Арка I. Расстановка. Глава 1. Гиперактивность.

Я очнулся. Глаза, раскрытые небывалым усилием воли, были отягощены, казалось, пудовыми гирями, чувство усталости пушечным выстрелом отдавалось в груди, цепями приковывая руки и ноги к белоснежной простыне, что сохраняла тепло, защищая меня от холодной неопределенности извне. Я посмотрел на часы. Восемь часов. Секундная стрелка неумолимо тянулась дальше по окружности, без жалости приближаясь к двенадцати с каждым моментом. Время шоу. Зрители уже сели в моей голове, ожидая выхода актеров.

Я встал, не глядя натягивая на себя рубашку с пиджаком, на лету, одновременно с неспешным пробуждением заваривая кофе в ближайшей кофемашине. Первый же глоток этого райского напитка уже прибавил бодрости, за которой я гнался все это время.

Я был в спальном корпусе штаб-квартиры ЦРУ, вся комната была накрыта ореолом сна, и лишь окно, которое не было задернуто шторами, жило — в нем, кружась и тут же тая, примостившись на окно, падали вниз белые пушистые капли, контрастируя с полностью черным небом, небом, что звало к себе, в бесконечную темную мглу, взывая к древним романтическим чувствам, проснувшимся в груди. Смотрел бы я и смотрел на это повседневное чудо, и лишь храп, казалось, тысяч людей растворял в себе меланхолию момента, принижая ее значимость. Тем, кто сейчас наивно спит и в грезах своих не придает значения происходящему, невдомек та буря, что сгущается над головами всех присутствующих, как ткань неба над ними разрывается острыми зубами демона, пожираемого изнутри желанием созидать хаос. На стене комнаты висела мишень для дартса, в центре которой прямо торчал один единственный синий пластмассовый дротик, с помощью которого я любил практиковаться в меткости, на конце обрамленный мехом какого-то пушного животного — то был мой оберег, на удачу. Для меня он был гарантом надежности, гарантом того, что сегодня все пойдет по плану, а потому я резким, точным движением сорвал его с мишени и положил его в карман. Спокойнее будет.

Я вышел в длинный, узловатый коридор, со всех сторон облепленный кучей самых различных дверей, с назначением большинства из которых я, за почти что почти что два года работы в агенстве не был даже близко знаком, и спустился по лестнице вниз, к дверям наружу, по дороге напяливая синенький пуховик и ботинки. Как ни странно, здание молчало — что было вообще нонсенсом, учитывая то, что это было жилое здание. Я распахнул двери наружу, и в лицо мне ударил холодный, свежий воздух. Стоял декабрь.

Мое созерцание мира снаружи через окно ранее не подвело меня — снег падал, складываясь в кучи, а свет уличных фонарей своим желтым цветом лишь подчеркивал его грацию — иногда подобного простецкого, заурядного пейзажа мне сильно не хватало. Я поднял глаза выше — и увидел, как из темного тумана облаков выплывает, словно на лодке, луна, что сегодня, казалось, светит намного сильнее фонарей. Из-за обильного снегопада мне сразу стало понятно, почему на сегодняшнюю операцию нас решили высадить с помощью самолета — в такую погоду, когда за белизной тысяч снежинок не видно даже в двух метрах от себя, самолет был самым оптимальным вариантом для тихой высадки. Еще одно очко в пользу самолета — на наземном транспорте нас могли заметить на уже самой базе, а пешком идти было совершенно не вариант, ибо сугробы, судя по новостям, за городом достигали колена — мы скорее утопимся в снежной пустыне, чем дойдем до завода вдали от цивилизации в целости и сохранности. Лыжи могли и подойти, но, почему-то, эту операцию мы выполняем исключительно на самолете. Приказ начальства, как никак.

Мои раздумья и любования заснеженной тишиной прервал еще один источник света, который я даже почувствовал не глазами, а своим внутренним чутьем — он приближался откуда-то справа, из-за угла здания, что был не освещен и был настолько темным, что издалека казалось, что этот кусок реальности был вырезан межпространственными ножницами, настолько темно там было. Повернув голову на 90 градусов, я наконец смог увидеть этот источник света. Это была маленькая, желтая точка, из которой исходил небольшой дымок, что приближалась с каждой секундой и в процессе приближения издававшая снежный треск под собой.

— “Неплохая погодка, правда?” — точка заговорила издалека, остановившись недалеко от границы света со тьмой, не спеша подходить ближе. — “В такую погоду надо дома сидеть, а не уничтожать террористов в бог невесть какой дыре на окраине города.”

Послышался короткий кашель и медленный выдох, после чего из тьмы вылетел очередной сгусток дыма. Сигарета. Да, я поздно осознал этот банальнейший факт, но имейте ввиду, что я только недавно проснулся. Этот дым был смешан с паром изо рта, из-за чего казалось, что в темноте стоит огнедышащий дракон, а не человек.

— “Ну, что молчишь, а, Таркус?” — опять кашель и медленный выдох — “Или мне следовало бы называть тебя Эдгаром Ружем, что бы ты откликнулся?” — точка резко сдвинулась со своего стандартного положения, упала вниз, а затем опять вернулась на старое место.

— “Откуда ты знаешь мое имя?” — вырвалось из меня, паническим шепотом пронесясь по улице. Это случилось на автомате, ведь любому агенту ЦРУ сразу бы стало страшно, если бы какой-то незнакомец так легко узнал его имя. Имя владельца голоса не спешило выплывать в моей голове, точнее, этот голос был вообще мне не знаком. Наконец, желтая точка улетела в снег, а из тьмы начал вырисовываться уже более-менее понятный силуэт, пока передо мной не вышел человек в костюме.

Да, именно в костюме. Никакой куртки не было на нем надето, и даже вместо каких-нибудь мохнатых сапог на нем были лишь черные, лакированные туфли в такую-то холодину. Я мысленно восхищался выдержкой этого господина, ведь даже в моем пуховике мне было невыразимо прохладно, а он стоял здесь уже не одну минуту, а на нем лишь фирменные для этого агенства пиджак, рубашка да черные штаны. Я поднял свой взгляд немного выше и посмотрел фигуре в лицо — моему взору предстал полулысый человек лет двадцати пяти, что многозначительно смотрел куда-то в сторону, вдаль, засунув руки в карманы. Резкие очертания его лба и бровей плавно переходили в очерченные скулы, из-за чего его щеки казались прохудившимся шатром. Он даже не дрожал, не смотря на такой скудный гардероб на своем теле, а лишь наблюдал, как будто ждал кого-то. На груди у него висел бейджик, на котором знакомым неразборчивым почерком было написано: “Pineapple Thief”. Наконец, он обратил на меня внимание, повернувшись ко мне лицом и сказав:

— “Скажем так, профессиональная интуиция. Метод дедукции у меня в крови,” — человек достал какую-то кожаную вещь из кармана и начал ею вертеть во все стороны, как будто бы хотел, чтобы даже слепой обратил на эту вещь внимание, другой же рукой делая саркастические пасы руками, как бы издеваясь надо мной. — “Ну, видимо, я современный Шерлок Холмс, что вместо раскрытия преступлений тысячелетия торчит в этом сраном агенстве, в котором тебя могут отправить на верную смерть в любой момент!” — с размахом греческой трагедии продолжал таинственный господин, закрыв глаза, расплывшись в надменной ироничности, переигрывая, как плохой актер на постановке Шекспира.

— “Черт возьми, откуда у тебя мой бумажник?” — спросил наконец я, поняв, что именно он держит в руках. Нарастающая ярость, вызванная его легкомысленным верчением моего удостоверения в руках, смягчилась, когда человек напротив, заметив мое кипение, кинул эту вещь прямо мне в руки, я, конечно же, поймал ее на лету. Я был рад, как ребенок, которому на рождество подарили то, чего он хотел целый год.

— “Остынь, соня. Каждый дурак на этом брифинге мог украсть у тебя удостоверение. Но, слава богу, я не дурак.” — на этих словах он протянул руку вперед и бумажник испарился из моих рук, как будто его там и не было. Ситуация опять вернулась к прежнему своему состоянию — я стоял, хлопая глазами, а он вновь вертел в руках мой драгоценный бумажник за два метра от меня.

Невозможно. Это просто невозможно совершить обычному человеку! Либо это профессиональный фокусник, что привязал незримую леску к моему бумажнику, либо точно экстрасенсорик!

Белый воротничок, что стоял передо мной, бросил бумажник в снег с таким омерзением, что он казался фермером, что бросает корм грязным свиньям. Бросил он его в сторону, из-за чего взять его у меня не было возможности — до него были добрые два метра.

— “Что ж, надеюсь, ты, надеюсь, вынес для себя урок. Никогда не недооценивай людей, которых видишь в первый раз. Возможно, Командир и понянчился с тобой, приняв во внимание твое блестящее обучение в академии, но я уже тебе спуску не дам. И бумажник тоже.” — на этих словах он вновь закрыл глаза, готовясь опять разыграть какую-то дешевую сценку передо мной. Это мой шанс ответить ему за это унижение, пусть хоть это и было унижением, которого никто не видел. Мне нужно показать себя, доказать, что я чего-то стою, пока данный инцидент не набрал бы огласку и я так бы и остался каким-то там полудурком, что из-за сна на брифинге потерял свое удостоверение и открыл свою личность возможному врагу. Я сжал кулак, и, когда я убедился в его потерянной бдительности, резким движением взметнулся к нему и ударил его прямо в скулу.

Моя рука неестественно согнулась вдоль, словно сделанная из желе, а затем вновь распрямилась.

Хруст

Я одернул руку, сначала поняв, что эта атака прошла бесследно — ведь фигура передо мной даже не шелохнулась. Что за чертовщина? Я же всю ярость вложил в этот удар!

А потом я почувствовал настолько резкую и настолько невыносимую боль в руке, что мне аж пришлось присесть на корты, держась за локоть. Из глаз покатились небольшие слезы, что жгли щеки на таком морозе и лишь ухудшали мое психическое состояние. Боль была настолько сильной, что мне показалось поначалу, что я сломал руку в нескольких местах от такого, казалось бы, безобидного удара. Да что со мной? Молока мало пил, что ли?

— “Что ж, в академии, видимо, вас не учили манерам?” — равнодушным голосом проскандировал человек передо мной, что, после этого вопроса, размеренным шагом подошел ко мне, кряхтящему от агонии, а затем пнул меня прямо в лицо, из-за чего мне пришлось лечь спиной прямо на усеянную снегом землю.

— “И, как правильно бить, вас, видно, тоже не учили?” — равнодушной ухмылкой перефразировала прошлую фразу фигура передо мной, ровным и размеренным шагом подойдя ко мне вновь и заглянув мне прямо в глаза. На улице было темно, но я ясно видел, как у человека надо мной зеленым горят глаза, они сверлили меня, словно адская бездна, мне показалось, что, посмотрев бы я на них еще немного, то утонул бы в их пучине. К моему счастью, он отвел глаза вдаль от здания, в ожидании чего-то, а затем ловким, размеренным движением достал сигарету прямо из кармана и запульнул себе в рот. Огонь от его зажигалки вновь вернул меня в реальность, освежив мой разум.

Если я хочу выйти победителем из схватки, нужно подумать логически. Да, ранее мне все просчеты сходили с рук, но сейчас мне просто необходимо его ошарашить. А, исходя из его бывалого змеиного взгляда, что поглотил меня, как новичка, сделать это будет не так просто. В этом мне поможет лишь чудо. И чудо было прямо здесь — в моем кармане.

Если мои я правильно понял его способность, то он не способен использовать ее на нескольких объектах одновременно — в ином случае он бы держал мое удостоверение в руках, когда он отразил мою первую атаку. Ограничения должны быть у всего, и даже у практически безупречных в бою воинов. Мне оставалось лишь найти эту его ахиллесову пяту и надавить на нее, чтобы он упал и больше не вставал ровно до тех пор, пока я не дам ему эту возможность.

— “Ну, опять молчим? Снега в рот набрал?” — он опять перешел на этот размеренный тон, с которого весь наш диалог и начался. Он был повернут лицом ко мне, в этот раз точно ожидая от меня ответа, а в противном случае он был готов повторить удар по моему телу. Мне нужно было перевести тему, ведь на тему моего унизительного поражения в первом раунде нашего боя мне говорить было затруднительно.

— “Нет, я просто задумался. Мне стало интересно, почему тебя назвали Ананасовым Вором. Зачем ты крадешь ананасы?” — сказал я с настолько очевидной издевкой в голосе, что не заметить ее мог лишь глухой. Я издал измученный смешок, что гулким эхом растворился в воздухе. Я чувствовал себя как герой дешевых боевиков, что произносит дешевые ванлайнеры перед лицом главного злодея истории. После этого ванлайнера обычно должен был следовать оглушительный выстрел прямо в голову оппонента, но я все еще лежал на земле и внимательно смотрел за реакцией Ананасового Вора.

Как бы ты ни был закаленным в битвах, все равно неожиданные вопросы со стороны соперника всегда закрадываются в голову, так что хоть на долю секунды он точно выпал из происходящей ситуации. А неведение в стане врага — всегда выгода, так что действовать надо немедленно. Особенно, когда выдался такой шанс — Вор улыбнулся, а затем выдал вторящий моему смех. Его уверенность в себе казалась материальной и ощутимой глыбой из камня, непокоримой и неразрушимой. Ему наконец-то ответили, с чего бы ему не радоваться? Радуйся дальше, идиот.

Боль в руке, наконец, прошла — что было довольно необычно, учитывая то, как она адски болела прошлые тридцать секунд. У меня было еще секунд десять, а иначе я пропал. Быстрым движением я кинул свою правую руку себе в карман, пытаясь нащупать пушистое оперение. Секунда. Удивительно быстро я его нащупал, крепко схватил и метнул от бедра дротик прямо ему в грудь. Если мои расчеты верны и он и вправду экстрасенсорик, то эта атака не должна принести ему никаких проблем, но если я вдруг обсчитался, то мне точно бы пришлось объясняться начальству за колотое ранение в грудь, причиненное другому агенту, ибо бросил я этот дротик довольно точно и с достаточной силой, чтобы попасть ему около диафрагмы, чтобы дротик вошел как минимум на всю длину острия. Три секунды.

Дротик пролетел уже половину расстояния до цели, пока Вор не заметил его. Он протянул руку к груди, пытаясь защититься ладонью. Это было невероятно глупо с его стороны — будь он обычным человеком, то точно попытался бы отпрыгнуть в сторону. Значит, с ним точно что-то не так. Своей рукой он закрывал себе свой обзор внизу, что давало мне фору в атаке с этого направления. Пять секунд. Шоутайм.

Быстро сгруппировавшись в шар, я, как меня учили в академии, катнулся к нему прямо в ноги. Остановившись прямо около него, я смог вновь ощутить землю своими ступнями, после чего я посмотрел наверх, оценивая ситуацию. Дротик, что я до этого бросил, уже долетел до его руки к тому моменту, пока я подкатывался, но вместо того, что бы проткнуть руку насквозь, он повторил историю с моей рукой — он неестественно согнулся вдоль, как пуля, что сдеформировалась после столкновения с очень крепкой поверхностью. Дротик все еще находился у него в руке, что сигнализировало о том, что он все еще использует свою способность на нем. Восемь секунд. Сейчас, или никогда!

К тому моменту, когда я к нему приблизился на расстояние удара, он уже заметил меня и собирался нанести мне удар коленом, ожидая того, что я хочу попасть апперкотом ему в голову — но это был слишком неравноценный обмен ударами, ведь я собирался предложить нечто гораздо убедительное, чем просто легкую пощечину ему в подбородок. Я нацелился на пах — и мощным ударом произвел атаку. Я зажмурил глаза, вновь ожидая, что я опять просчитался и я вновь почувствую ту самую невыносимую боль, что чувствовал совсем недавно. Причем на ту же самую руку. Эта драка походила на покер — и я поставил довольно высокую цену на свой выигрыш. Десять секунд.

К моему удивлению с моей рукой после удара все было в порядке, она даже совсем не сдеформировалась, чего не скажешь о моем противнике. Он весь скрючился, держась за промежность и, наконец, сменив свое уверенное лицо на гримасу невыносимой агонии, выплюнул сигарету изо рта. Именно такое лицо у меня было тогда, когда он взял надо мной контроль. Он попятился чуть назад, сжав колени и издавая короткие кряхтения, будто он готовился падать наземь. Я же наконец встал, отряхнулся и пошел к сугробу, куда он кинул мой бумажник, сильной поступью проходя мимо него, понимая, что в ближайший момент ждать от него ответа не придется — все таки удар был мощным и он был совершен в довольно интимную зону.

— “Какого хуя, блять!...” — это была единственная членораздельная фраза, которую он смог из себя выдавить после всего произошедшего. По звуку я понял, что он упал на колени. Он продолжил высоким голоском уже осыпать меня и всю мою родню всеми известными ругательствами, известными миру.

Уже подойдя к сугробу, я вынудил из получившейся ямки свое удостоверение и потряс его, освобождая от нависшего на него снега. Остатки я просто смел рукой, удостоверившись, что он в полном порядке и на нем совершенно нет ничего постороннего. Прослушав его длинную тираду из обзывательств, я прервал его одной лаконичной фразой.

— “Если не хочешь остаться евнухом на всю оставшуюся жизнь, то держи свой язык за зубами.”

Я сплюнул на землю, поставив тем самым жирную точку в его излиянии. Я понял, что скоро он оклемается и встанет, и мне придется либо уходить от драки, либо готовиться к продолжению этого затянувшегося боя, но только теперь я был без своего запаса удачи, а он имел примерное представление о том, что я могу вытворить, чтобы поставить его на место. Дальнейший конфликт мне был совершенно не нужен — кто тянул меня за язык, когда я произносил ту язвительную фразу? Черт, черт, черт!...

— “Тебе конец!” — Вор наконец-то смог встать прямо встать на ноги, не раздвигая их в бока, как какой-то наездник, но все равно трясся, как будто земля под ним ходила ходуном. Его рука потянулась в карман, покопалась там немного и выудила из закромов складной ножик. Лезвие сверкнуло в темноте, как искра от огнива. Он начал медленно подходить ко мне, вновь согнув колени и встав в боевую позу.

Наконец, забрезжал свет спасения. Буквально. Кто-то распахнул дверь из здания, осветив нас обоих — меня, непоколебимо держащего вещь, что я отвоевывал в относительно честном бою, и Ананасового Вора, что медленно надвигался с ножом в мою сторону. Если тем человеком из дверей был кто-то из старших по званию, то проблем моему оппоненту точно было было бы не избежать, ведь поймали-то его с поличным.

— “Если вы сейчас же не закончите этот балаган, то я обращусь к Управлению. Вы обязаны сначала получить снаряжение и выполнить поставленное задание, а потом убивайте друг друга сколько хотите!”

Я и мой оппонент повернули наши головы в сторону дверей. В них стоял усатый мужчина достаточно хлипкого телосложения, могло даже показаться, что он не работник ЦРУ, а какой-то уборщик, что вышел на улицу подышать свежим воздухом. Но все сомнения насчет его профессии отпали, когда я увидел его синюю униформу, сидящий на нем, словно влитой, бронежилет, и золотую звезду в районе сердца, на которых были выгравированы заветные три буквы, символизирующие его место работы. Дрожащими руками он достал пачку сигарет откуда-то из бронежилета, достал оттуда белую палочку и засунул в рот, размеренным движением зажигая ее. Он внимательно смотрел на нас в течении всего процесса, ожидая от нас ответных действий. На груди у него также висела еще одна табличка — разобрать, что на ней было написано, было решительно невозможно, так что я оставил эту затею, но тот факт, что он тоже находится в нашем отряде радовал мою душу. Все таки, его постоянно укоризненный, орлиный взгляд выдавал в нем фигуру лидера, несмотря на его хилую фигуру, а следовательно, я мог дальше не бояться Вора — в присутствии этого усатого мужика мне казалось, что я полнейшей безопасности.

Первым тишину прервал Ананас.

— “Эй, Стиви, скажи ему, что бить людей просто так нельзя!” — он говорил это, одновременно пытаясь незаметно убрать ножик в карман и сойти за жертву. Своим голоском он походил на прохудившуюся шавку, что лает на слона.

— “Отставить детский сад, Алан, твою мать! Марш получать снаряжение!” — бас в его голосе был невероятен, он говорил, как низко отстроенный тромбон. В лице же он совершенно не поменялся, так же внимательно ощупывая нас взглядом, выдувая большие облака дыма.

Я уже собирался разворачиваться и уходить выполнять требования моего спасителя — все таки этот цирк немного затянулся, но вдруг я почувствовал руку на своем плече — это был тот самый Алан, что приобнял меня своей рукой, как будто я минуту назад не был его врагом, а самым закадычным другом, с которым тот пробыл полжизни. Он улыбался, дружелюбным взглядом смотря то на меня, то на Стиви. Лицо у него было все абсолютно красное, то ли от стыда, то ли от неудобств ниже живота.

— “Да ладно, совсем мы и не дрались. Так, немного повздорили. Никому не говори, ладно?” — последнее предложение он выдавил сквозь зубы, сквозь свою показную улыбку, как будто ему самому было трудно выплевывать такую откровенную ложь. Ну, или, возможно, это были последствия моего удара.

Человек в дверях закрыл глаза и покачал головой, точно раскрыв эту напускную миролюбивость, но не подав виду. Он вновь затянулся, махнув рукой в нашу сторону, отпуская нас. Резко повернув меня на месте, Алан сильно сжал меня в шее, а второй рукой надавил мне на бок. Улыбчивая гримаса пропала с его лица, и он медленно зашептал:

— “Ты не думай, что я с тобой закончил, подонок. После операции, если ты вернешься живым, твой удар по моим яйцам не пройдет бесследно. Для тебя.” — на последнем слове он откинул меня от себя, а затем ускорил шаг до тех пор, пока не скрылся в этой вьюге.

Я так и остался на месте, смотря ему вслед, искренне не понимая, что за кутерьма событий только что со мной произошла. А ведь я просто вышел на улицу, чтобы дойти… до куда? Ох, черт, сколько сейчас времени? Я свернул рукав пуховика, чтобы посмотреть на своим часы. Они были потресканы. Я думаю, после того случая с моим падением на спину. Стрелки показывали полдевятого ровно. Черт, мне нужно в штаб!

Хорошо хоть, что он был относительно недалеко — я дошел до него по заметенной дороге за считанные минуты. Основное здание ЦРУ было отделано довольно красиво, если судить относительно нашего жилого блока. Пройдя сквозь стеклянные вращающиеся двери, я сразу же попал в поражающий своими масштабами главный зал, но каждый раз меня поражал не сколько размеры самого зала, сколько тот факт, что в нем было очень мало народу, особенно под вечер, когда все, по идее, должны уже идти домой. Видимо, по случаю сегодняшней операции их решили отпустить пораньше. Сам зал был обрамлен высокими колоннами из мрамора, что создавали ощущение больше храма, чем штаб-квартиры службы разведки. По сторонам стояло куча различных кресел, цветов и шкафов — все для создания рабочего настроения с утра. Но мне это убранство погоды не делало — я опять чувствовал себя как говно после акробатики на свежем воздухе, так что я просто пошел к дверям лифта на противоположной от входа стене, по пути махнув рукой очкастой охраннице за столом около двери, отметив свое присутствие в штабе.

На автомате выбрав пятый этаж в самом лифте, я спиной прислонился к стене, уже потом поняв, что я в лифте один. Двери закрылись, и я стал с упоением ждать, когда лифт наконец приедет. И по пути обдумывал все со мной произошедшее.

Вы, наверное, спросите, что это за агенты в ЦРУ, которых я не знаю за два года работы? Ну, об операции стало известно еще месяц назад, как говорил Командир, после землетрясения, что оставило без электричества добрую четверть Нью-Йорка, а потому для этой операции набирали лучших агентов из самых различных регионов. Мне только непонятно одно — почему они набрали каких-то зеленых салаг, вроде меня и Алана, для проведения такой, казалось бы, важной операции, как ликвидация террористов? Не могли бы они послать кого-нибудь более опытного? Что-то в этом деле точно не чисто. И мне нужно поскорее узнать, что, а иначе ЦРУ может обставить меня в моей же игре. Другой вопрос — что же за способность использовал Алан против меня? В чем она заключается? Вряд ли у него какая-то крепкая кожа — ведь так просто выкрасть бумажник, без специально заточенной под это способности, у меня прямо из рук он не мог, а значит, его особенность в чем-то другом. Надо расспросить остальных, чем же он обладает, ведь, судя по ее эффекту, его способность может быть довольно опасной в правильных руках — в прямом рукопашном столкновении один на один она точно непобедима. Да и вообще надо узнать о способностях остальных трех членов моего отряда — это вопрос номер три. Фух, столько вопросов, и всего-то за полчаса — моя голова сейчас лопнет от нетерпения узнать на них ответы!

Наконец, достигнув заветного этажа, двери разъехались, впуская в мою маленькую кабинку свет из коридора, что горел ярче, чем внутри — там, за дверьми, был длинный коридор, облепленный бесконечными дверьми. В конце, около одной из дверей стояло несколько человек — их всего было четверо. Судя по их взгляду, что они кинули на только что открывшиеся двери лифта, они точно ждали меня. Среди них были знакомые лица — среди них был Командир без своих фирменных сигар, Алан, что с большой ненавистью смотрел прямо мне в лицо, и еще двое незнакомцев.

Что ж, видимо, пришла пора знакомиться и собирать монатки.

Мне пора в путешествие.