Глава 4

Глухо подвывая движком, обновлённый БТР бодро пробирался по завалам, аккуратно объезжая опасные места. Хром, узнав о происшествии с Никой, приказал перекрасить машину и ликвидировать навигационную систему со спутниковым определителем. После такой обработки немецкий «Фукс» исчез с радаров коалиции навсегда. Его, конечно же, можно было опознать по маркерам и номерам в определённых местах установленных заводом изготовителем, но кто бы это сделал в мёртвом городе. Да и недолог был век стальных коней, как правило, до таких проверок они не доживали...

— Вы там поаккуратнее будьте! — прощаясь, командир Городка был немногословен. — Не нравится мне эта возня вокруг тебя, девочка, но ничем больше помочь не могу, — он нахмурился, играя желваками. — Я итак подставился, если узнают, что «броню» мои ребята перебирали, а уж если сопровождение дам — схавают меня и не поморщатся! Неохота мне лишних врагов заводить!

— Хром, какой разговор, — девушка попыталась улыбнуться.

— Это хорошо, что ты такая понятливая и головастая, но даже при всех твоих мозгах, позволь дать тебе совет — не ходите там, где вас могут ждать и держитесь подальше от людей, тем более от Серых! — горькая улыбка растянула обветренные губы здоровяка. Он хотел ещё что-то сказать, но передумал. — В общем, ныряйте поскорее в город, и пусть удача будет с вами. Баки полные, боекомплект под завязку, всё остальное зависит от вас, вернее от тебя, боец! — Хром пристально посмотрел на Егора. — Береги своих подопечных, гвардеец, очень-очень!!!

Напутствие сурового седовласого дяди то и дело всплывало в памяти у Горыныча. Железный монстрила слушался руля великолепно, пробираясь по тому, что когда-то было Бирюлёвом и недалёкая полуразвалившаяся ТЭЦ, провожала их в дорогу, помахивая вслед покорёженными фермами. Ника, указав новый путь, молча сидела рядом, следя за дорогой. Василёк, устроившись среди ящиков всё пытался соорудить тир, чтобы испытать своё сокровище — рогатку с прицелом, стреляющую стальными шариками. Разговорить напарника по поводу того, что произошло ночью, у него не получилось, и он лениво копошась сзади, потихоньку затих, уткнувшись носом в мягкую подстилку: раннее происшествие и плотный завтрак сделали своё дело, убаюкав мальчугана.

Погода за бортом, похоже, что обещала быть неплохой: солнце ещё несмело, но всё-таки выбиралось из-за окоёма, обещая погожий сентябрьский денёк. Его тонкие искрящиеся лучи, набирая силу, находили себе дорогу даже сквозь бетонные громады домов. Серые покинутые строения, в большинстве своём стояли без стёкол, зияя пустыми провалами, которые пронизывались насквозь золотистыми световыми стрелами, и радости это зрелище не доставляло. Наоборот, в свете наступающего дня ещё отчётливее стали заметны пустота и безысходность вокруг.

Внутри бронированной, хорошо защищённой машины тоже было как-то нездорово. Горыныч управлял послушным механизмом на автомате, понимая, что игру в молчанку, которую они оба затеяли, после того, как выбрались на дорогу, надо прекращать. Всяческие приключения, которые вокруг них возникали всё чаще и чаще почему-то не объединяли, а наоборот, имели совершенно противоположный эффект. И дело было не в нём. Ершилась и топорщилась Ника, особенно заметно это стало на выходе из Городка, когда она отдельно, в сторонке, поговорила с Хромом. Суровый и немногословный, он что-то горячо ей втолковывал, поминутно бросая взгляды в сторону Егора. Девушка согласно кивала, с каждым словом всё ниже и ниже опуская голову. В итоге, в БТР она забралась с таким видом, будто шла на эшафот, и расшевелить её не представлялось никакой возможности, как парень не старался.

— Тьфу ты! — в который раз тихо ругнулся Гор. Его красноречие куда-то волшебным образом улетучилось и он, пытаясь нащупать нить разговора, неуклюже ляпнул. — На кладбище и то повеселей будет!

Его спутница промолчала, криво усмехнувшись в ответ. Она, то и дело прикладывалась к пулемёту, пробуя то спусковую скобу, то объёмный многоцелевой прицел, приноравливаясь к тяжёлому МG.

— Тебе с этим «дуробоем» интересней общаться, что ли?

Получив утвердительный кивок, Егор заиграл желваками. Когдатошний балагур и рифмоплёт, приодетый и расфранченный не то, что при первой встрече, казалось, какие проблемы, говори — не хочу? А вот, поди ж ты, словно гирю к языку подвесили…

Может, она ему понравилась?

А иначе как можно было объяснить своё косноязычие и ту нерешительность, которая мешала буквально во всём. Вёл он себя совсем не так, как того заслуживала окружающая обстановка. Последние сутки были насыщены событиями, но их неуклюжее решение, создавало целую кучу проблем, из которых выруливать всё же удавалось. Им, пока крепко везло, но долго так продолжаться не могло. И Гору, получившему небольшую передышку, надо было пытаться как можно скорее вникнуть в суть происходящего, только помощница, та, которая могла всё разжевать, вдруг заартачилась! И он себя вёл как тюха-матюха, блин!

Мозги закипали, выискивая правильное решение, а оно, как это обычно бывает, лежало на поверхности…

…— Не всё и не всегда решается в этой жизни кулаками! — дядя Миша держал трепыхавшихся в разведённых руках курсантов, которые тянулись друг к другу, желая до конца выяснить отношения. — Хороший разговор или задушевная беседа гораздо эффективнее действует, чем увесистый кулак. Вам понятно, чижики?

— Так это про меж друзей, — прогундел один из драчунов, растирая кровавую юшку, сочащуюся из расквашенного носа.

— А с врагами у вас разговор должен быть коротким! — посуровел учитель.

— Скажите тоже, — несмело улыбнулся другой. — Что ж теперь убивать друг друга, что ли? Мы ж не звери какие-то, а люди…

— Ну-у, если люди? — подытожил дядя Миша. — Тогда я спокоен. Значит, договоритесь!

— А как? — вопрос повис в воздухе, и забияки с интересом смотрели на того, чьи слова до сих пор не подвергались сомнениям.

— Да очень просто! — усмехнулся тот. — Прежде, чем вы в очередной раз попытаетесь намылить друг другу шею — улыбнитесь, а потом расскажите что-нибудь забавное из своей жизни, глядишь, кулаки-то чесаться и перестанут…

… наука учителя вспомнилась кстати, только ничего смешного в голову не лезло.

— Знаешь, — негромко начал Егор, оглядываясь на мирно посапывающего Василька. — Я ведь у матери один был. По-первости, когда ещё салагой гонял по улицам, всё обходилось, а потом началось. Толком никто даже вспомнить не мог, с чего пацаны принялись друг за дружку. Да потом это уже было и не важно. Захлебнулся наш город в ненависти и в крови, вернее даже не город, район. Шахтёрские края, они, как правило, все такие, непростые, но Караганда всех перещеголяла: вольные поселения, куда вышвырнули перед Великой Отечественной поволжских немцев, а затем чеченцев, ингушей и хохлов с Западной Украины, несколько зон вокруг и тюрем, обстановочка та ещё была. И весь этот интернационал вперемежку с теми, кто двинул подымать целинные земли и Север далёкий в начале шестидесятых, потихоньку начали обживаться и рожать своих отпрысков. Тогда не принято было хаять своё правительство и власть, так как они считались народными и единственно правильными, а, кроме того, система наказания работала безотказно. С годами, правда, гайки, которые закрутили до предела, отпустили, а в семьях начали вспоминать былые обиды, выказывая своё недовольство. Всё это молодёжь слушала, наматывая на ус...

— С чего это тебя на воспоминания потянуло? — неожиданно задала вопрос Ника.

— Ты ведь хотела обо мне узнать побольше? — кисло усмехнулся Горыныч.

— Так ты уже вроде бы вкратце мне рассказывал о своём героическом прошлом?

— Ну-у то ж без подробностей!

— А они будут? — заинтересовалась девушка.

— Слушай…

— Я вся, внимание.

— Отлично! — Егор сделал вид, что не заметил иронии своей собеседницы. — Так на чём я остановился?

— Народ подрос в ожидании чуда!

— Ну, да! — скривился Гор. — Мы его и дождались. Кто там чего не поделил, и кто кого обидел, без понятия! В общем, молотилово в районе началось такое, что даже комендантский час были вынуждены вводить, запрещая подросткам появляться на улицах после десяти вечера. Из Москвы, для поддержки местных органов правопорядка работники МУРа подъехали, опытом видать делились. Это ж люди потом, когда гласность и перестройка началась, узнали, что у нас и бунты были, и самолёты падали с поездами в обнимку, а до этого — непокорное место оцепляли, войска вводили и всё!

Тишина и спокойствие в стране!!!

Да только не помогло это…

Война шла не на жизнь, а на смерть! Ребят хоронили каждый день, на могилах клялись отомстить… и мстили! Я шестерых друзей своих похоронил…

— Слушай! — Ника недоверчиво посмотрела на рассказчика. — Когда это было то?

— Семидесятые годы прошлого столетия, город-герой Караганда, Новый Майкудук, место, в которое из других районов города народ боялся появляться даже днём.

— Ты какую-то жуткую историю рассказываешь! — покачала головой девушка.

— Ага! — передразнил её Горыныч. — А ты-то, сама, не в такой истории живёшь?

— Так это сейчас…, — помрачнела Ника и, помолчав недолго, тяжело вздохнула. — Ну и что дальше-то было?

— А дальше? Дальше для большинства, чтобы уцелеть, выход был один — армия! Бог меня миловал, и время подошло и для меня, отдать свой гражданский долг. Правда, маманя моя, не простой была женщиной, а со связями, и так получилось, в общем, оказался я в закрытом военном заведении.

— Судя по тому, что почувствовал про тебя Хром, заведение было — ну очень закрытым!

— Ну-у, в общем, да! — согласно кивнул Егор. — Только давай на этом, и ограничимся, хорошо?

— Ты, в том смысле, чтобы я не выпытывала у тебя военных тайн?

— Ага!

— А можно только один ещё, ма-аленький вопросик?

— Смотря какой? — состорожничал парень.

— Скажи, — не обращая внимания на предупреждение, продолжила девушка. — А почему ты тогда, при знакомстве, назвал себя ещё Гором и Горынычем?

— Хех! — удивился Гор. — А ты, часом, не из наших ли будешь?

— Память у меня с детства хорошая, — посуровела Ника, только это была уже не утренняя отчуждённость, а так, сплошная видимость. — И к вашим, нас с папой, не тянуло никогда!

— И очень хорошо! — улыбнулся Егор, разряжая обстановку. — Только одно уточнение — я военный, хоть и бывший, это чтоб ты понимала, что никакие другие службы ко мне касательств не имели.

— Так военные военным рознь, — поскучнела девушка, серея лицом.

— Слушай, Ник! — забеспокоился Горыныч, замечая, что его собеседница возвращается в прежнее, замороженное состояние. — Я пытался быть с тобой предельно откровенным, но всего сказать, даже за давностью лет всё-таки не могу. Только одно себе позволю, — он задержал дыхание как перед глубоким погружением. — В общем, наше подразделение выполняло сугубо оперативные и очень деликатные поручения, более того, они носили чисто предупредительные меры, за что нас и прозвали — «Воспитатели». Ой, блин!

— А «ой, блин!» — это ты, почему сказал, проговорился что ли?

Гор не успел ничего ответить, так как увесистый подзатыльник прилетел сзади неожиданно и от всей души! Шлепок был такой силы, что парень потерял управление, и освободившаяся от надзора машина бодро ткнулась в стоящее на обочине дерево всей своей многотонной тушей. Заурчал от натуги движок, но реакция потерпевшего хоть и с небольшим опозданием всё-таки сработала, взяв под контроль процесс. БТР перестал бодать могучий ни в чём неповинный тополь, который сажали в Москве ещё в те времена, когда в городе велась активная борьба с радиацией.

Ника с удивлением оглянулась на виновника происшествия. Вася, пробудившийся от недолгого сна, встретил её взгляд радостной улыбкой.

— Малыш, ты чего?

— А он знает! — уверенно заявил мальчишка. — У нас уговол!

— Какой такой уговор? Давай, рассказывай, — задавая вопрос, девушка положила свою руку на подрагивающий от ярости кулак Егора. Чуть приподняв брови, она слегка кивнула побагровевшему, вибрирующему в унисон с работающим аппаратом, парню.

— Ета знаес, так насстоясие мусины делают! — радостно сообщил Василёк. — У нас, у напалников, всегда типеля, кто залугается — слазу по сее!

— Скажи, пожалуйста, — с пониманием отозвалась Ника. — И что, оба согласились на такое?

Мальчишка энергично закивал головой, поближе подбираясь к водительскому креслу. Горыныч встретившись взглядом с вопросительными серо-зелёными глазами, шумно выдохнул и подтвердил недавнюю договорённость: одновременно пожав плечами и мотнув, соглашаясь, светлыми кудряшками, собранными на затылке в «мальвинку».

Сверху по броне что-то увесисто бамкнуло.

Все на мгновение замерли и вдруг, не сговариваясь, захохотали, каждый на свой манер. Звонкое девичье «Ну вы даёте!», несколько раз произнесённое в перерывах между очередным раскатом смеха, подтверждалось, то басовитым мальчишеским «Ага!!!», то мужским раскатистым «Мы таки-ие!!!»

Постепенно веселье сошло на нет. Успокоившись первым, Егор выбрался наружу и, потоптавшись вокруг, внимательно осматриваясь и что-то прикидывая, вернулся назад.

— Знаешь, напарник, — он заговорил уже абсолютно серьёзно, будто ничего и не произошло до этого. — Давай ещё один договор заключим, я думаю, это будет не лишним.

— Давай! — с готовностью согласился Вася. — Сто ли Нику тозыть будем колотить?

— Эй, эй! — не на шутку обеспокоилась девушка. — Я ведь всё-таки дама.

— Вот, вот, об этом я и хотел поговорить, — Егор покивал головой раздумчиво. — Раз уж нас судьба собрала в одну кучу, считаю, что порядок в группе должен быть единым для всех, только с небольшими поправками. Предлагаю, все телесные наказания до того как мы доберёмся до места, отменить. Хорошо, что после твоей затрещины мы отделались, в общем-то, лёгким испугом, дереву правда здорово досталось и морда у машинёшки слегка покривилась, фароискатель опять же один своротили, а могло ведь быть всё гораздо хуже.

— Как ета? — мальчишка слегка стушевался, с опаской поглядывая на взрослых.

— Ну, вот представь себе, — продолжил Горыныч. — Едем мы по мосту через реку, к примеру, я провинился, и ты с Никой что делаешь?

— По сее!

— Вот, вот, я от неожиданности, как это уже было, теряю штурвал, и наш автомобиль кувырк в воду! Ты, кстати, плавать-то умеешь?

— Неа! — округлив от страха глаза, пролепетал Василёк.

— Я умею! — встряла в разговор девушка. — Только это вряд ли поможет…

— И я об том же, — грустно подвёл черту Гор. — Почти наверняка выбраться наружу мы не успеем, а значит что?

— Сто? — физиономия малыша выражала крайнюю степень озабоченности.

— Утонем к такой-то…, ну, в общем, ласты завернём и привет-буфет!

— Неохота-а, — быстро отреагировал пацанёнок.

— А кому интересно? — улыбнулась Ника. — Думаешь мне?

— Думаю, что никому, — подытожил Егор. — Потому, весь этот разговор я затеял и ещё раз хочу предложить — пока не дойдём до места, чур, не драться! Лады? А если кто провинится, то ты, Василий, будешь свинцовые шарики по карманам раскладывать, чтоб не забылось.

— Как ета? — заинтересовался мальчуган.

— Да очень просто, ругнулся кто-то, ты пульку в одно место, брякнула Ника, что-нибудь нехорошее, ты в другое, вон у тебя их сколько на комбинезоне, карманов этих. А доберёмся туда, куда нам надо, там за всё сразу и рассчитаемся. Ну, как, согласны?

— Ага-а! — набундючился Василёк, засверкав наполненными слезой глазами. — А как зить я буду тебе помогать? Сем стлелять, лесли патлоны все в станах будут, а?

— Ну-у! — усмехнулся Горыныч. — Навряд ли мы так разойдёмся, что весь твой арсенал задействуем, а потом, дорога, наверное, не такая уж и длинная, верно проводник?

Говорившие мужчины вопросительно посмотрели в сторону своей спутницы.

— Всё будет зависеть от того, каким путём пойдём, — Ника слегка замялась с ответом.

— Знаешь, что? — заговорил решительно Егор. — Давай-ка, всё-таки пообщаемся, думаю, пора.

— Тосьно, — поддержал напарника мальчуган, не понимая всей подоплёки, но ему это было и не важно, поговорить он любил, а это было главное. Девушка после этих слов напряглась, но возражать не стала, время видать и впрямь подошло, дальше тянуть было некуда.

— Нам не известно, почему на тебя напали и кому ты так интересна, — после недолгого раздумья начал Горыныч. — Но что-то вокруг происходит и мы должны знать, что именно? К чему готовиться, чего ожидать? — парень придержал попытавшегося встрять мальчишку и продолжил. — Вась, я ещё не всё сказал, погоди. Во-первых, у меня есть глаза и уши, во-вторых, сопоставлять уже известные факты и делать выводы тоже несложно. Так вот, тебе нужно попасть домой, а в провожатые, так уж получилось, достались только мы. Почему? Почему, если ты так нужна Городку, они побоялись сопровождать тебя. В общем, вопросов целая куча и мы, кстати, ещё не дали своего согласия, идти ли нам в твою сторону.

— Тосьно! — обрадовался возникшей паузе Василёк.

Заминка с ответом была недолгой…

— Ой, мальчики, вы даже не представляете в какой я беде! Не бросайте меня, пожалуйста, а? — девушка захлюпала носом и торопливо, глотая слова, зачастила, словно боялась, что её остановят и не дадут сказать чего-то самого главного, чего-то такого, что обязательно ей поможет. — Я ведь, на самом деле, не за себя волнуюсь, а за папу! Он у меня гений, человек, который всегда беззаветно работал для блага и на пользу своей страны, но, как это обычно здесь, у нас, бывает, все его разработки оказались до недавнего времени никому не нужны. С детства помню его замученное усталое лицо и постоянные хлопоты за каких-то людей, которые ему помогали и как все деятели науки жестоко нуждались в самых элементарных вещах: кто-то откровенно голодал, кому-то негде было жить, у кого-то кто-то умирал, и нужна была срочная помощь…

Так было всегда!

И вместо того, чтобы заниматься делами, он вечно носился по кабинетам: что-то доставал, кого-то убеждал, чего-то выбивал. Распыляя себя, отец вынужденно откладывал на потом реализацию своих идей, и, как оказалось, зря…

С годами коллектив уменьшился до маленькой лаборатории, где остались фанатики, блаженные от науки, так называла их мама! А потом, — Ника, тяжело вздохнув, опустила голову. — Потом случилась беда!!! Мама смертельно заболела и умирала мучительно и больно, и мы ничем не могли ей помочь…

Страшный недуг навалился на нас, на всех, заставляя страдать, в том числе и от осознания того, что мы были бессильны помочь самому близкому и дорогому для нас человеку. Раковая опухоль выгрызала её внутренности, и никакие лекарства не способны были этому помешать, даже папина чудодейственная вакцина. Вот когда он пожалел о том, что бесполезно тратил время и не доводил до конца свои изыскания, не форсировал события, убеждая всех и себя в том числе, что в таких делах спешка абсолютно неприемлема. В институте, где его тема была одной из многих, к этому подходили с определённым скепсисом, определяя, что время для решения данной проблемы ещё не подошло, а сам он не спешил делиться тем, что выход почти найден. Многочисленные опыты на животных подтверждали, что он на правильном пути. Более того, у лекарства имелись побочные эффекты: повышался иммунитет, организм омолаживался, излечивалась целая куча так званых старческих недугов. И исходный материал, основа, была чрезвычайно простой, абсолютно некапиталоёмкой, а значит, цена на препарат позволяла использовать его для самого широкого применения, без каких-либо ограничений.

До победы оставалось всего несколько шагов, но именно их не хватило, чтобы спасти маму!

Вакцина была ещё «сырой», не готовой к апробации на людях.

Естественно отец во всём обвинил себя, абсолютно отметая какие-либо разумные доводы и оправдания на этот счёт.

Он долго не приступал к работе, а когда смог вновь вернуться к любимому делу, грянула перестройка…

Всё закрутилось, завертелось, — девушка, пожав плечами, как-то беспомощно посмотрела на своих слушателей. — И за великими идеями и большим, очередным светлым будущим, люди перестали замечать малого. Забыли о том, что кропотливый и повседневный труд никто не отменял, что законы экономики и бытия действуют в любое время и при любом правительстве. Да и вектор тяги, так папа называл побудительные мотивы, которые действовали до этого в стране, потерял свою направленность, а вернее, совсем рассыпался. Мы попросту растерялись куда, в какую сторону нам идти и тут началось самое страшное…

— Ну, да, — Егор непроизвольно поддакнул, покрепче прижимая к себе притихшего малыша, который, на удивление, никуда не вырывался и не бежал, а внимательно прислушивался к тому, что говорила Ника. — Мы, с Василием, краями зацепили все эти прелести.

— Да вряд ли тот бардак и раздрай можно было назвать прелестью, — усмехнулась рассказчица. — Только дальше было больше. Народ осмотрелся, прикинул, что к чему и те, кто оказался наверху пирамиды, поняли, что судьба им подкинула такой шанс, какого никогда больше не будет: полная или частичная стагнация власти, недействующее законодательство, разброд и развал в силовых структурах, в общем, лучше не придумаешь.

— Для кого? — решил поучаствовать в разговоре Василёк.

— Для кого, для кого, — взъерошил ему волосы Горыныч. — Для крутых парней, естественно…

— Не только для них, — продолжила девушка. — Оборотистые начальники и ушлые бизнесмены, авантюристы всех мастей и всех уровней вырвались на оперативный простор, подгребая под себя всё, до чего дотягивались их загребущие конечности, договариваясь, подкупая, убивая и разоряя, вся и всех вокруг! Что было дальше, я уже рассказывала, не хочу повторяться.

— Про себя забыла, — напомнил Егор.

— Нет, не забыла, — покачала головой Ника. — Как можно забыть то время, когда люди, по сути, были брошены как слепые котята в воду. Мы, в общем-то, тоже бултыхались из последних сил, надеясь и веря в то, что всё образуется. И только, когда экономика страны пошла в разнос, а правительство стало затыкать дырки в бюджете, отдавая в аренду территории иностранным корпорациям, наконец-то всё стало понятно. Отец собрал всех своих немногочисленных соратников и друзей для того, чтобы решить, как себя вести дальше. Он тогда сказал, что пришло время Гражданской Самообороны и нас, кроме нас самих никто больше не спасёт.

Те, кто хотел — ушли, если было куда. Оставшиеся присоединились к папиным знакомым и организовали что-то типа коммуны. Наблюдая за тем, что происходит вокруг, мы спешно обустраивали и укрепляли свой лагерь и готовились к самому худшему. Некоторые предугадывали, какие грозные перемены ожидают нас в недалёком будущем, но никто не думал, что всё будет происходить так быстро. Проблемы экологические, перехлестнулись с демографией, а затем вступили в действие внешние факторы, Коалиция начала отключать электроэнергию, выводить из неперспективных зон санитарные и прочие отряды, сокращая и убирая нахлебников, тех, кто не способен был платить за себя. Целые районы за считанные месяцы превратились в безлюдные пустыри с жалкими остатками населения, которое ещё как-то трепыхалось и пыталось выжить. Москва, выстоявшая и не покорившаяся на протяжении многих столетий, отбиваясь от набегов целой кучи всевозможных захватчиков, опустела за какой-то десяток лет. Из неё вытряхнули экономическую составляющую, обесточили, перестали причёсывать, убирать и умывать и этого оказалось достаточно, чтобы всё в корне изменилось.

А тут ещё одна напасть подступилась к тем, кто остался, не взирая ни на что.

Людской многомиллионный фон, давивший на всю сопутствующую нам фауну, сопровождавшую нас повсеместно, серьёзно ослаб и сдал свои позиции. Прежние хозяева территорий, отступая, перестали поставлять в достаточном количестве пищу, которая была всегда в изобилии и легко давалась. В итоге, подчинённые особи, над которыми доминировал человек, вынуждены были в серьёз начать борьбу за выживание и те, кто побеждал в этих схватках всё чаще и чаще стали включать в свой рацион людей, как наименее приспособленных и наиболее уязвимых…

— Эх, и нисего себе! — запыхтел Вася. Ему не всё было понятно, особенно там, где Ника выражалась научными терминами, но то, что он может запросто стать чьим-то обедом, до него дошло хорошо. Мальчишка, сжав кулаки, попытался высказать своё негодование, но не успел. Егор просто-напросто зажал ему рот, не обращая внимания на слюни и сопли, которые от возмущения просились у малыша на выход.

— Не мешай, Васенька, не мешай! Видишь, нам ещё не всё сказали, — успокоил мальчугана Горыныч.

— Да, собственно, добавить к тому, что вы услышали, особенно и нечего, — вяло махнула рукой девушка.

— А с чего всё же такой интерес к твоей особе? — напомнил Егор.

— Ах, это, — Ника скривилась, словно надкусила лимон. — Деньги! Опять нарисовались на горизонте финансы, да ещё в таких количествах, о которых можно было только мечтать! Дело в том, что все эти годы отец не переставал работать над своим чудо-лекарством и довёл его всё-таки до ума. Результаты оказались на самом деле впечатляющими — наша вакцина оказалась очень полезной в нынешних условиях. Всего несколько уколов запускали в организме человека мощнейшие регенеративные и иммунные процессы, которые выводили всю накопленную гадость, очищая его практически полностью. Восстанавливались абсолютно все функции, в том числе детородные…

— Дальше можешь не продолжать, — нахмурился Горыныч. — Информация об этом, как вы не конспирировались, всё-таки просочилась вовне. Народ у нас ушлый и кое-кто сообразил, что, продавая этот эликсир, можно подгрести под себя весь мир.

— Естественно! — усмехнулась девушка. — Кто же откажется пожить подольше, выглядеть получше и при этом не болеть.

— Что совсем?

— Абсолютно…

— Извини за нескромность, — Егор с трудом выдавил вопрос, который возник у него при разговоре и не давал ему покоя. — А ты сама-то пробовала этот препарат?

— Пробовала, — улыбнулась Ника и, помедлив некоторое время, огорошила. — Я твоя ровесница.

— В рот компот! — Гор не сдержал своих эмоций. — Ну, я то ладно, съел двадцать пять лет, но ты! Больше полтинника, а выглядишь, словно восемнадцатилетняя девчонка, только глаза…

— Что глаза?

— Не детские, — внимательно всматриваясь в спутницу так, будто увидел её впервые, протянул Горыныч.

— Ну да! — опять сникла собеседница. — Тут не до детства! Тут вокруг нас такое закручивается, караул!

— Попробую догадаться, — отпустил из рук потерявшего всякий интерес к взрослым разговорам мальчишку Егор. — Хром, либо хороший знакомый, либо какая-то веха из прошлой жизни помогал вам, а теперь чего-то испугался. Кроме того, что-то происходит у вас, в вашей коммуне и эти процессы настолько серьёзные, что выходят из под контроля. А тут ещё, наверное, какая-нибудь могущественная группировка нарисовалась на горизонте, и все, без исключения, хотят завладеть вашими секретами, — парень на какое-то мгновение задумался и покрутил указательным пальцем в воздухе. — Ах да, упустил! Вдруг откуда ни возьмись, появляется непонятный незнакомец с малышом и с историей похожей на сказку, делая вид, что ничего не понимает! А на самом деле — ну очень подозрительный тип!!! И чего делать бедной женщине?

— Ну да! — кисло подытожила Ника. — Почти всё так. Хром, мой бывший муж, работал когда-то в конторе. Городок этот они и создали, кстати, все его бойцы очень квалифицированные товарищи. И он очень был удивлён тобой и тем как ты с ними разбирался. Он же мне и сказал, что ты не похож на проныру. Более того, сообщил, что каким-то образом Коалиция узнала о нас и начала задавать вопросы. Патруль, напавший на меня, наши восточные братья-славяне, которые пулей заскочили в Объединённую Европу после развала СССР, пока не в курсе, а просто подрабатывают на Серых, группировку чёрных копателей в центре Москвы, которые на этом поднялись просто до небес. Те тоже прознали о наших изысканиях, и горят желанием погреть на этом руки. Они уже пытались с нами договориться, но, зная, что Хром нас поддерживает, напирать побоялись, а решили меня просто украсть, чтобы легче было вести переговоры с отцом, — девушка тяжело вздохнула. — Вот такая история.

— Понятно! — Горыныч почесал затылок и погрозил кулаком Василию, который каким-то образом умудрился откинуть один из верхних люков, намылившись наружу. — Товарищ-ч, три метра от машины, не далее, иначе зад будет синий. И ждать до конца пути я не стану…

— А мы зыть договолилися…

— Ва-а-ася! — прорычал Егор, делая страшные глаза.

— Ну, холосо! — засокрушался мальчуган, но на улицу всё-таки полез.

— В общем, дело ясное! — бодро покивал русой головой строгий напарник, переходя к прежней теме. — Хром не может вам помочь и не хочет ничего советовать, так как чего-то опасается, а если учитывать цену вопроса и важность вашего открытия, его позиция понятна — помог, как смог, а дальше прячьтесь, в городе, до лучших времён, пока всё не успокоится, а самое главное, чтобы он не знал. Это на тот случай, если с него начнут спрашивать по серьёзному. Правильно? — и не дождавшись подтверждения, продолжил. — Правильно! Более того, что-то такое, поняв про меня, он сказал, что я единственная твоя надежда в пути и быть может ваше же спасение в дальнейшем. Правильно? — заметив испуганные серые глаза, опять не стал дожидаться ответа. — Похоже, что и тут, правильно! — самостоятельно разложив всё по полочкам Гор, озадаченно посмотрел на Нику. — Ну и чего мне остаётся делать?

— Не знаю, — ответ собеседницы вроде как отрицательный, ни к чему не обязывал, но сквозившая в нём мольба о помощи была такой явственной, что не услышать её ну никак не получалось. Да Горыныч отказываться и не собирался, давным-давно для себя уже всё решив.

— Э-хе-хе, да всё ты знаешь! — пробурчал он, напуская на себя суровый вид, но в следующую секунду замахал перед собою руками, пыхтя и отбиваясь от радостных поцелуев. — Только прошу без интиму!

— Вот дурак! — обиделась на него Ника. — Я же от души, по-честному!

— И я, по-честному, а иначе быть не может — попытался сгладить неловкость Егор. — Я по-другому и не умею, среди своих.

— А среди чужих?

— Вежливое безразличие, в том случае, если нет агрессии.

— А если есть?

— Слушай, ты прям, как на минном поле, шаг за шагом меня проверяешь, — усмехнулся Гор.

— И всё же…

— Если человек переходит в категорию врага, значит, он сам выбрал эту дорогу и получит полной мерой, без всякого сожаления с моей стороны.

— То есть? Ты, как в Городке, сразу же начнёшь размахивать руками?

— В Городке, ребятам повезло.

— В смысле? — удивилась девушка.

— Я не знал обстановки, не совсем ещё был готов к действию и сдерживал себя.

— А сейчас ты готов?

— Да.

— И что?

— Ника, не знаю твоего полного имени и отчества, — спокойно заговорил Горыныч, глядя ей в глаза. — Видишь ли, твой бывший муж, он действительно не ошибся, поверив в то, что, если я возьмусь за твою охрану, то скорей всего справлюсь с этим делом, — он поднял руку, предваряя какие-либо вопросы. — Дай я объясню тебе несколько жизненных принципов, которые всегда, самым тесным образом переплетались с моей профессиональной деятельностью. Во-первых, как я уже сказал, если человек становится моим врагом — это целиком и полностью его проблема. Я приучен не оставлять за своей спиной тех, кто может воткнуть в неё нож. Во-вторых, я заканчиваю разговоры тогда, когда они бесполезны и человек становится моим врагом. В-третьих, если моим близким или друзьям угрожают…, — Егор улыбнулся. — Кажется, я начал повторяться.

— Подожди, подожди! — вскинулась Ника. — Но ты мне ни разу не показался каким-то живодёром, ни единого.

— А я им и не являюсь.

— Но как же тогда твои принципы? — она в ужасе округлила глаза. — Ведь это же средневековое варварство! Ведь существует целая куча ситуаций, когда сила слова гораздо эффективнее силы оружия.

— Например?

— Ну не знаю, — девушка замялась, пытаясь, подыскать подходящее объяснение. — Сейчас наверное не та обстановка и не то место, чтобы так вот, сразу, найти что-либо приемлемое, но тогда, когда ты этим занимался профессионально, неужели это был единственный и веский аргумент? Ведь время было совсем другим и международный климат более мирным и взвешенным. Неужели в основе деятельности «Воспитателей» всегда лежала только грубая сила?

— Мне понятно твоё негодование и неприятие, — Гор продолжал быть спокойным. — Более того, моё руководство, предвидя именно такую реакцию простых обывателей, не афишировало о том, что существует такое подразделение. Скажу больше, даже в Генштабе о нас знали единицы и, тем не менее, в самые сложные моменты, когда на кону стояли сотни и тысячи жизней, особенно в горячих точках, нам всегда находилась работа.

— И как же вы действовали?

— Тебе это действительно интересно знать?

— Мне это важно знать, — поправила его Ника. — Для того чтобы понимать с кем имею дело и на что могу рассчитывать, — потом на секунду задумалась и дополнила. — И смогу ли вмешаться, если посчитаю нужным.

— Что же, — Егор покивал головой, соглашаясь. — Дело в том, что в зависимости от ситуации, мы всегда старались избежать конфликта. Поясню, к примеру, мы заходили в проблемное место, где возникла угроза жизни нашим людям либо нашим интересам, каковы наши действия? Всё очень просто — старший группы доводил до главарей нашу позицию либо они уходят, если есть куда, либо сдаются, если есть кому. В противном случае — смерть не только для них, но и для их близких.

— Но ведь это же бесчеловечно…

— Что есть человеколюбие? — Гор сделал небольшую паузу. — В природе нет такого понятия, кстати, как и нет бессмысленной жестокости. Гибнут только те, кто, либо глуп и вовремя не покинул уже занятые охотничьи угодья, либо тот, кто является добычей, но опять же только в тех количествах, которые нужны для прокорма. Вот и всё! Так было и у людей — обидчика можно было наказать без каких-либо ограничений и адекватно его провинности, то есть кровь за кровь, глаз за глаз. К сожалению, так продолжалось не долго. Появились бедные и богатые, зависимые и независимые, те, кому было что терять, и у кого не было за душой ничего. Имущим понадобилась более изощрённая защита, чтобы оставаться безнаказанным даже тогда, когда их действия шли вразрез с общепринятыми понятиями.

Так появился — закон!

И чем дальше уходила в своём развитии наша цивилизация, тем более изощрёнными становились порядки, защищая уже не правое дело, а тех, у кого было больше денег и в конечном итоге больше прав.

Вот так и мы, Воспитатели, в определённые моменты, подменяя закон, решали дело с позиции силы. Впрочем, наша правда была всё же лучше. Мы оставляли право выбора за слабым. И только там, где эти действия были спровоцированы противоборствующей стороной.

— И что, ваши оппоненты всегда проигрывали? — Ника с сомнением посмотрела на Горыныча. — Количество противников и их подготовленность не играли никакой роли?

— Никакой...

— Сказка какая-то!

— Я бы тоже не поверил, — согласился Егор, внимательно всматриваясь в монитор, где тренировался Василёк, испытывая стрелковые характеристики подаренной ему в Городке рогатки. — Только не далее как вчера, ты рассказывала мне о том, что мозг человека — это уникальный биоэнергетический механизм, с очень высоким порогом разрешения. Кстати, примеры приводила с процентами, способностями…

— И чего? — перебила собеседника Ника. — Какое это имеет отношение к тебе.

— Наша подготовка тоже включала в себя психофизические занятия, в основу которых были положены принципы самовнушения, то есть нас, в конце концов, убедили в том, что мы непобедимые, неуязвимые и так далее.

— И это действовало?

— Ну, я же сижу перед тобой, целый и невредимый.

— Даже не знаю, что сказать и как на это реагировать.

— Не говори ничего, — улыбнулся Горыныч. — Просто живи и делай своё дело, а я буду делать своё, если это понадобится. Кстати, открой всё же страшную тайну, в какую сторону нам двигаться?

— А я разве не сказала? — удивилась девушка. — Столько телебенить языком и ничего конкретного, вот же! В Тимирязевский лесопарк, на север, в общем, а там я покажу, куда именно…

Ника хотела ещё что-то добавить, но тут снаружи раздалось какое-то злобное верещание, и победно заорал Васька.

Егор, подхватив подсумок с гранатами и бессменный «калаш» выскочил пулей наверх и, как оказалось, вовремя. Несколько огромных, величиной с крупную таксу или кого-то в этом роде, покрытых серо-сизой, густой шерстью крыс, двигались в их сторону. Одна из них припадала на переднюю лапу. Остальные проворно подбирались к Васильку, который закладывал очередной металлический снаряд в свою чудо-рогатку. Мальчишка азартно готовился к бою абсолютно не думая о том, какая смертельная опасность нависла над его охотничьей бездумной головой.

— Грамотно окружают, со всех сторон, как по науке, — пробормотал Егор и перевёл ограничитель огня на одиночные выстрелы. Четыре раза рявкнул автомат, разрывая непрошенных гостей на части горячим свинцом. Причём, последний, самый крупный и подраненный мальчуганом, схлопотал пулю уже в прыжке, ощерив зубастую пасть, усыпанную смертоносными резцами.

Вася присел от неожиданности и прикрыл голову руками.

— Сего ета? — он с недоумением уставился на кровавое месиво, которое шлёпнулось рядом с ним, забрызгав его своими ошмётками и вдруг, в голос, заревел и бросился к соскочившему на землю Горынычу со словами: «Папка! Лодненький! Спаси!!!»

— Ну, ну, мальчик мой, успокойся, — присел к нему Егор, поднимая на руки дрожавшего всем телом мальчишку. — Всё уже случилось, чего ты? И совсем не страшно!

— А я и не забоялся, тока я зыть не по настояссиму, а они слазу кусаться, — всхлипывал Вася, растирая крупные, словно горошины слёзы по замурзанным щекам.

— Ну, видишь, мы их за это и наказали, — потихоньку зашептал ему на ухо парень, совершенно позабыв о том, что хотел поначалу хорошенько вздуть незадачливого охотника. — И победили, как самые настоящие геройские герои…

— Плавда, ты не сутис? — заулыбался Василёк.

— Какие же тут шутки, — донеслось сверху, с брони. Ника, принимая мальчишку, говорила абсолютно серьёзным тоном. — Я сама видела, как ты подстрелил самого здоровенного крысюка, а Гор остальных трёх, маленьких.

Услышав такую похвалу, мальчуган засиял как новенький рубль. Он хотел поподробнее рассказать о своём подвиге, но не решился перебивать взрослых, которые в отличие от него почему-то хмурились.

— Кстати, давно хотела заметить, что мы пробираемся будто в вакууме.

— А что, почётный эскорт присутствует постоянно?

— Ну не так, чтобы очень, но, по крайней мере, мелькание на дальних подступах кого-нибудь кто ищет поживы, происходит довольно часто, а сегодня как-то всё не так, — девушка озабоченно покачала головой. — Не нравится мне это!

— Да мне тоже не по себе, — заёрзал в водительском кресле Горыныч, устраиваясь поудобнее, нога уже так не мучила как вчера. — Насколько мне известно, эта нечисть должна быть гораздо меньших размеров. Помню в одном из сараев, по-молодости, изловчился и наколол одного щура на вилы, так он изогнулся и зубами на железе такие борозды оставил, что меня потом аж мороз продрал! Бр-рр, как вспомню, так вздрогну! — парень передёрнул плечами. — А что будет, если такая зараза в тебя вцепится?

— Так я про это уже целые сутки талдычу, — возмутилась Ника. — Зверьё вокруг изменилось и в размерах, и в количестве, и с головой у них стало гораздо лучше.

— Я заметил, — пробормотал Егор, запуская двигатель. — Ладно, будем на чеку!

— А вы сяс пло сто говолили? — проявил активность Вася.

— Про то, напарник, что теперь на улицу мы с тобой отсюда выйдем только тогда, когда доберёмся до дома.

— До сьего? — уточнился мальчишка.

— До моего, — быстро ответила девушка и обратилась к старшему из мужчин. — Давай проскочим Царицынские дебри в темпе, без задержек. Мы сюда в последнее время не заходим, говорят, что в этих местах нехорошо.

— Чем хуже вокруг, тем лучше для нас, — пробубнил Гор, трогая послушную машину с места. — Самый страшный зверь — это человек, а уж от всех остальных мы как-нибудь отобьёмся!

Василёк тихонечко сидел на своём месте, уже не вмешиваясь в разговоры старших. История с крысюками, которых его меткая рогатка не смогла остановить не шла из головы. Гор с Никой говорили о чём-то таком для него не очень понятном, но даже его детских мозгов хватало на то, чтобы уразуметь — шутки закончились.

Впереди их ждала неизвестная дорога…

…и было очень страшно!