Глава 36: Сложная геометрия

Павел умер.

Его нашли на подземной парковке, сидящим без сознания и облокотившимся на колесо своего элитарного, крутого байка. В руках он крепко сжимал навороченный, черный шлем. Реанимобиль вызвали сразу, только довезти живым до медицинского учреждения не успели.

Диагноз-тромб в кровеносном сосуде головного мозга.

Так как и должно было быть.

В продуктовом павильоне, от молоденькой кассирши узнала, что разбился наш общий знакомый-сыскарь высшей категории.

Так как и должно было быть.

Они ехали по трассе, далеко за городом: мой неустанный телохранитель, его непосредственный начальник и еще один оперативник. Куда рванули в данном направлении по раннему утру все вместе, не знает никто. Были ли они друзьями, не особо уверена. Скорее всего, три сослуживца, три предприимчивых партнера, решивших, что ухватили безвозмездный, стопроцентный вариант выигрыша спортлото с главным призом и почувствовавшие себя самовластными распорядителями всего капитала.

Смертельная лотерея с джекпотом завершилась не в пользу старательных дельцов.

Роковая развязка случилось в будний день. Было много предпосылок для неизбежной катастрофы: отвратительная погода, плохая видимость, скользкая дорога, запредельно-высокая скорость. Обреченные на верную кончину чрезвычайно торопились навстречу своему финальному исчезновению. Ехали по совершенно прямой автостраде, с малым количеством автомобилей. Машину занесло, водитель не справился с управлением и на полном ходу врезался в дерево. Все погибли на месте, получив травмы несовместимые с жизнью. Двое были абсолютно трезвые, кроме пассажира на заднем сидении. Тот наверно и не понял, что произошло. Подкопаться было не к чему. Типичный несчастный случай.

Так как и должно было быть.

Предполагаю, что кто-то из полицейских был знакомым "СкорпиЛены", но она ничего мне не рассказала об аварии и до сих пор молчит. Ни словом, ни взглядом не дала понять, что знает о трагедии. Держится обыкновенно, как всегда: непоколебимое спокойствие и самообладание.

Наверное, я должна чувствовать себя бесконечно виновной во всех смертях. Только не могу собрать все пунктики в кучу и сформулировать доказательства.

Какова же степень моей причастности и подсудности и в чем конкретно она заключается?

В каком месте я облажалась?

Единственное, о чем жалею, что обратилась за помощью к авантажному детективу и вероятно, на Павла он вышел через меня. Или Ляля все же постаралась и сдала чистяком, под самую метёлку бравым мужичкам.

Спалилась дважды, может и намного больше. Подвела себя, как последняя чучундра.

Или все совсем не так и дело вовсе не во мне? Я тут ни при чем? Кто тогда жестоко играет со мной?

С мужем мы практически не общаемся, однако на развод никто не подает. Пока семейный дуплекс нас устраивает. Живем в одной квартире, даже спим в одной большой кровати, под двумя разными одеялами. Обручальные кольца сняли. Почти не разговариваем. Односложные вопросы, односложные ответы. Нет совместных посиделок, просмотров кинофильмов, походов по магазинам, выходных поездок на природу. Нет ссор и скандалов, нет раздражения и враждебности. Гравитация двух главных объектов ослабла. Напрочь отсутствует взаимное притяжение, на котором раньше держалось фамильное благополучие. Пламенного лейтмотива любви больше не существует. Никчемный рудимент отвалился сам собою за ненадобностью и списан в архивный фонд.

Ничего больше нет.

Я не интересуюсь кто ему звонит, шлёт эсэмэски, где бывает и что делает. Он тоже безревностно-равнодушный к моему бытованию. Мы всегда были разнополярными, часто разноречивыми, только не посторонними друг к другу, не чужеродными. На данный момент все по-другому. Как долго будет продолжаться холодное безучастие и во что выльется, покажет только время.

Ребенок вниманием не обделен, занимаемся им оба, здесь без обид. Он, неотъемлемое наше производное, вовлеченный в тихое домашнее разъединение и являющийся посредником, который регулирует и склеивает слабым многокомпонентным веществом непростые отношения. Но, по-моему, нам уже не поможет даже цементная масса.

Недавно детеныш оставил записку на столе. На чистом листе А4 всего шесть слов:

— Вы меня очень удивляете. Особенно мама.

Дивится и теряется в догадках без своего обычного молодежного жаргонизма, без современного, приплюснутого новояза. Кратко и лапидарно.

Наследник удивляется.

Сына, на твоём месте я бы не удивлялась. Я бы охреневала!

Вот такая у тебя мать.

Не поверишь, сама от себя опупеваю.

Как-то пошла с ним в центральный парк, покататься на разных аттракционах, в том числе покачаться и на качелях. Хотела снова почувствовать ту самую биоэнергию. Прежнего эффекта не ощутила. Мой гипофиз перестал вырабатывать эндорфин. Гормон радости и еще четыре, похожих на него, химических соединений, не произвели выброс в кровь наши внутренние природные наркотики, которые делают жизнь более счастливой и насыщенной. Они не захотели продемонстрировать свои возможности и силу. Поняла-не тот эквивалент, не то, что я предвкушала. Это были аскетическая монофония, суррогат в чистом виде, карикатурное заимствование и ниже среднего, прозаическая серость.

Постный недосол. Вот что было.

В своей реальности я не ощутила прежнего безумного драйва, моё сердце не проснулось, не встрепенулось и даже не зарделось румянцем. На дачный участок я тоже больше не хожу. Не привлекает. Мне разонравилось находиться в зеленых огородных угодьях. Не прет. Мне разонравились многие и многое, что раньше окружало во внешнем эрзаце с обманчивой мишурой.

Я у себя дома, как на чужбине.

На цветастом рекламном баннере, который раскручивал и нахваливал мягкую мебель, прочитала надпись "Курорт там, где ты". Занятно, писанина прямо для меня. Сущая правда. Теперь здесь стало не курортно. Мой санаторий-здравница в миллион прекрасных звезд были совсем в другом месте, были в бордо, у габитусов. Только там для меня не было межсезонья, только там бархатный сезон раскрывал мне свои вечные, нежные объятия.

Хочу туда, в свою отдушину!

Хочу!!!

Всегда тактичная мама держит нейтралитет, не вторгается в наши семейные отношения, не лезет с нравоучениями и рецептами супружеской идиллии. Она и раньше никогда не вмешивалась, тем более, в настоящее время. Бережет подорванное здоровье и нервы любимой дочери, ограждая от любого токсичного высказывания. До сих пор наивно считает, что моя хрупкая душевная, иммунная система, сделанная из тонкого фарфора, слишком восприимчива и легкоранима, как раньше. И не предполагает, насколько я сейчас крепка, непотопляема и жизнеспособная ко всему. Стойкий солдатик из неизвестного металла с защитным механизмом и таинственной подпиткой. Пройду с высоко поднятой головой через строй бесчинствующих палочников и не согнусь под их ударами и нападками с агрессией.

У нее в документах наткнулась на свою же записку о моем новом местоположении, которую оставляла ей в бордовом мире. Но ведь я давно выкинула адресные шпаргалки, считая, что они уже ни к чему и не имеют никакого значения. Родительница тоже недоумевает и уверяет, что не знает, откуда огрызок в клеточку с моим почерком здесь появился. Сказала, что просто собрала разбросанные бумаги после кражи и не глядя все сложила в один скоросшиватель.

Ой ли!

Я долго допытывалась, устраивала придирчивые дознания и они, естественно, ни к чему не привели. Ничего мозговитого и резонного в ответ не получила. Сыворотки правды и полиграфа у меня нет, а до клятв дело не дошло. Лучше избегать уверений и обещаний в чем-либо и сознательно ставить человека в определенные, нравственные рамки обязательств.

Может действительно подкинули для нагнетания обстановки. Основательно обыскала свою квартиру и дачу, детально проверила все шкафы, тумбочки, ящички, перелистала все книги, папки, просмотрела каждую бумажку. Переворошила и перетрясла все вещи, перелопатила и обшмонала множество карманов и карманчиков. Двух других писулек не нашла. Складывается такое впечатление, что все кругом в чем-то замешаны и тесно связаны. Можно долго строить разные заключения, постулатам истинности и правдивости тут самое раздолье.

Тем не менее, два опорных объекта, на которые стоило обратить внимание, я себе, вроде, обусловила. Это родительский дом и панельная девятиэтажка с заваренными дверьми подъездов. В квартире, в которую я влезала по дикой ранетке, чтобы попасть на крышу, живет маленькая склочная старушка-насмешница. Бабуся не дряхлая, вполне бурливая, в своем уме и злющая, словно раздраженная чихуахуа. В прошлом, она числилась завучем по учебно-воспитательной работе в техникуме, где видимо преобладали мальчиши-плохиши. Живет одна, родственников не имеет. У неё почти всегда открыто окно, около которого сидит безвылазно.

Проходя мимо, я порекомендовала ей спилить дерево, хотя бы нижние ветки, чтобы не залезли.

— Ты что ли вкопылитишься, швабра? Шла, иди дальше. Диктует тут диктанты.

Превосходный заместитель был у руководителя обучающего заведения.

Другого я и не ожидала от скептической бабки-ёжки. Я не будирую и не вплетаюсь.

Швабра?

Да хоть множество раз!

Знать, Вам так удобнее спускать по ночам свою ступу с помелом.

Я Вас предупредила?

Предупредила!

А теперь, как хотите. Может вскорости и мне придется к Вам по вертикале всползти, если будет надобно. Кстати, несмотря на покосившиеся и страшненькие окна, обстановочка внутри у Вас очень даже ничего, всё по высшему разряду, особенно бытовая электротехника. Мне то не знать такие подробности. Есть даже отменная пневматическая винтовка в армейском профсундучке под кроватью и ухоженный, набитый до отказа железными тампонами, боевой пистолет в кухонном верхне-крайнем шкафчике за белыми салатницами.

На какой случай приобрели? Не на мой ли?

Это называется: подготовьте жилище к приходу гостей и предложите им мелко порубленных овощей. Лицензия на отстрел неприятелей имеется? Нету таковой. Любопытная информация. И не смешная. До скорого! Режьте редиску со шпинатом и придумывайте следующую порцию подколок для верхолазной отличной поломойки из единой клининговой компании параллельных миров. Не тревожьтесь, отмою всё до блеска, тарелочки составлю и оружие проверю на баллистику с прицельностью.

Сидя какое-то время около песочницы интересующего меня здания, наблюдала странную интерлюдию. По двору размашисто вышагивал старый мужчина с большим деревянным, резным крестом на плече. Он был сутулый, в рваном, длинном плаще и капюшоне на голове.

Мамочка с бутузом в коляске пояснила:

— Местный блаженный. Жуть ходячая. Раньше наведывался редко, сейчас что-то зачастил. Крайне неприятно. Особенно, когда потом кто-нибудь умирает в этом доме или других близстоящих. Вот недавно на парковке нашли мертвого студента из соседней пятиэтажки, который снимал там жилье. Хороший был мальчишка, чистенький, спокойный и приветливый. Какая судьба. Говорят, накачался чем-то. Такая трагедия для родителей.

И впрямь, отталкивающая панорама на фоне детской площадки. Надо будет приглядеть за своеобразным божьим человеком. Приглядела. На второй день тайного шпионства, главный вестник и вершитель районной жизни и смерти ждал меня у своего подъезда, уже без креста:

— Ступай обратно. Не за тем ходишь. Не на того смотришь.

Вот тебе на! Не проканало. Вычислил.

Больше в мудреный двор нашего мира я не ногой. После его слов меня стало там качать и штормить в безветрие, стало студено по-зимнему в самую жаркую погоду, пасмурно и мрачно в ослепительно солнечный день.

Для паранормального треугольника нужна еще одна важная координата. Впрочем, это может быть и многоугольник. Почему нет?

Так по какой сложной геометрии мне ходить? За кем неустанно шляться днем и ночью и на кого внимательно смотреть, напрягая зрение?

Буду искать и думать.