Глава 6

Грохот чего-то тяжелого и металлического выдернул меня из темноты абсолютно беспардонно и резко.

— Сразу видно, мужики жили. — не громкий Надин голос с нотками возмущения.

— Ван, проснулся? — совсем рядом спросил Александр.

— Да— не задумавшись ответил я.

— Пойдем посмотрим, что у нашего будильника опять произошло-

Надя стояла на табурете у дальнего угла комнаты, где как предполагалось была кухня. Открытые верхние шкафы и несколько кастрюль со сковородами лежащие на полу и явно намекали о небольшом казусе при более тщательном обыске дома.

— Чего расшумелась? — спросил Саня потягиваясь и явно не без удовольствия зевая.

— Да решила глянуть, что наверху в шкафах, а оттуда посыпалось все на пол. — уже стоя на полу и собирая раскиданную утвать сказала она — Извините, что разбудила, но у меня есть кое-чего интересного, тебе понравится. Посмотри на стол.

Как и Саня я посмотрел на стол и на стоявшие 3 бутылки вина и 2 коньяка.

— Наш ранний подъем простителен за такое. Даже утро стало прекраснее. — он подошел к столу и взял вино — Красненькое. А ведь если подумать, у него выдержка 20 лет минимум. —

Книга, я хочу дочитать книгу. Она лежала там же где и была мною оставлена. Увесистый красный том с надписью А.С. Пушкин.

— Друг мой, одень штаны и не демонстрируй всем свою утреннюю боеготовность.

— Какую боеготовность?

— Наган выбирается из трусов. Ладно, просто штаны одень.

Не понимая смысла сказанного Саней я одел джинсы и устроился в тоже кресло продолжил читать. Организм требовал зевнуть и потянуться. Сопротивляться было бы глупо, сделал требуемое и сонливость начала проходить. Снова оно захватило меня. Потеряв счет времени и не следя за происходящим вокруг я впитывал знания. Хочу знать все об этом мире, хочу знать все о мире который был до войны… Просто хочу знать. Это чувство было сравнимо с голодом, но пищей его не удовлетворить, только познание нового давало временную передышку. Разговоры моих спутников еле доносились через пучину сотворенной книгой.

— Может ему еще чтива найти?

— Я там видела штук десять в углу.

— Дочитает, принесу.

— Там в погребе кролики висят, мяса приготовлю гору, что его экономить.

— Хорошо. А кофе случайно не видела тут?

— Второй шкаф сверху.

— Спасибо. Утренний кофе с коньяком — лучший завтрак.

Слова автора проходили через меня оседая слоем нового знания, но понимания не было. Он писал о любви, описывал природу, чувства людей. Все это мне почти не знакомо. Боковым зрение заметил, как Саша с Надей садятся на диван.

— Какой аромат. Кофе сейчас ужасно дорогой, раза в 2 дороже золота.

— Я помню как ты наши сбережения тратил на него.

— Конька?

— По утрам не пью.

— Зря. Расслабляет.

Я все глубже тонул в книге. не замечая новых страниц читал, читал и читал. Пытался понять чувства, описываемые, но не мог, как бы ни старался. Я их еще не пережил. Он писал о временах далекого прошлого, а может и недавнего. Я не знаю, какой сейчас год. Не знаю какая эпоха. Ничего не знаю. Я даже не знаю, что такое быть человеком. Обрывки фраз из внешнего мира достигали меня редко. Может остальное мне просто было не интересно и я их не слушал.

— Надь, а ведь и мы были такими как Ван сейчас. Неподдельное любопытство и интерес ко всему окружающему. Словно ребенок попавший из своей комнаты в парк аттракционов впервые.

— Мне больше интересно кем он станет когда вольется в эту струю жизни, привыкнет, поймет мир. Даже не интересно, а страшно. Видя с каким любопытством он наблюдал за твоими действиями над демоном и недавними пленниками задаюсь вопросом, не станет ли он убивать все живое, что видит просто из любопытства.

— Нет. Ты еще не поняла? Это было для него не более интересно, чем чтение этой книги. И прочитав ее однажды, сомневаюсь, что к ней вернется снова. Так же и тут. Он выучил анатомию человека и демона, а в дальнейшем это уже не представит интеллектуальной ценности.

— Как думаешь, он нас слушает?

— Сомневаюсь. Он поглощен книгой и за уши теперь не оттащишь. А если и слушает, думаю ему это все до столь высокого фонаря, что нам и не снилось.

— Налей мне еще вина, поухаживай за девушкой.

— Ну по паспорту ты тетенька предбальзаковского возраста.

— Не хами.

— Ладно-ладно. Давно мы так не сидели. Года 4 точно. Вечные бои, вечная война. Как я устал от этого всего. Хочу свой дом в глуши на берегу, собаку, котенка, жену и детей. Рыбачить, охотиться, вести хозяйство, сажать огород. Да все, что угодно, только хватит войны.

— Мечтатель. Как думаешь, есть вероятность, что война кончится?

— Не в ближайшее время, но есть. Вспомни начало. Первый месяц — резня ценой 4 миллиарда жизней. Первый год — еще минус 2.5 миллиарда. Сколько нас в живых осталось? Миллионов 10-20? И эта кучка стоит против двух армад. Мы пришли в более менее устойчивый баланс. Сейчас должны пойти маги второго поколения, надеюсь они будут сильнее нас и смогут переломить ход войны. Подождем еще полтора года.

— Да, ты прав как всегда.

— Надь, а почему ты все еще с нами? Раньше я думал из-за Вана, но теперь-то его нет. Нет старого, любимого тобой Вана. Ушла бы. Меня ты ненавидишь, ему ты безразлична как и все вокруг не считая чистого любопытства, с Сарой и Михаэлем постоянно ругаетесь. Так почему же?

— Ну ненависть к тебе это слишком сказано. С тобой приятно поговорить и провести время, да и в бою могу полагаться смело. А если ты паришься насчет Максима еще, то не стоит. Я поняла, через некоторое время, что не сделай вы это, мы все бы погибли по его вине.

— Прям бальзам на душу.

— Да, двадцать лет эту тему не поднимали.

— Да мы за двадцать лет раз третий остаемся с тобой можно сказать наедине в спокойной обстановке да еще и с выпивкой. Обычно то траншеи, поляны, руины, весь легион вокруг, так по душам и не поговоришь, а иногда хочется.

— Это верно. Он когда Розу увидит в городе, как думаешь, вспомнит те чувства к ней?

— Уж очень сомневаюсь. Прими уже тот факт, что это другой Ван и чувства и эмоции у них разные. Мельчайшая деталь может изменить личность до неузнаваемости, а тут она чистая и девственная как богоматерь. Как бы это не звучало, да и говорил я вроде, мы с тобой сейчас закладываем фундамент его личности. Есть только основа, грунт, а как пойдет строительство зависит от нас.

— Ага, ты ему хороший фундамент строишь. Поменьше расчлененки, да побольше хоть каких то моральных норм.

— Это просто суровые реалии войны.

— А может жестокие извращения командира?

— Да ну тебя. Кто мне плакался, что люблю Вана, но не знаю как подступиться? Вот он, перед тобой, не граненный алмаз. Быка за рога и строгай свой идеал мужчины из бревна человека. Научи любить, сострадать, да всему что хочешь и вот он — принц.

— Но… но ты сам же говорил, что это другой человек. И любила я его старого, а нового… Не знаю… Не понимаю, что делать… Смотрю на него и понимаю, что это он, старый он, только ничего не помнит… А если… Если он вспомнит, то будет пытаться вернуть Розу и до меня уже дела не будет… А не вспомнит, так станет уже другим человеком. Я не знаю… Все так сложно...

— Давай не реви. Душа у него все та же. Добрая и искалеченная жизнью душа. Рано или поздно он придет к тем же принципам и правилам своей жизни, что и старый, просто уже не вспомнит тех эмоций, которые испытывал раньше.

— Надеюсь, ты прав.

Последняя страница прочитана. Так что же такое любовь. Что пытался описать этим словом Пушкин, что пытались описать Саша с Надей. Кажется, будто это знают все и одно только упоминание любви сразу расставляет все на свои места. Всем сразу становится понятно, о чем идет речь. Я поднял на них взор. Саня сидел в дальнем углу дивана вытянув ноги с бокалом коньяка, дымящейся сигаретой и смотрел вверх словно сквозь потолок. Надя была совсем близко, обняв колени и медленно попивая вино сидела на ближнем краю дивана.

— А вот и общество книголюбов к нам присоединилось.

— Кушать хочешь?

— Пока нет.

— Семь часов, как машина. Пушкин конечно красиво пишет, но не думал, что настолько.

— Я не знаю, что такое красиво.

— Ну не будем придавать значения. Мы тут тебе еще книжек насобирали по всему дому. С собой возьмем, в дороге почитаешь.

— Вечер уже скоро, иди покушай.

— Сейчас поем.

— Сань, разогрей человеку.

— А сама что? — Саша посмотрел на нее и встал, — Ладно, сиди, ленивая женщина, сам все сделаю.

— Ван, а ты хотел бы узнать, что такое любовь? — спросила Надя поворачиваясь ко мне. Только тогда я смог разглядеть ее красные видимо от слез глаза.

— Да.

— Даже если тебе будет плохо из-за этого?

— Я не знаю, что такое плохо, я не знаю что такое любовь, я не знаю что такое боль, страх, ненависть. Множество эмоций и ощущений мне незнакомы. Но я хотел бы узнать их все, даже если сам процесс мне будет неприятен. Мне это надо, что бы стать человеком.

— Ты и так человек. Живой настоящий человек.

— Нет. Только когда я обрету личность и индивидуальность, я стану человеком. — Резкая пощечина пронзила болью лицо. теперь я узнаю боль. Надя взяла мою ладонь и приложила к своей. Резкий практически нестерпимый жар, а следом за ним леденящий холод. Теперь я их вспомнил.

— Узнал новое?

— Да. Боль мне не понравилась.

— Прости, но ты сам сказал, что хотел бы узнать их все любыми путями.

— Так, Надя, я вижу ты одобряешь радикальные методы воспитания и наглядный пример чувства боли, а еще на меня жалуешься.

Она долила остатки вина из бутылки, немного глотнула из стакана и снова повернулась ко мне. Ее глаза снова полны слез, почему? Прикоснулась к пострадавшей щеке. Сначала осторожно, словно чего-то опасаясь, потом полностью приложила ладонь. Теплая и приятная ладонь дарила тепло, это не сравнить с теплом от одежды или огня, оно словно не просто согревает, а полностью наполняет меня. Я закрыл глаза и поддавшись этому течению немного сильнее прижался к ладони. Считанные мгновения я наслаждался этим перед тем, как открыть глаза. Но видимо ни одному мне это было так приятно. Девушка снова расцвела в улыбке. Мне не верится, что эти худые руки могут быть настолько сильными, что бы причинить такую боль.

— Ладно, хватит кайфовать. Кнут и пряник испробовал, а теперь кушай. — Саня поставил передо мной большую тарелку полную мяса.

При первом же взгляде на это обилие жареной плоти голодный зверь внутри улыбнулся предчувствуя оргию насыщения. Пожалуй это самое вкусное, что я ел за всю свою короткую жизнь. Насытившись я откинулся в кресло поудобнее.

— Друг мой, может коньячку?

— Ага

— Все-равно выплюнет эту гадость, чай лучше сделай. — бросила Надя через плече унося нашу посуду.

— Мне интересно попробовать.

— Держи, немного налил, на один глоток. Быстро выпивай и проглатывай, во рту не держи.

Сделал, как сказано. на вкус и правда противно, но ощущение тепла изнутри было весьма приятным. секунд двадцать еще не мог нормально вдохнуть.

— Сань, почему именно мы втроем из всего отряда вечно попадаем в неприятности? — Надя открыла вторую бутылку.

— Не знаю. Может мы самые отчаянные и бросаемся вперед не оглядываясь на свои жизни, а может самые отважные и всегда стараемся защитить тех, кто более уязвим. Хотя скорее всего просто дураки и непонятно на что надеемся. За себя знаю только одно: я устал терять друзей и товарищей по легиону и сделаю все, что только смогу, что бы этого больше не произошло. Надь, мы сколько уже похоронили за эти годы? Человек тридцать?

— Тридцать четыре…— глядя в пол сказала она.

— С меня хватит смертей хороших людей. Раз за разом мы приводим свой легион к победе за счет смерти товарища, устал я от этого… устал.

Повисла тишина. Каждый думал о своем. Кто-то курил, кто-то доливал вина, а кто-то спрашивал себя, почему же прикосновение другого человека так приятно. Ответа нет да и кажется, что наврятли будет… все больше я понимаю в этом мире без объяснений и все больше в нем адаптируюсь, но грань не познанного будоражит меня.

— Ван, коньячку? —

— Нет, мне не понравился, хотя эффект и интересный.

— Ты еще не знаешь эффекта если его выпить достаточное количество.

— Достаточное для чего?

— Для опьянения. — с довольной ухмылкой изрек Саня.

— Было бы любопытно попробовать.

— Чувствую кого-то в кроватку тащить придется ибо накачается до безсознанки. —

дальше разговоры шли ни о чем. Погода, рыбалка, выпивка, еда. Пустая трата словарного запаса. Я все думал о прикосновении, все еще мог отчетливо вспомнить его и казалось, словно то тепло досихпор согревает меня. Мне периодически доливался коньяк и жар от него разгорался все сильнее. Все стало словно ярче и светлее, мир немного пошатывался, во всем теле небольшая слабость. На мой вопрос сказали, что это и есть оно, опьянение. Все вокруг стало интересным.

Надя допила вторую бутылку вина, а мы начали свеже найденный коньяк и зачем-то помянули выпитый следующей порцией спиртного. Поужинали и снова взялись за беседы. Практически всегда молча я слушал их и изредка коротко отвечая на вопросы. закат уже давно угас за горизонтом, часы пролетали не оставляя и следа. Накатила легкая сонливость, алкоголь сделал мое тело мягким и податливым для всех, включая гравитацию, поэтому одинаково лениво было как и сидеть в кресле слушая разговоры, так и вставать с него что бы идти спать.

— Пьяные мои сослуживцы, слушай командирский приказ: все на помывку.

— Сейчас? Может потом? Воду подогреешь?

— Да. Нет. Да. Это все вопросы и предложения?

— Нельзя быть таким злым.

— Еще как можно. Тут баня к дому пристроена, вода внутри есть, подогрею, да заклинанием душ сделаю. — Саня сказал, встал и вышел.

— Ван, давай первый иди мойся, я потом.

— Готово, первый пошел— вернулся Саша после минутного отсутствия.

Переборов свою лень я все таки встал и слегка пошатываясь направился за командиром. Полностью деревянное небольшое помещение даже меньше первой комнаты, где я родился. Внутри было сыро и жарко.

— Смотри, всю одежду снимаешь, кладешь в этот бак с водой, пока моешься она стирается. Как помоешься, достаешь и кидаешь в этот бак, тут она просушится а сам встаешь тут и тоже обсыхаешь. — указывая на все, о чем он говорит пальцем разобраться было не трудно — Разделся и закинул в стирку, встаешь сюда, сверху льется мыльная вода, отшаркиваешь всего себя руками, потом шаг вперед, ополаскиваешься и на сушку. Все понял? —

— Да.

Он ушел. Так, одежду всю снять и бросить сюда, сделано, встать сюда и пока льется вода помыть всего себя, сделано, здесь ополоснуться, есть, достать одежду и бросить в бак, готово, встать сюда и обсохнуть, сделано. Горячая, но терпимая вода и теплый ветер сделали свое дело, меня разморило еще сильнее. Одевшись в снова чистую и уже абсолютно сухую одежду я вернулся назад к компании.

— Ну я пошла в баню, смотри не засиживайся тут-

— Ага. А ты давай спать, раздеться только не забудь и ложись на кровать, а не на пол. —

— Хорошо.

Кровать несравнимая по мягкости с землей или металлическим кузовом уже ждала меня. Раздевшись я лег под теплое одеяло. Как только закрывал глаза в голове все начинало быстро вращаться и приходилось их снова открывать, что бы все остановить. В эти моменты принималось много решений не пить больше алкоголь. Никогда не пить. Темнота начала постепенно принимать меня к себе. Тихий скрип двери слегка побеспокоил меня, но вырвать из темноты был уже не в силах. Уже через мгновения кто-то прижимался ко мне под одеялом.

— Что… — пальцы легли на мои губы приказывая замолчать.

— Тише. — тихий Надин голос прошептал в самое ухо — Саня уже уснул на диване и мы остались с тобой вдвоем. Я хочу тебе показать один из аспектов любви.

Она сильнее прижалась ко мне наполняя теплом своего не защищенного одеждой тела. Руки и губы скользили по мне с невероятной легкостью. Каждое ее прикосновение невероятно приятно и что-то будит во мне. То, чего я ранее не испытывал. Внутри что-то вспыхнуло и проснулось. Плохо понимая разумом происходящее со мной, но тело начало двигаться само словно зная все необходимое.

Надя оплела мою шею руками и каждый ее вздох отдавался на струнах инстинктов невероятным резонансом. Я был уже не я. Время то замирало, то ускорялось в невероятном темпе и тело следовало за ним. Столь простые и незамысловатые движения дарили наслаждение, сравнить которое просто невозможно. Поцелуй и тело словно замерло на пике удовольствия. Блаженство разошлось из живота по всему организму и снова я властелин своего тела. Время уже не игралось со мной, хоть и счет его был потерян. В темноте комнаты я уже мог различить ее лицо. Большие глаза смотрящие прямо на меня, худые плечи и шея, руки будто укутавшие собой. Она часто и глубоко дышала.

— Но почему?

— Я все-таки решила, ты есть ты, пусть ничего и не помнишь, но остался собой. И все же люблю тебя и поделать с этим ничего не могу. Даже если ты и будешь со мной не долго, но все же будешь. Ложись уже на кровать, хватит нависать.

Лег на спину, а она на мое плече. Ощущая ее обнаженное тело оно казалось еще меньше и беззащитнее. Обнял ее за талию… в ответ только улыбка.

— Быстро учишься. Маленько практики и с девушками будешь нежен и обходителен как настоящий джентльмен— шептала она — давай спать. Саня все равно не раньше меня проснется, поэтому нас не увидит.

— Настолько важно его незнание?

— В принципе нет. — снова поцеловала меня — ну и правда, будь, что будет, скрывать ничего я не собираюсь.

— Что такое все-таки эта любовь?

— Никто не скажет наверняка, но когда сам почувствуешь, не ошибешься. — тонки пальцы скользили по моей груди. — а это был только ее финальный аккорд. Сама любовь гораздо приятнее и дарит наслаждение постоянно, пока рядом любимый.

— Но я не знаю, люблю ли тебя.

— Рано пока еще, а если этого и не произойдет, так тому и быть.

— Я спать хочу.

— Давай засыпать. — еще крепче прижалась ко мне.

Закрыл глаза и снова темнота, но наполненная Надей. Ее теплом и удовольствием от совершенного. Я погрузился в нее очень быстро и сам не замечая как уснул.