IV. И полученный результат. 2. Вторая смена

Первая смена давно закончилась, а вторая всё никак не могла начаться из-за того, что Маковски снова задерживал очередь. На этот раз он запустил репликацию всего за пару минут до звонка и теперь не желал прерывать дорогостоящий процесс.

— Энди, — убеждала Мишель Берк переговорное устройство. — Сколько вас можно ждать?

— Ничего не могу сделать! — послышался из динамика надменный голос. — Терпите! У меня копирование!

Мишель была замечательным геологом, отличным минералогом и даже, в некоторой степени, неплохим археологом, но социальная инженерия и психология человеческих индивидуумов были не её коньком. Она чувствовала свою слабость в этих вопросах и потому решила добиться от интеркома только самого важного:

— Ну, хорошо, пусть, — обреченно согласилась она, — но дверь-то хоть откройте! Вы же знаете, это категорически запрещено. Ка-те-го-ри-чес-ки! — повторила она по слогам, чтобы подчеркнуть важность своих слов.

Ответом на её неуверенный выпад было гробовое молчание.

— Я ему покажу копирование… — шикнула сквозь зубы стоявшая рядом Вита Хмель. Она немного подумала, а потом пнула ногой бронированную дверь шлюза.

Вита была ксенобиологом, но у неё чесались руки поговорить с Маковски как человек с человеком, а проклятая дверь ей препятствовала, поскольку была заперта изнутри. Наверное, Маковски это сделал специально, чтобы на всякий случай и от греха подальше… Предусмотрительный негодяй! Поэтому Вита снова пнула дверь, но, как и в прошлый раз, агрессия девушки не возымела никакого результата. Дверь оказалась настолько прочна и непроницаема, что даже не соизволила издать приглушенные "бух", "бам" или "бах".

Случилось так, что внутренности подземного комплекса, надежно защищали своих обитателей не только от постоянной радиации. Они, откровенно говоря, были спроектированы с расчетом на непосредственное воздействие ядерного взрыва.

Поймите правильно, конструкторы рассчитывали, что взрыва вообще никогда не произойдет, а надеялись они на многосантиметровую броню специализированного сплава, которая теоретически должна всех спасти, если расчеты всё же не оправдаются. Шутка сказать, за соседней стенкой, а это всего в нескольких километрах, фонил атомный реактор и светились кольца большого адронного коллайдера, да и накопитель с репликационной камерой во время работы излучали будь здоров! А уж если всё это научное хозяйство рванет, не известно, во сколько военных мегатонн выльются эти мирные гигаватты и тераджоули!

— Коллеги, прошу нас извинить. Пожалуйста, — переговорное устройство неожиданно пошло на мировую. — Он сейчас заканчивает. И мы выходим.

Судя по забавному акценту, это был напарник Энди Маковски профессор химии Такуми Танако из знаменитого Токийского университета.

Утверждение, что Такуми Танако не любил Энди Маковски, было бы бесстыдной ложью. Он его методично ненавидел всеми фибрами своей педантичной души. Вначале казалось, что эти двое должны найти общий язык на почве любви к аккуратности в одежде и порядку на рабочем столе, но нет, есть вещи иного порядка. Невысокий химик Танако терпеть не мог аналитика Маковски за его рост (чуть выше среднего), за широкую ухмылку человека, уверенного в своей правоте и непогрешимости, за безаппеляционность суждений, за презрение ко всем остальным и, в особенности, к самому Такуми Танако лично.

Гулко щелкнул механический замок, а индикатор над входом удивленно пискнул и радостно позеленел, после чего полутонные створки двери с легкостью вжикнули в стены, и на пороге появились оба запоздавших члена смены номер один.

Возможно, они опять повздорили, возможно — нет, но обычно уравновешенный Такуми Танако выглядел унылым, как цапля зимой и мрачным, как гора Осорэ в ясную погоду. Энди Маковски, напротив, был весел и энергичен. Он бодро вещал по ультракону.

— Босс… — отвлекшись от оживленной беседы, шепнул он в строну.

Пока Вита Хмель сжимала от бессилия кулаки, Маковски проследовал к противоположному концу коридора и беспрепятственно исчез за дверью. Потом он снова выглянул из-за неё и обратился к Мишель Берк:

— Э… э… — наморщил он лоб. Судя по всему, он честно старался вспомнить, как зовут девушку. — В общем, я вам подарочек приготовил, там в хранилище… По вашей специальности.

И окончательно скрылся из глаз.

— Гм… кхм… Мистер Маковски имеет ввиду свою последнюю находку, — сказал Такуми Танако, — из-за которой он задержал смену. Извините.

— Ничего страшного, Танако. Вы-то как раз ни в чем не виноваты, — ответила Мишель расстроенному японцу. — А что за находка?

— Какая-то соль, возможно. Крупные желтоватые кристаллы, — Такуми показал Мишель пальцами размер около дюйма. — Господин Маковски снова разыскивал следы инопланетян и вначале принял их за живые организмы, а когда понял ошибку — решил передать вам. — Такуми пожал плечами. — Впрочем, если хотите, я все равно сделаю химический анализ.

— Спасибо, Танако, вам не нужно заниматься этой ерундой… — Мишель Берк пожала плечами. — Я сама посмотрю их позже, наверное.

Японец церемонно поклонился, что означало окончание беседы, и Мишель была вынуждена ответить ему симметрично. Явно необязательный ритуал одновременного раскланивания девушка из-за врожденной вежливости соблюдала неукоснительно, хотя и чувствовала себя при этом довольно глупо. Тем не менее, благополучно расставшись с Танако, Мишель поспешила в зал центра управления репликацией.

Что можно сказать о посте управления ЦУР? Он был большим. По стенам впереди и с боков мерцал огромный и весьма информативный полукруг голографического интерфейса. В середине имелся малый овал из рабочих мест, управляющих консолей и неудобных эргономических кресел. На одном из таких сидений, возложив длиннющие ноги на пульт аварийного управления репликатором, устроилась Вита Хмель.

— Я одного не могу понять, — сказала она, когда Мишель появилась в пределах видимости, — что Маковский будет делать, если он всё же обнаружит жизнь?

— Ха, не волнуйся! Маковский сам никогда ничего не обнаружит, — Мишель махнула рукой и плюхнулась на соседнее кресло. — В смысле, жизнь-то невозможно не найти. Это событие предопределено хотя бы тем, что скорость обработки циклов "Вселенной" замедляется все сильнее, а значит, жизнь существует, и её полно. Но с таким подходом, как метод Маковски, все его поиски безнадежны, — Мишель с явным удовольствием смаковала излюбленную тему. — Ты видела, как он работает? Наугад выбирает произвольную точку во "Вселенной" и просто гуляет там всю смену, глядя себе под ноги… Не понимаю, как его ещё не выгнали с площадки.

— И всё же. Допустим, если ему повезет… — округлила глаза Вита. — Как он собирается протащить органику через эту адову "печку"?

— А может, он просто не знает, что в репликационной камере смертельная радиация?

Вита хохотнула, представив лицо Энди Маковски, в тот момент, когда он обнаружит эту "несущественную" деталь репликационного процесса.

— Да, ладно, — сказала она, — не верю. Он не может этого не знать!

В этот момент прозвучал мелодичный сигнал, означающий, что все системы СРМ готовы к работе.

— Поехали? — Спросила Вита и убрала ноги с пульта аварийного управления репликатором.

— Поехали, — ответила Мишель и нажала Большую Красную Кнопку, которая запускала неторопливый процесс активации накопительной камеры репликатора.

От этого невинного действия плаксиво взвыла и замолкла сирена, после чего все наиболее важные бронированные двери герметично захлопнулись, а в помещении управления реактором, на большом дисплее интегрального мониторинга пополз вверх настырный цветной столбик. Когда он достиг красной зоны, рядом с ним зажглась яркая сигнальная лампочка, свидетельствующая о повышенном расходе энергии. Тут же пискнул зуммер, от которого Эппл Грин, начальник дежурной группы энергетиков, вздрогнул и неприязненно посмотрел на часы.

— Вторая смена опаздывает, — процедил он в ультракон, — ребята, всем быть начеку.

Но ни Мишель Берк, ни Вита Хмель ничего об учиненном переполохе не знали. Более того, они могли поклясться, что даже имени начальника энергетиков ни разу не слышали. Ещё бы, такое сочетание трудно не запомнить!

Пока СРМ разогревался, Вита ловко орудовала руками перед голографическим интерфейсом и вводила в систему координаты их первой цели в пространстве виртуальной вселенной, калибровала атомный зонд, сравнивала исторический срез с актуальным, вычленяла опытный образец и анализировала его цифровую структуру. Мишель в это время тоже не бездельничала, а занималась примерно тем же, что и Вита, но только уже для следующего образца.

Строго говоря, деятельность любой смены центра управления сосредотачивалась исключительно на поддержании работы одного большого конвейера по обнаружению образцов и воспроизведению их цифровых матриц на репликаторе. На другие дела сотрудникам просто не хватало времени. Столь напряженный график объясняется дороговизной эксплуатации такого оборудования, а также тем, что момент запуска установки очень энергоемок. Поэтому СРМ по-настоящему никогда не выключался, а лишь засыпал, переводя реактор и накопительную камеру в режим пониженной активности.

Всего смен было три, по восемь изнурительных часов каждая. За это время ученые выматывались полностью, исключение составлял один лишь Энди Маковски, превративший работу в увеселительную прогулку по миру виртуальной вселенной. Поэтому, пока остальные добывали ценные материалы для дальнейшего изучения, Маковски на глаз оценивал важность своих находок и набивал хранилище артефактов всевозможным хламом, среди которого была и та соль, которую он откопал сегодня.

— Первый пошел, — проронила Вита.

— Подтверждаю, — откликнулась напарница, увидев, что из репликационной камеры начали поступать данные.

Несмотря на то, что репликатор находился аж в шестнадцати километрах, да и все помещения ЦУРа были надежно защищены, Мишель не могла отделаться от гадкого чувства, что сквозь её тело проходят невидимые смертоносные лучи радиации. Девушка ощутила, как холодком по коже метнулась стайка пугливых мурашек. Чертово воображение!

Через несколько минут процесс успешно завершился, и герметичная капсула с артефактом попала на ленту конвейера для транспортировки в хранилище.

— Покинул "печку", — констатировала Вита, — прошел дезактивацию, направляется на склад.

— Мой на подходе, — деловито предупредила Мишель.

Этот диалог хоть и выглядит очень солидно, но является полнейшим анахронизмом: весь процесс давно автоматизирован и находится под контролем компьютерных систем. С другой стороны, даже простой разговор очень помогает, если вы по восемь часов подряд ежедневно занимаетесь напряженным, монотонным трудом.