латного облачения крепкие, сильные, высокие красавцы-мужчины занимали слишком много места. Служанки испуганными тенями носились вокруг, поднося напитки и закуски. Разумеется, в присутствии хозяина и на трезвую голову никто не решался ущипнуть аппетитное бедро, но под красноречивыми взглядами девицы алели, что твой мак.

— А не организовать ли нам свой орден? — философствовал сэр Энсиваль, размахивая бокалом с вином. — Истории известны примеры, когда рыцари из таких вот расколовшихся орденов достигали неизмеримо больших успехов.

— Ты все гонишься за славой, — улыбнулся сэр Энрек. — Но для Вусэнта два ордена — это слишком много. Все-таки мы живем не в столице.

— Пожалуй, — подхватил Синюрд, — и для столицы нынешнее количество орденов обременительно.

— Изгнанные, — задумчиво сказал себе под нос Экроланд, словно пробуя слово на язык. — Кто пойдет за нами, даже если мы и объявим о создании нового ордена? Простите, друзья, но это очень плохая мысль: начинать новый орден после разгрома на суде богов.

— Уже через год все забудут об этом досадном происшествии, — решил сэр Энсиваль. Экроланд ответил ему возмущенным взглядом: досадное происшествие, надо же!

К вечеру рыцари дважды плотно поели и раз пять перекусили, изрядно опустошив погреба и кладовые Медовых Лужаек. Полые бочонки строем встали во дворе, а Престон шел на немыслимые ухищрения, лишь бы не трогать самые старые вина.

— Словно расшалившиеся дети, — неодобрительно покачала головой госпожа Сакара и пошла на кухню, не в силах терпеть гомон и шум, производимый десятками глоток.

Синюрд и Тьего в два голоса пели известную «Приходи ко мне на сеновал», к полному восторгу оруженосцев. Сэр Энсиваль извел почти всю писчую бумагу, рисуя сложные схемы и таблицы, чтобы подтвердить свои мысли насчет нового ордена. Когда же старый рыцарь увидел, что его записи никому не интересны, он просто вышвырнул их в камин. Слэм подремывал в кресле, открывая глаза на особо громких куплетах. Экроланд наливался вином и мрачнел с каждым часом, находя все больше поводов обвинить себя в случившемся.

Когда все дела были переделаны, а комнаты подготовлены, Эста заглянула в гостиную и поинтересовалась:

— Сэр Эри, скоро ли ожидается приезд леди Ивесси?

Веки приподнялись, явив миру глаза сплошь в красных прожилках. По щеке рыцаря сползла одинокая слеза.

— Она не приедет, милая… Никогда. Верно, она уже мертва… И только я виноват в этом. Ее смерть на моей совести, Эста! Беги, беги от меня прочь, девчонка, я проклят богами!

Рот Эсты открывался все шире и шире. Она не могла припомнить, когда видела своего хозяина настолько пьяным. Слэм зевнул, грациозно поднялся с кресла и подошел к девушке. Положив руку ей на плечо, он доверительно прошептал:

— С Дженной все хорошо, ты не волнуйся. Не обращай внимания на его слова, ты же видишь, как он набрался.

Эста кивнула, попутно отбрасывая загорелую ладонь, невольно переползшую с плеча на грудь. Погрозив Слэму пальцем, девушка удалилась. Рейнджер ухмыльнулся вслед и присел на корточки возле кресла, на котором полулежал Экроланд. Мягко отобрав бокал, на дне которого плескались остатки вина, Слэм отставил его в сторону и заглянул в мутные глаза рыцаря.

— Могу не пить, — покладисто согласился тот. — Смотри, я и в таком состоянии могу держать себя в руках…

— Ты опять пытаешься что-то кому-то доказать, — тихо сказал Слэм. — Посмотри на меня. Я твой друг. Да пожри все Неназываемый, здесь же вся комната полна твоими друзьями! Мы ценим тебя не только за то, что ты поступаешь как должно… Промахи, знаешь ли, совершают все, даже боги.

Экроланд тут же взмахнул перед собственным носом рукой и, нахмурившись, возразил заплетающимся языком:

— Талус безгрешен, дружище. Запомни, он никогда не ошибается. Даже живя по Заветам, ты будешь лишь бледной тенью по сравнению с благочестивым Талусом.

Слэм покачал головой. Сзади неслышно подошла госпожа Сакара. Во взгляде, брошенном ею на Экроланда, на секунду появилось смятение, но она быстро взяла себя в руки и спросила у рейнджера:

— Мастер Дол, Эста переполошилась… Я буду вам чрезвычайно признательна, если вы объясните, где пропадает эта девчонка, Дженна. Как закончилось ее испытание? Я понимаю, что подобный вопрос не совсем уместен в нынешних обстоятельствах, — тут она покосилась на Экроланда, прикрывшего глаза, и понизила тон, — ну, вы догадываетесь, о чем я. Сэр Эри чрезвычайно расстроен, и мне бы не хотелось лишний раз в его присутствии говорить о сегодняшних событиях.

— Понятия не имею, где сейчас Дженна, — признался Слэм. — Понимаете, все случилось слишком быстро. Суд богов, наш отъезд, да тут еще и…

Договорить он не успел. Дворецкий зашел в гостиную, огляделся и, увидев, что единственный более-менее трезвый человек в комнате — это Слэм, подошел и доложил:

— Только что подъехал крестьянин, мастер. Он сказал, что ему необходимо что-то сообщить хозяину. Говорит, это очень срочно.

Слэм с неохотой вышел вслед за Престоном.

Спустя несколько минут он появился в комнате. Всю ленцу и расслабленность с него как рукой сняло.

— Господа, — громко объявил он.

Не сразу, но в гостиной установилась тишина. Последним замолчал Синюрд, сочным басом допевший таки куплет до конца. В воздухе еще некоторое время вибрировало «Приходи, милая, да подружку прихвати!».

Экроланд открыл один глаз и, пошарив вокруг себя, поднял бокал с остатками вина. Госпожа Сакара торопливо выхватила его и с выражением глянула на Слэма, но тот даже не посмотрел в ее сторону.

— Наместник объявил войну, — хрипло вымолвил рейнджер. — Городские ворота закрыты, никто не впускается и не выпускается. Человек, с которым я сейчас разговаривал, чудом выбрался из города. После него это уже никому не удастся. Поговаривают, варвары уже на марше.

— Вот так дела, — присвистнул Синюрд.

Вылей Слэм ушат холодной воды на Экроланда, подобное действие и то бы не дало такого эффекта. Рыцарь вскочил на ноги, пошатнулся и уцепился за плечо старухи, лишь бы не упасть.

— Вашего средства, — приказал он ей, ощупывая глазами окружающих, — мне, Синюрду, Энсивалю… Да и Энреку.

— Да, сэр, — госпожа Сакара присела в реверансе и вышла из гостиной.

— О, нет, — простонал Синюрд, хватаясь за голову. — Я не вынесу ее зубодробильной отравы. Если честно, то я в порядке. Правда, мне ничего не нужно.

— Выпьешь, как миленький, — усмехнулся Тьего. — Кажется, наш друг что-то придумал.

— Мне срочно нужна ясная голова, — сказал Экроланд и признал, — да, есть одна идея, но боюсь, как бы она не оказалась полным бредом, когда я протрезвею.

Сэр Энсиваль прекратил ворошить угли в камине и обернулся к рыцарям:

— Мы должны быть там. Город не виноват в том, что магистр ордена сглупил. Мы обязаны встать в воротах Вусэнта и принять грудью любую атаку варваров!

— Еще скажи — принять на грудь, — ехидно проворчал Энрек Мелдуневский, — но в целом, я согласен с сэром Энсивалем. Он прав. Город беззащитен перед варварами. Кто там остался? Безусые юнцы во главе с Сегриком Теллером, да горстка стражи, хватающих меч не за тот конец.

— Невозможно отсиживаться в Медовых Лужайках, пока Вусэнт разносят по камешку, — согласился Тьего. — Эри, так что ты там надумал?

Рыцарь махнул рукой, мол, не мешай, а сам приник губами к чашке, принесенной госпожой Сакарой. Осушив до дна несколькими глотками, он швырнул ее на поднос и поморщился. Горечь напитка огнем жгла язык и небо.

— Пейте, не стесняйтесь, — пригласил он, утирая губы, — А я тем временем поговорю со своим оруженосцем… Если мой план удастся, этот паренек станет героем!

***

На кухне в печи гудело пламя, что-то шипело, что-то скворчало, а вокруг волнами расходились соблазнительные запахи жареной дичи и сладких пирогов. Мастер Тим умудрился прилечь на обычный деревянный стул и в таком положении попивал пивко, лениво командуя поварятами. Рядом дегустировал пиво из того же бочонка Аткас. Так же комфортно устроиться у него не получилось, поэтому он просто развалился на втором стуле.

Экроланд вошел на кухню и встал, скрестив руки. Поварята пискнули и забегали вокруг с утроенной силой, Аткас вскочил, а Тим поперхнулся пивом и долго кашлял, но все же смог переместить тело в вертикальное положение.

Однако из уст рыцаря не раздалось ни слова упрека. Он молча поманил Аткаса за собой. Оруженосец пошлепал следом, вытирая губы рукавом и гадая, зачем он понадобился в столь поздний час.

Они пришли в самую, на взгляд Аткаса, бесполезную комнату дома: в библиотеку. От одного вида книг, выстроившихся на полках ровными рядами, юношу тянуло зевать. «Неужто хозяину вздумалось начать учить меня чтению? От него всего можно ожидать. Боги, сколько книг! Я за всю жизнь столько не видел! Брр, да от Эри пахнет так, словно он выпил несколько галлонов рома, так что от учения, видать, не откажешься».

Но в планы рыцаря вовсе не входило начать занятия с бестолковым Аткасом. Вместо этого Экроланд подошел к одному из шкафов и, покопавшись в бездонных внутренностях, выудил оттуда пыльный рулон. Оруженосец тут же принялся чихать но, протирая заслезившиеся глаза, с интересом поглядывал на стол, на котором Экроланд расстилал рулон.

— Что это такое, сэр Эри?

Впрочем, юноша мог и не спрашивать. На столе оказалась подробнейшая карта, но вот какого именно места — оставалось загадкой. Аткас высморкался в рукав и подошел поближе.

Карта была очень старой: чернила на ней выцветали много раз, и столь же часто подводились заново. Кое-где чересчур усердный переписчик продырявил изветшавшую бумагу насквозь, а некие неряхи запятнали пол-карты жирными пятнами. Не поняв ни единого слова, написанного витиеватым почерком, Аткас тем не менее решил, что перед ним план Вусэнта. Слева было изображено море, в котором плескался неведомый морской гад, в центре города схематично изображался дворец Наместника и Храм. А Холла не было: видимо, карта была нарисована раньше, чем его построили. Впрочем, на его месте был поставлен тонкими линиями крест.

Терпеливо дождавшись, пока юноша вдоволь наглядится на карту, Экроланд внезапно сказал:

— Будь со мной честен, Аткас. Прошу тебя, ответь правдиво на мой вопрос, от твоих слов зависит слишком многое.

Оруженосец пожал плечами:

— Спрашивайте, сэр Эри. Мне нечего таить. Никаких секретов я не держу.

С губ едва не сорвалось: «В отличии от вас». К счастью, Аткас вовремя прикусил язык и невинно посмотрел на рыцаря. Тот его огорошил:

— У тебя остались аслатиновые крупицы? Та самая крошка из подгорного города?

Непроизвольно Аткас сделал крошечный шажок назад. Руки, которые очень захотели залезть в карманы, он спрятал за спину и приказал им не суетиться. Каким образом рыцарь пронюхал, что в тот день Прикс продал ему не один аслатиновый шарик? Вероятно, по лицу своего оруженосца Экроланд увидел, в каком тот находится смятении, и поднял руку, ладонью обратив ее к Аткасу. Тон его голоса был необычайно мягок:

— Аткас, Аткас. Я же не Толлирен, чтобы рубить головы за аслатин. Я вовсе не собираюсь тебя высечь, или еще что-то в этом роде. Для меня, для моей задумки очень важно, чтобы у тебя осталась крупица этого вещества, потому что если ее не будет, план усложнится многократно, и в первую очередь для тебя самого, потому что именно тебе я отвожу решающую роль в сегодняшних событиях.

— А что сегодня будет? — насторожился Аткас. На хозяина он глядел исподлобья, не вполне решив для себя, говорить или лучше не стоит про утаенный аслатин.

Экроланд глубоко вздохнул и опустился на стул. Уставившись в пол, он глухо ответил:

— Варвары объявили войну Вусэнту, Аткас. И если мы не хотим, чтобы Вил пострадал…

— Но Вил сейчас в тюрьме! — невежливо перебил его Аткас. — Его что, убьют, сэр Эри?

— Скорее всего, завтра на рассвете, — кивнул Экроланд, по-прежнему не поднимая глаз. — И если ничего не предпринять…

— Прорвемся в город с боем, — азартно заблестев глазами, предложил юноша.

— В Вусэнте введено осадное положение. Может, стены у города и не слишком прочные, но вот стражников на них хватит с избытком, чтобы пресечь любые попытки проникнуть внутрь. И пытаться бесполезно. К тому же, сообщение к нам пришло с опозданием часа на два, а за это время можно было начать укреплять стены по периметру… Так что можешь и не заикаться о нападении на ворота.

— А… а при чем здесь аслатин? — севшим голосом спросил Аткас. Он вдруг почувствовал себя маленьким и беспомощным, точно котенок, у которого только-только прорезалось зрение.

— Сперва ты ответь мне, — улыбнулся Экроланд и, подняв голову, посмотрел Аткасу прямо в глаза. От взгляда у юноши побежали мурашки по спине. Уже не в силах сопротивляться, Аткас едва выговорил:

— Да… Да сэр Эри, у меня остался аслатин. Я вчера вечером сунул руку в карман и обнаружил, что там шарик закатился за подкладку.

Рыцарь слегка кивал при каждом слове. Когда Аткас умолк, он подошел к нему и, положив руку на плечо, подвел к карте.

Его палец уперся в блеклые линии:

— Вот тут изображен план городской тюрьмы. Смотри, видишь круг? В нем подробно описывается весь подвал, тут даже перегородки указаны.

— Что-то не хочется мне в тюрьму, сэр Эри, — пробормотал Аткас.

— Но сюда тебе соваться не стоит, потому как Вил заключен в личную темницу Наместника, а она находится под дворцом. И знаешь что, Аткас?

— Что? — безнадежно переспросил юноша.

— И ту, и ту темницу строили по одному плану! То есть вот этот план подходит и ко дворцу Наместника!

— Здорово, — замогильным тоном отозвался Аткас.

— Таким образом, — воодушевленно продолжал Экроланд, — ты сейчас запоминаешь этот план, мчишься к городу, последний раз в жизни съедаешь аслатин — да, и поклянись, что это действительно последний шарик! — перебираешься через стену, а после того, как проберешься во дворец, проследуешь по вот этому пути в темницы. К утру я буду ждать тебя и Вила в условленном месте, о котором расскажу, как только ты согласишься.

«О да, сэр Эри. Конечно! Что может быть проще? Всего-навсего выкрасть практически незаметного двухметрового варвара из темницы Наместника, а потом с комфортом доставить его туда, куда душа ваша пожелает. Случаем, нам к утру не на Той Стороне Мира надо быть, нет?»

К ужасу Аткаса, его рот сам собой открылся, а оттуда полетели и вовсе невероятные слова:

— Да, сэр Эри. Я вас не подведу.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — просиял рыцарь, обнял Аткаса и подтолкнул его к двери.

— В последний раз ступай и сам выведи Солемну. Очень надеюсь, что с завтрашнего дня это вновь будет обязанностью нашего конюха!

По пути в конюшню Аткас задумался о том, что было бы, если бы у него не осталось аслатиновой крошки? Он почти не сомневался, что Экроланд специально ее раздобыл бы где угодно, может, у Трогина, а может и еще где. И каким-то невероятным образом это нелегальное деяние было бы единственно правильным в сложившейся ситуации.

***

Отослав Аткаса прочь, Экроланд еще некоторое время рылся в шкафу. Клубы пыли заставляли его непрестанно чихать, но, наконец, поиски увенчались успехом, и рыцарь с рулоном в руках пошел в гостиную. На пути он поймал за талию пробегавшую мимо Эсту. У девушки пылали щеки после фривольных рук Слэма, поэтому она с радостью согласилась ненадолго отлучиться из Медовых Лужаек, исполняя поручение хозяина.

Большая часть гостей уже пришла в себя, только Синюрд продолжал тихонько напевать под нос неприличные куплеты. Впрочем, сложно сказать, откуда исходил порыв к пению: от пития напитков, либо просто от врожденной шальности. Увидев друга, он замолк и вопросительно поднял бровь.

Рыцарь прошел к столу и, отодвинув в сторону полупустые блюда с едой и кувшины с ледяным морсом, принялся расстилать еще одну карту, поновее на вид. Придавив уголки карты кубками, он вооружился пером и стал орудовать им как указкой, отмечая на карте различные точки.

— Прошу вас, взгляните, братья, — обратился он к остальным. — Здесь, как вы понимаете, Вусэнт. Тут сейчас находимся мы.

Он ткнул в карту и случайно ее продырявил. Раздраженно вытащив перо, он продолжил:

— Кайма Вишневых гор тянется от моря и далеко на восток, вглубь королевства. Самый близкий проход к Вусэнту от Края Вечной Зимы располагается тут, строго на севере. Когда-то давным-давно тут стоял Вус-Тенгерт — очень хорошо укрепленный форт. Его строили с таким расчетом, чтобы он перегораживал все ущелье, мимо точно было не проехать и не пройти.

— Да, что-то такое там точно было, — почесывая за ухом, признал Слэм. — Только вот сколько он уже заброшен?

— Лет сто. Стены, конечно, изрядно пострадали, но думаю, что их основание цело.

Сэр Энсиваль поднял руку, обращая на себя внимание:

— Конечно, ты ловко вспомнил про сей заброшенный форт, но нам-то с этого что?

— Варвары пойдут именно туда. Любой другой переход сквозь Вишневые горы чреват невероятными сложностями.

Рыцари нерешительно переглянулись. Энрек высказался прямо:

— Будь у нас целая армия, преимущество узкого ущелья можно было бы использовать… Но что может сделать маленькая горстка рыцарей? Или ты предлагаешь пойти на мировую с Наместником? Да он от нас и мокрого места не оставит! Могу себе представить, в какой он сейчас ярости!

Взгляд Экроланда переместился на большие часы над камином.

— У нас в запасе есть около пятнадцати часов.

— Я ничего не понимаю, — громогласно заявил Синюрд, — но всецело тебе доверяю. Действуй!

Сэр Энсиваль упрямо покачал головой и сказал:

— Я тоже далек от понимания, но, в отличие от сэра паладина, хотел бы услышать подробности того, что ты задумал, Эри.

Экроланд улыбался, откровенно наслаждаясь смятением друзей.

— Пять часов уйдет на дорогу до форта, — наконец таинственно вымолвил он.

Сэр Мелдуневский по-бабьи всплеснул руками. Белоснежные усы негодующе встопорщились, открыв тонкую верхнюю губу, над которой бисеринками выступил пот.

— И что мы забыли в тех развалинах? Сэр Экроланд, ты, случаем, не повредился в уме после сражения на Арене?

Рыцарь нахмурился. Лишнее напоминание о событиях сегодняшнего утра было совершенно некстати. Но, целиком захваченный своей идеей, Экроланд пересилил себя, сдержал рвущиеся с языка слова раздражения и мягко ответил:

— Всего нас тридцать. Прошу заметить, что тринадцать человек — это великолепно обученные и опытные рыцари. Ваши оруженосцы месяцами оттачивали мастерство сражений на мечах под руководством лучших наставников Холла. Также рядом с вами двое паладинов. А кто такой паладин? Вовсе не хочу тут польстить своим друзьям, но паладины — это идеальные машины смерти, тут уж нам всем до них далеко.

— Всем — может быть, но не тебе, Эри, — пробурчал под нос Синюрд. — Я бы поставил на тебя, с кем бы ты ни сражался.

Экроланд поморщился, вновь остро ощущая свое поражение. Синюрд, осознав свою оплошность, быстро добавил:

— Конечно, если в руках у тебя будет обычный, а не проклятый меч…

— Оставим эту тему, — сказал рыцарь после недолгого молчания. — Я хочу, братья, чтобы вас удивило маленькое чудо. Прошу, доверьтесь мне.

В гостиную, робко постучавшись, вошла Эста и присела в реверансе.

— К вам господин Трогин, сэр Эри.

Рыцарь воткнул перо прямо в условное обозначение Вус-Тенгерта на карте и обвел всех вокруг суровым взглядом.

— Да или нет, братья. Я смиренно жду вашего ответа.

— Гхм, — кашлянул сэр Энсиваль, — смиренным твое поведение, мой друг, назвать сложно. Однако я, так и быть, пущусь в авантюру и поеду за тобой.

— Можешь на меня рассчитывать, — серьезно откликнулся Энрек Мелдуневский, закручивая ус в струнку и подмигивая Эсте.

Остальные рыцари, немного помявшись, также согласились слепо довериться плану Экроланда. Пожалуй, единственный, кто догадался о смелых замыслах рыцаря, был Слэм. Он вовсю посмеивался и тоже подмигивал Эсте, но девушка уже притомилась от внимания, которое ей оказывали последние часы, и поспешила скрыться.

— Пусть оруженосцы готовят коней, — бросил Экроланд, выходя из комнаты. — Сэр Энрек, я буду благодарен вашему оруженосцу, если он выведет Стролла.

***

Взбивая копытами грязь, кони мчались вперед: самые лучшие в Вусэнте, красавцы-скакуны, чей гордый вид вызывал трепет и уважение у любого. Но под луной некому было любоваться безумной скачкой, затеянной Экроландом.

Они мчались во весь опор, почти кожей ощущая бег минут, тихое тиканье секунд. Для рыцарей весь путь до Вус-Тенгерта растянулся в бесконечно долгий миг, когда мимо пролетали высоченные ели, по лицу хлестали порывы ветра, а поля и леса смешивались в сознании в единую непрерывную картину.

Экроланд не выказывал ни малейшего признака утомления, казалось, он полностью оправился от недавнего сражения и пришел в себя после выпитых литров вина. Он временами подгонял отстающих оруженосцев, скакал галопом то во главе отряда, то специально отставал, дабы перемолвится словечком с одним из рыцарей.

В Медовых Лужайках все случилось очень быстро. Разговор с Трогином, главарем бунтующих гномов, не занял и получаса. Уже на выходе во двор Экроланд торопливо настрочил некие указания и передал их госпоже Сакаре, строго наказав с утра ждать вестей от них.

После этого не прошло и часа, как они выехали. К счастью, облака темными горами сидели далеко на краю горизонта, а на чистом небе ярко сияла луна, освещая отряду дорогу. В ее чистом белесом свете невозможно было не заметить выбоины и колдобины.

Спустя два с половиной часа остановились у брода через небольшую речушку и устроили короткий привал, на котором Экроланд поделился, наконец, своим планом. Подкручивая ус, начал он издалека:

— Великолепный подгорный город был полностью обжит гномами всего за год… Многие из вас там были и знают, что работы проводились грандиозные.

Некоторые рыцари закивали.

— Людям, чтобы построить так много, потребовалось бы лет пять, а то и больше. Просто гномы умеют и любят строить.

— Именно поэтому их нанимают, когда нужно возвести какой-нибудь дворец, — согласился Слэм.

— Ключевым словом в том, что я сказал, — продолжал Экроланд, — было «умеют». В Медовых Лужайках я побеседовал с Трогином, одним своим знакомым гномом, и заручился его поддержкой. Они помогут нам в Вус-Тенгерте.

— Ты, должно быть, шутишь! — недоверчиво сказал Синюрд, уже жалея, что поехал, — гонец сказал, что уже завтра варвары будут здесь. Гномы не волшебники, чтобы за ночь возвести форт!

Рыцари затаили дыхание, ожидая ответа.

— Они будут у Вус-Тенгерта раньше нас, — сказал Экроланд, — и не удивлюсь, если для этого они используют магию. В строительстве они тоже ею не брезгуют. Видишь ли, за эти годы я их очень хорошо изучил. Они не берутся за какое-либо дело, если не знают наверняка, что сделают его.

— Я и рад бы поверить тебе — но не могу, — буркнул Энсиваль. — Магия! Гномы! Против варваров нужна живая сила, а не какие-то там ухищрения. Мечи, а лучше всего копья, вот что я скажу. Как ты мог настолько ошибиться?

— А у меня другой вопрос, — сказал Тьего. — Ну хорошо, допустим на секунду, что форт стоит, все дыры заделаны, быть может, даже стена цела. А что дальше? Нас меньше полусотни. Ты и впрямь думаешь, что мы сможем выстоять против тысяч варваров, против их смертоносных ледяных гигантов и таинственных шаманов?

Оруженосцы, наполнявшие фляги в ручье, обернулись и затаили дыхание. В их взглядах недоверчивость мешалась с паникой, юноши вовсе не ожидали, что цель этой поездки будет настолько смертельно опасной.

Экроланд поманил одного пальцем. Когда тот подошел, рыцарь отобрал флягу и осушил ее в несколько глотков, довольно фыркая. Он выглядел спокойным, даже безмятежным.

— Соратники, друзья… Неужели вы полагаете, что я могу повести вас на верную смерть? Сколь велико ваше заблуждение! — наконец, ответил он. — Если на то будет воля Талуса, никогда я не предложу вам того, чего не в силах вынести сам. Я же не самоубийца, право слово! Да, эта затея опасна и рискованна, но разве не сулят опасностей множество походов, в которые мы ходим не раз и не два в сезон? Признаю, впереди нас ждет большое испытание; совсем не исключено, что кто-то из нас погибнет… Но разве мы все не считаем, что смерть во имя защиты мирных жителей — это высшая цель, самое благое, что может принести рыцарство миру?

С такой страстью Экроланд высказал свои мысли, что в душе у каждого что-то перевернулось. Рыцари медленно кивали, полностью согласные с его точкой зрения. Увидев, что его поддержат, Экроланд воодушевился и закончил:

— Нам отведено время до полудня. Продержимся — все будет хорошо… И мы выстоим, я знаю. В путь, друзья!

Позор — признать свою трусость, но все последовали за ним вовсе не из-за страха быть опозоренными.

***

Лужицы от подтаявшего снега покрылись морозной корочкой, льдисто мерцающей в мягком свете луны. Сумерки медленно наползали на дорогу, словно разбухающее в миске тесто. Казалось, пройдет совсем немного времени, и он останется наедине со своими страхами, поглощенный самой черной тьмой. Аткас мчал во всю прыть, понукал лошадку, не жалея ее сил, и старался не оглядываться назад. Солемна летела словно стрела, будто понимая всю важность поставленного перед ними задания. Красивый мощный конь не отставал, повинуясь не веревке в руке Аткаса, а темпу своей подруги.

Вдоль дороги, соединяющей Медовые Лужайки и Вусэнт, высились мрачные деревья, в неверном свете луны кажущиеся призрачными. Аткасу то и дело мерещилось, что стоило ему проскакать мимо, как они склонялись друг к другу ветвями и переговаривались. О чем? Понятное дело, о том, как бы им половчее протянуть свои корни-руки к грациозным бабкам Солемны, дернуть со всей мочи, чтобы глупый маленький всадник кубарем скатился наземь, и всласть посмеяться над ним. Где-то за стеной леса металось море, втиснутое в ледяной панцирь. Изредка полоса деревьев редела, и тогда можно было углядеть черный купол неба, распростертый над серым пористым льдом.

Юноша спешился невдалеке от городской стены. Привязав лошадей на полянке, он через пять минут подошел вплотную к стене. Именно в этом указанном Экроландом месте она совсем осыпалась, подточенная корнями гигантского дуба, так что казалось, что он ее подпирает. Забравшись на дерево, можно было пробраться внутрь, что Аткас и выполнил.

Дальше пришлось рискнуть и прыгнуть со стены вниз, в неизвестность, но здесь ему повезло — перед стеной находилась мягкая земля, а не смертельный камень.

Он воссоздал в уме карту и понял, что находится на северо-западе Вусэнта. Здесь селились не слишком зажиточные купцы и благородные ремесленники: ювелиры, скорняки, портные…

Отсюда улица вела прямиком к центральной площади. Аткас старался идти в тени домов, поскольку знал, что ночью город патрулирует стража. Ему совершенно не хотелось попасться ей на глаза.

Вдалеке он услышал бряцанье и поспешил схорониться в проулке меж двух домов. Мимо, печатая шаг, прошло пятеро стражников. Они вовсю всматривались во тьму, освещая путь перед собой масляными фонарями.

Как только они прошли, Аткас рванул вверх по улице.

Когда он уже миновал последние на площади здания, грубый голос окликнул его:

— Эй, ты что это тут делаешь, а?

Аткас быстрым движением сунул себе в рот черный шарик, жалея, что пришлось это сделать так рано.

— Да, господин? — спросил он смиренно, оборачиваясь.

Позади него, широко расставив ноги и уперев руки в бока, стоял стражник. Доспехи отражали свет луны.

— Я гляжу, ты не больно-то распоряжение наместника выполняешь?

— Я не знаю ни о каких распоряжениях наместника! — воскликнул юноша, с замиранием сердца чувствуя, как его телом начинает овладевать аслатиновая крошка.

— Придется тебе пойти со мной…

Стражник решительно подошел к Аткасу и собрался взять его за шиворот, но его рука схватила лишь воздух.

— Хмм… Готов спорить, тут только что кто-то был…

Он недоуменно пожал плечами, развернулся и ушел.

Аткас ликовал внутри. В тени было так здорово!

До дворца он добрался безо всяких помех, перемахнул через ажурную изгородь и, крадучись, пошел мимо стены, ища открытое окно.

Вскоре он нашел такое и забрался внутрь. Он находился в спальне служанок, насколько он понял. Стояло четыре двухэтажных кровати, на которых сладким сном посапывали разметавшиеся девушки.

Стараясь не смотреть на голые руки и ноги, высовывающиеся из-под одеял, Аткас пробрался к двери, толкнул ее и очутился в коридоре.

— Сладкий, наконец-то ты пришел! — раздался женский голос.

Аткас погрузился во что-то мягкое, сильные руки обняли его.

— Я уже заждалась тебя, милый!

И юноша с ужасом почувствовал, как невидимая в темноте женщина целует его! В нос шибанула жуткая смесь из одуряющих духов и чеснока, видимо, поглощенного красоткой вечером.

— Э-э-э, простите, — промямлил он, пытаясь высвободиться.

— Глупый, ты чего? Пойдем со мной, я тут нам комнатку нашла…

Только тут Аткас заметил, что к чесночному дыханию примешивается немалая доля винных испарений! А женщина уже куда-то тянула его за руку, и не было никакой возможности вырваться. Да и не хотел юноша поднимать шум, наверняка здесь много народу, прибегут еще стражники…

Он покорно дал себя вести по темным коридорам.

Пару раз порывался высвободиться, но женщина лепетала:

— Нет, не сюда, сладкий! Там лестница вниз, голову сломаешь!

Наконец она привела его в какую-то комнату, плотно закрыла дверь, разожгла светильник и обернулась.

Потом она закричала, и Аткас от испуга мгновенно ушел в тень.

— Боги, что же это! — запричитала женщина, при свете оказавшаяся полненькой и довольно симпатичной, только вот лет ей было хорошо за тридцать. — Никак, кто-то привиделся мне? Да где же Тум? Что это со мной?

Она подняла руку ко лбу и наморщилась.

— Н-да, кажется, я перепила вина. Тум, наверное, заждался… И чего меня сюда понесло?

Она вышла из комнаты, плотно притворив дверь.

Аткас прислонился к стене, шумно дыша. Он и не надеялся, что все так удачно обойдется.

Он крался дальше, и тени от стен ему напоминали какие-то жуткие картины, какие он видел только в кошмарах. Ему на мгновение стало страшно, но он тут же напомнил себе, что он здесь на задании Экроланда, которое не имеет права провалить, и шел дальше, пугливо озираясь на ужасные карикатуры людей, открывающиеся на каждом шагу.

Через несколько минут блуждания по коридорам он вспомнил, что леди, пристававшая к нему, упоминала некий проход вниз. Он разумно рассудил, что это и есть та самая лестница к темнице Наместника.

Вернувшись, он обнаружил эту лестницу неподалеку от основного перехода, в двух шагах от коридора, ведущего к комнате, где страстная незнакомка так опрометчиво предлагала себя.

Лестница была вся испещрена паутинкой трещин, ее построили тогда, когда закладывался замок, и сейчас было непонятно, почему ее не восстанавливали в течение долгих десятилетий.

Ему даже стало страшно спускаться по ней, настолько темно было снизу, настолько черно было за угадывающимся поворотом. Но Аткас вспомнил, что находится под защитой тени, и ступил на кажущиеся ненадежными ступени. «Меня никто не увидит, — сказал он себе. — Тень надежна. Она меня любит». И, стыдясь собственных мыслей, он беззвучно вознес краткую молитву Секлару, который, как известно, благоволил ворам.

Внизу был мрак, пахло сыростью и затхлостью. Он чуть было не снял факел со стены, но, захлебнувшись дымом, быстро отпрянул и напомнил себе, что свет ему не поможет. Единственной союзницей ему была сегодня тьма.

Спустившись, он оказался прямо перед комнатой охраны. Они играли в кости, а их стол стоял ровно посреди прохода, и пока один из них не встал бы и не задвинул стул, Аткасу нечего было и мечтать о том, чтобы попасть внутрь.

И пиво они не пили, а, значит, ждать, пока один из них захочет отлучиться, не стоило.

С ненавистью глядя в грубые морды, словно неумелой рукой вытесанные из камня, Аткас подошел и встал в проеме двери.

— И вот она мне говорит — мол, видала ожерельице на ярмарке, так ты, дружочек, купи мне его, может, тебе и обломится! — со смаком повествовал один из стражников, потной лапищей тряся стаканчик с костями. — Я, не будь дураком, даже и отвечать не стал, завалил ее на скамью и…

Дальнейший рассказ потонул во взрывах хохота. В этот самый момент Аткас принял единственное возможное в его положении решение и, опершись руками на столешницу, вспрыгнул на стол.

— Эй, потише, — недовольно пробурчал стражник, — чего это ты так разухарился? Чай, кулаков не жалко, чего это ты так колошматишь?

— Да я и не делал вроде ничего, — смущенно ответил другой стражник и с подозрением уставился на задребезжавший стакан на столе.

— В чем дело? Что происходит? Это… Как его… Землятрясение, что ли? — испуганно спросил тот, что сидел лицом ко входу.

И тут на их глазах стаканчик с костями приподнялся и опрокинул содержимое на стол. Кости запрыгали по столу, мелькали точки. Когда они остановились, вверх глядело шесть шестерок.

— Магия, — благоговейно прошептал стражник.

— По-моему, мы перебрали давеча эля, — не согласился другой и стал усиленно жмыхать веками, надеясь, что наваждение пропадет.

Аткас, посмеиваясь про себя, осторожно спрыгнул с другого конца стола и прошмыгнул внутрь темниц.

Перед ним оказался длинный коридор, вместо стен — железные прутья, двери тоже решетчатые. Возле некоторых камер горели плошки с вонючим маслом. Аткас слышал свой пульс, тикающий ближе к горлу. Раздавалось сопение, кто-то постанывал, из дальнего угла доносились мерные чмокающие звуки.

Аткас изрядно умаялся, заглядывая в каждую камеру. Большинство узников спали, обернувшись тряпьем, на узких нарах, некоторые просто сидели, тупо уставясь в одну точку. Одну камеру он было пропустил — силуэт там был небольшой, по размерам совсем не похожий на могучего варвара… Но донесшийся оттуда тихий голосок заставил его обернуться:

— Аткас!

Он подошел и заглянул в решетчатое оконце на двери. В изумлении раскрыл рот:

— Дженна! А ты-то что здесь делаешь?!

Девушка проворно поднялась и подбежала к оконцу. Он увидел, что ее мордашка измазана грязью, а на щеках проторены чистые дорожки от слез.

— П-почему ты спрашиваешь? Разве ты здесь не за тем, чтобы меня спасти? Я так испугалась!

— Э-э-э… нет. Я здесь по другому поводу.

Похоже, она ему не поверила. Но с ее лицом уже произошла забавная метаморфоза — только что перед ним страдала несчастная пленница, а теперь в глазах блестят злые огоньки, нижняя губа топырится, намекая, что вот-вот он увидит ведьму во всей красе.

— Но дверь ты, по крайней мере, откроешь?

И впрямь, превратилась. Вон голос какой злющий.

Аткас со вздохом вытянул из кармана отмычки и стал копаться в замке.

— Что же ты себя не освободила, а? Ведь ты, если я не ошибаюсь, всесильная колдунья?

Дженна засопела. Вместо ответа она подняла руки. Аткасу живо вспомнился черный маг Меруэль — у того на руках были такие же симпатичные оковы.

— Дай догадаюсь… Ты здесь из-за Вила, не так ли?

— Хм… угадала. А тебя как угораздило попасть за решетку?

— Об этом как-нибудь в другой раз, — сказала, дернув уголком рта, Дженна. — Лучше расскажи, как ты миновал стражей на входе — нам ведь отсюда еще выбираться!

Действительно, а как Дженна увидела, что он — это он? Аткас побледнел. Действие аслатина закончилось. Чтобы удостовериться, он переспросил:

— А ты меня видишь не этим, ну, волшебным зрением?

— Нет. Ты что, идиот? Браслеты видел? Какая, Свардак, магия в них!

Аткас совсем растерялся, но в эту же секунду в замке что-то щелкнуло, и дверь легонько приотворилась. Вытянув из замка отмычку и бережно упрятав ее в карман, Аткас предложил:

— Ну так пойдем, вместе отыщем Вила. А там уж что-нибудь придумаем?

— Слушай, а вдруг свечка у его камеры ненароком погасла? Здесь же добрая сотня камер! Как мы тогда его найдем?

— Будем кричать, — деловито сказал Аткас, хотя ему такая чудовищная возможность и в голову не приходила.

***

Они были на месте к ночи.

В сгущающихся сумерках разрушенные башни форта казались древними развалинами, окутанными романтичным флером.

Однако у форта Вус-Тенгерт была бесславная судьба. Его возвели пятьсот лет назад силами человеческих строителей. То, что гномы в строительстве не участвовали, вероятно, и послужило причиной столь больших разрушений. Но было и еще одно вовсе не маловажное обстоятельство. Вусэнт не мог себе позволить содержать такой крупный форт. Наместник предпочитал тратить налоги на сам город: строительство домов, расширение порта, ремонт мостовых… Люди его заботили значительно меньше, а об армии он и подавно не думал. Давным-давно его предшественника растерзала разъяренная толпа, потому что тот Наместник позволил себе слишком нянчиться с королем, отсылая тому огромное количество рекрутов. Но то было давно, угроза войны миновала, Рабад находился в нескольких сотнях миль отсюда, и нынешний Наместник распустил армию, впрочем, немного усилив городскую стражу. Он посчитал, что в случае крайней нужды обратится за помощью к королевству, к которому номинально относится Вусэнт. Но кто мог угрожать городу? С востока и юга город был под охраной Твердикана, с запада расстилался океан, а на севере, за непроходимыми горами, жили малочисленные и до недавних пор дружелюбные варвары, которых за серьезную угрозу никто не считал.

Ворота Вус-Тенгерта были десятилетиями открыты настежь, в покосившихся казармах устраивались на ночь торговцы, а основная башня форта неумолимо подтачивалась ветром, снегом и дождем.

В первое время вокруг форта постоянно поддерживалась магическая завеса, поскольку на севере бушевала война между светлыми магами и шаманами. Краем Вечной Зимы та земля стала после войны, в которой победили светлые, а шаманы подверглись вечному проклятию: где бы они ни ступали, вокруг них стремительно нарастал лед, а с неба начинал идти снег. Потом война кончилась, завесу сняли, и форт оказался предоставлен сам себе.

Рыцари подъехали ближе, сознавая, что надо бы поторопиться, и все же замедлив конец перед столь величественным знаком прошлого, каковым был форт. Над башнями кружили, недовольно каркая, черные вороны, которых неведомая сила согнала с насиженного места.

— Вороны, — сказал Слэм. — Плохой знак.

— Брось, — отмахнулся Синюрд, — с каких это пор ты стал верить в дурные приметы?

— Да вот как Эри на суде богов проиграл, так я и задумался, — ответил Слэм, стараясь, чтобы его голос звучал достаточно тихо и не донес слов до ушей друга.

Прислушавшись, можно было различить небольшой шум, исходящий со всего периметра форта. Гномы уже работали, и Слэм в который раз подивился умению Экроланда убеждать. Ради кого еще будут из кожи вон лезть эти несговорчивые упрямцы?

Когда рыцари спешились и отвели коней в каменные казармы, поскольку деревянные конюшни давно сгнили, откуда ни возьмись появился Трогин и не спеша подошел к Экроланду. Вокруг гнома летал шарик пламени, огонь прирученный, который освещал его не хуже доброго десятка свечей. Лицо у Трогина было усталым, но довольным. Ему не терпелось поделиться с рыцарем новостями.

— Экроланд, дружище, вы уже здесь!

Форт был разрушен не так сильно, как опасался Экроланд, о чем ему с радостью и доложил Трогин. Гномы добрались сюда несколько часов назад и приступили к восстановительным работам. Отовсюду доносились скрежет, скрипы, стук, уханье, глухие удары и неразборчивая перебранка.

Работы велись в основном на северной стене, хотя некоторые гномы были направлены восстанавливать центральную башню.

— В последний час мы, вероятно, успеем сделать пару волчьих ям снаружи и установить две катапульты на стене, — говорил Трогин, ведя Экроланда к башне. Окна верхних этажей мягко светились, но узкие щели бойниц оставались темны и неприветливы, словно кошачьи зрачки.

— Главное — стена, — сказал рыцарь. — Постарайтесь, чтобы в форт можно было проникнуть только через ворота. Я не хотел бы больше жертв, нежели необходимо.

— Думаю, что скажу банальность, но война есть война, и жертвы здесь неизбежны, — ответил гном, посверкивая глазками из-под густых бровей. — Что же касается ворот, то мы захватили с собой лучшую древесину из доступных нам запасов, и сейчас их уже, наверное, установили. Сходишь посмотреть?

— Попозже. Я надеюсь избежать потерь любой ценой. До полудня этот форт должен стоять неприступным… А защитники — быть живыми.

— Мы уйдем отсюда с рассветом, — гном пожал плечами. — Чудес не бывает, Экроланд. Мы сделаем все так, как ты просишь, но своим народом я рисковать не хочу и не буду.

— Я благодарен тебе за все, что вы сделали, и сделаете сегодня. И, Трогин… Что бы ни случилось, пожалуйста, обратись к госпоже Сакаре. Я оставил необходимые распоряжения, и она передаст вам сумму денег достаточно большую, чтобы вы смогли начать новую жизнь.

— Спасибо, — гном отвернулся, но Экроланд увидел, что глаза Трогина вдруг повлажнели.

Они вошли в башню. За последние часы она приобрела почти жилой вид. Несколько гномов усердно заделывали ветхие стены, латали дыры и носились взад-вперед с инструментами, а под потолком кружились несколько огоньков, освещая весь холл.

Экроланду уже доводилось бывать в Вус-Тенгерте, недавно, пару лет назад, когда по поручению магистра Ордена он ездил с дипломатической миссией к варварам. Он переночевал в стенах старой башни и вдоволь наслушался завываний ветра, которому здесь было самое раздолье из-за обилия щелей и целых провалов в стенах. И как он тогда не замерз насмерть?

Сейчас же огромная печь посреди холла чуть ли не светилась изнутри, настолько жарок был пламень в ней. Казалось, вокруг все мерцает и колеблется, тогда как на самом деле это волны теплого воздуха веером расходились вокруг, искажая очертания стен. Не удержавшись, рыцарь подошел к печи вплотную и с наслаждением протянул к огню озябшие ладони. После многочасового стискивания поводьев пальцы отказывались работать, но, погревшись у яркого пламени, стали сжиматься с удвоенной силой.

Трогин кашлянул, обращая на себя внимание.

— Экроланд, насколько я понял, предыдущие командиры крепости облюбовали себе комнаты наверху этой башни. Мои ребята уже закончили там. Не против, если мы туда поднимемся?

— Конечно, — ответил рыцарь и велел оруженосцу Энрека, тоже зашедшему погреться, принести его седельные сумки наверх.

Несколько пролетов — и они оказались в самой высокой точке Вус-Тенгерта, которая позволяла оглядеть окрестности на несколько миль вперед. Два окна, расположенные на север и юг, никогда не впускали солнце, но и темноту не жаловали.

От открывающихся видов в дневное время суток дух захватывало у любого. С одной стороны бескрайние снежные просторы, а за ними на самой границе видимости можно угадать ледяные пики гор, которые придворные географы еще не удосужились назвать; по обеим сторонам тянутся ввысь Вишневые горы, обнимающие форт. В южное окно хорошо видно, как склоны плавно становятся небольшими возвышенностями, потом земля бугрится холмами, а уж они постепенно уступают место непроходимым лесам, коими так славится западное побережье Кольдии. Тонким шрамом тянется проложенная сквозь чащу дорога в Вусэнт.

Перед тем, как приступить к делу, Экроланд задумчиво прошелся мимо северного окна и, сцепив руки за спиной, пару секунд изучал горящую далеко-далеко вдали россыпь оранжевых точек.

Вошедшему следом за ним Тьего он сказал, подбородком указывая в окно:

— Лагерем стоят… Готовятся.

— Я чувствую много огней… Фальшивые? Хотят ввести нас в заблуждение?

— Вряд ли. Во-первых, о нашем присутствии они не знают, прирученный огонь издали не разглядишь, благо, светит он тускло. Во-вторых, даже если бы варварские воеводы были осведомлены, что в форте их ждет вооруженный до зубов отряд рыцарей, подобное известие ни на йоту бы не изменило их поведения. Ведь сам посуди: они сейчас обозлены сверх всякой меры. Я не знаю, беседовал ли Наместник с Табаром, их послом, или же в чем была суть их разговора, но в одном уверен совершенно точно: Наместник кого угодно способен вывести из себя, ему наплевать на чужие чувства… Он мог оскорбить посла, а с ним — и всех варваров скопом. К тому же варвары не из тех, кто избегает опасности. Да-да, я даже уверен — знай они о нас, их полчища уже были бы здесь.

Экроланд с мукой во взгляде сверлил огоньки на горизонте, пока паладин не повернул его к себе.

— Ты не хочешь кровопролития, Эри, — повернувшись маской лицом к другу, тихо сказал Тьего. — Но оно неизбежно…

— Я знаю. Какая жалость, что мы никак не могли остаться в городе. Ну почему Наместник так упрям?!

Тьего хотел что-то ответить, но в комнату уже поднимались рыцари во главе с Синюрдом. В руках у гиганта была охапка карт, которые он предусмотрительно захватил из Медовых Лужаек. Большую часть «штаба», как шутливо окрестил комнатку Слэм, занимал массивный стол из дерева благородной породы. Из-за постоянных морозов за долгие десятилетия в нем не завелись жучки и, когда с него смахнули пыль, он оказался блестящим и гладким.

— Как новый. Забрать его, что ли, домой? — удовлетворенно сказал Экроланд и прижал уголки карты поленьями.

Слэм подошел к окну и втянул в себя свежий горный воздух, к которому примешивались запахи костров.

— Скоро полночь. Эри, ты выставишь дозор?

Заскрипел невероятных размеров табурет: Синюрд где-то его откопал и теперь с комфортом разместил на нем свой зад. Он ответил вместо рыцаря:

— Зачем нам дозор, когда основные силы варваров будут только утром?

— Син прав, Слэм. Пусть люди как следует отдохнут перед сражением… Это сейчас главное. Не поверишь, но люди Трогина захватили с собой соломенные тюфяки, так что внизу кое-кто уже спит.

Экроланд отметил на плане Вус-Тенгерта несколько точек:

— Здесь мы сосредоточим оборону. Если ворота пробьют… а их обязательно пробьют, то варвары очутятся здесь и здесь, потом непременно устремятся к главному зданию.

— Меня волнуют варварские шаманы, — сказал Тьего, отворачиваясь от окна. Часть лица, видневшаяся из-под полумаски, порозовела от свежего воздуха и жары в комнате.

— Рыцари магией практически не владеют, — озабоченно подтвердил Экроланд.

— Я, Син, ты… Негусто.

— Ну, возможно, я не так выразился. Разумеется, первоначальную подготовку прошли все, а некоторые, например, сэр Энсиваль, даже специально некоторое время занимались со священниками, но мы знаем, что основную угрозу рыцарь может представлять только в паре со священником.

— Ты хочешь сказать, что можно было бы уговорить Рапена и других священников поехать с нами?

— Нет, это совершенно невозможно. Нас же отлучили от рыцарства, — невесело усмехнулся Экроланд. — Но ты прав, Тьего. Если шаманов будет много, мы обречены. Их смертоносные ледяные заклинания известны в Твердикане лучше, чем существование самих варваров.

— Мне приходилось встречаться с одним шаманом, — заметил Тьего. — Я не заметил в нем особой Силы. Правда, дело было на дружеской попойке… Да и глаза тогда были при мне.

В воздухе поднялась некоторая неловкость. Присутствующие отлично знали, что паладин не может их видеть, и все же на секунду отвели глаза, словно их прямой взгляд мог его чем-то оскорбить.

— Попробую взять шаманов на себя, — сказал Слэм, закидывая руку на колчан. — Есть у меня для них парочка сюрпризов…

На мгновение руны на маске Тьего вспыхнули голубым. Паладин улыбнулся:

— Вижу. Пожалуй, нам повезло, что ты на нашей стороне. Любому владеющему Силой твои штучки придутся, мягко говоря, не по вкусу…

Обсуждение предстоящей осады зашло далеко за полночь. Не раз и не два наверх поднимались оруженосцы с подносами, уставленными дымящимся кофе. В конце концов напряжение стало настолько невыносимым, что разговор плавно свернул на подвиги былых дней. Умудренные опытом рыцари с задумчивой поволокой в глазах вспоминали весь путь, приведший их в Орден. Экроланд не спешил возвращаться к прежней теме, и сам с удовольствием поддержал беседу, вспомнив несколько приключений, выпавших на его со Слэмом долю.

А потом вдруг все головы повернулись к северному окну.

Справа забрезжила неясная светлая дымка, а все огоньки на равнине вдали погасли.

— Рассвет, — прошептал Слэм.

***

Стараясь передвигаться как можно тише, Аткас шел от одной камеры к другой, заглядывал в решетчатые оконца и тихо окликал: «Вил! Ты здесь?».

Чаще всего ответом ему была тишина, иногда слышались неразборчивые ругательства, но варвара нигде не было.

Дженнайя шла следом. Девушка куталась в легкую куртку, которую давеча надела перед тем, как за ней приехал Рапен. Она выглядела странно молчаливой и задумчивой, а на короткие, заданные шепотом вопросы, отделывалась односложными ответами или вовсе ничего не говорила.

У Аткаса не было времени выяснять, что не так с девушкой. Он панически боялся того момента, когда им придется выйти отсюда. На выходе сидят четверо вооруженных до зубов охранников, и кто знает, сколько еще их прибежит, раздайся внизу малейший шум?

— Аткас, сюда! — внезапно зашипела Дженна. Девушка приникла к окошку в деревянной двери.

Юноша подбежал и, отпихнув Дженну, убедился, что на грубом топчане спит Вил. Кто еще мог занимать столько места, что ноги были на полу?

Открыть дверь отмычками было делом двух секунд. Аткас, задержав дыхание — в камере стоял ужасный запах, — вошел и, опустившись на колени, потряс варвара за плечо. Вил пробудился не сразу. Но, как только он наконец открыл глаза, сразу все понял и почти бесшумно вскочил на ноги.

— Надо же, кто пожаловал, — добродушно пробасил он. Дженна и Аткас тут же зашикали: уж больно громок был его голос.

Юноша поднялся на цыпочки и, приблизив губы к уху Вила, шепотом обрисовал положение, не забыв ни про охрану, ни про патрули на улицах. Варвар молча кивнул и потянулся, хрустя костями. На плечах и груди забугрились мышцы.

— Вперед! — приказал Вил.

— Но, — попробовал возразить Аткас, но куда там! Быстро набирая скорость, варвар мчался к караульной.

Переглянувшись, юноша с девушкой последовали за ним. Дженна ругалась сквозь зубы и в раздражении трясла браслетами, но они от этого еще пуще впивались в нежную кожу, и не то что колдовать — идти мешали.

За прытким варваром им оказалось не поспеть. Когда они прибежали к караульной, то застали следующую картину: бессмысленно мотая головой, на лавке сидел один из стражников; второй валялся на полу, а вокруг разливалась яркая лужа крови; ноги третьего торчали из-за лавки, а сам он не подавал признаков жизни. Вил стоял посреди, несокрушимый, словно скала, и с довольным видом разминал запястья.

Дальнейшее Аткасу припоминалось так, словно он находился в бреду. Странным образом то, как они выбрались из дворца, вообще напрочь выпало у него из памяти, а вот бег по темным улицам он запомнил очень хорошо. Наверное, потому, что один из патрулей их заметил.

Они как раз пересекали улицу Ткачей, и спасительные тени между домами были уже совсем близко, рукой подать, как откуда-то из переулка вынырнули пятеро стражей, облаченных в стальную броню.

— Стоять! — довольно грубо окликнули они. — Или для вас комендантский час не писан?

Дальше шло такое жуткое ругательство, что Аткас на мгновение замер, а когда вновь обрел способность двигаться, вперед прыгнул, словно грациозная кошка, Вил.

Со стороны короткое сражение выглядело так, словно смерч пронесся по улице. Вил показал, сколь прекрасны в бою варвары, и в ночной тишине слышался лишь хруст да сопение. Возможно, будь все стражники в шлемах, дело могло обернуться иначе, но, увы им, головной убор нацепить удосужился лишь один из них.

Но когда стражник в шлеме вышел из оцепенения и замахнулся на Вила мечом, варвару пришлось туго. Только в легендах безоружные герои могут шутя разбить наголову десяток отрядов врага, а потом еще и с красавицами ночь протанцевать. На деле все выглядело совсем иначе. В первые секунды Вил чудом отпрянул от нескольких замахов, правда, довольно грубых и совершенных впопыхах. Видя, что цель ускользает, стражник стал действовать более осторожно. Перехватив меч поудобнее, он стал неторопливо надвигаться на варвара.

— Вил, бежим! — тонко крикнул Аткас. — Он в броне, не догонит!

Но варвар свирепо отмахнулся. Почти присев на корточки, он стал передвигаться вбок, стремясь обойти не слишком поворотливого стражника. Движения его были столь плавными, что казалось, будто он плавно перетекает из стойки в стойку, минуя промежуточные положения.

Стражника тоже насторожил подобный метод ведения боя. Он сделал еще один выпад, и кончик меча просвистел буквально в фаланге от щеки варвара. Полностью поглощенный варваром, стражник не обратил внимания на Аткаса, потихоньку обходившего их сзади.

Стараясь, чтобы ни один звук не всколыхнул воздух, Аткас, задержав дыхание, наклонился и, расцепив крепко сжатые пальцы покойного стражника, в нелепой позе замершего на мостовой, обхватил пальцами рукоять меча и поднял его вверх.

Вил попробовал резким движением обезоружить противника, выбив меч у того из рук, но стражник оказался быстрее и со всего маху опустил меч почти плашмя на голову варвару.

— Ой! — вскрикнула Дженна и прижала руки с браслетами к груди.

Медленно-медленно Вил пошатнулся в одну сторону, потом его качнуло обратно, а затем он рухнул наземь.

И в этот самый миг Аткас вонзил меч стражнику в шею, раздробил позвоночник и проткнул гортань. Издав странный каркающий звук, тот завалился набок, расплескивая вокруг себя кровь. Дженна зажала рот ладонью, сдерживая рвотные позывы.

— Вил, — Аткас потряс варвара за плечо, — ну же, давай, очнись! До стены осталось совсем чуть-чуть!

— Я слышу стук копыт, — бесцветным голосом сказала Дженна. — Этот всадник скоро будет здесь…

— Давай же, помоги! — отчаянно воскликнул Аткас, пытаясь поднять тяжелое тело.

— Ты смеешься? Нам вдвоем нипочем с ним не справится! — возмутилась Дженна.

Юноша пробовал и так, и сяк подладится к Вилу, но лишь сдвинул его на несколько дюймов.

— Сейчас же помоги мне, — наконец отчеканил Аткас. — Или не выйдешь отсюда живой. Только я знаю, как отсюда выбраться, ясно?

Сверкнув глазами, Дженна подошла. Вдвоем они кое-как переместили варвара в некое подобие вертикального положения и попробовали так идти, с обеих сторон поддерживая его за предплечья. Теперь и Аткас уже слышал стук копыт.

На их счастье, Вил внезапно очнулся. Поведя туда-сюда мутными глазами, он оценил обстановку и, издав глухой рык, стал перебирать ногами.

— Ну, давай, миленький, — неожиданно для самой себя запричитала Дженна. — Еще чуть-чуть, мой хороший! Перебирай, перебирай ножками!

Варвар скосил на нее глаза. Она прочла в них столько бешенства, что мгновенно заткнулась и лишь сопела, с трудом его поддерживая.

Будь у стены вокруг Вусэнта в это ночное время парочка бардов, они бы непременно вдохновились разыгранной перед ними сценой и написали бы несколько баллад про силу духа, про то, как в критических ситуациях даже девушки способны на невероятные деяния и про несколько сот фунтов, которые весят варвары. Как бы там ни было, но с величайшими трудностями они перевалили через стену.

По ту сторону Аткас просто рухнул на землю рядом с варваром и целых пять минут приходил в себя, глотая морозный воздух что твою воду. Дженна упала рядом. Помыслить было страшно, что варвара еще раз надо будет поднимать. Девушка попыталась осмотреть рану на голове Вила, но разглядела только ужасное месиво из крови и волос.

Рядом тихо всхрапнула Солемна, давая понять, что почуяла хозяина.

— Значит, так, — решил Аткас, переворачиваясь на живот. — Я с Вилом поеду на жеребце, а ты возьмешь Солемну, потому что нас двоих она просто не вынесет.

Вместо ответа Дженна печально звякнула браслетами.

И вновь им повезло, потому что, когда они встали и подвели лошадей, Вил вторично очнулся и даже сумел вскарабкаться на пенек, а оттуда — на спину жеребца, который от неожиданности чуть не присел. Аткас достал из седельной сумки веревку и привязал варвара к жеребцу, а потом взлетел позади него и жестом велел Дженне садиться на Солемну.

— Слава богам, — шумно выдохнула Дженна. — Самое страшное позади!

— Кажется, я даже знаю, о каких богах ты толкуешь, — мрачно ответил Аткас. — Так священницей тебе, как я понимаю, не быть?

— Как и тебе, увалень деревенский, — огрызнулась Дженна. Солемна повернула в ее сторону голову, скосила умный глаз и слегка заржала, словно говоря: «Думай, как отзываешься о моем хозяине, девчонка! Мне скинуть тебя — пара пустяков, а потом еще копытами пройтись».

Они выехали на пустынный северный тракт. Ни единого путника не было в пределах видимости, ничто не нарушало тишины.

— Стук копыт, — молвила Дженна.

— Да-да, я помню, — раздраженно сказал Аткас. — Почем нам знать, кто это был? В конце концов, сейчас это уже совершенно не важно.

— Я сейчас его слышу, — чуть не зарычала Дженна и хотела было добавить какое-нибудь обидное прозвище, но глянула на чуткие уши Солемны и проглотила просящиеся на язык определения умственных способностей Аткаса.

Юноша оглянулся и увидел далеко-далеко маленькую фигурку на коне. Впрочем, она довольно быстро приближалась, и уже можно было разглядеть темные развевающиеся волосы, изображение клинка на латах, черное в неверном свете луны…

— Слушай, глазам своим не верю! — заорал он. — Это Сегрик! Вперед, быстрее!

Они пришпорили лошадей и помчались, казалось, стремительнее ветра. И, о чудо! Сегрик, несомненно, замысливший насчет беглецов мрачные и ужасные планы, не только не нагонял их, но и начал отставать.

Ночь обещала быть длинной…