Аркан IX. ОТШЕЛЬНИК. Глава 5. Речь человеческая

— Ничего так гнездышко, — ошарашено протянула я.

Позапрошлым летом мы с Тейлой общались только в кабаках или на «сходках» в чужих гостиных. На этот раз сопротивленка привела меня в своё обиталище рядом с университетом. Располагалась квартира над бакалейной лавкой, имела площадь в три моих казенных «от Инквизиции», окно почти во всю стену, и невероятно изящную мебель. Явно ценную.

— Да что ты, это не моё, это начальство балует, — засмеялась Тейла в ответ на моё нецензурное удивление, — для универа мелочи. Благодарность за труд.

Ну да, ну да. Знало бы твоё руководство, чем ты в свободное время занимаешься…

— Воистину. Пашешь, небось, как тарвол по весне? — съязвила я.

Выражение «весенний тарвол» использовалось в Мерран, как поэтичная замена «любитель жесткого секса». Тейла расхохоталась, постучала себя костяшками пальцев по голове.

— Все тарволы тут живут! — затем указала на огромный угловой диван, что разделял помещение, — давай, присаживайся, я чай сделаю. Ты какой отвар будешь?

— На твой выбор, — ответила я, плюхаясь на скрипучую кожаную поверхность.

Ну и запах…

— Аккуратней с Бубочкой, он новую кожу тока-тока отрастил, — Тейла высунулась из-за дверцы шкафчика, в котором копалась, — пролила на днях растворитель, Бубочка так визжал, бедненький!

— А? А… ага, хорошо…

Я провела пальцем по светло-розовой полосе на сиденье. Диван дернулся. О боги. Вот что за мир, а! Даже мебель у них бывает живая!

— Слушай, а пожевать есть чего? — зевнула я, и быстро добавила, — только не рыбу!

— Не пожевать, а покушать. Выбирайте выражения, свет Аде… тфу! — Тейла ругнулась под нос, — убей в себе препода, убей в себе препода… Пыф! Так, ща.

Грохнув чайник на портативную горелку с голубоватым пламенем, каким горит выжимка из местного дерева бойн, сопротивленка развернулась в мою сторону. Открыла верхний боковой шкафчик, начала перечислять:

— Рыба, рыба… Икру ешь? Хм. Ну, тогда яйца. Птичьи, успокойся. А ты… о, с добрым утречком, Лир. Вот, Ада к нам зашла. Ты её вроде знаешь?

— Встречались в Храме, — ответил тихий голос, — добрый вечер, свет Аделаида.

Я вздрогнула, обернулась. Мигом оказалась на ногах. С трудом подавила желание выхватить нож.

Дальний угол квартиры был занавешен шторами из тонкой, но непрозрачной ткани — видимо, там располагалась спальня. Судя по колыханию занавесей, именно из-за них сейчас и вышел Лирки, знакомый по Сопротивлению. Худощавый, высокого роста, он имел длинные нескладные руки, такие же ноги, крупную голову — все обычное, человеческое. Одежда простая — штаны и рубаха грубого полотна, бечева вместо пояса. И только огромные, с кулак, фасетчатые глаза выдавали полуперерожденца. Точнее, гипера — перерожденца в кубе, у которого полуперерожденцами были родители. Немыслимая редкость на грани статистической ошибки. Но факт.

Лирки сделал несколько шагов вперед. С трудом сдержалась, чтобы не сделать шаг назад и не метнуть клинок в фасетчатый глаз. И монторпы с ним, с заданием, ноги бы унести!

— Так всё-таки, Аделаида или Кетания? Я, признаться, ещё тогда запутался … — мелодично сказал Лирки.

— Д-добрый… З-зов-вте… как… — замямлила я.

Замолчала, прокусила себе щеку. Боль отрезвила. Это просто Лирки, чего я испугалась? Ну мутант в третьем поколении, ну и что? За этой встречей и приехала, в конце-то концов. А путаница с именами вообще старая штука.

— Зови, как нравится, — я сглотнула кровь и, улыбнувшись, села обратно на диван.

Когда в прошлом году меня подобрал кочевой театр, Дарн, его директор, счел меня камойрой — беглой преступницей из высокорожденных. По Имерии только-только прокатилась Красная смерть, косившая население многими тысячами, а Дарн свято верил в свою пронырливость и решил воспользовался сумятицей. Вспомнив, что в горах совсем недавно сгинула пришлая акробатка Аделаида Адони, он счел, что нашел лазейку. Наивный! Нет, запись в базе крови и правда перебили заново, но вовсе не солдатики на пропускном пункте. Впрочем, этой подробности директор так и не узнал. Да и неважно. Главное — официально в Мерран я звалась Аделаида Адони, а имя Кетания использовала в качестве псевдонима.

— Хорошо. Буду называть Кетания, с вашего позволения, — поклонился Лирки, — это имя более благозвучно вашей архитектуре ума.

— Созвучно, а не благозвучно. Ты отвар пийпа будешь? — встряла Тейла.

— Да. Ты очень добра. Благодарю…

Я хотела сказать, что мне бы тоже плеснуть, причем с якирром, но слова застряли в горле. Вдруг поняла: беседа идет в голове. Напрямую. Этого ещё не хватало! Представила каменную стену, подвернула пространство у лба и висков. Лирки вздрогнул. Тряхнув плечами, уселся на середину второй «стороны» дивана. Боги. Я с огромным трудом поборола опять возникшее желание вскочить и дать деру. Ещё бы! Человек с глазами из многослойных фасетчатых «шторок» — неприятное зрелище даже в Мерран. Немудрено, что бедняга Карл чуть не сдвинулся, когда увидел существо в мыслях еретика.

Тейла гремела чашками и тарелками, сооружая нехитрый закусон. Я натянуто улыбалась и присматривалась к искривлениям личного инфополя Лирки. Только сейчас, после инквизиторской подготовки, я поняла, насколько хорошо оно замаскировано под обычное человеческое.

Стоп. А вдруг его тело тоже иллюзия?...

Стоило так подумать, как в центре лба кольнуло. Я дернула пространство, закрывая разум плотнее. Лирки вздрогнул.

— О. Прошу прощения. Я думал так легче, чем звуками, — бесцветный голос не имел ничего общего с приятным текучим тенором, какой звучал до этого «в голове», — но раз вы настаиваете… рад видеть в добром здравии.

— Взаимно. А… это… гм… как дела в общине? Как… как Безкар?

— В общине? — Лирки мигом помрачнел, — община в Храме… она… её… нас…

Он замолчал и взял кусок сладкого пирога, который Тейла как раз выставила на столик перед диваном. Потом сложил губы в трубочку и начал высасывать варенье, будто муха хоботком.

— Хм, Ада? — Тейла уселась на подлокотник рядом со мной, — или Кет? Отличненько, Кет. Вижу, знакома с Лирки? Чудненько. Ну, собственно, он и есть моя главная новость. Кушай, Лир, кушай, не отвлекайся. До нас дошли некоторые вести о театре. Жаль, его будет не хватать. Удобный канал был… Ну не критично. А так мы листовки печатаем, с личинками работаем. Потоки держим… Ты давай про Столицу расскажи. Да и вообще, с чем в наши края пожаловала? Только про универ не заливай больше, тут все свои уже.

— Эй, должность секретаря у меня официальная, не подкопаешься. Не спрашивай, на что пришлось идти ради неё! А так — частные подряды. Интересная, многоплановая работа.

— На наших?

— Нет… Но тоже на серьезных людей.

Я замолчала, собираясь с мыслями, выскребая из памяти имена. Помимо хороших командировочных, за душой всегда полезно иметь достоверную версию сомнительных событий.

— Вообще, я вас искала. Особенно Лирки. Мои нынешние наниматели, как говорится, с другой стороны солнца… очень заинтересовались кое-чем необычным. Вот скажи, милый друг, с какой стати было привлекать этого болвана Итрика? Лирки, не делай вид, что не понимаешь, о ком я.

Мутант взял новый кусок пирога и хлюпнул вареньем. Тейла хмыкнула, пересела с подлокотника дивана на основное сиденье. Затеребила мочку уха.

— Погоди, я тоже его знаю. Итрик… своеобразный малый.

И замолкла, сложив губы бантиком. Я вздохнула. Трудно общаться с дилетантами, мнящими себя умными.

— Лирки, Тейла, бесплатный совет — при работе с людьми интересуйтесь их прошлым. Заметно облегчит жизнь… Так вот. Итрик остался должен одному уважаемому торговцу крупную сумму. За провал в общем мероприятии и за… так сказать, снятие вопросов после суда, на котором друзьям торговца было немного грустно. А потом успел скрыться до того, как к нему пришли. Не проявлялся очень долго. Но тут вдруг явился в один из столичных кабаков. Как вы понимаете, был опознан и приглашен на разговор.

Оглядела собеседников. Слушают. Верят. Хорошую версию подогнал мастер Уйнар! И если что, её подтвердят те самые «влиятельные люди», сиречь теневые бароны. Потому что они не только несут ответственность за ночное спокойствие Столицы, давая выхлоп эмоций криминальной братии, но и в большинстве своем имеют соответствующие звания в инквизиторской иерархии.

— А потом барон Айрон пригласил меня разобрать, что там его люди из Итрика навытасквали, — продолжила я, — точнее, что успели вытащить. Лирки, спекание мозгов у бедняги сработало что надо, молодец тебе. Правда, щёлкнуло с опозданием, уже после потрошения… а в его памяти ты светишься во всей красе. Не напрягайся, я тебя не сдавала, у мастера Айрона свои люди есть. Так вот, барон крайне заинтересован в возмещении убытков. Деньги канули, стрясти их теперь не с кого, пара ценных умников испеклась на твоём, Лирки, сработавшем щелчке… мастер Айрон в печали. И очень, очень хотел бы знать, каким образом у Итрика оказалась ТАК перебита запись крови — причем в самой базе крови! — что не прикопаться. Интерес, как понимаешь, не праздный… хотя бы потому, что за информацию о незаконном гипере, который умеет работать с памятью, власти дадут очень дорого. Но вряд ли больше, чем барон даст лично тебе за технологию.

Я замолчала, ожидая реакции. Тейла смотрела перед собой, постукивая указательным пальцем по кончику носа. Лирки кхекнул, вытер салфеткой испачканные вареньем губы. Проговорил:

— Как жаль. Дрязги, деньги… Барон вряд ли понимает истинную цену того, чему стал свидетелем.

— За то я понимаю! — вскрикнула Тейла, мотнув головой, — херовик ты и больше ничего! Тяпнул технологию, и не делишься?! Мы бы могли такую сеть организовать! Это ж можно…

— Нельзя, — отрезал Лирки.

Потом скривился и высморкался в скомканный платочек. Прогундосил:

— Дар Духов нельзя расходовать на сиюминутное.

— Да какой к мон… а, да что с тебя взять.

Тейла махнула рукой, замолкла. Цокнув языком, откинулась на спинку дивана и начала дальше терзать мочку уха. Обиделась? Ну да. Подельник такой инфой не поделился.

— О, Дар Духов это прекрасно. На сиюминутное такую ценность расходовать никак нельзя, это верно, — очень серьёзно произнесла я, — только вот Итрик, вроде, разъезжал как курьер с жевательными листьями айлы, не? Это не сиюминутное?

Еретики-духопоклонники практиковали очень веселые ритуалы, ни один из которых не обходился без красочных галлюцинаций.

— Айла сиюминутное?! Конечно нет! Вы… вы просто ничего не понимаете! — Лирки возмущенно колыхнул фасетами, — айла дает силы, дает мудрость, открывает врата к Духам, точнее, приоткрывает на немножечко, чтобы даже простой верующий мог узреть Великую Сеть… Что до «перебивки крови», как вы это назвали… скажите, какую веру исповедует ваш заказчик?

— Золотую, — усмехнулась я двусмысленности собственных слов.

— Вот именно, — кивнул Лирки, — у дельцов и подход дельцовый, а не духовный. К тому же вмешательство в тонкий уровень требует личного присутствия. И я не готов работать с кем попало. Что до крови… тут все зависит от умения варить сироп… думаю… банок пять… да и то не уверен.

— Э-э-э… сироп? Банки?

— Пять тысяч золотых, не меньше, — мрачно перевела Тейла.

— Хм…

Я налила себе чаю, отпила. Затем сказала как можно более мягко:

— А жопа не треснет с пяти тыщ?

— С благословения Духов, моя выделительная система работает иначе, чем у людей, и не требует наличия столь грубых органов, — с достоинством произнёс Лирки, — четыре восемсот — край. И то лично вам, по старой памяти.

— Четыре.

— Четыре семьсот. Поймите, это не такое уж простое дело, мне придётся облечь в материальную форму сакральное знание, и…

— Четыре двести, и ни искрой больше.

Лирки сморщился, покачал головой, пожевал губами.

— Четыре пятьсот. Точка. И в любом случае вам придется ждать несколько дней. Сначала я должен поговорить… с Духами.

— Слушай, Лир, ты же, небось, на пикнике общаться будешь? Может, Кет с нами поедет тогда? — вдруг оживилась Тейла, позабыв о недавней обиде, — сам подумай, она же Зрячая.

Я аж поперхнулась. Видать, дело серьёзно, раз про кровь мою вспомнили.

— Действительно… я и забыл…. — Лирки нахмурился, и совсем по-человечески поскреб длинными пальцами щеку, — Зрячая это хорошо… жаль, что не Видящая… тогда бы вообще ничего не страшно…

Помолчал. Продолжил:

— Да, я думаю, да… Только один вопрос. Кетания, ваши Орры давно сняли? Полностью? С официальным ключом или иглами?

— Позапрошлой зимой. Полностью. Официально. Дарн сам и снял, — не моргнув глазом, соврала я.

Мои вживленные оковы, что действовали по принципу второй нервной системы, сняли в Инквизиции — принося клятву, сотрудник должен быть свободен в своем выборе. Но то ж такое говорит еретикам. Особенно, когда на закрытую вечеринку приглашают.

— Значит, осколков нет… это хорошо. Тогда действительно, у нас предложение.

Лирки наклонился вперёд и с присвистом прошептал:

— Кетания… скажите… тогда, летом, в Храме… вы встречали Пауров?

Пауры. Воспоминание полыхнуло до рези в глазах, до тошноты. Паучьи тела с человеческими головами. Праматерь Пуара, она же высохший женский торс на волосатом теле. Дря-я-янь.

— Эм… Нет. Не видела.

— Вот как.

Лирки сел прямо. Фасеты колыхнулись, как занавес, с которого сбивают пыль. В лоб снова стукнуло, но несильно.

— Однако вы знаете про них.

Это был не вопрос, а утверждение. Ну конечно, раз «не видела», а не «а что это?». Дура.

— В книгах встречала, кажется… Вроде одни из первых перерожденцев… стихийных.

— Не-е-е-т, — криво ухмыльнулся Лирки, — все не так. Об этом стараются забыть, но на самом деле люди — не родные дети Мерран. Да, многие тысячи лет назад Планета приняла их, сделала частью себя… но её истинные дети — Старшие. Почти все они вымерли из-за болезней, которые пришли с людьми, но в первую очередь — из-за кислотных, агрессивных мыслей, которыми люди отравили Океан Разума до самых звезд. Тех же Старших, кто не вымер сам, люди либо истребили, либо переделали под себя. Пауров вот низвели до слуг, до живых писем Духов… и инструментов казни… а потом люди и вовсе забыли Духов. Слуги и посредники стали не нужны… Пауров стало мало. И они обозлились на всё, связанное с бывшими хозяевами. Даже… даже на таких же отверженных, как… они сами… и мы… нас…

Лирки замолк и закрыл лицо руками. Я отметила, что кисти у него человеческие, но на пальцах по четыре сустава. А пальцы на ногах, интересно, как выглядят? ЛОмсать, небось, такие долго.

— Нишсеи… сеи… — глухо забормотал Лирки, и зажужжал, трясясь всем телом.

— Чего? Чего это он? — с опаской спросила я.

Ох, неужели я так громко подумала про пальцы…

— Ну как чего. Того. Пауры напали на общину в Храме и съели всех обитателей, — ответила мне Тейла, — даже не поговорили, представляешь? Сразу ам, и все. Ужас, короче.

— О…

Тей говорила так тихо и так спокойно, глядя прямо перед собой, что мне захотелось расхохотаться в голос. Ну да. Когда перерожденцы не получают специальных кормов, они начинают размножаться, скрещиваясь самым непостижимым образом — как и все живое в Мерран. И такая необычная помесь крови наверняка деликатес для изголодавшихся пауров.

Надеюсь, что меня не в качестве питательной добавки хотят пригласить.

— Действительно, ужас, — прервала молчание я, — и… и что, прям всех-всех пожрали?

— Ну… да. Кроме Лирки еще трое уцелели, а так все.

— А Безкар? — об одном из основных идеологов Сопротивления ничего не было слышно очень давно.

Лирки резко отнял руки от лица.

— Безкар и несколько осморов остались там, чтобы мы смогли спастись… четверо. Всего четверо из всех… Мы едва выбрались…

— Нет, ну ты вообще! У меня сегодня день открытий! — зафырчала Тейла, — ты же говорил, что вы нашли камни Найд и новый ход?

— Ход к Духам в великом лабиринте бытия, открытый великими камнями мыслей. Так и есть, — кивнул Лирки, — Тейла, друг мой, когда вы начнёте понимать иносказания? Вот Кетания понимает. Правда, Кетания?

— Эм… ну…. Так… примерно… — выдавила я.

Уверена, Лирки едва сдержался, чтобы не закатать фасеты в рулоны фасеты и не хлопнуть себя по лбу. Но он просто вздохнул. Молча.

— Лир, поясни, пожалуйста. Твоя тупая аудитория расширилась вдвое, — сквозь зубы сказала Тейла.

Лирки снова вздохнул.

— Нам удалось бежать потому, что мы нашли захоронение жрецов и вырастили свежие камни Найд, — устало проговорил перерожденец, — всего четыре крохотных, таких, что появляются в момент смерти и могут открыть локальный переход. Это удалось потому, что Безкар и ещё трое были ранены и пожертвовали собой… Такова цена нашего спасения.

— Зашибись, — прокомментировала Тейла, и одна из её сережек рассыпалась чуть ли не в пыль, — только причем тут эта история? Мы куда и зачем лезем-то в итоге? Что я тут корячусь, организовываю?!

— Как куда? В храм за сокровищами. Нет, не золотом, я же сразу сказал, что за истинными ценностями! Новые кристаллы рассыпались, но осталась россыпь старых. Паурами они не интересны, эти создания любят свежую пищу. Так что есть шанс пробраться незамеченными.

Да хрена лысого они нас не заметят. Всё они заметят. Они же видят порой то, чего даже не знаешь сам… Нет. Нет. Про это я думать не хочу. Лучше по еду. Интересно, как пауры едят? Как пауки, наверное. Потому что головы-то человеческие, рот неспособен рвать плоть. Хотя клыки-то есть, мясо же жуём. Но высасывать переваренное всё равно легче… тфу!

Стараясь замять мысли — одни печальные, другие мерзостные — я взяла со столика чай и резко откинулась на спинку дивана. Раздался визг, по сиденью прошла волна. От неожиданности я вздрогнула, расплескала горячий напиток на живот.

— Мебеля едринучая, тарвол тебя во все дыры! — зашипела я, вскакивая.

— Ну, ну, Бубочка, спокойней… — Тейла любовно погладила спинку дивана.

Раздалось урчание.

— Так, ладно, Кет, давай садись, разговор не окончен, — Тейла устроилась поудобнее, — нам в любом случае пригодятся твои услуги. Итак, официально предлагаю. Скажем… Пятьсот серебром.

— Так-так-так, минуточку. В чем задание? Шляться в древних руинах, рискуя быть сожранной непонятными тварями?! Ни за что! — фыркнула я.

— Э-э-э… шестьсот? — подал голос Лирки.

Я хмыкнула.

— Шетьсот золотом! Плюс экипировка по факту.

— Грабеж! — вскричала Тейла, — ну ты вообще! Это же… это дело чести! Там остались наши братья! Сопротивление это свобода, это будущее Имп…

— Для «личинок» пафос оставь.

— О Духи! Как ты можешь!

Торговались мы не слишком долго, но яростно. Наконец, Тейла скривилась и достала из кармана записную книжку в цветастой обложке. Пролистнула. Вынула тонкую металлическую пластинку, которая служила закладкой.

— Завтра пришлю человека, будет с букетом королевского камыша. Слова «В пенных водах рождается истина, но над солнцем не властна она», — Тейла посмотрела пластину на свет, и резким движением разломила на две части, одну из которых протянула мне, — вот, для сочленения, как всегда.

Я приняла пластину. Обратилась к Лирки:

— Так по большому делу-то что?

— Все то же. Четыре пятьсот и я буду говорить с Духами, — твердо сказал он.

Ну и ладно.

Остаток вечера ушёл на вытягивание залога — именно вперёд, именно сейчас, и именно наличными, а не под обещание или расписку. Наконец, внутренне ухмыляясь, я покинула злачную мастерскую и отправилась домой на пассажирском крабе.

41783 знака на отзыв

***

Масса липких, тягучих снов забила горло, залепила глаза и уши, навалилась на грудь. Осмор, толкающий пламенные речи, подземные залы с нелюдями. Прогорклый солнечный свет. Стрёкот ночных насекомых. Самодельный кораблик — бумага и нити. Мерцающий огонек внутри. Хмурое небо. Часы. Бам. Дон. Бам. Отбивают время жизни. Время, которое не вспомнить. Время, которому не наступить. Время, которое не вернуть. Бам… Бам…

Я резко дернулась. Скатилась на пол, сбив подушку, матрац и простыню. Выхватила из недр подушки нож. Вскочила. Отодвинула лезвием занавесь алькова.

В дверь комнаты постучали, донесся скрипучий голос хозяйки квартиры:

— Свет Аделаида! К вам пришли! Свет Аделаида!

Тьфу.

Скинув мокрую от пота рубашку, натянула на себя первое, что попалось под руку, и рывком открыла дверь.

— Ох-хо-хо, ласточка! Красавица! Что, надоело по закоулкам Империи шариться, а?

Трен вынырнул из-за хозяйки, втиснул в меня букет голубовато-белых горько пахнущих соцветий королевского камыша и принялся обниматься поверх них.

— Вернулась, медовая моя, э? Повеселимся теперь, ох-хо-хо! Как встарь, а?

Я опешила настолько, что не сопротивлялась: сработал инстинкт замирать при виде камыша. В моем мире это наследие Катастрофы — коварный хищник, который жрет все, что движется. Никак не привыкну, что в Мерран это хищное растение скрестили с каменным лишайником и используют для клумб, либо для ткани, а еретики избрали в качестве тайного символа Сопротивления.

— В пенных водах рождается истина-а-а… помнишь нашу любимую песенку, драгоценная моя? Как мы веселились на песочке…

Трен полез целоваться. Хозяйка захлопнула дверь — громко, осуждающе. Я, наконец, пришла в себя и двинула «поклоннику» в колено. Какое, к Духам, «на песочке»?!

— В пенных водах рождается истина, но над солнцем не властна она, — пробурчала я, плюхаясь в единственное кресло, — к-куда полез? На диван, на диван задницу мости! Один! Вот. Ну, теперь привет.

— Ласточка, зачем ты так? — скулил Трен, — я к тебе со всей душой, рад-радешенек видеть… кстати, тебе так хорошо в платье, да и желтый определённо твой цвет! Очень, очень! И похоже на твой сценический образ, помнишь, Хелия, рукодельница, какое чудо сваяла тебе тогда! О, как же жаль, что театра нашего больше нет! Дарн, бедолага! Талант был какой, а? Страшная смерть, страшная! Такая потеря, такая потеря…

Когда я видела Трена в спроецированных мыслях курьера, то узнала с трудом. Сейчас, вживую, не узнала бы вовсе, если бы не ждала. Старый клоун похудел и заметно осунулся. Перестал брить голову, покрасил клочки волос в черный цвет, да ещё проколол ухо и прицепил к нему металлическую фигурку тарвола.

— Что потеряли, не исправить, — сказала я, — какими судьбами тут?

— Наша общая знакомая интересуется красивыми постановками, — подмигнул Трен, и вынул из нагрудного кармана тонкую металлическую пластину.

Изогнутый край идеально совпал с пластиной, что дала Тейла. Обменявшись кивками, мы с Треном собрали одноразовый Молчальник. Теперь ни одно слово не выйдет из-под купола подвернутого пространства.

— Кристаллы? Карты? Подробности о группе? — устало сказала я.

— Что, вот прям так сразу к делу? — надулся Трен, — фу, скучная ты! Может, тяпнем за встречу-то?

Он вынул черную фляжку размером с ладонь, откупорил. В воздухе разлился запах отменного алкоголя. Именно такой больше всего любил Хал…

— Утром не пью! — резко сказала я, — и вообще в завязке! Ты давай говори, зачем пришел, а то в окошко выкину!

— Эй-эй, Кет, не заводись, — опешил Трен, убирая флягу, — к делу так к делу. Итак, вечеринка планируется знатная. Предохраняться на ней будем вот этим…

Клоун выложил на столик несколько камней иллюзий. Правильная огранка и отменная шлифовка хорошо маскировали внутренние трещины. Много трещин.

— Ну ты даешь. Как на паперти выпрашивал! Ладно. Выжму их до конца. Но пару новых всё равно придется купить, иначе нас сожрут и камешками закусят. Кстати, оружие будет? И про группу расскажи, наконец!

— Оружие будет. Группа восемь че… граждан: мы с тобой, Лирки с Тейлой, и четвёро на всякую черновую работу, включая пострелять. Ещё у активности будет прикрытие, двадцать два студента и шестеро кадаргов.

— Сколько?! — я чуть не подпрыгнула, — зачем студенты? А Перерожденцы причем?!

— Как причем? Кто тяжеленные этюдники таскать будет, сами студенты, что ли? — недоумённо посмотрел на меня Трен, — это гораздо больше подозрений вызовет! А так… Организовали спецкурс, «Старинный архитектурный ансамбль», и открытый семинар по нему. Всё официально, визит на руины даже с Инквизицией согласован. Сделали записку «просвещение непросвещенных», и разрешение в кармане! Представляешь? Проморгали капюшонники, надо пользоваться!

— Э-э-э…угу. Да. Серьёзно к делу подошли, — только и сумела произнести я.

Ох и повеселились, небось ребята в нашем местном отделении. Интересно только, почему действительно пропустили такую заявку…

— Молодцв, короче. Ну а у нас роли-то какие? Ты, например, кто?

— Как кто? Приглашенный преподаватель. Факультатив по актёрскому веду. А главный у нас Марк, культуровед, всех собрал и организовал. Вместе с женой, она скульптор. Тейла как художник присоседилась. Вот так, почти семейный выезд. А, ну вы с Лирки — наши с Тейлой спутники жизни, уюта, постели и прочего.

— Ваши кто-о-о?!

Слава богам, Молчальник хорошо поглощал звуки — спор вышел знатный. В конце концов, договорились, что я буду дальней провинциальной родственницей Трена, которая интересуется художественным ремеслом. И спать буду отдельно. Без вариантов.

Затем перешли к устройству храма, в который предстояло лезть. Я была в нем позапрошлым летом, но всегда с ребятами, и не стремилась узнать закоулки. Тогда мы заходили через скрытую в кустах расщелину вентиляционного хода, но Трен пояснил, что теперь она завалена, и вначале идти придётся через верхний зал.

— Итак. Идем мы доставать кристаллы нарнита, попутно ещё ценности прихватим, если найдем. Залезать планируем через главный купол, — Трен ткнул пальцем в блямбу главного храма, — ведь прикрытие на зарисовках и всё такое. Оставим студиозусов кисточками махать, а сами по ходам пойдём.

Я вгляделась в схему. Под центральным куполом — зал, в котором поклонялись Планете Мерран во всех её ипостасях. От зала отходили три спиральных хода до «локальных» святилищ: рождение, любовь, смерть. От каждого из этих святилищ ещё по три хода вели на нижние уровни. Эти ходы пересекались как между собой, так и с ходами от других святилищ. Итог — лабиринт из спиралей, ориентироваться в котором неимоверно тяжело.

— Как ты помнишь, часть помещений затоплена, — Трен очертил карандашом область на схеме, — сейчас вода ещё поднялась. И все же до зала погибшей общины не дошла, остановилась примерно тут.

Трен постучал кончиком карандаша по линии, которую только что провел.

— Эм… но тут же община как раз?

— Нет, община выше немного. А через стенку от нее — ход, который ведет в склепы жрецов. Стенка эта фальшивая, в смысле, пространственная, и чтобы одолеть её, нужен либо кристалл нарнита, либо Зрячесть.

Я криво усмехнулась: теперь ясно, что они так в меня вцепились.

— Да-да, ты идеальный вариант, — гыкнул Трен в ответ на мою саркастическую лыбу, — тем более, что на отрезке выше ход завален, поэтому идти придется через общину. Я не знаю, что там сейчас, может, коконы, может, трупы, может, пауры.

— А может, вот такая дрянь… — я ткнула пальцем в одну из Треновских литограмм с типичной фреской Духов.

На рисунке толстый и зубастый червь раскрывал огроменную пасть, из которой торчало несколько спиралевидных шипов. Интересно, что картинка была вовсе не из тех, которые показывала на недавней открытой лекции профессор Лайн. Так-так… Я вспомнила, с каким трудом вышла в Столице на книжного вора. Вот тарволы подранные! Сколько же сопротивленцев шарится по закрытым секторам библиотек?!

— Не, не боись, камнееды вымерли давно, — сказал Трен, — главная и единственная опасность — пауры. От них и будешь прикрывать. Возвращаемся к камням: бери любые, надо ещё — покупай, но учти, выезд через две дня, если закажешь чего редкое, просто не успеют доставить.

— Да это понятно. Только знаешь, я не всесильна. Через стенку-то проведу, а вот нести щит на восемь рыл… не знаю, не знаю…

На самом деле я лукавила: полтора года назад пришлось отбивать штурм замка, и я как раз прикрывала мобильную огневую точку. Но на месте мы стояли гораздо дольше, чем ходили — раз, и невидимость была приятным дополнением к защите от летящих болтов неприятеля — два. А главное, это был мой замок.

— Чего «не знаю»? Тебе за что платят-то? — вспылил вдруг Трен, — там вообще делов на… на… на чуть-чуть! От куста к кусту переходить, кристаллы собирать!

— Да поняла я! Поломаться уже нельзя… Давай-ка сюда свою рухлядь, погляжу, что можно будет сделать…

Разговор вернулся к камням. Затем перетерли на общие темы. Время перевалило за полдень, а мы всё говорили и говорили. Когда я, наконец, выпроводила Трена, начался закатный час. Я стала просматривать каждый кристалл на свет заходящего солнца. Неплохо, в принципе. Главное, действительно не наткнуться на пауров, тем более злых. Там никакая иллюзия не спасёт.