Игра по-настоящему

Игра по-настоящему началась с крупной взятки лейтенанту Да-на. Вообще-то, настоящая игра в понимании Джона — это реальная работа в развалинах и усиленная боевая подготовка. Джон считал стрельбу своим слабым местом, а о Карле и речи не было. Всего лишь за тысячу баксов лейтенант освободил Джонни и Карла от всякой ерунды, типа стояния на КПП и патрулирования, и дал свободный доступ на стрелковые тренировки. То есть в тир по желанию, а за отработкой огневого контакта — на тренировки любого отделения. Ещё тысяча ушла на репетиторов, главным из которых являлся сам лейтенант. Он согласился заниматься с ребятами в своё свободное время и попросил коллег подменять его, когда он занят. Но больше всех поразил лейтенант Зо-на. Освободить ребят от дежурств на губе никто не мог, и лейтенант Да-на рекомендовал парням, прежде всего, обратиться именно к нему. Дескать, лучше него в этом деле земля ещё не носила. Карл отнёсся скептически, а Джон напротив, вспомнил собственную карьеру мусорщика и с улыбкой рассеял сомнения друга. Тем более, что оговоренную мзду начальнику они продолжали платить, хоть и не играли уже с арестантами в бильярд. Зря, что ли, платят? Оказалось, совсем не зря. Робкую просьбу ребят он воспринял с азартом, сразу потащил их во двор, выдал им по паре травматических пистолетов, поставил их с одного края, а сам, тоже с парой стволов, отошёл на другой край двора.

— Теперь я пойду на вас и буду расстреливать, попытайтесь в меня попасть, — возвестил он о начале шоу.

Тогда попасть в него парням не удалось. И на другой раз тоже. И на третий… В тот день их как ногами избили, а они инструктора не задели даже вскользь. Ребята озлобились, вновь стали идти навстречу просьбам сослуживцев подменить их на губе. И с должностью Зо-на прояснилось — это синекура, награда за заслуги. Но скучает лучший стрелок, а тут Джон с Карлом! Ребята старались не увлекаться, гауптвахта всё-таки не санаторий — когда начальник избивал их из пневматики, арестанты наслаждались покоем.

Да и другие были дела — работа в развалинах. За бильярдом и учёбой ребята сильно оторвались от жизни. Планы Карла развернуться с вискарём накрылись тазиком — вискаря в развалинах хватало. У любого водителя грузовика, бригадира, повара полевой кухни и так далее можно взять виски всего за пятёрку. Жандармы его даже не изымают — зачем он им? И в развалинах завелись настоящие крысы, привлечённые запахом чуждого им праздника жизни. Нападения на подгулявших солдатиков и даже офицеров стали обычными и результаты их выглядели просто омерзительно — мужиков если не убивали, то уродовали. Стали пропадать девушки-служащие, находили не всех, да и то лишь истерзанные тела. Произошло несколько нападений на общежития. Командование усилило посты и патрули — Джон даже не улыбался, вспоминая набеги родной стаи. Именно набеги, а это так — вылазки. Но не идти же с этим к командиру? А куда? Правильно — в развалины, зарабатывать денежку.

При таких реалиях дежурства там настолько потеряли привлекательность, что за подмену предлагали даже больше, чем за подмену на губе. На гауптвахте всё-таки точно не убьют. И очень кстати вернулся к обязанностям контуженный сержант — для полного выздоровления ему хватило всего одного дня «интенсивной терапии» Пауля. Поскольку его отделение разбрелось по другим командам, остались только Карл с Джоном, лейтенант сразу свалил на него занятия по строевой подготовке и поддержание общей дисциплины. То есть он гонял нарушителей по плацу, а если они кончались, не присылали никого, сам лазил по постам и следил за патрулями. Понятно, что Джону с Карлом плац не грозил бы даже если, отдавая сержанту честь, они прикладывались ботинком к сержантской заднице. Они ж из всего отделения единственные у него остались, их беречь нужно, а лучше вообще не замечать, забыть о них, и всё! Ребята этим нагло пользовались — ходили куда хотели и делали, что вздумается. Вернее, что вздумается Джону, Карлу и на КПП было неплохо… но тоскливо без Джона, если в развалинах. Вот и таскался за ним следом, ведь четыре ствола лучше двух, и даже два, если они у Джона, лучше этих обалдуев на КПП. Ребята, кстати, переняли манеру Зо-на, вооружались револьвером и магазинным пистолетом. В домах, подвалах, подземных коммуникациях и прочих любимых Джонни местах с винтовкой слишком неудобно. Хотя это для них уже было непринципиально, ребята справлялись со всем, что нашлось в оружейке.

Догулялись они до того, что к ним в компанию стали проситься, даже напрашиваться другие ребята. Большинство честно тянули службу без подмен, к тому же Зелёный этот достал — сержанта так прозвали, зелёнка долго не отмывается. И просто тянуть службу кое-кому стало неинтересно.. Джонни ребят не прогонял, но ставил жёсткие условия — во-первых, стрелковая подготовка, во-вторых, подчинение ему как командиру. Насчёт подготовки — готовьте денежки, Джонни договорится. Да и сами они уже могут кое-что преподать чисто по-дружески. Но ясно ведь, что у жандарма денег не густо, если он за кого-то дежурит — ребята выбирали второй вариант. Так, тем веселее! И Джон с Карлом в реальных декорациях срывали на ребятах злость, привитую Зо-на. Обучали, обучаясь — классика. Парни приходили и уходили, но возвращались регулярно. И Джон с Карлом несказанно обрадовались, узнав, что «их» ребята по их абонементу повадились к лейтенанту Да-на. Он за них ещё тысячу вытряс явочным порядком по факту оказания услуг — дескать огольцы сослались на Джона с Карлом! Но огорчаться не стали, Джон формировал отряд. По своей шакальей подготовке, расписал «постоянных» бойцов по ролям — картечь, винтарь, револьверы… Солдат, дозорный, разведчик! Ну, воспитан он так, его мозги иначе не работают!

***

В апогее самодеятельности на обычном построении лейтенант Да-на вызвал Джона из строя, зачитал приказ о производстве Пола До-ки в капралы и поздравил Джонни с назначением его сменным командиром сводного отряда особого назначения по утверждённому уже, но пока не составленному графику дежурств в развалинах. Джон от счастья долго не мог подобрать ругательств погрязнее — целых сто пятьдесят баксов к жалованию! Он же за день с «подменных» двадцатку имел! Карл вполне разделял его чувства, да вся команда была солидарна — их «освободили» от всех прочих дежурств и нарядов!

Но против начальства не попрёшь, нужно выполнять приказ. Ну, как сам его понимаешь. По замыслу лейтенанта отряд Джона — силы постоянной готовности на случай крысиного набега. Он, оказывается, тоже в курсе, что это такое. Джон в душе послал лейтенанта на хрен — крыса не может настолько выжить из ума, чтобы вести кучку полицейских против стаи. Поэтому, по мнению Джона, единственный способ выполнить приказ — это сделать всё, чтобы набег не допустить.

Ну, что, вроде бы такого? Загнать в руины дивизию, ну две… вопрос к жителям другого мира — сколько дивизий немцы загнали в Сталинград? С танками, при поддержке авиации! И толку? А Сталинград не мегаполис ни разу. А тут мёртвый именно мегаполис, а не городок, как родной город Джона. Но даже там у властей дурной мысли не возникло вводить в руины гвардию. Города чистили именно так — на окраинах оборудовались плацдармы и с них отжимали, отвоёвывали квартал за кварталом. Просто глупо загонять крыс в угол — пусть лучше бегут, ведь дело не в них, а в территории, которую нужно от них очистить.

Джон глобальных целей перед собой не ставил и в стратегии не вникал. Просто его стае нужна своя территория. Пусть жандармы думают, что они что-то контролируют, Джонни смотрел на вещи реально — чужих на их участке быть не должно. И мало прийти и занять место, нужно до всех довести, что место занято. Поэтому он отнёсся к делу не по-военному серьёзно — припомнил застройку, ещё раз всё облазил. В облюбованном районе, через который проходило достаточно разных коммуникаций, так любимых крысами, Джонни занял под базирование удобный для защиты дом с минимумом подземных коммуникаций и с хорошим обзором из окон, наметил наблюдательные пункты, инструктировал и расставил бойцов. Но сразу они никого не трогали, даже старались не проявлять видимой со стороны осмысленной активности. Внешне это была обычная бестолковая жандармская суета. А пока ребята оглядывались на позициях, изображая службу, Джон брал Карла и пару-тройку бойцов и лазил по крысиным тропам. Показывал парням — вот лужа, из неё натащили немного грязи, значит здесь прошло столько-то человек, тогда-то, в том направлении, а здесь постоянно лазят, пыль на трубах стёрта. Или тут по любому наблюдатель сидит, хороший обзор, и вот несколько незаметных путей отхода-подхода. И хорошо, что следов нет, следят простые звери, а в наблюдатели попадают самые смышлёные.

Через неделю, когда ребята осмотрелись, решил приступать. Выпросил у лейтенанта его джип, прихватил с собой бойцов, и взял из арсенала пару ящиков дымовых шашек, десяток спасательных масок и противогазов, два ящика светошумовых гранат, боевых у жандармерии отчего-то не оказалось. Оставил заявку на нормальные лимонки, противопехотные мины натяжного, разгрузочного, нажимного действия, толовые шашки, пластичные взрывчатые вещества, детонаторы… Обещал заглянуть через недельку и честно предупредил, что если, сука, требования не удовлетворят, то всем в арсенале не поздоровится вплоть до инвалидности. Забрал на продскладе три ящика тушёнки, пару ящиков галет и пять сорокалитровых баллонов с питьевой водой для сухпая и демонстративно разместил всё это богатство в специально выбранном подвальчике. Открыто выставил караулы, и, как стемнело, потихоньку увёл парней на запасные позиции.

В два часа ночи шарахнули растяжки, бойцы забросили в люки канализации и кабельтрассы дымовые шашки рвотного действия и приступили к отработке преступного элемента, поползшего на свежий воздух. Жандармы по неопытности принялись их задерживать, за что и поплатились колото-резаными ранениями и сотрясениями военных мозгов под ударами гражданских кастетов и дубин. Половину упустили при попытке их брать, ещё половина взятых ушла при конвоировании на «базу».

Джонни такой ерундой не заморачивался. Он с Карлом и тройкой бойцов на подстраховке дождались подхода основной группы. Джон знал, что на прорыв наружу кинется «мясо», «солдаты», просто для отвлечения. Вожаки ни за что не выйдут на поверхность, спокойно уйдут по запасному маршруту. И, конечно же, встретят там Джона с приятелями, ему-то и думать особенно не пришлось, где их поджидать. Воображение услужливо рисовало варианты развития, как на бильярдном столе, только в подвалах, тоннелях, коридорах, лестничных пролётах…

Вот и дошёл до схватки, да описывать Джонни ничего не даёт. Почти нечего описывать, проще посмотреть учебный фильм «Будни мясокомбината». Просто Джон очень высоко ценил удачу, дорожил каждым шансом и раздаривать их, кому попало, не собирался. Не было у него романтических иллюзий, не существовало в его мире благородных бродяг. Кино Джонни любил, но смотрел, когда удавалось, только мультики, про животных и про любовь, а боевиков и детективов ему итак всегда хватало. Да и не вышли ещё в такийском прокате «Генералы песчаных карьеров». Потому Джонни острым военным ножом "срезал крысиные хвостики" — ловко сделал нужные надрезы и с реальных, ещё живых, что обязательно, крысиных генералов содрал скальпы. И тут же украсив ими стенку места происшествия, учредил таким образом первую «стенку почёта».

Ну, почти украсил — когда вешал четвёртый трофей, он почувствовал, как на сознание будто упала тень… Блин! Он же не в стае! С ним лошьё жандармское, пацаны только отходят от схватки — пытаются глубоко дышать и не смотреть на изуродованные головы… стараются не смотреть! — додумал Джон уже на полу, куда так вовремя инстинкт бросил его тело. Выстрел, и «стена почёта» стала ещё красивее от заряда картечи. Охотничье, значит будет ещё, — пронеслось в его голове, когда сам он уже был в кувырке. Ба-бах — прозвучал второй выстрел. Перевернулся на задницу, закатившись в угол, и по наитию открыл огонь с пары наганов в дверной проём, вернее в его сторону. Ночная тьма и их фонарики едва не сыграли с ними злую шутку, противник мог расстрелять их с улицы в любой момент, оставаясь невидимым. Но сначала ему трудно было отделить своих от чужих, потом непросто стало понять, что свои для него кончились…

Звякнуло в падении ружьё, с шорохом упал убитый. Джонни спокойно прокрался к двери вдоль стеночки, выглянув, убедился, что стрелок был один. Пожав плечами, спросил у полумёртвой крысы, — вот тебе оно очень надо? Уходил бы себе.

Не получив ответа, проверил у него сонную, убедившись, что крыса ещё дышит, содрал с него трофей и принялся прилаживать с другими по соседству. Пацаны уже распаковывали перевязочные пакеты, закоцало ребят картечью. Жандармы сосредоточенно занялись оказанием друг-другу первой помощи, стараясь не глядеть на командира. Ну, этим объяснять уже ничего не нужно — решил Джон. Только Карл смотрел на него во все глаза. Долго смотрел и наконец, как стесняясь потревожить мертвецов, спросил полушёпотом. — За что… их так, Джонни?

— Привычка, — буркнул он в ответ, отвернувшись. Ну, не рассказывать же, что именно так их стая метила территорию в его родном городке. Вряд ли местные крысы сильно отличаются от них, должны сообразить с кем имеют дело.

***

Провели ещё несколько подобных операций, в основном, засадных. Джон, крыса-разведчик, быстро вычислил места привалов, тайники. Чтоб не таскать припасы на всю стаю, если цель набега не близко от логова, рядом с целью делают тайники. Ага, пробежались налегке, перекусили, отдохнули — и с новыми силами вытворять безобразия. Так, по мнению Джона, крысы солдат вообще лохами считают. Нашли несколько кучно расположенных закладок как раз на хорошую стаю. Эге, почесал затылок Джон, — набег готовится, однако мы вовремя. Ну-ну, добро пожаловать.

Организовали встречу, с жандармским-то вооружением — хвостиков хватило не на одну «стенку почёта» И по мелочи вылазки перехватывали. Но Джон отдавал себе отчёт — это лишь потому, что крысы привыкли к солдатам. Стая, то есть отряд, доходчиво показал, что здесь неправильные солдаты, и этот участок нужно просто обходить. Но в том-то и дело, что обойти его непросто, он транзитный для целого сектора. Значит, во-первых, не поздоровится остальным двум секторам, во-вторых, у отряда забот будет — только успевай раненных перевязывать — у крыс есть оружие.

Верное решение подсказал Карл. Он зачастил к брату и, вообще, был «на связи с большим миром» по разным вопросам. Как оказалось, не напрасно. Во-первых, Пауль предложил сигнализацию. Действительно, никаких мин и гранат не напасёшься. Под землёй и в воздухе между крыш уйма проводов, Пауль со своими «электриками» под охраной жандармов быстро смонтировал первый контур. Показал, как подключать к нему датчики, пока простейшие на двери и люки, а сам принялся монтировать дублирующую цепь. Если бы его вовремя не отправили восвояси, он бы и третью начал. Хотя одного контура, конечно, маловато, но Паулю следует и прямые обязанности исполнять. Утешили мальчика, что если он будет слушаться старшего брата, ему потом дадут ещё чего-нибудь помонтировать.

Во-вторых, Карл снова рассказал о «неправильных» крысах — никакого зверства при нападениях, и самое главное — они брали деньги, часы и обмундирование. Причём не со всех пострадавших, явно выбирали по размеру. Джон расплылся в счастливой улыбке, интересно, о ком он подумал? Но в тот же вечер взял с собой самых крепких, продвинутых в силовом захвате ребят и отправился на танцы. И где тут девочки? Не подумайте дурного, Джона интересовали мальчики. Вот один договорился, второй договаривается… Ба! А кто это такой рыжий?

— Берём троих с рыжим, — скомандовал Джон. Жандармы в солдатской форме прогулочным шагом, как мимо проходили, сблизились с объектами задержания и грамотно слепили субчиков, девки даже завизжать не успели. Оттащили в сторонку. Джон присел рядом с лежащими парнями на корточки. — И кто тут у нас? Джош, Гарри, Стиви, Тони — старые приятели! Узнаёте Джона?

Парни затравленно зыркали на него.

— Привет, Стиви, как челюсть? — беспокоится Джон.

— Нормально, там только трещина была, — сказал Стив, — а ты как тут?

— По-разному. Джош, я что, со всеми отдельно должен здороваться?

— Приветик, — улыбнулся Джош, глядя на Джона, как на привидение.

— Здорова! — Гарри всё-таки рад.

— Добрый вечер, — пытается острить Тони.

— Ну и ладушки, — Джон повернулся к своим бойцам, — ребят, спасибо, свободны. Говорю же — сво-бод-ны! Приятели это мои, разыграли мы их, ага.

Бойцы, недоверчиво поглядев на командира, всё-таки послушно отправились… да к девочкам, конечно! Раз уж угораздило выполнять задание на танцульках, чего только не сделаешь для достоверности.

— Ребят, ну вы поняли, что секса не будет? — улыбается Джон.

— С тобой точно не будет, — сплюнул Джош, — куда нас?

— Да к вам сейчас пойдём, поболтаем, не виделись же сколько! — Джон само радушие.

— Два месяца всего-то, — улыбнулся Стив, — блин, как вчера расстались.

— Ты один пойдёшь? — Прищурился Тони.

— Нет! Девок вам сниму! — усмехнулся Джонни, — пойдём, ребята, ведите.

Парни поднялись на ноги, ошарашено огляделись…

— Один я, один, — успокаивает ребят Джонни, — если собираетесь от меня сбежать — лучше сразу скажите, чтоб мне не гулять без толку.

Ребята переглянулись, Джош сказал, — конечно пойдём, конопатый. Ребята будут тебе рады.

— Опа! — кто-то проорал в голове Джона, но он не подал вида.

Легко обойдя патрули, скопления солдат, и КПП, ребята молчаливой компанией сноровисто двинулись вглубь развалин. Идти пришлось недалеко, всего полчаса шакальей побежки. На подходе сбавили скорость, Стив пошёл вперёд предупредить, что возвращаются. Подошли к старому дому, спрыгнули в окна полуподвала и по лесенке поднялись наверх. Ловко — оценил Джон, а вниз, конечно, по верёвке. Зашли в помещение, и у Джона отвисла челюсть. А что он ждал от солдат? Только казарму они и могли себе устроить. Их тут половина от учебного состава оказалось.

Джон с грустной улыбкой слушал рассказы ребят, хотя правильнее сказать — разные вариации одного рассказа. Как Джон считал глупым нести баксы копам, ребята считали неумным везти деньги предкам. И к чему торопиться? Полгода ждали, могут ещё недельку подождать — в общем все с умными рожами нарочито купили билеты на разные направления, но до ближайшей остановки. Джон может не обижаться, они и друг с другом не делились планами. И кто раньше, кто позже приходили к мысли, что они — дезертиры! Их отпустили за предписаниями, а они просадили все бабки на… э… разное. Да что там — на шлюх они всё спустили, озабоченная пацанва. И предкам на глаза не покажешься и под суд отдадут, одна дорога — в ставшие родными развалины. А в развалинах сначала Джош встретил Стива, потом они Гарри нашли. Почесали затылки и остальных искали уже целенаправленно…

— Фреди и Боба поздно нашли, — склонив голову, глухо поведал Джош, — крысы.

— А как ты нас вычислил? — сменил тему Тони.

— Да что тут вычислять? — удивился Джон, — на кой ляд крысе солдатское обмундирование и деньги? Сбегать на танцульки к девочкам? Крысе? А кроме нас и крыс руины никто не знает.

— А ты что делаешь? — проявил учтивость Гарри.

— Ничего, собственно. — Вздохнул Джон, — в жандармерии служу.

Повисла понятная тягостная пауза.

— И что теперь? — скрипнул Джош.

— Ну, если хотите и дальше хулиганить — пожалуйста, — пожал плечами Джон, — но выучка наша… это вы пока не убиваете солдат, но очень скоро — поверьте крысе-разведчику — вы станете ещё одной стаей. И я вас уничтожу.

— Или что? — скривился Джош, — сдаться властям? В тюрягу?

— Да нафига??? Идите в мою стаю, тьфу, — горячо заговорил Джон, — идите в мой отряд. Под мою команду.

— Говоришь, что давишь крыс? — заинтересовался Стиви, — в отряд возьмут официально?

— Пока просто возьмут, — не стал врать Джон, — но куда ж они денутся? Вы не представляете — в этой жандармерии вообще не с кем работать. Есть один, но это не его.

Уговорил Джонни парней, да и нетрудно это было. Нормальным, честным ребятам омерзительно считать себя дезертирами, отщепенцами. Им важно знать, что они воюют на правильной стороне. Именно это решило дело. Обсуждение перешло в практическую плоскость. Ребята уже разбились на старые учебные отделения со старыми командирами или выбрали новых. Джон только назначил Джоша своим заместителем и старшим «добровольного» отряда. Базу парней решили пока не бросать и не светить, пригодится. А работу наметили так — вот прям сейчас с Джоном идут Стив и Гарри. Ночуют на базе жандармерии, Гарри берёт троих кадетов на учебную прогулку, а Стив возвращается и приводит ещё двоих. Чтобы треть состава работала с жандармами, треть отдыхала, треть охраняла. Просто по семь человек — шакалов в учебке было всего сорок один.

Со «старой гвардией» дело пошло веселей. Все, кто просто в гости зашёл, считали, что база — это просторный дом с хорошим обзором вокруг, без мёртвых зон. Его прозвали «особняк». Но у отряда хватило сил закрепиться в двух ближайших от него зданиях, прозванных «первый» и «второй», под ними проходит тоннель канализации. И он уводит к «отморозку» — огромное пятиэтажное административное здание, под которым десятки тоннелей, многие из них ведут вглубь. Глубины ребят пока не интересовали, а на горизонтальные шахты было обращено самое пристальное внимание. Местечко не зря так прозвали — гиблое место, проходное. Жандармы «постоянного состава» под руководством шакалов осваивают здесь методы настоящей войны на живых людях — дикари постоянно набегают. Избиением это не назовёшь, крысы вооружены и смертельно опасны, но ребята справляются. Сюда попадают лишь после одобрения Джона или Карла, специалистов по огневому контакту. У кого что-то получается в «отморозке», уходят с шакалами в поиск — охоту на небольшие группы дикарей, но больше минируют позиции наблюдателей, места привалов. Отряд надёжно контролирует свою землю, постоянно отодвигая границы, за которые благоразумной крысе лучше не заходить.

Джонни вздохнул свободнее, смог навестить старину Зо-на, и… Люси, конечно. Занял удобную позицию и поджидал её у общаги, когда она со службы придёт. Ну и дождался — идёт такая под ручку с незнакомым армейским лейтёхой, тот в свободной руке полный пакет держит. Джон не стал комплексовать, подошёл, и лейтенант потерял сознание — плохо ему стало. Люси поджала губы, не зная, как на это реагировать. Джон подобрал пакетик, взял её за руку и сказал:

— Господи, ну какая тебе разница? — улыбнулся и добавил, — а я соскучился! Очень!

Люси, не выдержав, засмеялась и тут же всполошилась — а с этим что? Он живой? Джон успокоил девушку, что минут через пять очнётся. Ну, бывает — голова закружилась, что такого? Люси чмокнула Джона в щёку, сказала, что он лопоухий монстр, взяла его под руку и повела к себе, как будто так и нужно.

Утром Люси пошла на службу, Джон тоже, о свидании не договаривались. Просто Джон попросил её учитывать, что в любой из дней сценка обязательно повторится. Люси вздохнув, сказала на это, что тогда Джону придётся за себя и за того парня — он ей всех кавалеров покалечит. Джон отправился на КПП ловить попутку в непростых раздумьях — что ж сделать-то?

***

Так уж сложилась Такийская история, что государству Такийскому вообще не приходилось вести войн с серьёзным противником. И хотя ничего особенно странного в этом не было, отсутствие войн вселяло в такийский истэблишмент определённую неуверенность в собственной нужности. Ведь во всех читанных ими учебниках такийским по белому написано, что государства только для войн создаются и существуют. Поэтому ещё можно понять в принципе, зачем такийские заправилы вообще влезли в войну.

Но они так никогда и не пришли к общему мнению, зачем Такии именно эта война? Воротилы, в целом, были солидарны — все хотели ещё больше власти и денег. А рассуждая об интересах Такии, каждый считал само собой разумеющимся, что хорошо для него любимого, то подойдёт и обожаемой Родине.

Но затевая войну, в интересах Родины конечно, про победу в ней как-то не подумали. Серьёзно, ведь для победы требуется некий план, хотя даже он — не главное, можно по ходу дела сориентироваться, главное — направление. Нужна ясная всем цель с достижением которой, достигается и победа в войне.

В этом все войны похожи, ибо естественная цель любого вменяемого государства — это войны избежать. Для того, кстати, к войне и готовятся. Но у элит Такии получилось немножко наоборот — они сначала вляпались в это дело и только затем принялись готовиться, обсуждая по ходу, зачем им всё это понадобилось.

И ладно если б стало ясно, что война неизбежна, ну, бывает — напали или скоро нападут. Тогда у любого обделавшегося от хронической контузии паренька с тремя классами и винтовкой не возникает вопросов типа, что он делает в окопе, залитом по горло вонючей жижей?!!!

И не нужна ему, в общем-то, правда, требуется простая уверенность — наше дело правое. И если он в родном окопе на родной земле, сгодится любой бред, всё равно слушать не станет, не зачем. А что если до окопа надо тащиться через океан? Тогда пока про окопы нужно просто забыть.

Ничего личного — только бизнес. Экипажам самолётов назначили прогрессивную таксу за боевые вылеты, морякам за дни походов, отдельно прописали премии за уничтожение врага и ежеквартальные бонусы по результатам соревнований. Для пехоты придумали наподобие, только добавили доли от трофеев и пленных.

И выпустили государственные акции, обеспеченные репарациями мысленно уже побеждённых и освобождённых народов Большого континента. Торговлю этими очень ценными бумагами запустили на международных площадках, и они сразу заняли топовые позиции в рейтингах и биржевых новостях.

Даже элиты враждебных, предположительно побеждаемых в самом ближайшем будущем стран проявили заинтересованность. Грязные дельцы, используя подлые вбросы и инсайдерскую информацию, принялись спекулировать на предположениях о близости-удалённости славной Такийской победы и полной её стоимости в миллиардах баксов и миллионах жмуриков.

Разразилось несколько громких биржевых скандалов, вызванных обоснованными подозрениями в связях с врагом некоторых брокерских фирм. И такийцам было плевать, что они нейтральные вообще — никому не позволено шарить в их карманах. Суверенные, по идее, власти сдали отдельных негодяев с головами, косоглазые даже выдали головы негодяев отдельно.

Ну, слишком прямой перевод, простодушный народ, традиции опять же. И опять же согласно традициям и простодушию одних изведённых негодяев сменили другие, и ничего собственно не изменилось — враги злобно обыгрывали на биржах собственную гибель, загребая валюту для незаконных (по такийским понятиям) контрабандных закупок стратегических материалов и оборудования.

На этой почве особых скандалов не случилось. Во-первых, трудно ругаться с самим же собою, во-вторых, всё происходило в духе Великой Такийской Конституции — «…каждый имеет право на стремление к счастью…»

***

Джонни про Конституцию в школе проходил, считал себя свободным гражданином со всеми неотъемлемыми правами. Но с тех же позиций, что и элиты, действовал гораздо умнее — попытался сформулировать ясную цель, достижение которой сделает его счастливым, и представить пути её достижения. Ну, главная-то его цель, не беспокоиться за Люси, была вообще недостижимой. Или ерундовой, если просто плюнуть на Люси, но тогда не будет ему счастья, а значит, и смысла не будет. Подведя философскую черту, Джонни подумал о практическом воплощении, или хотя бы максимальном приближении мечты.

Получалось — трахаться с Люси, когда и сколько вздумается, на своей территории и никуда её от себя не отпускать. Как не отпускать девушку для Джонни было очевидно — он просто решил отдать ей все их деньги, типа на хранение. В смысле, типа ей, он её и свои деньги всяко без охраны не оставит. А что она может от него с их деньгами удрать, Джонни не боялся — во-первых, он же хороший, ну и, во-вторых, её ребёнку нужен защитник. Ему казалось, что именно ради защиты Люси пошла на службу. Правда, на армию в этом деле полагаться нельзя, так вот же Джон рядом!

Карл по-жандармски насчёт армии с ним согласился. Они вдвоём обсуждали планы, просто Джон первым взял слово. Вот друг его послушал-послушал и не выдержал, полностью, конечно, поддержал, но в целом, а в частности внёс поправки. Прежде всего — никаких денег они Люси не дадут и ничего предлагать ей не будут. Джону нужно, чтоб она спала только с ним? Фигня — вопрос, не дороже пяти сотен. За эти деньги он берётся устроить ей перевод в канцелярию жандармерии. Ведь им же лишние пятьсот баксов не помешают? Джон, помотав головой, спросил, кто кому будет платить, за что и зачем, вообще?

Карл снова начал издалека, просто с любви. Его любовь Джулию, девочку из хорошей семьи, просто затрахал начштаба, жирный хомяк со связями. И она за любые деньги готова перевестись хоть куда, лишь бы от этой скотины подальше. Но с такой хорошей знакомой содрать больше пяти сотен ему не позволяет жандармская совесть. Вот на её месте в жандармерии Люси гулять будет тупо не с кем, ну, кроме Джонни. Она ж из армии переведётся, для жандармских это что-то вроде зоофилии. А старые её кавалеры шарахнуться от неё, как чёрт от жандармерии. Джонни не понятно, с какой радости она пойдёт на перевод? Да из-за него, конечно, оболтуса конопатого! Люси ж выписала две разные книжки на одну фамилию, так ей срочно нужно делать стройными ножками, пока не привлекли за должностное преступление. Типа по болезни. Джулия заболеет и порекомендует подружку на подмену, Люси поступит симметрично, потом каждая просто уволится. Ну, Люси как бы по-хорошему сбежит, а Джулия давно мечтает расцарапать кое-кому рожу и обматерить хомяка с обливанием его помоями на весь штаб.

А они, пока девчонки переезжают, да устраиваются, займутся делом, пора как следует обживаться в развалинах, а то за их логово перед людьми неудобно! Джонни грустно и молча долго разглядывал друга Карла, редкую сволочь. Но свою уже сволочь, почти родную. Наконец, вслух посетовал, что ему всё представлялось по-другому. Как он заберёт Люси с дитём, и что ей скажет…

— Ой, да кто ж против-то? — беззаботно махнул рукой Карл. — Наговоритесь ещё, только она сама тебе на шею бросится. Вцепится, что аж немного боязно — как бы ты от неё на войну не сбежал. Ну и меня за собой не потащил!

***

В войну ребята уже влезли и парней за собой потащили. В оправдание Джонни нужно сказать, что он ни перед кем и не думал оправдываться, не считал себя в чём-то виноватым. Джон не придумывал себе миссии и не искал в своих действиях высшего смыслу. Не говорил ребятам речей о долге и чести, не объяснял им значения их исторической роли. Ему даже в голову не могло прийти, что они кого-то защищают или спасают. Они всего лишь давили крыс, вот и всё. И Джон бы сильно удивился, каким пиететом к его нескладной фигуре наполнялись души бойцов от этого «всего лишь». В их отряде проявлением такого уважения стало безоглядное доверие, подчинение без лишних вопросов. Вовсе не бездумное или показное — они никогда ему не козыряли, не обращались «господин капрал» и, конечно же, не тянулись перед ним, «ага», — вот и вся их учтивость. Но это «ага» говорилось лишь при полной уверенности в понимании задачи. Парни быстро заметили, что командир, сам, мягко говоря, не очень эмоциональный, считывает их вопросы прямо с мужественных лиц. И никогда не оставляет недосказанным чего-то действительно важного, обходясь почти без слов. Им вскоре стало предельно ясно — зачем они здесь и почему здесь именно они. Не все ребята в жандармерии могли себе позволить быть ходячей вешалкой для парадного мундира. Не у всех папаши были при должностях и широких погонах, многим самим предстояло выгрызать у жестокого мира полосатые штаны, мягкие кресла и, конечно же, престижные колледжи и непыльную работёнку для ненаглядных деток. А лучше места, чтоб наточить зубы и натренировать челюсти, чем в сводном отряде быстрого реагирования, просто и не придумать.

Уже после первых операций сформировался костяк отряда, постоянный его состав. Сменный состав тоже присутствовал — начальство удумало использовать Джона как пугало, ссылая ему в подчинение впавших в немилость «нормальных жандармов». Карл, грустно вздыхая, только головой качал — все эти детки снова вылижут начальству задницы и полезут наверх или их за шиворот потащат, а ненавидеть Джона и его отряд они будут всю жизнь. Обоснованно, кстати, ненавидеть, на них сваливались все хозяйственные работы, в условиях развалин довольно опасные, грязные и очень тяжёлые. От них также требовалось изображать тупую суету обычной жандармерии. Хотя ничего они, конечно, не изображали, искренне считая, что тянут службу за обнаглевших плебеев — в отряде царила просто жуткая дедовщина.

Джону, крысе, было плевать, но Карлу такое положение грозило серьёзными неприятностями. Он обсудил ситуацию с Паулем, и они нашли, как им казалось, способ притормозить Джона «по-хорошему».