Аркан VIII.СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Глава 2. Лишние извилины

Вопль. Топот. Прицелиться. Бросить нож. Беглец увернулся. Клинок пригвоздил к двери только шляпу.

Проклиная все на свете, я сорвалась на бег. Эх, расслабилась последнее время. Инквизиция это только звучит громко, а на поверку — рутина, рутина, сплошная рутина, главное — бумажки перекладывать. Мне ещё повезло, выпускают «на воздух», информационные следы читать: надербанит мозготехник из еретика картинок-воспоминаний, расшифрует, где они «сняты», и вперед, сестра Кетания, на место, считывать отпечатки эмоций и мыслей. Обычно «информационный прибой» доносил лишь отголоски событий, но иногда попадался и свежачок. Разного рода, но неизменно дикого нрава.

Воздух раздирал легкие, сердце колотилось чуть не в горле. Из боковой двери высунулся пухлый монах. Одной рукой втолкнула святошу обратно, продолжила бег. Нечего тут! Лучше бы известь и смолу со стен оттирал, а то на каждом шагу в это дерьмо влазишь.

Выскочила на «коридорную площадь», поскользнулась на алой луже. Кувырок, отмашка, встать. У стенки выл и корячился мальчишка-послушник. Я присмотрелась. В печень, похоже. Эх, жаль.

Одной рукой вытерла лоб и глаза от пота, другой оперлась о колено. Куда дальше? Монторпы дери эти посвящения Апри — по восемь коридоров в одно место сводить, это же надо! Пока оглядывалась, раненый послушник вскрикнул и затих: лицо белое, изо рта кровь. Прими его Апри…

Я прикрыла глаза, сосредоточилась на ощущении от инфополя. «Увидела» тонкий след паники и азарта. Открыла глаза, рванула в нужный коридор. У, тварь! Вот только попадись!

След привел в галерейный переход между корпусами. В монастыре шел ремонт, поэтому сейчас переход выглядел, как два арочных мостика, соединённых кое-где перемычками из грубо сколоченных досок. По этим перемычкам и скакал теперь преступник. Скакал неуклюже: одна рука занята украденным фолиантом, другая судорожно хватает воздух. Да, уж, не акробат. Но отсутствие ловкости беглец компенсировал смекалкой: старался обрушить все пройденные мостки. Доски, кисти, ведра с известкой, с грохотом падали на пол нижнего уровня галереи. Как повезло рабочим, что ушли на обед!

Я начала пробираться по левому «хребту» галереи — слава богам, колонны тонкие и арки-окна не зарощены. Беглец, преодолевший уже две трети пути, оглянулся. Вздрогнул, начал пробираться быстрее. Оступился. Одной рукой крепче прижал к себе украденную книгу, второй зацепился за выщерблены в камне. Срывая ногти, заскользил вниз, и выбросил…

Чего?!

Гибкие розовые отростки прорвались через рубашку, заминая подол куртки. Ловко подтянувшись на шести новых конечностях, че… э-э-э, существо, восстановило равновесие. Оглянулось. Зашипело и продолжило движение.

Что за проклятый мир! Я захлопнула рот и возобновила преследование.

Конец галереи перегораживали строительные леса. Беглец заметался, но ходу не было. Оглянулся на меня, взвизгнул. Полез вверх. А, ну давай-давай, головой в ловушку. Хода с крыши на сторожевые башни сейчас нет, по одну сторону — двор, по другую — пропасть. Возьму тепленьким. Только бы церковники не вмешались.

Я одолела галерею, и тоже полезла на леса, затем на крышу — стандартная двускатная, не очень крутая, но и не слишком пологая. Посуху я бы одолела её быстро, но недавно прошел дождь, подошва то и дело соскальзывала. Пришлось двигаться медленно, упираясь носками и локтями в узкие желоба черепицы.

Добралась до ближайшей трубы. Выглянула. Ага, вот и клиент: мечется у замурованного входа на башню.

— О-отда-ай! Отдай книгу, — крикнула я.

Существо замерло. Оглянулось, зашипело, обнажая длинные сросшиеся резцы и пустоту вместо клыков. Надо же. А на вид такой дядечка славный. Посетитель духовной библиотеки в одном из монастырей Столицы. Глазки долу, благолепная мина, документы в порядке.

Хорошо маскируются, твари.

— Быстро. Дай. Сюда, — повелительно сказала я, поймав взгляд преступника.

На мгновение в черных, почти без зрачков, глазах, мелькнуло сомнение… но лишь на миг.

— Император вернется! — вдруг заклекотало существо, — слава Духам! Императору слава!

Осенив себя спиралью Духов, существо прыгнуло на скат, ведущий в пропасть.

Да чтоб тебя! Хотела метнуться следом… Нет. Ну его к монторпам! Схватить не успею, а сама сгину. Лучше труп потом обыскать. Книгу, правда, жаль. Редчайшая штуковина, раритет до-Катастрофных времен.

Раздался вой: существо угодило ногой в расщелину между кусками водосточного желоба и теперь дергалось, пытаясь выбраться обратно на крышу. Что, красивый полёт не удался, сразу жить захотелось? Поздно спохватился, дорогуша. А вот что фолиант не выпустил — молодец.

Я метнула нож — свой, не табельный. Фамильный клинок вонзился в книгу. Вовремя: водосточный желоб оторвался и полетел в пропасть вместе с существом. А вот фолиант стал полупрозрачным, и поплыл обратно на крышу.

— Не-е-ет! — орал полуперерожденец, судорожно взмахивая конечностями.

То ли жить хотел, то ли книгу вернуть.

— Др-р-х-х-х-х-а-а-а, — рычала я сквозь сжатые зубы, подтягивая книгу к себе.

Плотность пространства выше. Ниже. Выше. Левее. Ближе. И ближе. И снова. И снова. И ещё чуть-чуть…

Стук в ушах. На руки словно навесили гири, глаза заливал пот. Свертка в стабильном пространстве Мерран — дело нелёгкое, а уж свертка на расстоянии — мало кому по зубам. Точнее, по крови.

Разряжение. Уплотнение. Разряжение. Кристалл на навершии кинжала светился ярко-голубым огоньком. Сейчас. Сейчас. Ещё немного. Во-о-от…

Я схватила книгу обеими руками, прижала к груди. Захлебнулась кашлем и кровью, пошедшей из носа. Твою же мать! Из последних сил оправила заляпанный фолиант с торчащим из него кинжалом в карманы подпространства под руками. Удовлетворенно завалилась вперёд и стукнулась лбом о конёк крыши.

— Не двигаться! — проорал кто-то со стороны лесов.

И прибавил по-стражницки логичное:

— Слезть!

Я вздохнула и открыла глаза. На сетчатке плясали пятна, частично заливая мир желтым. В голове шумело. На губах ощущался солёно-металлический вкус крови.

Быстро прикрыла лицо тонкой сверткой. Инквизиторский трюк: такие линзы подвернутого пространства слегка искажали черты, рассеивали внимание, не позволяя запомнить человека. Удобно. Хотя в данный момент я предпочла бы старый добрый платок от глаз до подбородка, а то и вовсе шапку с прорезями. На них силы тратить не надо.

Кряхтя, слезла с крыши. На верхнем ярусе лесов топталось двое мужчин в черно-белых котах монастырской стражи.

— Руки за голову! — громко сказал один, потрясая арбалетом.

Я подтянула рукава рубашки и куртки так, чтобы обнажить запястья, и поднесла ладони к затылку. Резко сжала кулаки. На запястьях проступили золотые клейма — меч на фоне солнечного диска.

Вооруженный монах вгляделся. Пожевал губами, отвел арбалет.

— Где? Где вор? — спросил второй стражник.

— Улетел, — я опустила руки, — ищите за стеной.

— А-а… а это… а книга?

— Там же. И тело, и книгу, потом к нам.

— Что?! Н-но это же из нашей библиотеки! — возмутился первый.

— Брат.

Я поравнялась с охранником и посмотрела ему в… плечо.

Это Мерран. Я тут всем по плечо. В лучшем случае.

— Смотри, какая загогулина, брат. В монастырь средь бела дня проходит незаконный… ну, скажем, полуперерожденец. У него ложная личина. То, что он под этой ложной личиной, то ли не видят, то ли не хотят замечать. Потом он работает в библиотеке, причём в закрытой её части… где его уже знают, как надежного и добросовестного читателя. Потом этот… ммм… клиент, берет себе на посмотреть книгу. Из закрытой, я повторяю, части. Как же так получилось, а? Не уследили? Не досмотрели? Не поняли, что запись крови поддельная? Вы понимаете, что это само по себе… — я резко подняла голову и посмотрела стражнику в глаза, — приговор?

Охранник вздрогнул и сглотнул.

— Так что мой вам совет: поиски трупа начинайте немедленно.

— Н-но… настоятель… сначала благословение… — проблеял второй монах.

— Ну, значит, не судьба. Позволите?

Братья расступились.

Я спустилась по лесам и, слегка пошатываясь, пошла искать сортир. Он нашелся на первом этаже. Народу не было. Я с наслаждением сбросила «маску» и забилась в дальнюю кабинку. Достала из личного подпространства Перо — тонкую пластину с камнями в бороздах. Составив условную комбинацию. Прибавив еще пару слов, отправила сообщение мэтру Уйнару. Да, напрямую. Потому что даже в Мерран не каждый день мутанты по крышам скачут.

Закончив со связью, вышла к раковинам, включила воду. О, этот благословенная влагой планета Мерран! В любое время, в любой сезон, в любом доме, стоит только повернуть ручку на трубе — и в ладони падает жидкое золото моего мира.

Немного подумав, сунула голову в раковину.

Темечко заломило от холода, боль поутихла. Ну всё. Теперь привести себя в порядок — и прочь из этой обители недомыслия. Пропускать в заповедные секции просто так, по знакомому лицу! Идиоты. Если бы не въедливость Карла, который выцепил из мысленной шелухи очередного еретика образ подозрительного типа, и не наблюдательность Фрола, который заметил по записям в базе крови, что типчик регулярно появляется там, где обывателям не место, еретики захватили бы большую ценность. Впрочем, я тоже ничего так сработала.

Выйдя на внутреннюю монастырскую площадь, остановилась и почесала затылок. Очередь паломников завивалась весьма хитрым образом. В толпе стоял благоговейный гул читаемых под нос молитв. Ещё бы! Повседневный венец, который носил последний Император, «вознёсшийся» к Великому Апри во время Катастрофы, совершал вояж по стране, набирая немыслимые аншлаги.

Я начала бочком пробираться к выходу, но это оказалось не так просто — толпа стояла плотно, никто не хотел пропускать. Пожилой мужчина спросил про туалет, а потом, изменившись в лице, всё ли у меня в порядке. Что, совсем потрепанный вид? А, ну да. Известка, смола, ремонтная дрянь, свежая кровь. Красотка же, ну.

Сил на новую маскировку не осталось, пришлось работать локтями. Уф. Всё. Протокол Карл под диктовку составит, а я на диванчике в себя приду. Что-то расклеилась, аж в глазах темнеет…

— Кети! Привет!

Широко улыбаясь и застилая свет, передо мной возник Курт. Коллега… нет, друг, из того самого театра, где я два года назад по дурости связалась сначала с Сопротивлением, а потом, по ещё большей дурости, с Инквизицией. Друг, как ты не вовремя.

— Ну и встреча! Вот только о тебе вспоминал, и нате! Неисповедимы пути Великого Апри! Ты уже прикоснулась к Реликвии?

— Э-э-э… да. Да. Благодать, — оскалилась я.

— Воистину, — посерьёзнел Курт, — воистину благодать.

В театре он не только тренировал силачей и гладиаторов, но и проводил богослужения. Сан у него был самый настоящий, полученный в теологической академии. И, хоть Курт умел закрывать глаза на мелкие прегрешения своей паствы, по части святынь и семейных ценностей большего зануду ещё поискать.

— Такая благодать все раны лечит. Особенно душевные. За этим мы с Халнером и приехали… Послушал он меня наконец-то. А ты же идешь на службу сейчас?

— С-службу? — я подавила желание лихорадочно оглянуться по сторонам в поисках знакомой фигуры, — нет. Я тороплюсь, увы.

— Да? — недоверчиво спросил Курт, — это жаль… Но хотя бы в храм зайди. Вот сейчас зайди. Я тебя боковым ходом проведу, давай?

— Э-э-э… — сердце застучало быстрее, головная боль вернулась, — спасибо, Курт. Но я… Извини, я правда спе…

— Кети.

Курт наклонился и положил ладонищу мне на руку, почти целиком закрыв предплечье от запястья до локтя.

— Реликвия даёт благодать, но как ею распорядиться, решает человек. Помни, что «Да откроется великая Истина исповедующим друг другу сердца свои».

— Она открывается, Курт, когда у собеседников в принципе есть такой орган, — фыркнула я, отстраняясь, — рада была видеть. Пока.

— Да хранит тебя Апри… — вздохнул он мне в спину, а потом добавил, — мы тут, на подворье! Будем в Столице ещё два дня!

Не оборачиваясь, я помахала ему рукой.

***

Сказать, что мэтр Уйнар ругался, на чем свет стоит, было бы категорически неправильно: на таких выражениях не выстоит никакая вселенная. Я отключилась ото всего и восхищенно слушала, стараясь запомнить особо изящные фигуры речи. Иссякнув, мэтр конфисковал продырявленный фолиант и выставил меня вон. С тоской бросив взгляд на уютный диванчик в углу секретарского закутка, я пошла к ребятам, работать дальше.

Оперативная часть нашей группы заседала в соседнем доме, в комнатах над лавкой светильников. На месте нашла всех: Фрол что-то пробивал по базе крови, братья-тени чистили оружие, Гер суетился в дальнем углу над горелкой, разогревая еду. Илла сидела за столом и перебирала мелочь, ключи, и размокшие куски хлеба. Шмотки книжного вора, не иначе.

— Эм… Привет? — сказала я, присаживаясь на соседний стул.

— Заставила же ты нас побегать, светлейшая, — фыркнула Ил, не отрываясь от своего занятия, и одной рукой протянула мне инфокристалл, — на вот, полюбуйся. Специально для тебя сделала. Смотри и стирай, а то старик узнает о такой самодеятельности — удар получит раньше срока.

— А… спасибо.

Я приняла инфокристалл. Достала Перо, вставила камень в специальное углубление. Приложила конструкцию ко лбу и погрузилась в запись воспоминаний Иллы.

…Ехали быстро. С трудом вписывались в повороты улиц, грохотали по мостам, перескакивали телеги, занимали грузовые лифты между уровнями Столицы. Путь не слишком далёкий, но муторный: ущелье, на краю которого стоял «обокраденный» монастырь и в которое сбросился вор, пересекалось с другим. Слившись, они образовывали извилистую трещину. На одной стороне устья этой своеобразной реки начинались кварталы бедноты, на другом «берегу» — красивая новомодная набережная. Туда и влетели.

Не смотря на усилия дежурных солдат внутренних войск, внушительная толпа перевесилась через фигурные перила набережной и комментировала происходящее внизу, на галечных отвалах.

— Вон он, вон он! Ах, бедняжка, как разорвало, и не узнать человека!

— Какой, к монторпам, человек?

— Не выражайтесь! Тут дети!

— Осмор — полуводное существо! Это жестокое обращение! Я буду жаловаться!

— Проклятые мутанты! Выбрасываются, понимаешь!

С трудом протолкавшись к малозаметной служебной двери в скале, которая здесь отгораживала набережную, ребята спустились по склизской лесенке на оголенные отливом камни.

По обе стороны от хорошо покоцанных останков книжного вора, стояло двое крепких парней в одинаковых черных куртках и штанах. Щурясь на закатное солнце, мужчины отгоняли палками обезумевших от запаха добычи чаек. Чуть поодаль, так, чтобы не запачкать белые коты птичьими испражнениями, возмущенно жестикулировали двое монастырских стражей. Их молча выслушивал сухонький старичок в непроницаемо-черной одежде, и это молчание несло в себе больше власти, чем любые слова.

— Нельзя, нельзя, сюда нельзя! — обернувшись, завопил один из церковников.

— Нам — можно, — безапелляционно заявила Илла и двинулась вперёд, словно каменная стена, — сохранять спокойствие, Инкв…

Старик махнул рукой. Илла поперхнулась и замолкла.

— Что же, спасибо за время и мнение, братья, — сказал старик, обращаясь к церковникам, — можете передать настоятелю Морку, что тело правонарушителя в надежных руках. И что последний путь почившего будет достойным. Всё по Солнечному закону… Так что я вас больше не задерживаю.

Стражи снова возмущенно открыли рты… и закрыли. Поняли: разговор окончен, и делать здесь больше нечего. Вздохнув, церковники развернулись и побрели прочь.

Когда фигуры в белом скрылись за дверью на лестницу, старик заговорил:

— Долго соображали. Хорошо хоть, Уйнар вовремя оповестил. А я — успел перехватить наших одухотворённых братьев. Ладно. Давай-ка, брат… — он на миг замялся, глядя на брата-«тень», видимо, пытаясь вспомнить его имя.

Так и не вспомнив, продолжил:

— Вези тело в зоопарк. А тебе, сестра, пора постирать бельишко.

Он подошел к Илле и вручил сверток плотной мерранской бумаги, перевязанный бечевой.

— Работайте. Насчет дополнительных людей я распорядился. В экстренном случае даю разрешение на Пламя. Но только в экстренных. И аккуратно. Очень аккуратно, без самодеятельности. Так сестре Кетании и передайте. Вместе с подзатыльником.

Старик усмехнулся и обернулся к братьям, что отбивали тело у чаек, а сейчас прятали труп в мешок, и пошёл к лестнице.

— Да, кстати, — сказал он через плечо, — микросвертка не вечна. Рекомендую поторопиться.

Я, а точнее, Илла, в чьих воспоминаниях я находилась, вдруг поняла, что вся отмель закрыта автономной маскировочной линзой свернутого пространства, а старик — ни кто иной, как магистр Паприк, глава Центрального отделения Инквизиции…

…Воспоминание окончилось. Я вынырнула в реальность, отняла Перо ото лба.

— Спасибо, Ил. С меня кувшин.

— Четыре, — фыркнула Илла, — за моральные терзания. И… Фрол! Ну ты нашел адрес, мать твою, или где?

— Да нашел, нашел, — откликнулся Фрол, распрямляясь, — в Сараюшках обретался. Ща запишу номер подворья.

— Ага, пасиб, — Илла встала из-за стола, и поймала комок бумаги.

Затем кивнула мне:

— Чего сидишь? Поднимай зад, пора на обыск ехать.