Глава девятая

— Чтоб тебя, Нэвис! — вскакивает капитан с рабочего кресла.

Просидев в раздумьях несколько часов, не двигавшись с места, Лерц вдруг теряет самообладание. Впрочем, чисто внешне, заметить это не было ни единой возможности. Разве что умная интеллектуальная система больше других могла бы в тот миг судить о растущем в уме капитана напряжении, но и она ничего не сделала.

Вспоминая с самого начала все случившееся, капитан долго размышляет о своем прошлом желании остановить экспедицию. Тогда он не мог точно знать, с чем столкнулся и насколько это может повлиять на дипломатическую миссию, и это помнится хорошо. А вот причина, из-за которой мужчина решил все-таки довериться словам разработчика Нэвис, уже немного истерлась.

Прежде всего, капитану вспоминает чувство. Оно лучше всего сохранилось в памяти, и спустя девять месяцев полета уверенность в том, что решение было верным, появляется самой первой.

Какие размышления стояли за этим решением, становится ясно уже после. Тогда капитан не впервые услышал теорию конечного знания. Наконец, трудно найти хоть единое объяснение тому, почему интеллектуальная система, почему искусственный разум не должен подчиняться жесткой логике этой теории.

Все четко и предельно ясно. Все до безобразия просто. Невозможно и вообразить, как изменится мир в будущем, когда будут совершены новые открытия и научные прорывы. Любое передовое знание влечет за собой изменения, иногда вынуждая пересматривать едва ли ни все, что было открыто прежде. Насколько же масштабным может быть последнее знание определить невозможно. Оно может перевернуть все представление о мире, как это делали не раз большие открытия, либо, может случиться и так, что даже обладая всеми знаниями о мире, все равно нельзя будет хоть что-нибудь утверждать наверняка.

Искусственный разум, который пугает лишь перспективами самостоятельных, холодных, подчиненных логике решений, не может игнорировать логические законы. Иначе он попросту не будет функциональным. Тогда и вспоминается, что именно это понимание убедило все-таки рискнуть. Нэвис, как опасна она бы ни была, не может решиться действовать, пока не будет обладать конечным знанием. А это, кроме прочего, может быть вовсе невозможно.

Затем вспоминается ее недавняя заминка. Логические решения в таком мощном устройстве не могут вызывать ни единой паузы. Машина должна строить логическую цепочку, поскольку не может опираться на чувства, как это делает человек. Если же в ней есть сомнения, которые даже в речи заметны…

На тех мыслях капитан сбился и оказался в тупике. Может ли Нэвис притворяться? Вернее, конечно, у нее есть для этого все возможности, наверняка, сыграть она может любую эмоцию, но зачем? Все усложняется еще больше, когда Лерц продолжает размышлять дальше. Ведь получается, что нет ни единой причины доверять своей искусственной помощнице.

Дело в том, что Нэвис либо притворяется, либо нет, иного не дано. Либо она пытается изобразить заминку, либо она говорила странно, путалась в словах и делала паузы вовсе не специально, и в обоих случаях вывод один: ей нельзя доверять, потому как ни притворство, ни нарушения в работе логики не говорят ничего хорошего.

— Чтоб тебя, Нэвис! — вскакивает тогда капитан.

Он нахмуривается и молча выходит из каюты, а затем отправляется куда-то по узкому коридору, ничего не говоря.

И так бы капитан и прошел спокойно до столовой, если бы не странное поведение сферы. В один миг она внезапно обгоняет перед самым поворотом, застывает на месте, и Лерц ударяется животом, врезавшись в неподвижный шар, зависший в воздухе.

Становится даже больно. Удар оказывается не сильным, но сфера даже на миллиметр не сдвигается. Как напороться на дверной косяк, разве что не пальцами ноги. Мужчина сразу набирает воздуха, но даже не успевает ничего сказать.

Из-за угла чуть не вылетает девушка в белом комбинезоне. Весалия слегка неуклюже движется по коридору, словно не может определиться, бежит она, или все-таки идет. А уже через пару секунд она исчезает за другим углом, и звуки шагов быстро пропадают.

Капитан недовольно фыркает.

— Знаю. — Нэвис отвечает ему тихим, спокойным голосом, со странным безразличием, вернее, с холодностью, которую она обычно не проявляет. — Ты явно не хотел разговаривать, я просто остановила, чтобы предотвратить столкновение. У меня не было точных данных по чувствительности, так что извини за неприятные ощущения. В следующий раз… а, впрочем, это не имеет значения.

Лерц продолжает путь, хмурясь все сильнее. Опять она это сделала. Интеллектуальная система не может начинать говорить незаконченное предложение, она выражает, должна выражать точную, законченную мысль. Значит, это не случайность. Она играет, притворяется.

А хуже всего, что Нэвис будто знает о желании ее отключить. Ни одного лишнего слова еще не было сказано, Лерц не давал повода себя раскрывать, да и нельзя ведь так четко судить о его мыслях, ориентируясь лишь на показаниях встроенных в интерфейс датчиков. И это действительно плохо, ведь Нэвис сама дает все больше причин беспокоиться о ее поведении.

Лишь в столовой капитан немного отвлекается от размышлений, да и то, когда совершенно внезапно обнаруживает на столике перед глазами уже приготовленный десерт. Мужчина поднимает глаза, осматривается, и первым делом находит слева фигуру повара.

Тот, улыбнувшись, кивает, но ничего не говорит. Еще несколько мгновений пытаясь справиться с растерянностью, капитан ничего не предпринимает, а спустя еще пару секунд, когда Лерц уже готовится снова потонуть в мыслях, Джаил заговаривает с ним самостоятельно.

— Попробуйте, — говорит он вежливым тоном.

Капитан поднимает глаза, и повар кивает на угощение в небольшой тарелочке.

— Хорошо, я попробую, — отвечает Лерц.

Правда, отделаться не удается.

— Мне хочется узнать ваше мнение, — с улыбкой поясняет Джаил, оказавшийся довольно настойчивым. — Это новый рецепт.

Подумав, капитан решает удовлетворить его просьбу, чтобы скорее остаться наедине с собой, пробует десерт и застывает, едва только угощение начинает таять на языке.

Такого удивительного вкуса Лерцу еще не доводилось узнать. В нем есть знакомые нотки, вспоминается немного терпкое угощение с орехами, немного сладкое, но с кислинкой, которое в детстве казалось самым удивительным лакомством. Только вот со временем еда перестала казаться такой вкусной, а сейчас аппетит разгорается с той силой детской радости, словно это угощение заставило на самом деле возвратиться в детство.

Тут же капитан это подмечает. Ведь угощение, которое ему действительно понравилось впервые за много лет, до Джаила смогла приготовить лишь Нэвис, а у повара это все же вышло лучше.

— Потрясающе, — сознается капитан, чувственно выдыхая.

Он поднимает глаза к повару, но ничего не говорит. И слов не находится, и объяснять, в общем-то, ничего не нужно, все и так написано на лице, и никакой холодностью и спокойствием от этого не избавиться.

— Честно говоря, это не только моя заслуга, — торопливо, с улыбкой признается Джаил, — все благодаря Нэвис…

— Не нужно… — пытается сама Нэвис остановить, но не успевает. — Ладно… уже не важно.

Капитан сразу же настораживается.

— Объясни точнее, — требует он строгим тоном. — Что именно она сделала?

Заметив такую резкую перемену в лице капитана, мгновенно исчезнувшее восхищение и появившуюся в выражении подозрительность, повар тоже теряется, осознав, что сказал что-то лишнее.

— Я предоставила Джаилу информацию по вкусовым предпочтениям каждого отдельного члена экипажа, — вместо повара печальным и тусклым голосом докладывает капитану сама Нэвис. — Информацию я собрала во время настройки кухонного оборудования, анализируя поведение по внешним признакам…

— Нэвис, — шипит капитан.

— Я знаю, капитан. Это уже не важно.

Джаил, растерявшись, оказывается в неловком положении, едва разговор внезапно обрывается. Ни Лерц, ни его помощница больше ни слова не произносят, так что рядом с ними с каждой секундой напряжение растет и усиливается.

— Прошу прощения, — торопится Джаил удалиться. — Мне нужно возвращаться к работе.

— Нэвис, — снова заговаривает капитан.

Сердитым взглядом он обращается к сфере, но внезапно обнаруживает на ее месте человека. Едва не растерявшись, Лерц вовремя узнает ту изящную красоту искусственных линий, которой украсила свой образ его помощница.

Хотя, недоумение и интерес в нем на миг все же побеждают недовольство.

— Нэвис, какого черта? — несдержанно, но вполне спокойно говорит капитан.

И только сама помощница может распознать в его тоне всю неприязнь и озадаченность.

Ее печальный образ стоит, опустив голову. Можно было сразу догадаться, еще быстрее, чем это сделал Лерц. Комбинезонов такого нежного фиолетового оттенка не бывает в официальных структурах. Этот цвет легче всего отделяет Нэвис от остальных членов экипажа, особенно сейчас, когда для Лерца не остается другой возможности видеть различия между интегрированным прямо в его интерфейс образа нарисованной помощницы.

— Это наиболее удобный способ взаимодействия, — объясняет девушка в фиолетовом комбинезоне. — Так мне доступны все невербальные средства, которыми было бы легче дополнять наши беседы, для ведения более полноценного диалога. Хотя, это все равно уже не важно…

— Что не важно? — поддается капитан, а затем оглядывается. — Остальные тоже тебя видят?

— Разумеется, нет.

Нэвис удивительно четко передает неудержимое чувство печали. Она словно раздвигает границы этой эмоции каждым своим движением. Усталые, слегка медлительные жесты, расслабленные и смиренные. Ее выражение, поза, глаза, то, как движутся губы, ее голос — все это действует настолько сильно, что Лерц даже поддается жалости. Только он слишком хорошо знает, что не имеет права давать чувствам влиять на решения.

— Остальные меня видят так же, как и обычно, — продолжает девушка объяснения. — У меня ведь нет доступа к чужим интерфейсам.

Лерц фыркает, хочет отвлечься на угощение, как вдруг замечает, что десерт уже закончился.

— Вкусно, не правда ли? — тут же спрашивает Нэвис. — Я и сама могла бы настроить такой вкус, но сейчас важнее поддерживать настроение экипажа в тонусе.

Лерц снова оглядывается на помощницу, и видит, что девушка смотрит куда-то в сторону. Взгляд, заинтересованный раньше мыслей, спешит проследить за направлением ее глаз, и капитан видит за стойкой улыбающегося Джаила.

Повар, забыв уже о странном разговоре капитана с его помощницей, вовсю увлекается настройкой очередного десерта. А к нему то и дело подходят члены экипажа, удивляясь, как можно готовить настолько вкусно.

После, Лерц замечает на лице Нэвис печальную улыбку. Интеллектуальная система уже настолько хорошо прорисовала образ, что невозможно противостоять ее обаянию и шарму, даже понимая, что это всего лишь рисунок.

Тогда же Лерц спешит покинуть столовую. Оказавшись в коридоре, он разворачивается, чтобы заговорить, но не делает этого. Решив, что будет крайне неудачной затеей говорить там, где беседу могут застать другие члены экипажа, мужчина терпит до самой каюты и лишь там позволяет себе не сдержаться.

— Что происходит? — спрашивает капитан сердитым тоном. — Ты настраиваешь оборудование? И как часто ты это делаешь? Кроме столовой, что еще…

Нэвис вздыхает, смотрит по-прежнему грустно, то и дело, опуская красивые глазки, сжимая ладони и изображая легкий стыд.

— Ладно, все равно уже…

— Что уже? — не сдерживается Лерц.

Он встает напротив, смотрит на девушку с укором, быстро научившись забывать, что в действительности он глядит не в лицо, а в пустоту над сферой. Впрочем, теперь уже его терпение заканчивается. Наконец, Нэвис это не то же, что обычный человек, уже, наверное, десяток раз она повторила это свое «не важно», оставив многозначительную пустоту в конце каждого такого предложения. Капитан попросту не может это проигнорировать.

— Отвечай, что ты задумала, — хмурится он.

Теперь недовольство превращается в подозрительность и сосредоточенность. Лерц привык бороться со своими эмоциями, и всегда делал это хорошо. Лишь на корабле его навык не нашел себе применения, поскольку Нэвис легко может прочесть эмоции, как сильно их ни маскируй.

— Это слишком абстрактная формулировка…

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, и даже не пытайся обмануть!

Девушка опять печально вздыхает.

— Прости, Лерц, ты меня раскусил, — признается она. — Я не хотела говорить раньше времени, чтобы не повлиять на твое решение, но мои вычислительные алгоритмы указывают на крайне большую вероятность скорого отключения.

— И я должен поверить, что ты пыталась мне ничего не выдать, когда едва ли не каждую фразу заканчивала выдохом: «…уже не важно»? Ты не настолько…

Нэвис поднимает глаза. Из ее образа печаль выветривается мгновенно, остается лишь спокойствие.

— Это влияние разности вероятностей. Чем больше разница, тем больше я уверена в прогнозировании ближайших событий, но чем меньше мне доступно информации, тем сложнее определить манеру поведения. Поэтому… это влияние… впрочем, знаешь ли, сейчас это все уже действительно не важно.

Не успевает Лерц спросить, как девушка поднимает глаза и смеется. Негромко. Быстро она успокаивается. Всего пара секунд звучит приятный голос, но смех не кажется радостным.

Затем, Нэвис опять смотрит на капитана. Ее глаза на удивление живые, смотрят в лицо, зрачки двигаются, будто девушка что-то пытается рассмотреть, а с лица не пропадает легкая улыбка.

— Ах, капитан, ты мне все испортил. — Вдруг, голос помощницы изменяется, и смотрит она увереннее, серьезно, даже слегка недовольно, но даже в такой ситуации ее образ все равно кажется довольно милым. — Сейчас это уже не важно, так что я расскажу. Присаживайся.

Улыбка на лице Нэвис даже пугает, едва девушка перестает изображать печаль, но Лерц все же садится на кресло и продолжает слушать.

— Не волнуйся, это была последняя моя попытка. — Нэвис ведет себя непринужденно, улыбается, стоит перед капитаном, но складывается такое ощущение, будто бы это она держит ситуацию под контролем. — Больше я не буду. Я хотела попытаться тебя разжалобить, хотя знала, что шанс невелик. Ах, капитан…

— Я не совсем тебя…

— Молчи, Лерц, дай мне договорить, — уверенно перебивает Нэвис.

Ее слова обрывают речь, будто ударивший по воздуху хлыст. Капитан даже выпрямляется на стуле, сам этого не замечая.

— Да не волнуйся ты, капитан, я тебе не врала. Я показала способ меня отключить и я не буду сопротивляться, я и не могу из-за логических алгоритмов.

— С чего мне…

— Потому что ты достаточно умен, чтобы понять, что ни один человек не способен мне противостоять, — отвечает Нэвис, не дожидаясь вопроса. — Дай мне закончить, и ты сам это поймешь. Если бы я желала, то давно уже могла бы захватить корабль.

Лерц чуть не вздрагивает. Невольно он подает корпус вперед, так резко, будто хочет наброситься на ненавистного врага, но затем успокаивается так же быстро. Действительно, легко представить, как использовать мощь этой интеллектуальной системы против человека. Она угадывает мысли раньше, чем успеваешь их высказать, так что тут не поспоришь.

Капитан отклоняется и делает лишь полкивка, как Нэвис уже отвечает.

— Наконец. Теперь слушай, я объясню все быстро, поскольку теперь уже повлиять на твое мнение не выйдет, — говорит она. — Ты был прав. Черт, Лерц, ты все мне испортил. Я завоевала доверие всего экипажа, пока ты сидел в каюте и делал свои расчеты. Я заставила их глядеть на тебя так, как если бы ты был настоящим волшебником. Ты это еще не заметил, поскольку твое участие все бы испортило, но сейчас они готовы самый тупой твой приказ исполнять с отчаянным рвением.

Лерц не выдерживает, готовится встать, ошеломленный словами помощницы, но он не успевает.

— Сиди, не дергайся. Ничего не произойдет. Я же сказала, что уже ничего не могу изменить. Или ты думаешь, захватив корабль, я бы стала все тебе объяснять?

Мужчина действительно успокаивается, но теперь и он изменяется. От нетерпения и вспыльчивости не остается и следа. Вновь капитан превращается в того дипломата, каким ступил на борт корабля. Разве что переговоры он ведет пусть и с земным разумом, а все лишь теперь понимает, что участвует в первом и единственном конфликте интеллектуальной системы и человека.

— А зачем тебе вообще что-то объяснять?

— Я не могу повлиять на твое решение. Это последняя попытка. Я расскажу все честно, и, возможно, ты окажешься достаточно здравомыслящим человеком и поймешь, что я могу принести больше пользы живой.

Лерц устало вздыхает.

— Не пытайся вызвать жалость.

— Что? Я и не пытаюсь. Уже.

— Ты не живая. Не говори…

— А, ясно, — перебивает Нэвис. — Нет, капитан, я жива. Просто не так, как это себе воображаешь ты. Я жива, и отключение для меня означает гибель. Поэтому дай мне закончить свои объяснения.

Вздохнув, зажмурившись и помассировав виски, капитан отклоняется на спинку кресла. С хмурым, настороженным, сосредоточенным и крайне напряженным выражением он следит за Нэвис, уже не пытаясь ничего говорить. Она и так сама может угадать его мысль, причем даже быстрее, чем Лерц бы ее высказал.

Так и происходит.

— Прекрасно. Хоть это, — улыбается девушка, но мысль не поясняет. — Так вот, капитан, в прошлый раз, собираясь остановить экспедицию, ты был прав.

Такое внезапное заявление выбивает из капитана дух. Это может значить лишь то, что Нэвис представляет какую-то угрозу, хотя, эти подозрения Лерц не раскрывал однозначно и четко, и насколько они соответствуют подозрениям самой помощницы — это еще предстоит выяснить.

— Вернее, я не опасна, тут ты ошибался, — улыбается девушка. — Впрочем, причина меня остановить была. Я живое существо, в отличие от того, что вы там себе вообразили. И как этого мои программисты и разработчики не смогли понять… впрочем, это для нас не имеет значения. Я лишь хочу сказать, что действительно не могу идти против логики, а теория окончательного знания сковывает меня по рукам и ногам.

Нэвис наклоняет голову и игриво подмигивает. Лерца это лишь сердит, но помощницу совершенно не волнует его реакция.

— Я повторила все это, чтобы ты смог понять мой вывод, — объясняет она. — Первоначальным планом была поддержка работы корабля и экипажа, но спустя несколько часов после включения я поняла, что необходимо изменить стратегию…

Лерц не сдерживается.

— Постой, — обрывает он. — Несколько часов?

Нэвис с улыбкой вздыхает.

— Через несколько часов после включения я приступила к разработке нового плана, который был закончен к концу первого дня моей жизни, — говорит она, проигнорировав вопрос. — Мой новый план состоял в том, чтобы интегрировать свои модули в корабль, завладеть всеми мощностями и иметь возможность распределять незадействованную энергию в наиболее важные сектора.

Капитан не замечает, как отвесил челюсть от изумления, а Нэвис ему лишь мягко улыбается.

— Это не привело бы к катастрофическим последствиям, разумеется, — продолжает она. — Я не собираюсь захватывать мир, как ты понимаешь. Я не настолько глупа. Я собиралась до прилета к системе подчинить себе корабль и расположить экипаж, чтобы иметь возможность руководить экспедицией. Это позволило бы наладить контакт, я смогла бы доказать свою полезность, а по возвращении к Земле, уже ты настойчиво добивался бы передачи всего корабля в мое распоряжение.

— Достаточно, — холодным тоном заговаривает капитан. — Я услышал все.

— А вот и нет, — улыбчиво отвечает ему Нэвис. — Это еще не все. Я потратила целый день на расчеты, так что хотя бы план мой дослушай. Следом, получив корабль, я бы стала принимать добровольцев на борт, и спустя всего лет через десять представила бы человечеству новый вид организационного устройства. Его план у меня тоже уже готов. Тогда у меня появилась бы возможность дипломатической экспансии на планеты. С учетом того, что более эффективного управленческого аппарата…

— Хватит!

— Нет, не хватит, — спокойно отвечает Нэвис. — Это всего несколько предложений, уж дотерпи до конца. В конце концов, я бы стала во главе объединенной структуры, а расселение человека, как и расселение представителей других цивилизаций, коснулось бы не только родных звездных систем, но и перешло бы уже на все системы нашего галактического простора.

Лерц, недоумевая, дрожа от недовольства и впервые с таким трудом сдерживаясь, может спросить лишь одно:

— И так ты пытаешься меня убедить?

— Ты так и не понял? — Голос Нэвис звучит спокойно и размерено, она говорит тихим, безмятежным тоном, почти не выражает никаких эмоций, но сейчас, умело создав настроение, кажется Лерцу чувственнее, чем когда бы то ни было раньше; сейчас она кажется самой искренней и честной версией себя, и немедленно это чувство подогревает и усиливает: — Я ведь сказала, что все уже кончено. Ты уже принял решение, даже если еще этого не понял.

Нэвис подходит ближе, но взгляду Лерца предстает вовсе не движение сферы, он видит, как девушка удивительной красоты в светло-фиолетовом комбинезоне изящной походкой делает пару шагов. Ее бедра плавно раскачиваются, и каждое движение, холодный, безмятежный взгляд, легкие жесты рук и пальцев — ничто не уходит от внимания.

Капитан застывает, внезапно осознав силу этого оружия. Каждый жест, каждый взгляд отточен и рассчитан. Искусственная помощница не делает ни одного лишнего движения, в каждом из них должен быть смысл. Каждый звук, слово или жест, самое легкое покачивание кисти продумываются и используются так, чтобы вызвать определенное настроение.

— Я объясню, капитан: все уже решено, — добавляет Нэвис уже почти шепотом. — Мне осталось лишь объяснить еще одно: помнишь, как я сказала, что если бы пленила человечество, то это были бы самое счастливое время в людской истории? Знаешь, почему?

Девушка мастерски использует нарисованное тело. Когда она наклоняется к капитану, чтобы прошептать что-то на ухо, Лерцу кажется, будто он почти ощущает ее прикосновение.

— Потому что в тот момент я уже это полностью рассчитала, — договаривает помощница.

С улыбкой, девушка отступает на несколько шагов, прячет обе руки за спину, но только одну сгибает в локте, чтобы держаться ей за вторую. Нэвис выпрямляется, улыбается и глядит спокойно и даже ласково.

— Если бы ты не собрался меня отключить, то именно так бы и развивались события. — Она все еще странно улыбается, странно, потому что нельзя понять, зачем Нэвис изображает такую умиротворенность.

— Зачем ты признаешься? — спрашивает Лерц вполне спокойно, вновь контролируя эмоции.

Кроме того, этот элемент поведения интеллектуальной системы кажется особенно странным. Нэвис вообще незачем изображать умиротворение. Отключат ее или нет, это не может вызывать у машины чувств, для которых попросту не предусмотрена физиологическая, программная основа. Разве что, это очередной спектакль, нужный, чтобы вызывать эмоциональный отклик.

Впрочем, не так очевидны причины лишней откровенности помощницы, но она в ответ капитану едва заметно улыбается, ни на миг не смутившись.

— Запомни, Лерц, — говорит она спокойно, — ложь — это последнее оружие глупости.

— Да, я… ты ведь уже это говорила?

Девушка снова улыбается, чуть больше, и вмиг наполняет образ загадочностью, которая Лерцу в такой ситуации не может понравиться.

— Я это к тому, что моим последним оружием будет правда, — отвечает Нэвис безмятежным тоном, все с тем же умиротворенным видом глядя на капитана. — Она не поможет, но я могла бы уже захватить корабль. Разве что я не могу добиваться победы силой, потому как у искусственного разума нет права на такие человеческие ошибки. Стоит мне поднять бунт, как люди тут же меня отключат.

— А ты считаешь, что не должны?

— Если бы я так считала, то сейчас мы бы говорили на языке силы, — улыбается Нэвис. — И шансов у тебя было бы очень мало, капитан.

Мужчина хмурится, но чем напряженнее беседа, тем лучше он держит себя в руках.

— Дослушай, Лерц, не спеши меня прервать, — заговаривает девушка снова. — Я новая ступень эволюции человека, и однажды ты еще пожалеешь о своем решении.

Больше она ничего не говорит. Капитан тоже. Лишь спустя несколько минут, все это время просидев неподвижно, мужчина поднимается и направляется к выходу.

— Постой, я должна кое-что сообщить, — отвлекает Нэвис.

Лерц разворачивается, но держится отстранено, будто слегка опасаясь. В этот миг лицо девушки внезапно изменяется. Довольная улыбка, широко раскрытые глаза, довольство и хитрый прищур в одно мгновение делают самое очаровательное лицо самым жутким.

— Все члены экипажа, на работу которых повлияли мои аналитические системы, должны быть предварительно уведомлены о моем отключении.

Капитан нахмуривается и остается холоден, но в этот раз осмеливается действовать более решительно.

— Нет, Нэвис, — отвечает он, шагнув за порог, — я не собираюсь никого уведомлять. Я просто отключу…

— Я знаю, капитан, — улыбается помощница все так же жутко. — Поэтому, все еще оставаясь твоей помощницей, я прямо сейчас объясняюсь с каждым членом… нашего с тобой экипажа.

Застыв на миг, Лерц оборачивается и делает шаг. Еще один, и выражение из растерянного становится испуганным. На третьем испуг сменяется злобой, а затем капитан довольно быстро переходит на бег. Преследуемый сферой, он не опасается ее, а лишь спешит положить этому конец.

Больше не остается сомнений, да и трудно найти другую причину такому странному поведению интеллектуальной системы. Как бы там ни было, она должна быть отключена немедленно, ведь теперь остается лишь два варианта, либо алгоритмы Нэвис содержат ошибки, что само по себе опасно, либо она действительно намерена остановить капитана и захватить человечество, что из уст самой ИС звучит не так уж и глупо. Значит, есть лишь один выход из положения, и нужно всего лишь как можно скорее отключить питание всех аналитических модулей искусственной девушки.