Глава 34: Дамоклово рубило

Меня застали врасплох в бордовом мире. То, что я не одна, заметила слишком поздно. Столкнулась с пешей группой людей почти лоб в лоб. Они неторопливо, сказала бы, даже лениво, вышли из-за угла кирпичной многоэтажки отдаленного района. Впереди Павел, за ним двое мужчин. Еще один человек остановился у дерева, в тени густой кроны и дальше не последовал. Его плохо различимую фигуру разглядеть не получилось. Все в легкой камуфляжной форме, за плечами оружие.

Пришла пора познакомиться.

Захожую парочку никогда не встречала. Накачанные и холеные кабанчики-секачи, особенно один. Размер ХХХL ему будет явно тесен. Очень уж уверенные, авторитетные, с военной выправкой. Армейцы? Спецназовцы? Паша в сравнении с такими внушительными, монументальными вепрями, словно ребенок: миниатюрный, сухопарый и самый молодой. Натуральное дитё!

Вот оказывается, какой гид туристического агентства здесь сопровождает залетных, любопытных чужаков. Тихо удивлялась только я, остальные определенно знали куда шли и с кем должны пересечься.

У Пашки в руке автомат. Как всегда дружески улыбнулся мне и по-свойски подмигнул, сказал почти неслышно, промолвил движением одних губ:

— Жаль.

Я поняла, чего ему так жаль, хватило несколько произнесенных безвредно-жгучих букв. Перевела взгляд на других попутчиков с молчаливыми, насупленными лицами.

Вы ещё не вникли?

Не уловили истинного смысла всего происходящего? Совсем? Вот досада!

Родиться заново в везучей сорочке сегодня не получится, не вам и не мне. Дамоклово рубило скоро падёт и по своему распределит призрачность нашего благополучия.

Сейчас.

Сейчас разразится светопредставление с пальбой.

Неумолимый Танатос с железным сердцем, не приемлющий дары и жертвы, безжалостно порешит опальных посетителей. Всех. Пощады не будет.

В следующее мгновение Павел вскинул автомат и послал сначала короткую очередь в сторону дерева, а затем расстрелял почти в упор своих фраппированных спутников. Потом подходил к каждому и делал по контрольному выстрелу из пистолета в голову.

Застыла на месте, стояла точно истукан и безмолвно смотрела на показательное, карательное истребление. Моя перегруппировка бессмысленна. От грядущего не отвертеться.

Расправился жестко, молниеносно и за считанные секунды. Сразу видно-Пашка давно их приговорил. Готовился продуманно, основательно, с особой тщательностью. Никто ничего не успел предпринять. У суровых ходоков не было и доли на победное превосходство. Не помог и перевес в численности. Веселый гранд-мастер всё предусмотрел.

Чисто сработано, технично, не подкопаться. Проще убить здесь, в бордовом мире. Дальнейшее не ставит себя долго ждать. Все отразится в нашей реальности, только ты уже к данной смерти будешь не причастен. Ты останешься незамутненным и безнаказанным. Естественная кончина никогда не вызывает ни у кого сомнения.

Наверняка боевые ребята не были проинформированы о маленьком, тонюсеньком нюансе. Конечно не знали, иначе были бы начеку. Они ему доверяли, на них не было индивидуальных средств защиты. Недооценили дюжие крепыши мелкого пацана. Как и я. Безошибочно продумано, можно убежденно заключить-безупречно.

Ни к чему теперь:

— Паш, а как же презумпция, объективность, моральность, оправданность?

Пустые слова, кои ничего не стоят, которые не стоит произносить даже самым уютно-располагающим тембром голоса и от которых уже ничего не зависит.

Всё. Курок взведен!

Как бы я поступила на его месте?

Да так же, если бы меня обложили, как затравленного, истерзанного зверя.

Раньше действовала бы по другому. А сейчас-нет.

Насколько плотно он был загнан в ловушку, окружён и заперт, чем его так вразумительно припёрли? Я еще не забыла и хорошо усвоила-кто-то, кого-то должен успеть съесть первым. В решающую минуту, совести, благородству и великодушию здесь не место, им лучше убраться. Они должны отбыть далеко, закупориться и не высовываться.

Сегодня, беспристрастная Фемида сняв повязку с глаз, потупилась и отвернулась. Её меч опущен вниз, как и чаши весов правосудия. Они до сих пор на одной плоскости и больше не взвешивают ничьи деяния.

Из нынешних условий можно сделать свой рынок услуг-убирать хитрым образом неугодных, проштрафившихся людей. Идеальная среда для творческой работы киллера. Похоже Павел с Семеном занимались прореживанием и укладыванием на лопатки нежелательных элементов. Неслабый промысел!

Или таки хобби?

С другой стороны, зачем братьям атмосферный замес? Ведь не ради денег. Они и так Крезы. У них есть всё по максимуму. Они могут взять себе многое, всё что пожелают и в неограниченном количестве.

Значит развлечение, пиромания своего рода?

А может мы не "случайные", а наоборот-"лишние"? Возможно по какой-то причине, нас специально сюда переносят, а два родственника-обыкновенные трудяги дворники, которые соскребают разный отработанный шлак, экскременты и утилизируют отходы.

Тогда, кто меня заказал? Кому я ненавистно мешаю?

Сколько много разных предположений и не одного достоверного, утвердительного. В настоящее время я наблюдатель в театре пантомимы, который пришел к концу остро-гремучей постановки почти под занавес и присел с краю на последний ряд. По заключительным жестам всем все понятно. Всем, кроме меня.

Я не умею спрашивать, не научилась, так и осталась бессловесным и прилежным слушателем. Как говорил Сократ:

— Природа наделила нас двумя глазами, двумя ушами, но лишь одним языком, дабы мы смотрели и слушали больше, чем говорили.

Всегда старалась придерживаться его изречению, даже в такой критический момент. Я не дипломат, не парламентёр, вести доверительные переговоры и урегулировать их в своих интересах не умею. Мне остается только ожидать развязки.

Паша приблизился ко мне, показал нож:

— Красавец?

Я кивнула:

— Красавец, безусловно.

Узнала сразу. Это кинжал, больше похожий на стилет, из Лялиной коллекции. Тот самый, которым я сразила синеглазова. И правда редкой изящности. Примечательная резная рукоять с навершией в виде чернёного трилистника.

Павел смотрел на клинок, играючи перебирал его пальцами. Затем подбросил, ловко поймал и неожиданно ударил меня в грудь, в область сердца. Всадил почти до самого упора.

Бинго!

Полная зачистка!

Ахнуть не успела, только смогла судорожно и беззвучно втянуть в себя воздух. В голове пронеслось:

— Что бы мне сейчас сказал полицейский следак?

Наверное:

— Лови, незабвенная. Вот теперь самое ТО. Доброго пути.

Вижу, как Семен наотмашь бьет Павла по голове прикладом. Откуда взялся, подоспел? Не видела с какой стороны заявился. Мой убийца, наш неунывающий, оптимистичный живчик, упал замертво и больше не поднялся, как и другие.

Распластаться на асфальте посередине побоища, среди трёх безгласных тел и четвёртого погибшего около дерева, тот ещё мазохистский балдёж. Я не умерла и даже в полном сознании, выиграв без торгов конкурс в непростом тендере на отсрочку смерти. А кому-то повезло меньше. Для некоторых, предзакатный аукцион оказался не самый подходящий для жизни.

Семен подложил мне под голову что-то твердое, поит жидкостью и безвкусное питье не вода. Я уже вовсю давлюсь, захлебываюсь, обливаюсь вся, а он продолжает насильно вплескивать его в рот.

Погоди! Постой! Дай немного отдышаться!

Сомкнув губы, стискиваю зубы. Он зажал мне нос и опять приходится с трудом глотать, снова и снова. Нож все еще внутри, я его ощущаю. Он подрагивает с небольшими интервалами в такт с сердцем. Мне совсем не больно, только очень хочется избавиться от неприятного инородного тела, но не могу пошевелиться.

Сколько я уже здесь валяюсь?

Мне кажется очень долго.

Семен начал манипуляции. Понемногу вытаскивал нож, далее я пила жидкость, затем небольшая передышка. Потом процедура повторялась вновь и так несколько раз. Иногда он раздвигал пальцами веки, внимательно осматривал фонариком глаза, промывал их этим же раствором.

Уже наступила ночь, а мне совершенно не холодно и не сонно.

Я ничего не испытываю. Эпическое спокойствие.

Только под утро Семен перенес меня в свою машину.

Мой мозг начал вытворять чертовщину, напропалую химерить в режиме нон-стоп. Искаженные до неузнаваемости цветные картинки и зарисовки менялись с невероятной быстротой. Вот появилась галерея иллюстраций незнакомых мест. Они проносились перед взглядом и я ничего толком не успевала рассмотреть.

— Заснеженные горы и белые двухэтажные здания в низине. Как там должно быть студено и свежо в молочной белизне. Морозн...

— Вж-ж-жик. Проехали.

— Высокий, сверкающий алмазными брызгами водопад, стремящийся почему-то вверх. Как странно. Необыч...

— Вж-ж-жик...

— Серый океан, неподвижно-зависнувшая прозрачная волна с шапкой воздушной пены. Красиво. Очен...

— Вж-ж-жик...

— Накренившаяся кокосовая пальма. Вот-вот растительная высотка со светло-зелеными орехами грохнется прямо на меня. Куда бы...

— Вж-ж-жик...

— Много разного неба всех оттенков, особенно золотисто-вечернего, закатного. Нравится. Непередаваемое зрели...

— Вж-ж-жик...

— Чья-то торжественная свадьба. Народа мало. Влюбленные и радостные невеста с женихом. А свидетель утирает слезы. Чего сегодня то плакать, раньше надо было отбивать свою ненагл...

Черно-белые слайды сменили яркую палитру и ежесекундно мелькали на экране.

— Мужчина в котелке и галстуке. Высокий, подтянутый. Протягивает руку. Знаю? Определенно где-то виде...

— Вж-ж-жик...

— Безликая семейная фотография. Кто на ней? Не рассмотреть лиц. Женщина в подвенечном платье. Верх одеяния украшен жемчугом. Прошлое или будущее? Конечно будущее. Оно прекрасно и замечательн...

— Вж-ж-жик...

— Яблоневый сад с попадавшими, спелыми плодами. Бесцветный рай. Где Ева? Где...

— Вж-ж-жик...

— Здоровый тукан сидит на плече длинной тени. Это же...

— Вж-ж-жик...

— Хор поющих котов. Ну и ряшки с ротиками. Смехотищ...

— Вж-ж-жик...

— Опять трогательные котики с бантиками на пушистых шейках. Что-то празднуют. Милоты много не быва...

— Вж-ж-жик. Вж-ж-жик. Вж-ж-жик...

А-аааааааа...

Всё вокруг стало беспорядочно крутиться и вращаться разрушительным тайфуном в бордовом синхротроне. Кинетоз раздухарился, мне подложила свинюшку вывихнутая вестибулярка. Она шкодила и агонизировала рафинированно, слащаво и ухищрённо. Хуже кашеобразного, ураганного хоровода не придумать, хуже не бывает. Лучше быть в забытьи в безумной, перманентной центрифуге и казалось, что чокнутой энцефалограмме не будет конца. Очень тяжелый, затянувшийся конвульсивный трафик, усложненный моим состоянием. Церебральная пыточная камера с просмотром трейлера-анонса.

Схема переброски была новая. Такой мучительной дорогой возврата я никогда ещё не пользовалась и это чужая тропа.

Мы уже около больницы, знакомые места, привычный мой мир. Семен медленно извлек остаток лезвия. Теперь уже вынул его полностью. Как хорошо! Свобода! Попоил ещё раз напоследок, немного посидел, глядя на часы и выжидая минуты. Спустя некоторое время переодел меня. Снял испачканную и поврежденную одежду, протер место раны, мои руки, лицо, натянул чистую футболку и брюки. Это все вещи из моего автомобиля. Только потом побежал за помощью.

Я потрогала пальцами участок разреза и предполагаемого отверстия от ножа. Всё гладенько и ровненько, без прорех, заплаток и заклёпок. Теперь можно отрешиться, спровадив ломку чумовой горячки, закрыть глаза, расслабиться, даже поспать. Сознание постепенно тает, растекается и испаряется, словно прозрачная медуза в солярии. Мне очень комфортно от мягко-истомной сублимации.

Тепло и упоительно...