Глава 9

Этим утром из темноты меня вынул легкий поцелуй и тихое нашептывание Нади.

— Просыпайся.

— Еще этим понаслаждаюсь и проснусь.

— Хитрый— еще раз поцеловала меня.

— Сейчас встану.

Вокруг уже висел аромат жареного мяса и сигарет. Привычные люди, беседы, все течет своим обычным ритмом не выбиваясь из него. Осталось три дня этого спокойствия. Никто не знает, что будет потом, но каждый несет в себе надежду на лучшее, но отрицать худшего тоже не станет. Завтрак, сборы, дальше в путь. Одинаковые пейзажи. Саня рассказывает очередную историю периодически подшучивая над Надей. В этих шутках нет ни злой насмешки, ни издевки, просто привычное для них общение.

Уже до боли привычный пейзаж. Молодая трава старающаяся скрыть местами разбросанные кости, ржавые остовы машин, пение птиц. Следы прошлых битв постепенно затираются и становятся плохо различимы. Время стирает все в попытке вернуть миру первозданный вид до появления людей, до появления их технологий и машин. Оно стирает даже воспоминания того, как было до войны. Тем кто помнит, они кажутся не такими яркими, полурасплывчатыми, только общие очертания мира. Мира в котором не было магии и властвовала наука. Мира где только люди убивали друг друга. Мира постепенно поглощающего сам себя.

Шаг. Еще шаг. Мы все ближе к развилке судьбы на которой решится наш дальнейший путь. По какой тропе мы пойдем, какую дорогу сами выберем или обстоятельства выберут ее за нас.

Невольно всплывают в памяти самые первые дни. Все было предельно просто, не было таких мыслей, их вообще почти не было. Не было эмоций и не надо было принимать решения, но все так стремительно изменилось, что становиться не по себе, думая как все изменится дальше, как изменюсь я.

Саня идет впереди и постоянно курит рассказывая то про птиц, то про машины, то историю из довоенной жизни. Хоть и кажется спокойным, но его волнуют те же вопросы что и меня. Что будет дальше? Пойдет ли все по плану? Доберемся ли мы до города? Все ли выживут? Вопросы которые останутся без ответа до тех пор, пока это все не произойдет и мы будем иметь результат в чистом остатке.

Мысли захлестывают меня не давая разуму отдохнуть. Мысли о войне сменяются мыслями о Наде. Мысли о желании ощущать ее тепло рядом и дальше, мысли о желании видеть ее постоянно, мысли о простом ее прикосновении. Это ли называют любовью, я не знаю, пока не знаю.

Теплое солнце, редкие порывы нежного ветра доносили еле уловимый аромат самых ранних цветов. Молодая листва деревьев еле слышно перешептывалась на ветру о своем, нас не касающемся. На мгновение показывающиеся и сразу же скрывающиеся из виду животные. все шло своим чередом, даже угасание человечества казалась в этом порядке вещей должным. Безмятежная чехарда жизни и смерит никогда не прекратиться и на смену ушедшему старому всегда придет что-то новое.

Неумолимый бег солнца от рассвета к закату снова отмерил очередной день. Темнота постепенно забирает у света корону первенства, говоря о неизбежности наступления ночи. Поиски ночного пристанища, готовка, разговоры. Повторение вчерашнего хоть и не в точности, но и общих черт достаточно для придания налета однообразности. Те же позы и жесты, те же слова, те же взгляды. Все знакомо.

— О чем весь день думаешь? — Саня подсел рядом.

— Да обо всем, о чем думается.

— Не забивай голову лишним, иначе на нужное места не останется.

— А что лишнее, а что нужное?

— Тоже хороший вопрос. Со временем поймешь, что для тебя действительно важно.

Он снова взялся за сигарету и закурил. Мы сидели молча минут пять наблюдая как в десяти метрах от нас Надя готовит ужин. Вчерашние кролики. Хоть магический огонь и практичнее, но готовили всегда на обычном костре.

— Знаешь, Ван, а ведь она в тебя влюбилась, в тебя сегодняшнего, а не который был раньше. Что интересно чувствуешь к ней ты?

— Сам хотел бы разобраться. Ее тепло не хочется отпускать и держать всегда рядом с собой, ее улыбка дарит радость простым своим видом, даже легкое прикосновение заставляет содрогнуться что-то внутри. Но я не знаю как это назвать. Раньше всегда как только появлялось новое чувство, я знал как оно называлось, а сейчас в растерянности.

— Не хочу делать поспешных выводов, но походу ты сам влюбился.

— Не знаю, но хочу разобраться в этом во всем. Надо время, что бы узнать себя, узнать ее и этот мир, по другому никак. Но пусть пока все будет так, как сейчас. Не хочу ничего менять, слишком уж мне нравится быть рядом с ней.

— Даже не представляю, как ты так быстро разбираешься в этом мире и осваиваешься в обществе. В первый день я думал, что твою адаптацию потребуется пара лет, а тут и месяца может не пройдет.

— Как думаешь, шанс успеха твоего плана велик?

— Кто бы это еще знал. На все воля великого вселенского рандомизатора.

— Чья воля?

— Дело случая в общем и везения.

— А если не повезет?

— Все умрем.

— Перспектива не из лучших.

— Согласен, но выбора на самом деле нет. Все варианты продумал.

— Верю, я и сам думаю, что нам это надо сделать.

— Интересно вот, вернешься ли ты к своей старой магии или нет?

— Не знаю.

— Вопрос риторический был. В любом случае неплохо будет. — задумчивые и немного грустные его карие глаза смотрели снова куда-то в пустоту. — Вот смотрю я на нашу маленькую компанию, вспоминаю тех, кто нас ждет в городе и понимаю, что обычных людей с нами не водится. У каждого есть, что скрывать ото всех, но рано или поздно каждый рассказывает нам свои тайны. И постепенно приходит осознание, что мы объединены все не общей целью или мотивами, а горем, тяжестью военных и довоенных воспоминаний и судеб. Объединены пониманием друг-друга и сочувствием, нежеланием причинять боль и так израненным душам. Рано или поздно ты и сам все узнаешь, про меня, про Надю уже рассказывал немного, да про всех в легионе, даже про себя.

— Думаешь стоит меня во все это посвящать?

— Традиция у нас такая, каждый новый член должен рассказать всю свою подноготную без утайки и выслушать всех остальных. Только тогда он принимается как часть легиона, часть нас самих.

— Странные традиции. Вернее непонятные. Для чего это все?

— Просто так повелось.

Надя махнула нам рукой предлагая приступить к ужину. Как всегда вкусно. Неспешные беседы продолжались столь же размеренно. Почему-то возникло желание вновь оказаться в том ныне сожженном доме и не покидать его.

— Наслаждайтесь моментом, завтра возможно наш последний вечер на этом свете. Лично я собираюсь выпить и расслабиться, чего советую и вам. — с неожиданно серьезным видом сказал Саня. — на дороге вон стоит микроавтобус. Седушечки разложили, вот вам и кроватка большая. я даже отвернусь ненадолго.

— Может мы сами разберемся? — слегка раздраженно ответила Надя.

— Извини, нервы малость пошаливают, умирать неохота как-то.

— Впервые что-ли авантюру самоубийственную проворачиваем?

— Таким составом против такой армии да. По ощущениям, там армия не меньше чем в Китае собралась, когда мы чуть не огребли сами, а нас тогда полный состав был. Если нас никто не встретит, нам будет тяжко.

— Сань, давай без паники, сама боюсь до ужаса предстоящего боя, а из-за твоих слов еще страшнее стало.

Словно зная что надо сделать и сказать, словно кто-то мне это подсказал изнутри, я взял Надю за едва подрагивающую холодную руку, второй обнял за плече и прижал к себе.

— Мы все выживем, мы все пройдем. Не стоит сомневаться, просто стоит в это поверить. От ваших сомнений ничего не изменится к лучшему, а вот уверенность придаст сил, хоть и немного. Поэтому давайте даже в самой безнадежной ситуации верить в лучшее. Если ничего не изменить, то поверить в хорошее гораздо приятнее, чем грузить себя плохим.

— Вот от тебя таких слов я не ожидал. Ну устами младенца говорит истина. Тебе вроде сегодня ровно неделя исполняется, а уже какие речи двигаешь. — с легкой улыбкой Саня встал и куда-то медленно пошел. — Небольшая прогулка на свежем воздухе мне не повредит. И про микроавтобус не забывайте.

Он ушел куда-то как обычно дымя. А мы так и продолжали сидеть, только Надя чуть сильнее вжалась в меня, но дрожь прошла.

— Я слышала о чем вы говорили с ним, слышала все твои слова и мне было невероятно приятно это. Извини, что подслушала.

— Не извиняйся, я наврятли бы сказал тебе это, если бы не спросила.

— Надеюсь ты во всем разберешся, пока будем в городе. С ребятами познакомишься. Люди конечно странные, но хорошие. Книг там начитаешься. Уже не надо будет спать под открытым небом. Мягкая теплая кровать, кушать три раза в день, никуда не надо идти. Почти как в том доме, только гораздо дольше. Тебе там понравится.

— А ты будешь рядом?

— Да куда я от тебя уже денусь. — она встала не отпуская мою руку и куда-то повела. Тот самый микроавтобус.

Вновь пляска времени и единение тел в одном стремлении ради друг-друга. Губы, руки, все давало наслаждение и удовольствие. Стук сердец и дыхание двух людей словно уже неотделимы друг от друга. Счет времени снова был потерян.

Она мирно уснула, но мне не хотелось. Оделся и пошел назад к костру, где уже сидел и пил Саня.

— Все равно предложишь, поэтому сразу наливай, а я мяса нарежу.

— Да ты прям гений адаптации в обществе!

— У меня своего ничего нет, поэтому проще смотреть на вас и потом предугадывать, что сделаете.

— А вот теперь немного насторожиться наверно стоило бы, как маньяк говоришь.

— Я пока не знаю как они говорят.

— Не забивай голову, давай выпьем лучше. — снова этот привычный вкус коньяка.

— Сань, а как вы меня пробуждать будите и что это за магическая константа?

— Наша душа привыкает и адаптируется к магии мира в котором родилась и изначально нейтральна к любой магии, балансирует между всеми возможными вариантами не отклоняясь к какой либо. Чем меньше возмущения магии в мире, тем меньше эта константа и тем легче пошатнуть это равновесие, чем больше магии используется в мире, тем больше она и требуется большое возмущение что-бы константа сдвинулась и пробудились магические способности. До войны в нашем мире никто не использовал магию, потому что не было пробудившихся магов, а маги не пробуждались потому-что не было возмущений. Константа каждого человека была в равновесии. Очень хрупком и легко поколебимом равновесии, потому что опять же душа адаптировалась к малому уровню возмущений.

— Но ты говорил, что и ангелы и демоны были в нашем мире очень давно, разве они не создавали возмущения?

— В мире был постоянно открытый разлом ангелов, даже небольшой гарнизон в несколько единиц, но им было запрещено делать что-либо вызывающее возмущения выше определенного уровня. Всего этого было явно недостаточно для пробуждения даже самых сильных. Но когда открылись сотни разломов сразу, хрупкий баланс в людях пошатнулся и маги стали пробуждаться. Сначала сильнейшие, потом по нисходящей. Теперь дела обстоят по другому. Возмущения сильные и постоянные, души рожденных после начала войны привыкли к этим колебаниям и для их пробуждения требуется иногда просто невероятный единовременный выброс магии для создания должного уровня возмущения.

— Ну а что происходит с душой при пробуждении?

— Она начинает словно колебаться и перестраиваться в поисках пути наименьшего сопротивления для пропускания чрезмерного количества магии. и когда ей удается это сделать и определяется практически все магическое будущее человека. Его запас магии, сила узлов, класс магии… да все, что этого касается. В течении пяти-семи минут твое тело будет переполнено магией не просто под завязку, а словно сверху еще пару цистерн концентрата выливают. Высвобождаться она будет по средствам заклинаний, простых и почти без условий. В этот момент нам надо будет проложить путь к городу.

— А почему так опасно колдовать не зная языков и как я могу вам навредить?

— Ну к примеру, создавая огонь ты задаешь только одну основу «сотворить огонь» и не указываешь в каком направлении он будет гореть, какой температуры, дальность, какие объекты ему нельзя сжечь и тому подобное. Поэтому при сотворении такого заклинания без условий огонь будет полыхать во все стороны на максимальной температуре и на максимальное расстояние сжигая все, включая сотворившего. Именно для создания таких ограничений и правил поведения существуют языки магии на которых и пишутся условия заклинания. —

— Вроде все просто и сложно одновременно. Долго мне в этом еще разбираться.

— Это так кажется, только стоит тебе пробудится и знания сами будут литься в твою голову да так быстро, что она распухнет. Если конечно близнеца сотворишь.

— А если не получится?

— Ты сам найдешь свой путь и придумаешь как применять свою силу, но медленнее. Чему сможем, научим.

— А вы долго учились?

— Мы это и сейчас делаем. Маги пробудившиеся первыми считаются сильнейшими и до сих пор не определен наш потенциал максимальный. Чем больше расходуешь магии, тем больше ее накапливается, чем труднее заклинания, тем точнее они будут в последствии, чем длиннее они, тем быстрее будешь их плести. Самосовершенствование постоянное. Так же и языки магии развиваются у каждого по своему. Сейчас их выделяют около сорока основных типов, но так же как и магические способности все они индивидуальны в большей или меньшей степени.

— Тебе страшно?

— Очень, не могу даже немного себя успокоить.

— И мне страшно, но почему-то не за себя, а за вас.

— Волноваться в первую очередь о ближнем, а потом только о себе… в этом весь ты.

— Не хочу умирать снова, не хочу, что бы вы погибли.

— Все, хватит о грустном, изменить мы все равно ничего не сможем. Завтра вечер покажет на чьей стороне фортуна. У нас у всех есть ради чего жить, поэтому мы выживем любой ценой. —

— Сань, а у тебя запасы спиртного когда-нибудь заканчиваются?

— Да, последнюю бутылку допиваем. Можно выпить пока есть, что пить, но главное в меру. Лично мне так проще на мир смотреть. — разлил остатки, выпили — Все, давай к своей любимой иди спать, а то замерзнет без тебя. Утром выдвигаемся и последний инструктаж в пути.

— Думал дольше нам идти и есть еще день или два до боя.

— Местную географию я не знаю, поэтому сказал на вскидку. Город уже совсем близко.

Я направился к машине, в которой спала Надя. Забрался внутрь и лег та тоже место, с которого ушел, обнял ее и прижал к себе.

— Долго вы сидели, я уже заждалась.

— Думал ты уснула.

— Уснула, но как только ощутила, что тебя нет рядом сразу проснулась и не смогла больше уснуть. Не уходи больше сегодня, может это наша последняя ночь вместе. Просто будь рядом и обнимай меня.

— Впереди еще много ночей, но каждую буду обнимать словно последнюю.

— Мне делали так много комплиментов, давали так много обещаний, но только эти твои слова заставляют меня плакать от счастья. — ее голос подрагивал, а шепот стал немного тише.

— Если и плакать, то уж лучше от счастья, чем от горя.

— Да, главное, что бы это счастье длилось подольше. Завтра очень тяжелый день, давай отдохнем.

Мы молча лежали и каждый делал вид, что засыпает, но было понятно, заснуть будет очень тяжело. Страх и беспокойство не позволят это сделать. Через час борьбы с собой, я все таки окунулся в приятную темноту сна.