Аркан VIII.СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Глава 3. Отпечатки

Задники купеческих особняков ярусом выше, крыши бедняковских лачуг ярусом ниже, узенькая тропка уступа, на котором даже пара всадников разъедется с трудом.

Ряды полупещерных домов напоминали грибы-паразиты, что прилепились к скалам. Здесь снимали жилье гости Столицы, приехавшие «за счастьем». Большинство не задерживалось долго — как и в любом другом крупном городе Империи, за числом приезжих строго следили. Ограничивалось число охотников за «лучшей долей» самым эффективным способом — деньгами. Начиная со второго года пребывания, со всех уроженцев других мест, кроме студентов и солдат, начинали брать гостевой нало. Сумма такого налога была в разы больше, чем заработок среднего разнорабочего. Не в силах платить и боясь наказания, люди редко задерживались долее, чем на год… а приехать в Столицу «на заработки» еще раз дозволялось только через несколько лет. Естественно, население «гостевого» квартала беспрерывно менялось, и естественно, это временное жильё содержали лишь в относительном порядке.

Комната, которую снял книжный вор, располагалась в самом конце коридора второго этажа и рядом с общим санузлом. Большинство здешних домов походили, скорее, на норы, поэтому вместо окна висела картина-пейзаж в тонкой рамочке. Пахло сыростью. Но — вот сюрприз! — вместо стандартного светильника с мотыльками на потолке сияли цветы хищного гаахеса. Свет шел фиолетово-белый, тёплый. Он отражался от поверхности крохотного стола, бликовал на дверях железного шкафа, тонул в недрах шерстяного покрывала высокой кровати.

— Пф! Даже стула нет! — фыркнула Илла, оглядывая убогое обиталище.

Затем кивнула солдатам:

— Так, ты — шарь по мебели, а ты — стены изучай. А ты, хозяин ситный, объясни-ка, чё за лубуда на потолке? Какого монторпа редкое растение выдал? Да ещё… у-у-у, заводской, штамм для осморов. И без регистрации, небось, ага? Это что же? Преступников государственных привечаем — заселяем — кормим, а?

И без того напуганный, хозяин гостевого дома только икнул. Сглотнув, начал визгливо блеять о вечно правых клиентах. От высоких звуков схватило голову. Я задышала глубже. Не помогло: спертый воздух и запах болота только ухудшили дело. Перед глазами пошли круги. Боги… Всё-таки утренняя погоня в монастыре отняла слишком много сил. Ещё бы! С такого расстояния толстенный фолиант сверткой вытянуть! После такого отлеживаться надо, а не за еретиками гоняться. Ладно. Не прилягу, хоть присяду. Уф…

Только села на кровать, раздался треск. Я рухнула в холодную воду, мерзко пахнущую уксусом.

— Чё ржешь, твою мать! — заорала я.

Продолжая лыбиться, Илла помогла выкарабкаться из ложа. Точнее, ванны, которую до этого закрывал кусок гобеленовой ткани. Тонкие планки, державшие покрывало, сломались под моим весом, и теперь торчали во все стороны, будто хворост из костра.

— Вот мразь, а! — я начала отжимать одежду, — в воде он спал, что-ли!

— Похоже на то. Полуосмор всё-таки. Надо ж ему щупальца было чесать.

— Чесать! Мыться надо, кочергун вонючий! Фу, дрянь какая...

— Мыться это да… — Илла повернулась к хозяину дома, — всё, поедешь с нами, милый друг. Чё значит «как»? Молча, как. А теперь заткнулся и слился со стенкой. Содействие следствию сокращает корчи под линзой. Чё «смилуйтесь»? Да таких, как ты…

Не дослушав лекцию про судьбу еретиков, я убежала в туалет: мокрая одежда отвратительно воняла. Прополоскав в раковине штаны и куртку, я тщательно их выжала и надела снова. Когда вернулась в комнату, застала сцену «укушенный светильником-гаахесом боец прощается с товарищами». Ещё один боец откачивал хозяина постоялого двора, а третий скакал с ломом вокруг Иллы, которая разглядывала крупную раковину, стоящую на столе.

— Убогие-убогие, а сундучок-то дорогого стоит! — со знанием дела сказала Ил, щелкая ногтем по серебристой поверхности, — вишь, что еретики в рубищехранилищах у себя держат! Нория таких размеров, да ещё с нитями меррила! Хорошо живут, говножоры…

Я подошла к столу и тоже начала разглядывать диковину. Я уже знала, что мерранский моллюск нория растет, вытягивая металлы из окружающей среды. Судя по правильной форме этой раковины, вырастили её искусственно. Кое-где посверкивали нити меррила — универсального металла, который обладает свойством сливаться с любым веществом, увеличивая его крепость и упругость одновременно.

Но против крысы-вездехода с зубами из мерр-алмаза не устоит никакая защита.

— Тетрадь в кожаной обложке, размер полторы ладони, листов семьдесят, зашифрована… альбом в деревянной обложке, размер три ладони, с картинками храмов и фресок… — диктовала я бойцу под запись, — набор литограмм с изображением… Тфу, извращенец! Набор литограмм, точка. Так. Деньги, золотом пять Виремов… Бумагой столько же. Фальшивые, что-ли? Пометь, проверим… брошюры санатория… запись о брони номера… билет… ого! На завтра! Вовремя грохнулся. Жаль, что насмерть…

Кроме раковины-сейфа и кое-какой одежды, ничего не нашли. Распихав вещи по нумерованным мешкам, мы оглядели комнату ещё раз и опечатали дверь. Вовремя: укушенный гаахесом боец начал впадать в полуобморочное состояние. Поставив ему и ещё одному бойцу на мозг легкую стёрку (по-настоящему не покалечит, но если вздумают болтать, язык отнимется), отправили в медсанчасть. Пока решали, отпускать ли двух других бойцов, запиликало Перо.

Условным миганием алого камня, мэтр Уйнар сообщал, что дело книжного вора срочное, отлагательств не терпит, работу не прекращать до приказа. Хором покрыв шефа самыми последними словами, мы разошлись: Илла с бойцами повезла найденное аналитикам, а я отправилась заниматься трупом.

Ажурные ворота столичного зоосада мирно подрёмывали в ночи. Где-то в глубине территории раздавались бульканье и скрежет — скорее всего, кто-то кого-то ел, а может, просто пытался выбраться из вольера. Окна сторожки светились, однако на стук долго никто не открывал. Наконец, на крыльцо вышел бородатый старичок. Хмуро ответил на пароль, пригласил внутрь. Сморщив нос, внимательно оглядел на мои запястья с клеймами Инквизиции. Почесал в штанах, пробурчал «эти ваши государственные дела, монторп тарвольский, уже вот где сидят, вечно порядочным людям спать мешаете, Апри вас покарай», и выпустил на территорию зоосада. Там, нырнув в замаскированную дверь у клетки с болотной паукомышью, я спустилась в морг-лабораторию.

Сие заведение принадлежало Инквизиции, и располагалось на самом нижнем ярусе ледяной пещеры — природной аномалии Императорской горы, на останцах которой расположилась Столица. К слову, верхний ярус пещеры числился за зоопарком, и туда даже пускали посетителей, как самую лучшую маскировку.

— Привет, Лория! — поздоровалась я, глядя на силуэт женщины, которая сосредоточенно мыла руки в дальнем углу лабораторной, — покажешь клиента?

Сестра Лория тщательно вытерла пухлые пальцы о кипельно-белое полотенце. Молча подошла ко мне и протянула ополовиненный пакетик с пряными леденцами. Я отказалась. Пожав плечами, сестра поставила пакетик на стол и со вздохом откинула простыню.

С приходом культа Великого Апри, еретиков в Мерран начали заживо сжигать на солнце под огромной линзой, словно муравьев. Мне пришлось несколько раз присутствовать на таких казнях — малоаппетитное зрелище. Но запах шашлыка из непотрошеного человека — ничто по сравнению с колбасой из него же. Таких колбас я тоже видела немало: в моем родном мире любили извлекать внутренности из живого человека, медленно наматывая кишки на барабан. Неукоснительно соблюдавший традиции, отец регулярно таскал меня, своего первенца и наследника, на такие «вскрытия»: ничто не должно трогать будущего главу древнего воинского рода Кадмор. То, что вопреки пророчествам жрецов этот будущий глава родился девочкой, да ещё и с тонким обонянием, отец считал только его, то-есть моей, проблемой.

Впрочем, опыт действительно не раз пригодился в жизни. Сейчас вот тоже.

— Милое гнёздышко, — усмехнулась я, разглядывая комок мяса размером с кулак и переплетение щупалец вперемешку с ошметками человеческих органов, — незавершенный перерожденец?

— Ты глаза-то разбинтуй, — фыркнула Лория и хрустнула леденцом, — какое, к монторпам, перерождение? Эта тварь как-то залезла внутрь и сидела там, подъедая хозяина. Вот смотри, видишь, врос в позвоночник?…

Действительно, в районе крестца позвоночный столб обвивало два тонких и плоских щупальца. Они распластывались по позвонкам, сливались с костями и дисками. В брюшной и грудной полости извивалось по щупальцу — эти уже напоминали трубки. Ещё шесть конечностей торчало из боков, между ребрами — крупные, с двумя рядами присосок.

— Самое паскудное, что эта тварь пережила падение. Сдохла просто потому, что долго не приходил новый носитель. Видишь эту полость в теле? — Лория взяла пинцет и расширила надрез в комке мяса рядом с крестцом, — там сидела личинка. Как раз на подобный случай, подозреваю. Вот. Слава Апри, подвижность почти утратила. А то мало ли…

Лория показала прозрачную, плотно закрытую кювету. Существо в ней походило на жирную гусеницу, по обе стороны каждого её сегмента шевелились короткие ножки. Словно почувствовав взгляд, тварь выгнулась и приоткрыла дышло.

— Д-да, ин-нтересное создание…

Я потянулась к пакету с леденцами, что всё ещё стоял на краю стола.

***

Совещание — нудная вещь. Особенно, если оно начинается, как богослужение чужой религии, а продолжается, как боевой совет во время перемирия: куча слов, свирепеющий командир, похрапывание подчинённых. Впрочем, мэтр Уйнар быстро взбодрил обстановку.

— Я просто оставлю это здесь, — сказал он, выставляя кристалл иллюзий примерно на середину стола, — а кто испачкает полы, отправится под линзу.

В воздухе появилось изображение вскрытого трупа книжного вора, со всеми подробностями.

— Продолжайте, брат Фрол, — повел рукой мэтр.

Аналитик закивал, вытер уголки рта платком. Устремил взгляд строго мимо болтающейся в воздухе неаппетитной картинки. Быстро и внятно доложил о выявленных случаях подмены личности, их частоту, распределение по пропускным пунктам Столицы, и прогноз дальнейших событий. Весьма неутешительный прогноз: учитывая информацию о недостачах на заводе комарилл — приборов, которыми проверяли кровь — число нелегальных перемещений граждан будет расти.

Затем докладывала сестра Илла. Кратко прошлась по результатам обыска и объявила, что по итогам допроса хозяина гостевого дома появилось несколько наводок на тех, кто может быть причастен к подделке записей крови.

После Иллы поднялась сестра Лория. Рассказала о результатах вскрытия и анализах, которые успела сделать. Оказалось, тварь с щупальцами — не осмор и тем более не осьминог, а что-то вроде паразита.

— Однако вместо того, чтобы физически замещать внутренние органы носителя, она будто взаимодействует с генами, и…, — Лория замялась, пожала плечами, — с энергетической информационной матрицей. Неверятно, но факт.

На несколько мгновений стало слышно, как шелестит пламя в светильниках. Потом захрустели позвонки: люди начали переглядываться. Я нахмурилась, потерла висок: слова Лории не сказали мне ровным счетом ничего, но, судя по реакции остальных, новость не только заумная, но и важная.

— С этого места подробней, — подал голос магистр Паприк, непосредственный начальник мэтра Уйнара и руководитель всего Столичного отделения Инквизиции, — изменение информационной матрицы… как такое возможно? Тем более, в полевых условиях?

— Не могу знать, — ответила Лория, — но матрица инфополя живой личинки оказалась идентична по структуре инфополю мертвого псевдоосмора… в смысле, той твари, в которой личинка сидела. При этом те кусочки, что полностью мимикрировали под геном носителя, потухли и омертвели.

Мимик… чего? Я снова почесала висок, оглядела коллег. На сей раз на лицах промелькнуло замешательство, какое бывает, когда слышишь знакомые слова, но не понимаешь смысла фразы. Счастливые. Хоть слова понимают.

— Ну что же… продолжайте исследования, — произнёс магистр, — если понадобится дополнительное оборудование, напишите докладную, поставим сразу же.

Замолчал. Потрогав мизинцем бровь, произнёс:

— Как я понимаю, мы выслушали все доклады. Что же, брат Уйнар, твоя команда на высоте, молодцы. Выражаю каждому благодарность. И всё же расслабляться рано.

Магистр снова замолк, обвел взглядом присутствующих.

— Как вы, я думаю, уже поняли, найден крайне серьезный след. След деятельности, которая подрывает основы нашего общества, а именно — контроль за передвижением и местонахождением всех поголовно граждан. Но! Хуже всего другое.

Выдержал паузу, продолжил:

— Нетрудно догадаться, что без участия кого-то из Инквизиции тут не обошлось. Поэтому! Всё, что мы сейчас здесь говорим и обсуждаем — строго секретно.

Паприк едва заметно двинул рукой и достал из личного подпространства друзу полупрозрачных кристаллов темно-малинового цвета. Эй, да это же…

Поставив камни на стол, магистр коснулся острых вершин ладонью. Щёлкнул пальцами. Ярко-алая вспышка больно резанула по глазам. В голове загудело. Ну точно, летальная стёрка. Зашибись. Теперь одно лишнее слово — и мозг превратится в суп-пюре. Физически.

— Все обсуждения только между присутствующими и под Молчальником. Сослуживцев из других подразделений не втягивать, дополнительных сил не привлекать. Ясно?

— Так точно! — хором ответили мы.

Магистр усмехнулся. Убрал друзу, кивнул мэтру Уйнару.

— Итак… благодарю за проделанную работу, — начал тот, — а теперь работаем в усиленном режиме. Сестра Лория, делайте анализы по личинке и трупу, объединитесь с братом Фролом. Выясните, как эти существа вообще могут существовать. Сестра Илла, брат Гер, и братья…— он посмотрел на двоих «теней», — гм, короче, на вас четверых, проработка и зачистка названных свидетелем мест и гостиниц. Брат Крол, послушник Карл, на вас допросы. Сестра Кетания отправляется в командировку по найденным контактам. Всем всё ясно? Тогда… Да, брат Гер?

— Ну мы тут это. А отдохнуть? Хоть чутка… Ну, чтоб с новыми силами, так сказать… — озвучил всеобщую мысль Гер, — пару часиков… а то мы все со вчера на ногах, внимательность падает и все такое…

— Что-о-о? Чего-чего там у тебя падает?! Сейчас вообще никогда не встанет! У нас еретики Империю разрушают, а он про отдых! — рявкнул Уйнар, — чтоб тебя шваброй неошкуренной из осибиса вдырали! Приятные ощущения и все такое! Отдыхать ему, мать твою тарвол дери в жопу щупальцем! А ну звездуйте работать! Сестра Кетания, быстро сюда!

Загремели стулья. Ребята потянулись к выходу, я — к командирам.

— Культурное самопросвящение — неотъемлемый долг каждого инквизитора перед лицом Великого Апри, — магистр Паприк протянул мне цветной буклет из жилища книжного вора.

Буклет повествовал о радостях и благостях некоего дома отдыха на побережье Пенного залива, неподалёку от Жемчужного, самого богемного города Империи. Между цветастых страниц лежала путевка на мое имя. И билет на железную змею. Сегодня. Сейчас. Монторп тебя!

— Только сначала заедешь в сам Жемчужный, — мэтр Уйнар протянул записку, — вот адрес, снимешь…

— Перед прочтением съесть, — вставил магистр Паприк.

— …снимешь комнату. Если откажут — читаешь хозяйку инфоножом, как ты любишь, и прорываешься обратно в Столицу. Если же нормально, поживи несколько дней. Приглядись, проведай старых знакомых еретиков… скажешь, приехала по поручению барона Айрона, искать, как так вышло, что должник перебил запись в базе крови. Короче, используй дело, которое на Полносолцее завершили.

— А потом зайди в местный университет культуры, на кафедру художеств, — сказал Паприк и протянул огромную, поллоктя на локоть, книгу, — ценный экземпляр, кстати. Заверни. Лучше в бумагу из-под мыла. Хвойного. Так вот, зайди в университет, послушай свободную лекцию по фрескам периода Духов. После лекции попросишь у профессора автограф на этом альбоме. Скажешь, для друга, к празднику Левого месяца. Тебе пожелают лучистого урожая. В подписи должен быть Правый месяц.

— После чего отправляйся в балаган, — мэтр Уйнар кивнул на буклет дома отдыха, — и вот тебе на расходы.

На стол упал тугой мешочек размером с три моих кулака. Ого! С чего бы такая забота?

— Отчитаешься до последней искры, учти. Так… ну всё. Отправляйся, во имя Апри.

— Во имя Апри, — кивнул магистр Паприк.

— Так точно! Во имя Апри!

Когда я отошла на несколько шагов, мэтр Уйнар тихо сказал:

— Кетания, выданных денег должно хватить на нормальный гардероб. Замаскируйся под приличную женщину, хотя бы на первых порах. В культурную столицу едешь всё же.

— Так точно, — закатив глаза, ответила я.

И, не оборачиваясь, вышла.

Времени до отъезда оставалось катастрофически мало, так что метаться до дома не имело смысла. Вместо этого я зашла в уютный кабачок, где плотно пообедала и приняла кувшинчик безалкогольного отвара из корешков. «Бодрящий», писали в меню, но на деле эффект оказался так себе, вкус ещё гаже. В довершение разболелась голова. О боги, сколько я уже не спала? Не заснуть бы по дороге к вокзалу…

Столица раскинулась на самом краю огромного полуострова, там, где Императорский хребет уходил под воду Кипящего моря. Наземный путь в город и из города был только один — на юг. Однако вокзалов построили три: отойдя от Столицы на более-менее приличное расстояние, часть колей ответвлялась на восток, в тоннели до Ветряного плато, часть ныряла под Пенный залив, чтобы выйти на поверхность на Западных землях, а оставшиеся бежали по хребту через уездные городки, вплоть до самого Жемчужного.

Нужный мне вокзал оказался самым маленьким и старым, а ещё невероятно запутанным. Номера колей шли не по порядку, к цифрам порой добавлялись буквы, причем безо всякой системы. Ремонт окончательно сбивал с толку, и чтобы разобраться, где нужная змея, потребовалась уйма времени.

Нужная мне платформа номер сто тринадцать спряталась от опаздывающих пассажиров за коконом стройки. Зеленая сетка подергивалась на ветру, протянутые над пустотой дощатые мостки пружинили от торопливых шагов: до отправления оставалось совсем мало. По обе стороны платформы, в глубоких колеях, уже подрёмывали змеи-на-ногах, или, по-здешнему, поезда. Выглядели они как длинные и гибкие полые трубки, с одного бока покрытые металлом, и прозрачные с другого. Если у этого существа-устройства и были внутренние органы, то располагались они в кожистых карманах рядом с позвоночниками — верхним и нижним. Основная же полость трубки вмещала несколько сотен людей, которые ехали двойками и четверками в небольших комнатушках-отсеках, разделенных кожистыми «перегородками», а через каждые восемь — металлическими ребрами.

Закинув сумку на грузовую полку в своём сегменте, я вышла в коридор. Хоть в Мерран и подлечили мою боязнь замкнутого пространства, всё равно отсек на двоих человек навевал мысли о склепе или саркофаге. А вот проход между дверями в отсеки и прозрачным боком змеи смахивал на вентиляционный ход: застрять можно, задохнуться — нет: прозрачная мембрана заглушала звуки и тормозила холодный ветер, но пропускала воздух.

Из «окна» хорошо просматривалась платформа, змея на другой её стороне, и давешняя лестница с мостика-настила. На лестнице кипела жизнь. В пестром людском потоке величественно спускалась разодетая в темные рюши тетка и куча её чемоданов. Кучу эту сопровождали трое крепких мужчин: один контролировал груз сверху, двое других — поддерживали нижний край и шли спинами вперёд. У каждого из «носильщиков» за плечами болталась собственная сумка либо заплечник. Да уж. И почему некоторые люди считают, что лучше бесплатно запрячь окружающих, у которых есть и свои дела, чем заплатить монету-другую профессионалу?

— Скорая змея на Жемчужный готова к отправке, — проскрипело объявление.

Раздался свист. Несколько человек ринулись бегом к «моей» змее, в том числе один из помощников тётки с чемоданами. Сама она уже спустилась и теперь возмущенно махала руками. Один из оставшихся носильщиков покатил тележку вдоль поездов, двигаясь спиной ко мне. Второй развернулся, и пошел в мою сторону, разминая шею. Боги…

Халнер?! Здесь? Сейчас? Но Курт же сказал, они пробудут в Столице ещё несколько дней… Так, а соседний поезд ведь бежит в Пещерный… неужели что-то в долине?

Змея зашипела, дернулась. Я вцепилась в перила, что проходили вдоль всей «оконной» стены, но не потому, что боялась упасть, а чтобы не выбежать из вагона.

Хал шел ровно по центру платформы, потихоньку смещаясь к поезду на другой стороне. Я стояла и смотрела, боясь даже моргнуть — вдруг привиделось? Нет, нет, только не спина, только не молчание, только не снова… Да обернись же ты!..

Он резко остановился, повернул голову. Наши взгляды пересеклись. Сердце ухнуло. В груди заледенело. Губы растянула идиотская улыбка. Не отводя взгляда, Халнер поднял руку к плечу. Я тут же повторила его жест и отчаянно замахала — то ли приветствуя, то ли прощаясь… а он всего лишь поправил сумку.

Змея опять дернулась, начала двигаться по колее. Я прижала ладонь к оконной мембране. Халнер смотрел мне в глаза, стоя в центре людского потока, не реагируя на тычки спешащих людей. Потом отпустил ремень сумки, и раскрыл ладонь, то ли приветствуя, то ли прощаясь.

В тот же миг поезд нырнул в тоннель.