Глава 10

Глаза открылись сами собой при первом же ощущении рассеявшейся тьмы. Только первые лучи солнца струились по земле расталкивая легкую прохладу ночи. Надя все еще спала сжавшись в маленький клубок. Тихо оделся и вышел наружу. Неподалеку все еще горел наш вечерний костер, разгоняющий прохладу утра.

— Почему не спишь? — Саня сидел на том же месте, только изменилась поза.

— Только проснулся. Могу спросить тоже самое у тебя.

— Да как-то не смог уснуть. Думал… много думал. Еще пил, но пил немного.

— Думалось плохо?

— Да вот как раз наоборот, слишком хорошо. Мысли плохие, зато реалистичные.

— И что плохое надумал?

— Что я с ума сойду если тебя снова убьют. В этот раз воскрешение твое было столь невероятным чудо, что первые пару дней я даже поверить не мог. Ладно, время шикарных историй от Сани, слушай. — словно с облегчением закурил, налил еще стопку и выпил.

— Ты говорил, что кончилась выпивка.

— Сделал, по образу и подобию предыдущей. Повезло, что сокрытие не сорвал, а то Надя бы сначала вылила все, а потом прибила.

— Она бы так не сделала.

— Ван, чувство юмора тоже надо развивать. Потом попрактикуешься на сарказме. Ладно, хватит болтать о чепухе, слушай. Облегчу хоть душу перед тобой.

Это первый раз, когда он стал настолько серьезным, даже с лица стерлась привычная легкая ухмылка. словно понимая, что говорить ему сейчас будет не просто я ждал, пока Саня собирается с мыслями.

— Ладно, слушай. Начну из далека, просто не знаю как это все передать словами. На шестой день потуг тебя воскресить и попытке так после 37-й Надя спросила меня «Почему ты так отчаянно хочешь его спасти?» и знаешь, что я ответил?

— Не знаю конечно, мертв же был еще.

— Что спасаю не тебя, а себя. И это была чистая правда. Сам не знаю, что случилось бы, не воскреси я тебя. — на его лице натянулась улыбка, не от веселья или удовольствия, а от усилия — Мы знали друг-друга с детства, дружили, ходили в одну школу, но нет ничего вечного. Когда нам по 12 было, мы перестали общаться, вернее я отгородился от всех и от тебя. Рос я без отца, мать работала техничкой в школе, жить было тяжеловато ей с ребенком на такую зарплату, да и истосковалось женское сердце по мужской любви. И в один весьма погожий денек она познакомила меня со своим новым мужчиной. Высокий, крепкий, слегка за сорок, сварщик, характер нордический. В общем поначалу он к нам приходил периодически, а потом и вовсе переехал. Тогда мне было девять. Прошло три года. Он так и жил с нами, из-за травмы на работе ему отрезало кисть правой руки, уволился, ушел на инвалидность, мать начала работать еще больше. Звали его кстати тоже Саня. Ну что делать дома Сане на инвалидности? Он начал бухать, связался с алкашами местными и пока мать вкалывала на двух-трех работах безвылазно, он квасил с корешами на кухне. Начал по пьяни избивать мать, потом меня, потом начал еще больше пить и грань морали растворилась совсем. Когда он напивался, а матери не было рядом...

Повисла тишина. Пение птиц не могло ее разорвать, эта тишина была гораздо громче. Саня закурил.

— В общем не только начал он меня бить, а еще и насиловать. Что я мог поделать? Маленький ребенок 12-ти лет. Матери не рассказывал из-за страха. Да вообще никому не рассказывал из-за стыда и страха. Перестал со всеми общаться, начал убегать из дома. Наверно тогда мой разум и дал трещину. Два года так продолжалось. На исходе моих 13-ти, после очередного избиения эта мразь предложила попробовать меня своим корешам… Тогда я сломался. Плохо помню, что произошло. Разум вернулся когда я ехал в милицейской машине в наручниках и по локоть в крови. Как потом узнал, я схватил нож со стола и начал тыкать Саню им, пока меня не скрутили. Порезал пару его знакомых отмахиваясь. Двадцать ножевых, 4 года малолетки, сломанная психика и ненависть ко всему миру. Через два дня мне исполнилось 14. Но эти 4 года пролетели не так уж и долго. Вышел я злой и одинокий, узнал, что мать тоже спилась и живет с каким-то другим мужиком. Хорошо, что приютил знакомый с мест не столь отдаленных. До войны оставалось еще два года. И их я провел весело. Надо было избавляться от стресса, ненависти и злобы, а поломанная психика подсказала только один выход… убивать. И я начал это делать. Искал педофилов, выманивал и убивал. Становилось легче. И так я делал каждый раз, когда жизнь преподносила свои сюрпризы неприятные. 9 человек за 2 года. Сначала шел что-бы просто скинуть стресс, а потом я придумывал стресс, что бы убивать.

— Почему… — пытался спросить я, но был оборван.

— Слушай и не перебивай, и так рассказывать все это трудно. Потом война, обретение магии, встретились с тобой, сколотили небольшой отрядик и начали выживать. Тогда уровень стресса шкалил, но к счастью, всегда было кого порешить. И тут ты создал новое заклинание, в котором парадокс на парадоксе, и мы вообще сомневались, что оно сработает. Добровольцем для испытания вызвался я. Все щиты, как полагается, но даже с минимальным зарядом магии оно прошло все щиты и объединил нас. Это было первое применение близнеца. Все мысли, эмоции, стремления и желания транслировались между нами в режиме реального времени и естественно время от времени из памяти всплывали картины прошлого. Заклинание ты то придумал, а вот как его оборвать нет. 7 часов мы были в близнеце и ты узнал про меня все. Мое желание убивать, как я хочу убивать, как уже убивал, да вообще все, что творилось в моей голове и прошлом. После прерывания заклинания мы отрубились. Когда пришел в себя страшно было открыть глаза. Думал уже связан и оставлен где-нибудь под деревом как социально опасная личность, но ты никому не рассказал. А предложил повторить эксперимент. Мы повторяли его много раз, ты менял заклинание и в итоге ты узнал еще больше, а я узнал, что ты меня понимаешь, не боишься, не презираешь, а принимаешь таким, какой я есть не смотря на такой дефект в голове. Ты стал человеком, от которого невозможно было что-либо утаить и ты не мог ничего утаить от меня. Новый уровень общения. Первый человек в мире, который не врал мне, не врал себе и не боялся, что его мысли транслируются в другую голову и не боялся принимать мысли другого человека. В общем, мы стали друг другу гораздо ближе чем друзья, братья или кто-либо еще. Ты был мной а я был тобой, мы уже были неотделимы и это нас невероятно сроднило. Война, смерти, безнадега и угасание человечества, я уже забыл старые чувства убийства, они стали нормой. Надя сказала, что поведала тебе историю про плен наш и сдвиг мой. Тогда то во время сдвига часть души успела раствориться и я изменился. Теперь мне недостаточно было просто убивать, надо было убивать постоянно и с особой жестокостью желательно. Если хоть раз в неделю не сделаю это, то могу начать потрошить своих же товарищей. Но и тогда ты не отвернулся от меня, а был всегда рядом. Ты не боялся меня и доверял как самому себе. Вот и сейчас после этого рассказа, ты не станешь меня избегать, потому-что не видишь плохого и предосудительно в моих действиях. Я не могу позволить себе потерять такого друга. Всю правду знаешь только ты, остальным это незачем, хоть и положено рассказывать все про себя.

— Но почему ты решил поведать мне это сейчас?

— Потому что завтра для нас может не наступить и хотелось бы умереть с чистой совестью… хотя даже не в этом дело. Мне просто этого захотелось.

— Я надеюсь мои старые способности вернутся и ты поможешь мне понять этот мир и самого себя.

— Сам надеюсь на такой исход и что в итоге мы останемся живы.

Мир снова словно ожил. Снова пели птицы, снова ощущался запах влажной травы. Мы молча сидели и смотрели на костер. Языки пламени словно сжигали ощущение времени внутри меня и оно текло быстрее обычного.

— Повезло хоть рассудка не лишился и здравый смысл сохранил. — взглянув на небо произнес Саня.

— Ну наконец-то все проснулись раньше меня. — Надя подошла сзади.

— А я и не ложился. Сон для слабаков. — улыбка вернулась на его лица, словно и не исчезала.

— Это намек или оскорбление?

— Рассуждение вслух.

— Ладно, остряк, вчерашний ужин доставай и разогрей, сделай полезное дело.

— Да-да. Сейчас.

— А ты давно проснулся? — подсела сзади положила голову мне на плече.

— Нет, час-полтора назад.

— Жалко, я думала с утра пообниматься немного.

— Вот у кого, а у Нади точно голова никогда не болит. — Саня протянул мне тарелку.

— Шути-шути, я еще отыграюсь. — сказала Надя взяв у него тарелку. — И кстати, ты, Сань, пьешь благородный напиток очень уж не благородным способом. Где бокалы и мерное потягивание?

— Продукт мой не самый любимый, поэтому так легче и привычней.

Снова цикл повторяется. Утро, завтрак, болтовня. Нерушимый цикл последних дней. Только вечер обещает нарушить его своей неотвратимостью битвы. Каковы наши шансы интересно? Будет ли страшно? Все ли выживут? Вопросы, ответы на которые откроет предзакатное солнце. Несколько часов безделья и сборов перед выходом были последним оплотом отдыха в этот день. Дальше только путь, долгий путь к развилке дорог судьбы. Нашей общей судьбы и никто не знал, что готовит нам каждая дорога и по какой мы пойдем.

Шаг за шагом приближаясь к цели каждый наверно ощутил, что следующий шаг дается тяжелее предыдущего. Страх скрыть можно от других, но не от самого себя. Дорога, вдоль которой мы шли все больше была испещрена воронками, практически не было целых машин, деревья становились все реже.

— Подходим к Валгалле потихоньку. Ладно, народ, слушаем мой инструктаж перед боем. Надя, твоя главная задача щиты, как только сорвем сокрытие правь мои как можно лучше, на пределе своих сил и не отвлекаясь. Всю магию будем петлей использовать через Вана, заклинание подготовлю перед боем. Я иду впереди, потом Ван, потом Надя, метр-полтора, не дальше друг от друга. Я устрою самое грандиозное шоу со спецэффектами в вашей жизни. Так скажем закрытие сезона и финальный концерт. Всегда держитесь за мной, буду прикрывать вас от врага. Ван, как только произойдет резкое изменение в тебе, сразу говори мне, ты не с чем не перепутаешь. — все дружно кивнули. — Тот холм впереди, перед ним остановимся, возьмем все необходимое для бой и вперед, когда с него спустимся, пути назад уже не будет.

— Всем страшно? —

— Надь, думаю это был глупый вопрос, но вполне в твоем духе.

— Ван, скажи ему.

— Саня, говорю тебе… а что конкретно сказать?

— Друг мой, в твоем исполнении это было чудесно. Шутка засчитана. Надя-Ван 0:1.

— Да ну вас, дураков.

— Страшно, Надь, еще как. И Вану страшно, только он этого не понимает пока. Внизу холма 5 минут пообниматься, поцеловаться, пока я наслаждаюсь последней сигаретой сидя на зеленой траве.

— Угу, лишним явно не будет— сказала Надя поравнявшись со мной и взяла за руку.

Следующие четыре часа мы шли в тишине. Каждый думал только о своем. Ее рука то сжималась, то обмякала, намекая, что внутри нее бушует ураган мыслей и чувств.

У холма Саня снял рюкзак и на ходу запустил в него руку, словно что-то искал, снял куртку и засунул в него. Достал черные словно из кожи перчатки без пальцев усеянные сверху множеством стеклянных шариков, такие же кожаные браслеты и нечто похожее на ошейник. Одел все и понес рюкзак дальше в руках.

Мы вышли на вершину холма. Приятный теплый ветер, солнце стремится к закату медленно, но очень верно. Еще 3 часа до захода. Километрах в десяти виднелся город. Полукруглый купол не позволял увидеть дома, но это точно был город. Вокруг него что-то мельтешило заполонив всю низину.

— Ну вот и пришли.

— Что там внизу?

— Демоны. Миллиона три, может больше. Последние приготовления тут и вперед. Они нас уже увидели, убегать нельзя, погонятся за нами.

Словно небольшая щупальца из этой красно-серой массы потянулась в нашу сторону. Саня подбросил в воздух рюкзак и щелкнул пальцами. Рюкзак сразу исчез, а щупальца начала втягиваться назад.

— Стоило только сокрытие сорвать, как их решительность стерло. Почувствовали похоже силу.

Надя копалась в рюкзаке снятом с моей спины. Тоже сложила в него куртку, достала какие-то стеклянные кольца с шипами внутрь. Поднеся к центру одного руку, оно словно ожило, сначала расширилось надевшись на запястье, потом сжалось слегка касаясь кожи шипами и резко словно по резьбе закрутилось по руке немногим ниже локтя, остановилось и вжалось в кожу оставляя за собой тонкие полоски слегка кровоточащих царапин от шипов. Второй сделал так-же. Саня закурил.

— А что это за кольца такие у нее?

— Позволяют регулировать поток магии до очень слабого и плести очень тонкие нити для более точной коррекции заклинаний.

— А у тебя на руках и на шее?

— В каждом кристалле содержится заклинание готовое к использованию. Стрельнул им, кристаллик отпал. Резерв можно сказать. Докуриваю и идем в бой.

лицо его было спокойным и умиротворенным. Надя подошла и крепко меня обняла.

— Скажи, что все будет хорошо.

— Все будет хорошо.

— Скажи, что завтра мы проснемся вместе.

— Мы завтра проснемся вместе

И наступила тишина. Я закрыл глаза и время словно замерло. Будто последний миг спокойствия старался наполнить нас собой без остатка. Не хочу открывать глаза, не хочу покидать эту темноту спокойствия.