1. Разведка

Цифровизация, передовые технологии в различных областях всё больше и больше входят повсеместно, делая нашу жизнь более размеренной и спокойной. Комфортная жизнь даёт человеку «заснуть», так сказать погрузиться в летаргический сон жизни. Хорошо это или плохо пусть оценит каждый сам. С приходом же больших потрясений, опасных техногенных или природных катастроф создаются условия для пробуждения человека, бросая ему вызов и ставя перед ним сложнейшие задачи, тем самым определяя, кто есть он на самом деле. Бывают ситуации, когда деньги превращаются в ничто, а золото становится очень сомнительным эквивалентом расчётов. И что тогда...

В книге обыгрывается один из возможных природных катаклизмов, пусть в виде фантастики, но с возможной вероятностью и в жизни, которая разделила оставшихся в живых на людей и нелюдей. Чтобы узнать, какие трудности и испытания их ждут, нужно будет вместе с героями пережить трудные времена. В книге повествуется о судьбах людей различных поколений, тех, которые были свидетелями катастрофы, и тех, которые родились несколько десятков лет после случившегося. Рассказ ведёт через многие события и временные рамки, не оставляя читателя равнодушным как к героям, так и к различным ситуациям в их жизни.

ВЫЖИВШИЕ

1. Разведка

На площади имени Ленина города Новосибирск, а точнее на том месте, где когда-то была главная площадь большого и современного, с более миллионным населением, города, а теперь разрушенным и опустошённым не ужасными катастрофами, а обычной человеческой безрассудностью, жадностью, трусостью, уверенностью в свои современные технологии, возможности прогрессивной науки и в своё господство над природой, стоял человек высокого роста в добротно сшитом длинном, ниже колен, кожаном пальто тёмно-коричного цвета. Плащ-пальто, отлично выделанный из кожи крупного животного, был, по всей видимости, лёгким, и на слабом ветру его подолы слегка развивались. Нижняя часть плаща, начиная от бёдер, была немного расклешённой и напоминала форму длиной юбки. Верхняя же часть пальто, напротив, хорошо подогнана по фигуре и в то же время не стесняющая его владельца в каких-либо движениях. Отличительным элементом плащ-пальто, который трудно не заметить, являлся высокий, стоячий, около семнадцати сантиметров в высоту, воротник, отлично защищавший лицо и затылок человека в непогоду и при сильных ветрах, за ненадобностью его можно было всегда отвернуть назад, расслабив или совсем расстегнув вшитый в него ремень. Для быстрого и удобного застёгивания пальто имело девять продолговатых деревянных пуговиц с правой стороны и, соответственно, с левой стороны девять сплетённых толстыми нитями петель, крепко пришитых к полотну одежды. Чтобы застегнуться, нужно было сперва правую часть плаща подвести под левую, застегнув внутри на три маленькие металлические крючки-застёжки, затем наложить левую часть плащ-пальто на правую и застегнуть на пуговицы, причём две верхние пуговицы широкого лацкана имели меньший размер, так как располагались в области шеи и при застёгивании не должны были создавать неудобства. Если полностью застегнуться, то плащ не только защищал от непогоды, но мог долго сохранять тепло человека, хотя в области шеи он не совсем плотно прилегал. Когда носящему его становилось жарко, то достаточно расстегнуть две или три верхние пуговицы и, отвернув лацкан, сразу становилось прохладней. Важной и интересной деталью пальто являлась плотно пришитая поверх него накладка из тонкой кожи небольшого хищника с коротким мехом, начинавшаяся спереди чуть выше талии, далее поднималась вверх как бы двумя ручейками, переходя на плечи, и, соединившись сзади за шеей, опускалась вдоль спины единой вставкой, почти до поясницы. Такая накладка из меха напоминала чем-то женский фартук как спереди, так и сзади. Из-под плащ-пальто виднелся воротник вязаного свитера из толстых нитей и, судя по всему, был довольно-таки тёплым.

На его ногах были крепко сшитые и непромокаемые кожаные сапоги из нескольких видов и слоёв кожи. Первый слой — грубая и влагонепроницаемая кожа, очень походившая на кожу морского котика или другого водоплавающего животного. Она была более толстой, чем другие слои обуви и служила подошвой сапог, которая, загибаясь на несколько сантиметров вверх, повторяла форму ступни и пришивалась ко второму слою кожи. Второй слой был более мягким, хорошо выделанным и служил основой сапога, к которому снизу и боков крепилась «подошва», прошитая широкими строчками из жил животного в два ряда. Этот слой шили цельно в виде носка, который поднимался выше щиколотки сантиметров на десять и крепился к третьему, последнему, очень тонкому и изящному слою кожи, который хорошо прилегал к ноге и служил голенищем сапога. Изготовлялась эта часть самой первой и полностью шилась под ногу владельца в виде носков с одним малозаметным швом из самых тонких жил животного или крепкими самодельными нитками, чтобы при ходьбе не доставлять неприятностей носившему такую обувь, особенно в трудных и продолжительных походах. Кожа не только облегала хорошо ногу, но и не сковывала движений при беге и ходьбе, особенно при подкрадывании к добыче и недругам. Поверх сапога, где проходил основной шов, пришивалась широкая полоска из короткошерстной кожи, которая поднималась вдоль сапога вверх, защищая и укрепляя основной шов, придавала «авторскую» красоту сапогам и немного оберегала спереди кость ноги от несильных и случайных ударов. Сзади сапога, параллельно передней полоске, пришивалась лента из такой же кожи. В самой верхней части сапог обе вставки пришивались к ещё одной полоске, которая была нашита вокруг сапога с наружной и немного внутренней части изделия, дабы защитить края кожи при частом одевании их. Носящий такую обувь мог быть полностью уверенным, что она не промокнет, голеностопный сустав всегда защищён при неосторожном движении, голенная кость ноги не будет повреждена от мелких, порой и средней тяжести ударов. Подошва, сохраняя эластичность, позволяла чувствовать почву под ногами и оставаться тихим при ходьбе.

Голова человека была покрыта шапкой из лисьего меха, хвост которой спускался вдоль шейного позвоночника вниз, прикрывая сзади высокий и стоячий воротник плащ-пальто. Брюки были пошиты из грубой плотной ткани, на коленях которых различались вшитые ставки из очень тонкой кожи. Это всё, что можно было разглядеть на нём из далека.

Человек стоял лицом к когда-то красивому зданию оперного театра. Обведшие временем стены и остатки высоких колон, которые уже плохо просматривались через голые ветви деревьев, выросших на некогда короткой алле к театру, наводили на воспоминания о прошлой жизни культурного города. Он уже более получаса, не шевелясь, смотрел в сторону бывшего театра. Его серого цвета глаза, которые, по всей видимости, в молодости были голубыми, всматривались в здание и остатки купольной крыши, частично обвалившейся несколько лет назад во внутрь здания, стараясь рассмотреть там хоть какое-либо малейшее движение. Человек имел рост в один метр восемьдесят пять сантиметров, а что касается возраста, то на первый взгляд каждый определял, как чуть более пятидесяти трёх лет.

За левым плечом его спины висел небольшой колчан со стрелами для арбалета и длинный меч в лёгких ножнах, крепившемся на ремне через оба плеча. На левой стороне пояса плаща висел довольно длинный кинжал для ближнего боя, а с правой стороны, ближе к спине, крепились три заострённых метательных диска. Помимо прочего к поясу крепились три маленькие сумочки, в одной из которых лежали две самодельные зажигательные гранаты, во второй — еда для лёгкого перекуса в пути, а в третьей первоочерёдные походные вещи для оказания медицинской помощи, что так необходимы при небольших травмах или ранениях в коротких военных переходах. В специальных узких карманах голенищ сапог просматривались две ручки ножей из кости животных. Основным назначением этих ножей было убийство жертвы при их метании на короткие дистанции.

Стоявший неподвижно человек в длинном кожаном плащ-пальто сжимал в правой руке взведённый арбалет, заряженный двумя стрелами. С правой стороны от него, в двух шагах от сжимавшей руки арбалет, стоял четырнадцатилетний юноша, одетый в кожаное пальто, кожаные сапоги и брюки из тонко выделанной кожи. Голову покрывал меховой головной убор четырёхугольной формы. Поверх пальто была накидка из короткого меха, покрывавшая всю спину и спускавшаяся на груди широкими рукавами до пояса. В одной руке он держал лук, а в другой небольшой узкий деревянный щит, оббитый кусками тонкого железа, которое к этому времени имело много следов ржавчины. На поясе, с правой стороны, висел короткий, словно игла, метательный нож, а с левой стороны крепился кинжал. За спиной у юноши висела сумка-рюкзак, где хранилась еда и походные вещи. На отдельном ремне крепился меч, с красиво вырезанной из кости рукоятью. Было видно по всему, что этот парень имел уже опыт походов и мог за себя постоять.

Справа, только теперь в трёх шагах назад от четырнадцатилетнего паренька, стоял молодой мужчина среднего роста, на вид лет двадцати трёх. Одет он был в полушубок, из-под которого немного виднелся вязанный свитер, далее кожаные брюки более свободного покроя, а на ногах полуботинки, сшитые из двух грубых слоёв кожи. Голову покрывала шапка-капюшон в виде треуголки, обшитая мехом по кругу. Из-под шапки спускалась на полушубок, покрывая шею и немного спины, плотная и грубая ткань. Молодой парень сжимал в правой руке короткое копьё, левой рукой сжимал деревянный круглый щит, защищая своё тело спереди. За спиной на поясе крепился меч, а поверх был ранец-сумка. На поясе висел кинжал и прикреплённые метательные диски из металла в виде четырёхлучевой звёздочки с заострёнными концами. Молодой воин стоял спиной к неподвижно стоящему человеку, всматривавшемуся в здание оперного театра, и постоянно был на чеку. Он медленно, то влево, то вправо, поворачивал голову, всматриваясь вдаль площади и прилегающим к ней сильно пострадавшим зданиям от разрушений.

Спиной по левую руку человека в кожаном пальто и арбалетом в руках стоял худощавый мальчик невысокого роста, лет одиннадцати от роду. Одет был в короткошерстную шубу, толстые и грубо сшитые штаны, на ногах сапоги из трёх слоёв кожи, а на голове меховая шапка. Из-под шубы виднелся воротник плотно сотканной рубашки. Мальчик был подпоясан плетённым ремнём, на котором крепился нож и кинжал. Поверх шубы была накинута специально сшитая защитная толстая кожа с воздушными карманами и свободно развивающимися полосками кожи, которые предназначались для защиты от метательных ножей и стрел с дальних расстояний. Видать в ближнем бою мальчик мог уже себя защитить, да и старшее поколение, отдавая даже порой свою жизнь, не допустило бы близкого сближения его с врагом или зверем. За спиной крепился небольшой колчан с десятком арбалетных стрел и короткий меч для ближнего боя. Это был первый и длинный поход одиннадцатилетнего паренька — его школа мужества и перенимание опыта от старших. Обычно к первым походам допускаются юноши, достигшие минимум тринадцати лет, но из-за его быстро развивающихся способностей в столь юном возрасте сделали впервые исключение и взяли с собой в длинный поход, чтобы получше приглядеться к нему, хотя он имел уже опыт трёх коротких походов.

Слева, чуть поодаль, в четырёх метрах от всех, в полуобороте, как бы прикрывая спины своих путников, стоял крепкого телосложения, уже давно состоявшийся воин, которому месяц назад исполнилось тридцать три года. На нём был одет кожаный плащ, похожий чем-то на тот, что носил самый старший из них человек, но имел свои уникальный элементы. Первое — это были два больших кармана справа и слева, располагавшиеся на уровне диафрагмы грудной клетки, и два маленьких, расположенных ниже ключиц. Их главное предназначение — это хранение еды в коротком пути или на охоте, первые средства помощи при небольших ранениях и разные первоочередные мелкие вещи, так необходимые в дороге. Их вторая роль — дополнительная защита спереди при ближнем и особенно при дальнем бое. Если же надевался защитный кожаный жилет поверх плаща с наполненными карманы, то между плащом и жилетом образовывалось некое воздушное пространство, помогавшее гасить энергию удара метательного оружия и стрел. Жилет был сделан из толстой выделанной шкуры крупного животного, к которому местами крепились пластины из костей и металла. Прямоугольные и квадратные пластины накладывались друг на друга и крепились только в своей верхней части, оставляя пластины быть свободными при движении и наклонах. Чтобы не был слышен их стук при ходьбе и беге, особенно при выслеживании добычи или врага, между двумя пластинами была прошита тонкая шкура, что не позволяло им биться и тереться друг о друга. Кости были лёгкими и всегда заменяемые при повреждении. Такой жилет защищал тело, смягчая удары ножа, стрел и метательных приспособлений, кроме, конечно, копья, так как его энергию жилет не мог погасить полностью. На поясе воина, справа и слева, висели по четыре метательных ножа в виде тонких, острых игл и по два метательных диска с каждой стороны. Все они располагались по бокам, ближе к спине. С боку, ближе к переду, крепились кинжал и самодельная граната. За спиной висел большой и полный стрел колчан, а под ним, в кожаных ножнах, крепился короткий меч. В левой руке он держал большой лук, а в правой сразу две стрелы.

Конечно, каждый из воинов носил какие-то элементы защиты тела от смертельных ран, но никогда он не полагался на них, так как прекрасно знал, что они могут иногда защитить от случайных и пропущенных им ударов, поэтому каждый полагался на свой опыт, отточенное до совершенства мастерство, скорость движения, внимательность и чувство «спины» друга.

— Диду, — почти шёпотом обратился одиннадцатилетний мальчик, разорвав долго стоявшую тишину молчания, — это и есть то, что ты хотел нам показать? То, о чём ты мне рассказывал?

— Да, — уверено и негромко ответил человек в кожаном пальто, сжимающий в руке заряженный арбалет. — Ещё каких-то сорок семь лет назад всё было здесь по-иному. Где мы стоим сейчас, это — площадь имени Ленина, а теперь ничего не узнать здесь. Земля взорвала весь асфальт, дав волю траве, кустарникам, да и вон… — указав кивком головы на молодые деревья возрастом до пятнадцати лет, — молодняку. Сегодня это молодые и тонкие деревья, стремящиеся завоевать своё место под солнцем, а через двадцать или сорок лет они похоронят этот город, как в прочем и все остальные города на этой Земле.

— Диду, неужто все былые города разрушены по всей нашей Земле? — снова задал вопрос одиннадцатилетний мальчик.

— Доносящиеся до нас вести говорят только об одном, ни один большой город не выжил и их ждёт та же учесть, что и этот город. Люди, которые выжили, покинули большие и малые города, став жить вдали от них, объединяясь в общины, дабы легче выживать было, — как можно проще объяснил он. — Города стали одинокими и почти безлюдными, но через десяток лет, от безысходности, уйдут из города последние люди, а кто останется в городе — умрёт от голода или станет добычей «диких» людей. Стены же городских зданий скоро совсем обветшают и падут от времени.

— А что дальше будет? — не унимался одиннадцатилетний мальчик.

— Потом на них вырастут большие кустарники и деревья, — ответил на вопрос недалеко стоявший четырнадцатилетний юноша. — Пора тебе, Ян, самому понимать такие вещи.

— Это я понимаю, Дарий, — ответил ему мальчик. — Мне хотелось узнать, что дальше с людьми и нами будет. Будем теперь всегда так жить?

— Человечество так долго жить не будет. Оно, или скатится в своём развитии до одичалых и первобытных людей, удовлетворяя только свои животные потребности, или возьмёт себя в руки, сконцентрирует все силы, включая духовную энергию, и начнёт себя развивать, чтобы с гордостью носить имя «Человек».

— Тогда мы снова начнём строить города и современную технику. Так?! — сказал Дарий, ища поддержки у старшего.

— Люди, которых мы называем «дичи» — это уже первобытные люди? — снова спросил Ян.

— Мне нравится, что вы остаётесь неравнодушными ко всему, что нас окружает. Только я продолжу свою мысль, и вы услышите ответы на свои вопросы. Так вот, когда стены городских домов падут на землю, то поверх их вырастут кустарники и деревья, которые станут одним защитой от врагов, а для других укрытием для выжидания своей жертвы и нападения на неё. Пройдёт пятьдесят, возможно сто лет, и от города останется почти ничего. Природа карает сурово всех, кто относится к ней жестоко, особенно порабощая её. Она расставит всё по своим местам и каждому отведёт свою роль в жизни. «Дичи» будут уничтожены более развитыми и сильными поколениями, а возможно просто медленно вымрут, так как человек поедающий человека обречён на смерть уже на самом генетическом уровне, поэтому дать здоровое поколение в будущем просто не сможет. Значит, что оставшиеся «дичи» будут сторониться людей, а если даже решатся напасть, то только стаями. Они будут вымирающей ветвью человечества. Главная их цель — это выживание на животных инстинктах. Их мозг перестанет развиваться, а это значит что?..

— Все, кто не развивается и не работает над собой, обречён на вымирание, — быстро ответил четырнадцатилетний юноша, осматриваясь внимательно по сторонам. — Это один из порядка мироустройства.

— Правильно, Дарий! — похвалил человек в кожаном плащ-пальто тёмно-коричневого цвета и продолжил дальше: — Поэтому прежде, чем развивать цивилизацию, строить города и современную технику, нужно очень подружиться с природой, отлично понимать правила порядка мироустройства, помнить о будущих своих поколениях, балансе и круговороте. Если баланс нарушится, то это вновь приведёт к тому, что мы имеем сегодня. Посмотрите вокруг. Это был некогда цветущий город, люди радовались, зарабатывали деньги, затем ездили отдыхать в другие страны, — сделав паузу, добавил, — или на заработанные деньги лечились от различных болезней. По улицам и площадям ездили автомобили, автобусы, в небе летали самолёты, вокруг земли летали искусственные спутники Земли и орбитальные станции… А что теперь? Здания рушатся, автомобили полностью проржавели и почти рассыпались, а сквозь них растут деревья. Кто виноват во всём? Ответ напрашивается один — мы, устроившие дисбаланс, забывшие правила жизни, развившие в себе чувство жадности, уверенности в своей безнаказанности, плюс развитие несовместимых технологий с природой. Порождение цивилизацией особого класса людей, живущих за счёт любого народа, как кровососы, с которыми мы смирились и на которых нам было наплевать. Многие из этих людей прозрели, изменились в лучшую сторону, научились зарабатывать себе на жизнь и заботиться о других, но другая половина так и осталась кровососами, способная только силой или обманом отнимать всё у других. Самое отвратительное то, что они плодят себе подобных. Эти люди с каждым своим поколением деградируют и удаляются от человеческого образа, поэтому их называем «дикими» или «дичи». Они конечно ещё разговаривают, а своё мастерство в нападениях и убийствах оттачивают с каждым десятилетием всё лучше и лучше. Нам нужно всегда помнить о них, где бы мы не находились. Они могут даже сейчас наблюдать за нами.

В воздухе повисла тишина. Каждый из присутствующих, начиная от одиннадцатилетнего подростка и до тридцатилетнего воина, стал пристально вглядываться в пространства между деревьев и в оконные проёмы виднеющихся ещё пока стен городских зданий. Они внимательно вслушивались в повисшую тишину, медленно поворачивая голову то в левую, то в правую сторону. Только человек в тёмно-коричневом плащ-пальто продолжал стоять неподвижно дальше, даже когда вёл рассказ юным воинам. Все остальные осматривались вокруг, как бы сканируя территорию.

Хоть улицы города и поросли кустарниками да деревьями, но ещё немного просматривались дома, направления улиц, по которым можно было ориентироваться, идя по городу. Те большие деревья, что некогда ещё были посажены людьми до случившейся катастрофы, были сегодня по возрасту от шестидесяти до девяносто лет, местами выше даже городских построек, прятавших их от человеческих глаз. Некоторые из старых деревьев были повалены и лежали порой на зданиях. Вся растительность после случившейся беды цивилизации вступила в свои права по велению природы: была молодой, не сильно высокой и густой, но с каждым годом всё агрессивнее отвоевывала у городов каждый метр улиц для своего существования под солнцем. Разрушенные дома и городские улицы стали из года в год обживаться дикими животными, пришедшими из лесов и полей. Пробираться через такой «городской» лес тихо и не заметно становилось не из лёгких задач, но тренированным и опытным людям такое было под силу. Скорость передвижения безусловно не высокая, но три, максимум четыре километра за один час пройти можно. За прошедшие сорок с лишним лет после падения цивилизации природа перекраивала ландшафт и города на свой рациональный лад, видимо медленно готовя почву для дальнейшей развивающейся цивилизации.

Стояла ранняя весна и всего несколько недель назад сошёл последний снег, поэтому местами почва была очень насыщена талой водой и стояли небольшие лужи. Дул слабый колючий ветер, нёсший с собой первые запахи весны. Почки на некоторых кустарниках и деревьях только начинали набухать. Высокая, сухая и по всюду стоявшая трава, взломавшая асфальт улиц, была хорошим укрытием от посторонних глаз, если присесть.

Человек в кожаном плащ-пальто поднял левую руку чуть выше головы и, спустя несколько секунд, опустил её до уровня живота обращённой ладонью вниз, параллельно земле. Ян, Дарий и Виктор, двадцатитрёхлетний молодой человек в полушубке и кожаных штанах, моментально присели, опёршись одной ногой на колено, приведя своё нехитрое оружье к бою. Теперь окружающие группу редкие кусты и трава, высотой чуть выше пояса, стали им хорошим укрытием от чужих глаз, а если кто захочет напасть, можно абсолютно незаметно перегруппироваться в этих городских зарослях и выбрать от развивающейся ситуации тактику — оборона, нападение, выжидание и т. д. Виктор, как стоявший немного справа и сзади, моментально развернулся вполоборота, выставил свой щит слегка вперёд, тем самым прикрывая четырнадцатилетнего Дария и тыл своих друзей. Оставались стоять: пожилой человек, одетый в плащ-пальто, и воин крепкого телосложения с большим луком в правой руке. Через минуту самый старший по возрасту из них тихо сказал: «Свои идут».

— Я не слышу, — тихо произнёс двадцатитрёхлетний воин. Снова в воздухе повисла тишина, продлившаяся не более двух минут. — Теперь слышу.

— Наш Бэр заранее подал нам сигнал, чтобы мы его узнали, — пояснил человек в кожаном плащ-пальто и тут же констатировал факт: — Почему только четверо возвращаются. Сейчас спросим, где ещё двое наших.

— Скол, — обратился Виктор к тридцатилетнему стоявшему воину с луком на изготовке, — а ты распознал сколько идёт человек?

— Нет. Только слышал пару раз Бэра и одного или даже двух человек с ним.

— Не расслабляемся. Ждём пока полностью не появится Бэр с людьми, — тихо скомандовал старший по возрасту человек, стоявший всё также неподвижно и смотревший в сторону бывшего оперного театра, сжимая в правой руке взведённый арбалет. За это всё время он не сделал ни одного движения. — Когда отчётливо появятся наши люди, ты, Скол, ослабишь тетиву и опустишь лук вниз, но будь готов сделать быстрый выстрел туда, куда я укажу.

— Понял! — ответил также тихо состоявшийся воин.

— Дарий, ты поднимешься с колена и встанешь за Виктором и чуть левее моей спины. Будь тоже на чеку.

— Сделаю! — подтвердил полученное указание четырнадцатилетний юноша.

Все замерли в ожидании появления группы своих друзей. Они в полной тишине всматривались в заросли городских деревьев. Меньше чем через пять минут среди мелколесья и кустарников, некогда бывшей улицы города, стала просматриваться фигура тринадцатилетнего мальчика, осторожно пробиравшегося через редкие заросли. Осматриваясь по сторонам, он вёл за собой остальную группу. Ему сейчас досталась роль дозорного и проводника одновременно и, понимая возложенную на него ответственность, он ступал медленно и тихо, слушая и анализируя все доносящиеся до него звуки. Ещё издалека можно было уловить в его движениях немного скованности и лёгкого напряжения от возложенной на него обязанности. «Молодец Бэр, что послал Рэка впереди группы. Нужно опыта ему набираться», — подумал про себя человек в тёмно-коричневом плащ-пальто, хотя не смотрел в ту сторону. Он слышал его шаги и чувствовал каждый удар сердца, переполненный волнением от ответственности. Ещё немного времени и Рэк вышел на более открытое пространство площади, поросшее кустарником и травой, где ждали его друзья. Скол подал знак жестом четырнадцатилетнему юноши, что они его видят.

— Вижу Рэка, — тихо объявил Скол, и все стали ждать появления всей группы. Не доходя метров двадцати до ожидавших его людей, Рэк остановился, затем развернулся в сторону, откуда только что пришёл, подал сигнал подходящей группе, пославшей его в дозор, что всё в порядке, и он присматривает за ними и окружающим их пространством.

* * *

Лет восемь назад произошёл случай в одном из подобных длинных рейдов, когда все с выполненным заданием возвращались домой и оставалось не более пяти дней пути. Дозорные под командованием Бориса, далеко шедшие впереди всего обоза, наткнулись на ограбленную повозку вблизи от бывшего большого и промышленного города Бийск, который был таким же разрушенным и безлюдным, как Новосибирск. Недалеко от неё лежали трое взрослых убитых мужчин. На первый взгляд стало понятно, что «нелюди» напали на две мирные, ищущие убежище, семьи. Их малочисленное добро было разграблено, а лошади уведены. Трое молодых дозорных сразу же рассредоточились вокруг места нападения и стали прикрывать Бэра и его друга.

— Около часа назад произошло, — констатировал Борис, осмотрев тела убитых мужчин.

— Как жаль! — посетовал его друг. — Вышли бы на час раньше, может спасли бы.

— Очень жаль! Только всех, к сожалению, не спасёшь.

— Пойду осмотрюсь вокруг.

— Хорошо! Я тогда гляну в телегу, — согласовал действия Бэр и направился к недалеко стоящему возу, наполовину крытому старыми толстыми тканями, переброшенными через дуги.

В телеге лежала умирающая от ран женщина, а под ней, в большом слое соломы и травы, вероятно припасённых для лошадей, прятался очень напуганный пятилетний мальчик. Он тихо сопел под тяжёлым телом матери, а по щекам текли слёзы. Борис осторожно подвинул женщину и достал ребёнка из-под неё. Мальчик был так напуган, что не мог ответить ни на один вопрос. Бэр принялся оказывать помощь раненой женщины, которая своим телом прятала и прикрывала от смерти ребёнка. Сил, чтобы говорить, у неё уже не было. Он дал ей попить воды. Сделав несколько глотков, она собралась с силами и стала рукой указывать вправо.

— Оттуда напали? — спросил Борис, чтобы убедиться в правильности её жеста. Женщина отрицательно покачала головой. — Туда ушли? — переспросил он.

— Да-а… — еле вымолвила она и закрыла глаза.

— Сколько их? — пытался узнать Бэр. Женщина, не открывая глаз, показала пальцами рук сперва десять, а потом ещё один. — Ага, одиннадцать.

— Что случилось? — спросил подошедший его друг.

— Осмотри мальчонку пока я с матерью.

— Хорошо! — подтвердил указ старшего.

— Сколько вас было? — пытаясь восстановить цепь событий, продолжал Борис.

Женщина открыла глаза и пальцами рук показала восемь.

— Значит восемь, — сказал он, и женщина утвердительно кивнула головой. — Сколько женщин? — последовал следующий вопрос, и она медленно ткнула сперва пальцем в себя, а потом выставила большой палец, сжав остальные в кулак. — Две. Получается они увели одну женщину и двух мужчин.

— Моего… сын мой… и не… — справляясь с болью, старалась сказать она, — невестка. Е… ещё… — еле вымолвила она и снова выставила большой палец правой руки, стараясь донести, что ещё один человек. Силы стали её покидать.

— Ребёнка… как звать ребёнка? — стал громко спрашивать Борис.

Женщина из последних сил протянула ему руку. Бэр обнял протянувшую ему руку своими большими двумя ладонями и слегка сжал. Она смотрела на него слегка и, еле шевеля губами, пыталась что-то сказать.

— Оберегай… его… — наконец собрав последние силы, еле произнесла она.

— Обещаю! Даю слово, что буду оберегать. Воспитаю настоящего человека, — склоняясь немного к её лицу дал обещание. — Как звать мальчика? Имя ребёнка?

— Р… Р… Рэ… Рэ… Рэк… — так и не назвав до конца имя она умерла. На её лице, как показалось Борису, застыла еле уловимая улыбка от того, что сын остался жив и теперь под надёжной защитой.

Так и начали звать пятилетнего найденного мальчика. Бэр, как и обещал перед смертью матери, стал заниматься его воспитанием наравне со своими детьми.

* * *

Тринадцатилетний Рэк был одет в длинное до колен пальто из плотно сбитого и катанного материала, сильно напоминающее некогда драп. Брюки были прочные, сшиты из льна и шерсти, на коленях и сзади имелись нашитые кожаные вставки. Обувь шита из двух слоёв плотной кожи, из голенищ которых едва виднелись ручки коротких ножей для метания или защиты в бою. Голову покрывала кожаная шапка со вставками из меха. За спиной крепились колчан со стрелами для арбалета, специальная полусумка с вложенным коротким мечом и ещё скрученная накидка из ветхого брезентового материала, служившая при плохой погоде защитой, а при необходимости маскировкой. На поясе висел старый кинжал. По сему видать, что юноша очень хорошо был подготовлен для ближнего боя. В руках он держал взведённый арбалет.

Через пару минут среди кустарников замелькала фигура худощавого тридцатилетнего воина среднего роста, держащего в руке короткий меч. За ним, не особо прячась, виднелась широкоплечая фигура ростом под два метра в чёрном полушубке. Несмотря на свой могучий рост, он ступал осторожно и тихо, как лиса.

— Вижу Арта, — объявил Скол и тут же добавил: — За ним Бэр.

— Перегруппируетесь как я сказал, — тихо произнёс стоящий человек в кожаном плащ-пальто, и приказ был тотчас же исполнен.

Последним, замыкающим группу, вышел из молодого и редкого леса городских улиц шестнадцатилетний воин, ростом в один метр семьдесят пять сантиметров, с коротким мечом в руках. Это был Аскол, для которого столь длинный поход был уже третьим. Очень ловкий и смышлёный малый для своих лет, умеющий работать сразу двумя мечами, метать точно в цель любым попавшимся под руку предметом, включая камень. Ещё он был виртуозом вязать разные узлы. Одет был в старую, достаточно потрёпанную, армейскую шинель, поверх которой накинута лёгкая кожа из оленя. На ногах плотные кожаные сапоги, на голове шапка из беличьего меха. Вместо пояса был некогда бывший офицерский ремень, на котором висели, ближе к спине, две небольших походных сумки, а по бокам крепились метательные, острые, четырёх— и трёхугольные диски. В голенище сапог прятались два ножа. За спиной на ремне висели специальные две сумки для коротких мечей, сделанные частично из нижних частей рогов, распиленных пополам, и кожи крупного животного, в одной из которых в данный момент был вложен меч, а другой сжимал Аскол в своей руке.

Вся группа вышла на бывшую главную площадь города и с осторожностью, которую соблюдали на протяжении своего рейда, подошла к ждавшему их Рэку. Осмотревшись по сторонам и получив сигнал от Скола, что всё хорошо, они немного расслабились и вложили свои ножи и мечи в ножны. Все оставались стоять на своём месте в двадцати шагах от ожидавшей их группы, дожидаясь сигнала от самого старшего. Бэр дал указание на перегруппировку, дабы прикрыть друг друга, и стал дожидаться условных знаков. Все действия проходили в полной тишине, никто не шевелился и не произносил ни одного звука. Люди стояли словно памятники.

— Скол, — тихим голосом обратился к нему человек старшего возраста, продолжая смотреть на развалины оперного театра, — за нами наблюдают. Медленно поменяй стрелу на «свистящую».

— Она у меня в руке, — ещё тише ответил он.

— Отлично! Видишь, на пять часов от меня два разрушенных здания на площади, а в глубине между ними большие деревья некогда городского сквера.

— Вижу!

— Перед этим старым парком густой кустарник и молодые тонкие деревья.

— Да!

— За углом, правое здание от тебя, наблюдают за нами уже почти пятнадцать минут. Думаю, что это люди, так как любопытство и страх переполняют их. Я не слышу злобы в них. Кто бы то ни был, нам нужно показать, что мы их видим. Выбери цель как можно ближе к ним и по моей команде быстро запустишь стелу.

— Готов! Старое дерево сразу за ними.

Теперь, впервые за сорок минут, человек в кожаном пальто со скоростным многозарядным арбалетом в правой руке, повернул голову влево, и, не произнося ни слова, проговорил: «У нас гости». Бэр прочитал по губам и едва заметным жестом кивнул головой.

— Пли! — скомандовал человек с арбалетом в руке и Скол молниеносным движением, поднимая лук слегка в верх, натянул тетиву и тотчас запустил стрелу в указанном направлении. Стрела с высоким по тону свистом полетела в сторону наблюдающих за ними «гостей».

— К бою! — скомандовал Бэр и его группа взялась за оружие.

Все стояли в ожидании реакции прячущихся нежданных «гостей» в высокой траве за разваливающимся зданием.

— Не стреляйте! Мы — люди! — донеслось через минуту оттуда, куда запустил стрелу Скол.

— Люди разные бывают, — прокричал басом Бэр.

— Мы не хотим причинить вам вреда.

— Чего прячетесь тогда?! Сколько вас?

— Мы здешние. Трое нас. Позвольте нам выйти к вам.

— Хорошо! Только никаких резких движений.

— Договорились! Мы выходим, — из высокой травы между двумя ветхими зданиями поднялся мужчина лет тридцати, одетый в какое-то очень старое и обветшалое драповое пальто, на ногах старые полусапоги армейского образца, а на голове обычная шапка ушанка. На нём был старый армейский ремень, на котором висела кобура с пистолетом и офицерский кинжал. Поднявшись, мужчина медленным жестом показал своим прятавшимся друзьям, чтобы они тоже выходили. Двое юношей, возрастом шестнадцать и девятнадцать лет, вышли из-за угла разваливающегося здания на три шага и остановились.

— Абрек, — тихо обратился Бэр к Арту, — достань-ка осторожно свой арбалет, заряди его и держи на прицеле человека в пальто, а я потолкую пока с ними, — и далее, обратившись к старшему по возрасту человеку из «гостей», громко прокричал: — Ты старший?

— Да!

— Что у тебя за оружие на поясе?

— Пистолет и кинжал.

— Скол, — обратился мужчина в кожаном плащ-пальто с арбалетом в руках, — возьми его в цель и будь готов. Не допускай любого резкого его движения.

— Сделаю, — коротко подтвердил он полученный приказ.

— Осторожно, без резких движений сними пояс с пистолетом и отдай своим друзьям, а сам с поднятыми руками иди к нам, — продолжал говорить Бэр с незнакомцем.

— Получается, я без оружия буду, а вы с оружием, — возмутился тридцатилетний мужчина.

— Наша встреча больше нужна тебе, чем нам. Мы можем хоть сейчас уйти.

— Хорошо. Согласен. Гарантируете нам жизнь?

— Гарантирую, если ни ты, ни твои друзья не будут делать каких-либо лишних движений. Нам не нужна ваша смерть без причины.

— Договорились! Я снимаю пояс, — и мужчина стал медленно расстёгивать офицерский ремень. Сняв его с себя, он подозвал девятнадцатилетнего юношу, одетого в армейскую шинель, и медленным движением передал ему ремень с пистолетом и кинжалом.

— Где ещё двое твоих? — повернув вновь голову к Бэру, тихо спросил человек в тёмно-коричневом пальто так, чтобы тот мог прочитать слова по губам.

— Рядом с нашими «гостями», — без единого звука ответил он, чтобы спрашиваемый мог также прочитать ответ по его губам.

— Будь внимателен!

Бэр кивнул головой в знак благодарности за предупреждение, понимая, что Дид не будет просто так говорить, а значит опасность нужно ожидать какую угодно и откуда угодно. Получив подтверждение, человек в кожаном плащ-пальто повернул голову и снова стал пристально смотреть в сторону бывшего новосибирского оперного театра, лишь тихим голосом дав следующее распоряжение:

— Виктор, как только начнёт подходить к нам «гость», не суетясь меняешь позицию. Выйдешь из-за моей спины и пройдёшь с правой стороны от меня немного вперёд. Далеко не уходи, четыре шага. Затем развернёшься в полуоборот так, чтобы мог окаймить справа нашего «гостя», а слева театр. Стой и наблюдай. Любое внезапное движение из твоего сектора обзора, стреляй сразу на поражение. Принимать решение будешь сам. Твою спину прикрывать буду я.

— Сделаю! — ответил двадцатитрёхлетний молодой воин.

— Дарий, — теперь человек в длинном плащ-пальто обратился к четырнадцатилетнему юноше, скрывавшемуся до сих пор в траве, — скрытно отползи от нас на метров пятнадцать по направлению к «гостю» и спрячься в траве. Когда он остановится, зайдёшь к нему со спины и обыщешь его.

— Принял! — бодро ответил Дарий.

— Будь очень осторожен.

— Хорошо, Диду! — и он стал пробираться в скрывавшей его траве как кошка, что даже трава не шевелилась больше, чем её тревожил порыв ветра.

— Подними руки вверх так, чтобы мы их видели, и иди к нам, — продолжал подавать команды Бэр, указывая «гостю» на последовательность действий.

Тридцатилетний мужчина начал движение по направлению к ждущей его группе. Он шёл медленно, оставляя за собой лёгкий шлейф примятой травы, и старался не делать каких-либо иных движений, дабы не провоцировать ждущих его группу воинов на выстрел. Когда оставалось метров пятнадцать, Бэр приказал ему остановиться и продолжать держать также высоко руки вверх.

— Мы тебя осмотрим и, если ты чист, подойду к тебе.

— Я без оружия.

— Сейчас и проверим.

— Дарий! — громко скомандовал человек в кожаном плащ-пальто, и тут же сзади «гостя» внезапно вырос во весь рост четырнадцатилетний парень и приставил свой нож, неглубоко воткнув его в драповое пальто, прямо напротив позвоночника. «Гость» от неожиданности слегка дёрнулся, но тут же взял себя в руки.

— Спокойно! Я только обыщу. Одно лишнее движение, и ты — покойник, — предупредил Дарий, стоявший за его спиной.

Ощупав рукава, воротник и наружные карманы пальто, стал проверять спину и грудь человека, переходя далее к брюкам и обуви. У незнакомца ничего не было. Дарий подал условный знак своим товарищам, что всё хорошо, и, сделав шаг назад, вновь спрятался в траве. «Гость» продолжал стоять не шевелясь.

— Можешь опустить руки и подойти к нам на десять шагов, — скомандовал Бэр и направился к нему навстречу. Незнакомец посмотрел назад, надеясь увидеть того, кто его обыскивал, но, никого не увидев, направился вперёд. Бэр, подойдя к незнакомцу, остановился в трёх шагах от него. — Как звать?

— Иван, — ответил «гость».

— Меня Бэром кличут.

— Кто друзья твои и почему следите за нами?

— Шестнадцатилетнего паренька зовут Романом. Мы нашли его десять лет назад возле мёртвой от изнасилования матери, когда ему около шести лет было. Его отец лежал рядом мёртвым, видимо защищал свою семью. Он умер от многочисленных ножевых ранений. В пяти шагах от него лежал «нелюдь», видимо убитый им в борьбе.

— Кто???

— «Нелюдь». Так мы называем этих взбесившихся людей, которые грабят, насилуют и убивают. Год назад наткнулись на брошенную ночную стоянку таких тварей — там лежал скелет пятилетнего ребёнка, кругом были разбросаны его органы и варёные кости. Была их стоянка: погасший огонь и множество следов «нелюдей», тварей в человеческом образе.

— Да, точно «нелюдь». Мы кличем их дикими или просто «дичи». А старший парень? Кто он?

— Это мой младший брат Олег.

— Кто ещё есть с вами, кроме стоящих здесь?

— У меня есть старший брат и больная мать. А так нас всего осталось одиннадцать человек.

— Кто они? Назови.

— Девочка, лет четырнадцать, прибившаяся к нам года четыре назад. Потом мужчина, тридцать два года, с семьёй. Его жене двадцать восемь, а ребёнку шесть лет. Мы встретились с ними шесть лет назад, когда его жена была беременная и они искали укрытия на короткое время. Так и остались у нас, хотя шли из какого-то села в тайгу прятаться. Ещё мой дядька с сыном.

— Сколько им лет?

— Дядьке сорок лет, а сыну девятнадцать.

— А кто те четверо, что пошли вправо, когда разделились вы в километре от сюда?

— Мой дядька с сыном, старший брат и мужчина, что прибился к нам с семьёй.

— Что, женщин одних оставили?

— Они в укромном месте. Их никто не найдёт.

— Местные?

— Да, мы тут на бывшем вокзале живём. Там хоть и видное место, но довольно вонючее и никто на нас не нападает, да и спрятаться там есть где.

— Почему вонючее?

— Это произошло лет тридцать назад, когда «нелюди», да и люди тоже, имели автоматы, пистолеты и гранаты. Война шла уже пятый год, людей в городе почти не осталось. Очень много умерло в первые два года, а оставшиеся ушли в леса или далёкие поселения. Те, кто уцелел и остался в городе, стали объединяться и выживать общинами. Тогда каждый защищал свой дом как мог. На вокзале жило много людей, вот на них и нападали. В вагонах, оставшихся стоять поездов, было много всяких химических веществ, которые после последнего нападения взорвались, а другие просто вытекли. Одни люди погибли от пуль и ран, другие сгорели или задохнулись от ядовитых газов. Там на земле по сей день толком ничего не растёт, и никто не ходит туда больше. Это место уже много лет значится как проклятым. Мы же нашли там убежище и обжили маленький уголок, пригодный для жизни. Без нужды не выходим, а оно нас как бы само защищает, отпугивая «нелюдей» вонью и старыми легендами.

— Понятно. Так зачем за нами следили? Что хотели?

— Сперва мы испугались, приняв вас за «нелюдей», но, немного понаблюдав, поняли, что вы — люди, к тому же не местные, пришлые.

— Почему приняли за «диких»?

— За кого? — переспросил «гость», не поняв сперва вопроса. — А, понял, за «нелюдей». Понимаете, эти становящиеся животными люди имеют огнестрельное оружие, хотя последние пять, может семь лет пользуются им совсем редко, очевидно экономя пули. Так вот, они в грабежах и охоте стали часто использовать капканы, метательные ножи, стрелы и очень короткие копья, немного короче ваших. Одевается «нелюдь» по-разному, кто в хороших и прочных вещах, некоторые делают себе сами из того, что добудут на охоте или отнимут у других. Остальные же ходят во всём старом, донашивает то, что некогда досталось им. Здесь в центре города, к сожалению, бывшего города Новосибирск, никто не живёт и давно уже нет ничего, чем можно было бы поживиться, поэтому, как вы говорите, «дикие» приходят сюда очень редко. Увидев вас, подумали, что какая-то хорошо организованная банда нелюдей объявилась. Потом поняли, что ошиблись, а позже и совсем почти успокоились, так как стало ясно, что вы — люди, не просто пришедшие издалека, а хорошо организованные воины, имеющие опыт войны с бандами. Мы решились вам показаться и выйти из укрытия, как заметили ещё четырёх воинов, подходящих к стоящей уже группе людей. Тогда приняли решение не выходить и понаблюдать ещё немного за ситуацией, пока не прилетела стрела от вас. Дальше знаете сами.

— Хотелось бы верить, так как отрицательного мотива пока не вижу.

— Мотив? Нас одиннадцать человек, мы постоянно голодные и каждый выход на охоту за диким зверем таит в себе большую опасность, а то, что приносят с охоты, не всегда хватает на всех и надолго. В холодное время года боимся лишний раз развести огонь, чтобы не привлечь к себе внимание посторонних глаз. Ещё три года назад нас было семнадцать человек. Трое пало в борьбе с «нелюдью», один от голода, так как был очень стар уже и отказывался от еды в пользу других, два человека — старая женщина и молодой мужчина — умерли от болезни. Мотив у нас один — уйти навсегда отсюда, из города, найти себе жилище или прибиться к кому-нибудь. Сделать только не решаемся, так как очень больная женщина, маленький ребёнок и мало мужчин, способных защитить нас во время такого перехода. Мы обречены, оставаясь здесь или совершая поход.

— Лучше попытаться что-то сделать, чем сидеть и плакаться другим.

— Возьмите нас с собой. Если вам негде ночевать, мы поделимся своей едой и схроном. Верьте, мы найдём место.

— У нас другие цели и мы сейчас уходим.

— Умоляю, возьмите нас, не бросайте!

— Позови тех двоих сюда. Пусть подойдут к тому месту, где тебя проверяли, и оставят там всё своё оружие. И предупреди, никаких лишних движений!

«Гость» повернулся в полуоборот к своим друзьям и показал жестом, чтобы они шли к нему с поднявшими руками. Двое юношей начали медленное движение с поднятыми руками по направлению к группе.

— Стой здесь! — приказал Бэр незнакомцу и, чтобы держать в поле зрения «гостя», сделав осторожно два шага назад от него, развернулся и пошёл по направлению к неподвижно стоящему мужчине в тёмно-коричневом плаще с арбалетом в руках.

— Дид, я хочу предложить им пойти с нами, — тихо сказал он, подойдя близко к нему. — Они погибнут здесь.

— Ты назначен старшим в этом рейде, тебе и принимать решение. Я только приглядываю за вами и поправляю ошибки. Каким бы не было принятое тобой решение, оно должно быть направлено прежде всего на безопасность нашей группы и всех тех, кто участвует в этом походе, всех тех, кто ждёт нас дома. Мой опыт и авторитет не должен на тебя давить. Помни, ты — старший!

— Диду, спасибо!

— Стой! Заканчивай быстрей со всем этим, нам нужно уходить.

— Хорошо! — ответил Бэр и пошёл к ожидавшему его мужчине.

Остановившись в трёх шагах от незнакомца, он посмотрел через его плечо на приближающихся парней и подал знак остановиться, негромко прокричав своим басом:

— Стоять! Медленно оружие на землю, — ребята кивнули головой в знак согласия и сложили оружие на земле. — Дарий! — прокричал Бэр и сзади парней «вырос» из травы и невысокого рядом куста их четырнадцатилетний воин.

Он тихо сделал несколько шагов к стоявшим рядом молодым незнакомцам, остановившись за их спинами в двух шагах, и скомандовал:

— Отошли друг от друга на два шага, — от неожиданности шестнадцатилетний юноша вздрогнул и сделал два шага влево от своего друга. Девятнадцатилетний парень также подчинился приказу и сделал два шага вправо. — Руки не опускать. Стоять смирно. Не оборачиваться. Лишнее движение и вы — мёртвые, — предупредил Дарий и, сблизившись, начал проводить осмотр. Закончив обыскивать и ничего подозрительного не найдя, он сделал пару шагов назад и показал знаком Бэру, что всё в порядке. Дарий, сделав ещё несколько шагов назад и в сторону, опустился, скрываясь опять в сухой траве. Посмотрев в глаза незнакомца, Бэр подал разрешающий сигнал и двое парней продолжили идти к своему старшему товарищу.

— Стоять! — через время скомандовал ребятам, остановив их в двух шагах от «гостя», не переставая смотреть незнакомцу в глаза. — Кто это? — спросил он, кивком головы указывая на стоящего перед ним мужчину в старом драповом пальто.

— Иван, — ответил шестнадцатилетний мальчик.

— Мой старший брат, — констатировал девятнадцатилетний юноша.

— Где живёте?

— Там, на вокзале, — и младший по возрасту парень показал рукой направление.

— Руку опустил, — резко приказал Бэр. — Дальше отвечать будешь только ты, — указав на шестнадцатилетнего подростка головой, так как сразу стало понятно, что врать не станет. — Понятно?

— Да! — ответил робко шестнадцатилетний мальчик.

— Больше никаких жестов. Отвечать на вопросы быстро и чётко. Если замнёшься или начнёшь врать, то все тут же умрёте. Если понял, кивни головой, — и мальчишка тотчас подтвердил кивком головы. — Хорошо, — одобрил Бэр. — Как звать?

— Рома.

— Рядом с тобой?

— Олег.

— Почему сюда пришли? На площадь.

— Мы шли за сухими ветками.

— Куда?

— У нас газ закончился, и мы шли искать сухие ветки для костра.

— Какой газ? — изумился от неожиданности Бэр и ещё пристальнее посмотрел в глаза стоявшего перед ним «гостя». — О чём ты?

— Давно, очень давно, мы нашли на станции целый вагон маленьких и больших газовых баллонов. Мы разжигали огонь, чтобы готовить себе еду, иначе костёр будет заметен издалека. От них немного и грелись. Только этой зимой всё закончилось и теперь нужно будет много хвороста и дров.

— Сколько лет пользовались газом?

— Наверное четыре года, — и, пожав плечами, добавил: — Может больше.

— Куда пошли остальные, когда вы разделились?

— Они ушли за поиском зверей, чтобы добыть какую-нибудь еду.

— А вы?

— Нам наказали дрова собрать.

— Сколько вас всего вместе?

— Одиннадцать, — без единой заминки отвечал на все вопросы Роман.

— Откуда пистолеты и автоматы?

— Что отобрали у «нелюдей», что нашли. У нас есть ещё немного дома, ну на вокзале. Есть патроны тоже, но совсем мало.

— Понятно, — сказал Бэр и задумался над окончательным принятием своего решения и безопасностью отвода всей группы. Все стояли молча. Воцарилась тишина, которую тут же разорвал шестнадцатилетний юноша.

— Не убивайте нас, пожалуйста! Заберите оружие и отпустите нас. Мы вам не причинили никакой беды, — сказал Олег.

— Иван, — вдруг обратился Бэр к стоявшему напротив него «гостю» так, чтобы слышали и стоявшие за ним двое его друзей, — сейчас, не торопясь, возвращаетесь туда, где лежит ваше оружие. Подбираете его, но не надеваете, и уходите в правую сторону от меня, — слегка кивнув головой вправо, указал направление. — Если надумаете покинуть город, найдёте нас недалеко у последнего, некогда автомобильного, моста при выходе из города. Ждать будем завтра до позднего вечера. Спросите меня.

— Немного опасно, — предупредил Олег, — вдоль реки любят ходить и промышлять нелюди. Мы там недавно потеряли в бою своего воина. Это был его отец, — Олег кивнул головой в сторону шестнадцатилетнего мальчишки. — Вы пройдите метров пятьсот или дальше, за поворотом есть пригорок. С него всё очень хорошо просматривается, да и труден он для противника.

— Спасибо! — сухо ответил Иван и на глаза накатилась слеза. — Мы поспешим домой, чтобы обсудить. Брата пошлю вдогонку за отделившейся группой. Ещё раз огромное спасибо!

— Ждать не будем.

— Да, да, поняли. Мы пойдём?

— Вы свободны. Помните, никаких резких движений. Мы следим за вами.

— Храни вас Бог и сопутствует удача! — сказал Иван и все трое медленно развернулись и спокойным шагом направились к месту, где лежало их оружие.

Бэр подошёл к неподвижно стоящему человеку в тёмно-коричневом плащ-пальто, смотревшего довольно долгое время на здание бывшего оперного театра, и встал в метре от него. Посмотрев на своего товарища, он начал также всматриваться в здание обветшалого театра с частично провалившейся во внутрь его крышей.

Бэр был ростом почти под два метра, крепкий, широкоплечий мужчина, напоминающий в своём тёмно-сером полушубке, почти чёрном от времени и пыли, больше медведя, ходящего на двух ногах, чем человека. Несмотря на свой рост и вес в сто пять килограмм, он двигался быстро и легко. Звали его Борис, но из-за его крупного телосложения и тёмного цвета полушубка получил второе имя — Бэр, так как имел сходство с человеком-медведем, наводившим страх на незнакомых людей при первых встречах. Второе имя дали ему местные народности Горно-Алтайской местности, беря во внимание не только фигуру, но и его цепкие пальцы и крепкие руки. Борис мог одними пальцами сжимать твёрдые материалы, которые не были под силу другим, а разгибание и сгибание подков было почти любимым развлечением. Попадавший в его объятия враг был всегда обречён на смерть. При такой силе и наводящем ужасе, Бэр был очень добрым человеком, умеющим полностью контролировать свою силу и не причинять боли своим друзьям, близким и любящим его людей. Одежда на нём была простая, широкая, не стесняющая его движений: плотные, тканные из льна брюки и рубаха, вязанный длинный свитер, виднеющийся из-под полушубка, высокие сапоги из трёх слоёв плотной и толстой кожи, а на голове шапка из плотной ткани, напоминающей по качеству тонкую армейскую шинель, прошитой по кругу нижней части мехом песца, а вдоль всей шапки был также пришит мех чёрного как смола песца, хвост которого свисал сзади на шею. Из оружия он предпочитал метательные тонкие ножи, трёх— и пятизвёздочные метательные диски, которые висели на его поясе по кругу, а также одна старая финка и кинжал. За спиной крепились два длинных меча и дорожная сумка в виде ранца. На сапогах были специальные застёгиваемые карманы, из которых виднелись два кинжала с резными ручками из кости животного. В руках он всегда держал мачете, добывшую лет десять назад в одном из столкновений с «дичи», которую также умело при необходимости метал. Если она мешала при каких-то действиях или не нужна была на некоторое время, то он прятал её в специальную сумку-ножны за спиной.

Бэр, постояв молча одну минуту возле своего старшего друга и учителя в длинном кожаном пальто, смотря в ту сторону, что и он, обратился к нему по имени:

— Дмитрий, мне как-то не спокойно.

— Так оно и есть. Хорошо, что почувствовал.

— Я это понял, когда вышел к вам, но привязал это чувство к нашим резко появившимся незнакомцам. «Гости» уходят, а тревога не покидает меня.

— Ты не сконцентрировался на своих чувствах и стал распыляться. Твоя большая ошибка, Борис, в том, что вступил в контакт с незнакомцами сам, а не послал Скола или Арта для этого дела. Ты отличный и опытный воин, имеешь превосходную интуицию, можешь «сканировать» пространство, но твоя задача заключается в руководстве группы и ответственности за неё. Послав одного из них на контакт с нашими незнакомцами, ты сделал бы намного больше: Скол или Арт набрались бы лишний раз опыта в контакте, в безопасности и принятии предварительного решения, а ты бы концентрировался на своих чувствах и интуиции, определяя место источника беспокойства. А так ты сам распылился, не дал другим поработать и не обеспечил безопасность группы.

— Я понял. Сам не понимаю, почему потянул всё на себя. Глупо и по-мальчишески всё вышло. Оправдание своему поступку не ищу.

— Ладно, вечером на базе разберём наши недостатки и положительные стороны. Сейчас другое тревожит. Из театра за нами хороший час наблюдают «дикие». Я их не вижу, а вот они меня рассматривают прямо в упор. Неприятное чувство.

— Вот откуда тревога у меня на душе! Много их?

— Трое, может четверо. Как только наши новые знакомые скроются в мелколесье улиц, начинай подготовку к нашему безопасному отходу.

— Наши «гости» зашли в редколесье, — констатировал факт Бэр, повернув голову сильно влево и сопроводив их взглядом. — Я пошлю Абрека и Скола выдвинуться к театру, а Аскол и Виктор пусть выдвигаются дозором вперёд...

— Борис, ты — старший группы. Меня нет, я только наблюдаю. Вся ответственность на тебе, — прервал его друг. — Анализ каждого действия мы будем делать на базе. Вечереет и нам желательно по светлому пройти большую часть пути. Командуй!!

Борис развернулся и, отойдя на два шага, начал быстро раздавать команды, лишь поворачивая голову к товарищу, к которому обращался.

— Абрек, скроешься в траве и не заметно пробираешься к театру с левой стороны на двести пятьдесят-триста метров и следишь за зданием и его территорией. Там опытные «дичи». Как только мы уйдём с площади, через двадцать минут продвигаешься в направлении нашего пути и за вторым зданием ждёшь Скола. Вместе уходите на базу вслед за нами, но не приближаясь к группе ближе, чем на четыреста метров, прикрывая нас. Да, когда будешь отходить, немного намекни «диким», что мы знаем о них.

— Понял! Я пошёл, — и тут же Арт, сделав несколько шагов от группы, присел в траву за широким кустом и исчез из виду.

— Скол, спрячься тоже в траве и подберись к театру с правой стороны на триста метров. Прикроешь наш отход, а потом отход Арта. Встретитесь с Абреком за вторым зданием и пойдёте на базу за нами, не приближаясь близко к нам.

— Сделаю! — ответил он и, пройдя правее группы более десяти шагов вперёд, медленно погрузился в высокую траву.

— Аскол, — повернув голову в его сторону, сказал Бэр, — пойдёшь с Виктором в дозор. — Далее повернув голову вправо, Борис скомандовал: — Виктор, идёшь в дозоре с Асколом. Ты — старший! — определив группу дозора, Бэр дал приказ начать им движение.

Теперь, слегка развернувшись в сторону, где ещё недавно обнаружили новых знакомых, Борис стал условными жестами ставить задачи, отделившимся намного раньше от его группы, двум воинам, сидевших сейчас в засаде и с самой первой минутой наблюдавшими за объявившимися тремя мирными «гостями», подстраховывая всю свою группу, находившейся на бывшей площади имени Ленина. Приказ был однозначным — подобрать прятавшегося в зарослях травы и, кустарника Дария и после ухода всей группы, прикрывать их отход. Получив подтверждение от них, Бэр негромко прокричал, чтобы услышали его установку:

— Продвигайся вперёд, Дарий, к большим деревьям.

Борис, сделав три шага вперёд и вправо, развернулся лицом к группе, посмотрел по сторонам и негромко, чтобы слышали только те, к кому он обращался, скомандовал: «Готовимся к возвращению на базу. Первым иду я, за мной Рэк, далее Ян и замыкающий Дид. Минутная готовность». Каждый начал подготовку к переходу, готовя к этому соответствующее оружие, не отягощающее передвижение при длительном движении. Только Дмитрий продолжал стоять неподвижно, наблюдая за зданием театра и держа на изготовке взведённый арбалет. Получив от каждого условный сигнал готовности к движению, Бэр скомандовал уход.

Первым движение начал Борис, и вся группа, перестроившись, последовала за ним, кроме человека в тёмно-кожаном пальто, остававшимся смотреть в сторону театра, давая понять наблюдавшим за ними, что он и его люди знают о них и готовы к любым неожиданностям, вплоть до принятия боя.

Когда уходящая группа Бориса, пройдя около триста шагов, стала медленно растворяться в кустах и мелком, молодом редколесье, некогда широкого и главного проспекта города Новосибирска, над улицами и полуразрушенными зданиями которых отлично поработало время, передавая права владения природе над грубой цивилизацией человечества, Дмитрий развернулся на девяносто градусов вправо и последовал за уходящими людьми Бориса.

Четверо укрывавшихся «диких» в здании театра не сразу заметили пришедших воинов на площадь, а только с того момента, когда человек в тёмно-коричневом кожаном пальто, стоя во весь рост и обращённый к ним лицом, что-то рассказывал другим своим юным друзьям. Заметил их один из «диких», старший по возрасту остальных, и стал рассматривать в старенький бинокль. Подозвав к себе своего товарища со снайперской старой, армейской винтовкой, стали вдвоём наблюдать через оптику пришедших на площадь людей. Определив, что из пяти человек на площади всего лишь два настоящих воина, а два малолетних подростка и один старик в тёмно-коричневом пальто не станут большим препятствием в бою, начали обдумывать план нападения. Снайперу ставилась задача убить двух молодых воинов, когда трое «диких» подберутся к группе людей незаметно, как можно ближе, и подадут сигнал выстрела снайперу. Обсудив свой план, они начали готовиться, но снайпер предупредил, что воины на площади сделали перегруппировку и он потерял из виду трёх человек. Тогда все «дикие» стали с верхнего этажа театра наблюдать за пришедшими людьми, обдумывая новый план нападения с целью захвата оружия. Через десять минут снайпер констатировал, что к ним присоединяются ещё четыре воина. Старший из «диких» тотчас отменил план нападение, хотя он имел пистолет, который, по его мнению, давал большие шансы в ближнем бою. Все стали наблюдать за разворачивающимися событиями на площади, за появлением трёх новых незнакомцев и их профессиональным обыском четырнадцатилетним подростком, которого ещё двадцать минут назад не принимали в серьёз. «Диким» стало всё понятно, что лёгкой добычей могу стать они сами и будут тотчас обнаружены, если сделают хоть одно неправильное движение.

— Этот в тёмном плаще с арбалетом в руке постоянно смотрит на нас, — посетовал «дикий», смотрящий через оптику снайперской винтовки. — Такое впечатление, что он смотрит прямо на меня.

— У меня такое же чувство, — подтвердил старший по возрасту, наблюдавший за событиями на площади через бинокль. — Он может нас и не видит, но отлично знает, что мы тут и следим за ними.

— Что делать будем? — выдал свою тревогу слегка перепугавшийся снайпер. — Это тебе не гражданских щипать. Их малолетка и тот уже воин. Положат нас здесь.

— Ничего не делаем. Тихо сидим и наблюдаем, — уверенно сказал старший и дал всем распоряжение: — Ни одного звука и ни одного движения, пока я не разрешу, — и, помолчав минуту, добавил, обратившись к одному двадцатидевятилетнему из них товарищу: — Тихий, спустись на два этажа ниже и постой на шухере, пока мы тут. А то зайдут ещё сзади.

— Сделаю, Волк! — простуженным голосом согласился он и тихо отделился от группы.

— Ты глянь, они снова меняют позицию! — удивился старший, внимательно смотревший в старый бинокль. — А ныкаются как хорошо! Раз — и уже не видно бойца!

«Дикие» продолжали наблюдать за площадью и стоявшими на ней людьми, с каждой минутой убеждаясь в том, что огнестрельное оружие при встрече с такими воинами им сильно не поможет, так как будут обнаружены ещё при подходе или попадут в засаду. Самое большее, что им удастся, — это сделать один выстрел из огнестрельного оружия. Сделать с расстояния выстрел из снайперской винтовки и убить стоящего во весь рост на площади человека, одетого в тёмно-коричневый плащ и с арбалетом в руке, который так пристально всматривался в их сторону, ничего не решало, так как все «дикие» обнаружат себя и в течение короткого времени будут настигнуты и умрут от стрел или метательных ножей.

— Будем брать гражданских, как только вояки уйдут, — сказал Волк, когда заметил, что появившимся «гостям» на площади разрешили уйти, забрав с собой оружие.

— Как мы их найдём? — растеряно спросил снайпер. — Они сейчас за здания и за деревья зайдут.

— Выследим.

— Как, если эти не уходят?

— Ничего, уйдут, — спокойно и уверено произнёс старший. — Ты видал, как гражданский малолетка рукой показал, где они живут?

— Может он что-то другое показывал? — не унимался снайпер.

— Не-е, дом показал, — протяжно и утвердительно сказал Волк. — Он с перепугу перед этим громадным человек-медведем выдал всё. Я знаю. Чувствую это. — понаблюдав немного за площадью и заметив, что два состоявшихся воина сделали несколько шагов в их направление, быстро скрылись в траве и кустарниках, а двое начали движение вперёд, влево от них, он тут же приказал, сидевшему рядом с ними, товарищу: — Заноза, спустись на этаж вниз и подстрахуй Тихого. Смотри, чтобы в спину к нам не зашли, а мы тут ещё понаблюдаем.

— Да чего они не уходят?! — продолжал нервничать снайпер. — Дай я этого фраера с арбалетом в руке сниму. Он всё время своими зенками на меня пялится.

— Замёрзни, Оптик, — пригрозил Волк и спустя несколько секунд успокаивающе добавил: — Готовятся уходить.

— Точно, уходят, — немного понаблюдав, сказал снайпер. — А может они нас обходят? — снова засомневался он.

— Видишь, перестраиваются.

— Ага, чего тогда двух бойцов в нашу сторону послали.

— Отход свой прикрывают.

Оба «диких», оставшиеся на верхнем этаже, продолжили наблюдение за площадью, смотря в свои оптические приборы.

Дарий, скрываясь в высокой траве и кустарниках, добрался до больших и старых деревьев бывшего Первомайского сквера, где ждали его Хорст и Яна, ещё при рейде отделившиеся от группы Бэра и прикрывавшие их сейчас на опасном участке. Дарий, пройдя скрытно ещё несколько шагов, привстал и перебежкой скрылся в кустах большого, старого дерева, чтобы осмотреться. Хорст, прежде чем показаться, подал условный голосовой знак и вышел из-за дерева в пятнадцати метрах от Дария и позвал его жестом руки к себе. Через минуту Дарий был рядом с Хорстом.

— Наша задача — прикрывать отход всей группы на базу. Сперва защищаем Скола и Арта, следим за обстановкой вокруг. Поэтому твоя задача будет аккуратно перебраться на ту сторону сквера, где большой перекрёсток дорог и маленькая церквушка стоит, спрятаться и контролировать пространство. Там неподалёку встретятся Скол и Арт, задача которых идти сзади выдвинувшейся основной группы, прикрывая её фронта. После этого начнём мы движение, подобрав тебя.

— Хорошо! Тогда я пошёл, — подтвердил Дарий и через десять шагов скрылся в зарослях, нынче дикого, Первомайского сквера.

Постояв минут двадцать, услышали короткий, условный голосовой сигнал от Арта, обозначавший удачную встречу со Сколом и начало их движения за ушедшими людьми Бэра. Хорст оглядел ещё раз главную площадь города, сменившей свой облик некогда шумной цивилизации на быстро наступающую природу, и начал незаметно продвигаться к месту, где ждал их Дарий.

— Тихо? — почти шёпотом спросила подошедшая Яна Дария, на что он молча кивнул головой. — Хорошо, ждём.

Хорст скрытно подошёл к ним из глубины сквера через минут пять, тихо и незаметно, словно лис.

— Что так долго? — спросила Яна.

— Наш тыл осматривал, — ответил он. — Всё хорошо.

— У нас тоже тихо.

— Куда пошли Скол и Арт? — спросил Хорст.

— Туда, — кивнув головой по направлению проспекта, сказал Дарий, — вниз по большой улице.

— По какой стороне? — уточнил Хорст.

— По противоположной стороне, — кивком головы указав на левую сторону. — Арт на секунду показался, чтобы подать нам сигнал.

— Хорошо, мы займём нашу сторону. Яна, ты — впереди, а мы шагов пятнадцать за тобой. Через час меняемся местами. — Все кивнули головой в знак согласия. — Отлично! Начинай Яна! — Она незаметно пересекла улицу и начала движение вдоль правой стороны проспекта. Дарий и Хорст последовали за ней.