Глава 9

…он смотрел на дёргающееся в конвульсиях тело, ещё не совсем осознавая, что, наверное, убил человека…

Повздорив с маманей, Егор решил показать своё Я и сегодня домой не торопился. Кореш по спортивной секции, в которой они вместе занимались, давно приглашал его к себе в гости и почему бы, собственно, ему не прогуляться, правда проблемка была — жил он во вражьем месте. Но они с Гориллой, единственным друганом и таким же бесшабашным оторвой, любили щекотать нервишки и прогуливаться по окраинам «Спартака», района, в котором обитали непримиримые их противники. В самое сердце забираться, конечно же, не решались, не до такой степени были наглые, так почему бы в одиннадцатый микрорайон не сгонять, там вроде бы не такие ярые пацаны были. Примкнули к «спартачам», держали их «правду», но особо себя не рвали, вот и подумалось: « Авось пронесёт…»

Не пронесло!

Хотя, если бы не выёживался и не взял в руки гитару, всё бы наверняка обошлось, а так…

Мадамы в незнакомом дворе просто умерли от его голоса, которым Егорка владел мастерски. Местные, поначалу, приняли его благосклонно, Толян, с которым на тренировках стояли в спаррингах, всё же был у них в почёте. Но когда он, взяв пару аккордов, затянул «Клён», а потом окончательно добил претендентов «Нелётной погодой» и «Графским парком» — всё!, вопрос с ним решили однозначно.

То, что его будут «мочить!», сомнения не было никакого, по глазам определил и не только он, кстати, Анатоль тоже почуял неладное.

Помрачнел!

Занервничал!!!

А в Децела, на блатном это погоняло означало — «маленький», так его шутя прозвали в школе за внушительные габариты и приличный рост, словно чёрт вселился. Точно зная, что при девчонках тронуть его не посмеют, такое было правило, Егор принялся вовсю драть своё горло и выдавать ноты, от которых сам обалдевал…

Тутошние красотки строили глазки и, позабыв про недавних ухажёров, все как одна готовы были с ним познакомиться для многообещающих встреч, он это видел, по томным взглядам, по недвусмысленным намёкам и вообще по всей обстановке. Это же самое видели местные кавалеры, стоявшие в сторонке и нервно заглатывавшие одну сигарету за другой! Исчезнувший на непродолжительное время Толик, появился со своим старшим братом Мишаней, видать для помощи и солидности, но их было всего лишь трое, а желающих разобраться с чужаком — человек пятнадцать, не меньше.

Обстановка накалялась, концерт продолжался, но первым не выдержал хозяин инструмента, так себе певун — на три с минусом. Кстати, он, по всей видимости, обиделся больше всех. И это было понятно, за неимением лучшего, парень просто купался в женском внимании, а тут, вдруг, какой-то выскочка…

В общем, повод для того, чтобы отобрать игрушку был самый нелепый, типа, гитара нужна, потому что бабушка попросила — поиграть ей вздумалось, в одиннадцать вечера… Поклонницы Егора, кинулись уговаривать ещё на пол часика продлить удовольствие и всё такое! Поднялась лёгкая неразбериха, галдёж, все забегали, засуетились и именно в этот момент Децела настойчиво потянули в сторону, подальше от беседки.

— Егора, пошли, по быстрому! — шипел ему в самое ухо Толян и тащил его куда-то в кусты с такой силой, что сопротивляться было бесполезно. — Давай, давай, соловей ты наш, ходу!

Но сбежать им не дали...

Бдительные «спартачи» бросились вдогонку, уже не обращая внимания на табу, которое запрещало трогать обидчика в присутствии женского пола. Тонкие девичьи голоса громко заверещали, кого-то нежданные помощницы даже задержали — послышались вопли и ругательства, но всех остановить они, разумеется, не могли. Возмущённо заорал Миха: « Пацаны, вы чё, успокойтесь!», поймав одного из недовольных в свои медвежьи объятия, и на этом рыцарские забубоны окончательно закончились.

Выскочив из зарослей, Егор почувствовал, как Пожидай, так Анатолю когда-то сократили его фамилию, пихнул его в спину.

— Беги! Меня не тронут!

— Не могу, не приучен! — развёл руками Децел, одновременно уклоняясь от гитары, которую не пожалели для такого дела. Знаменитая «ленинградка», очень ценная по тем временам, так как достать её было практически невозможно, просвистев над головой, ребром врубилась в кого-то из набегавших разлетаясь с жалобным треньканьем. Хозяин инструмента застыл на какое-то короткое мгновение от горестной неожиданности, наблюдая за тем, как заваливается набок оглушённый им товарищ, правда, и сам тут же последовал за ним, получив точный удар по печени и мощный боковой в голову…

Егорка освоил «это непотребство», как называл чисто уличную плюху тренер, заметив её в арсенале подопечного, в совершенстве. Движение было непрофессиональным, более того, парень слегка подпрыгивал в воздухе, вкладываясь всем телом. Наставник тут же определил слабину и показал ему, чем всё может закончиться, воткнув свой кастет-кулак под правое ребро, добравшись до его печени так, что искры посыпались из глаз! Но то было на ринге, где орудовали профессионалы, а улица всегда отличалась своими правилами и законами. Здесь нужно было «гасить» противника с одного удара, чтоб не поднялся, чтобы не оглядываться назад, опасаясь за свою жизнь.

Вот и сейчас его «коронка» сработала безупречно, завалив «музыканта», словно быка на скотобойне. Кстати, этот удар сметал с ног не только сверстников, от него уходили в глухую отключку и солидные стокилограммовые дяди, когда пытались вернуть проигранные в «ази» или в «буру» свои кровные, честным трудом заработанные денежки…

И вообще — без приключений у Децела жить ну никак не получалось!

Нет, он не якшался с хулиганьём и пацанами, которые то и дело ныряли в «колонии» как к себе домой, учился на отлично, одевался как «фраер». Жил, никому не досаждая и ни во что, особо не вмешиваясь, но проблемы всё же его находили…

Их побаивались и старались не цеплять по пустякам ни в школе, ни на улице. Они с Гориллой были эдакими «неприкасаемыми» в родном двенадцатом микрорайоне и решали собственные проблемы исключительно вдвоём, хотя, нет! Один раз пришлось позвать своих негласных покровителей Рака и Панчу, парней старших лет на пять-семь, КМСов по дзю-до и боксу, которые любили непримиримых «малышей», именно так они их называли, за независимость. Как-то озверевшие мужички сильно на них обиделись за то, что в очередной раз «салабоны» обыграли в карты, а когда попытались вернуть деньги силой, ещё и по башке схлопотали. Собрав толпу эти «бывшие короли улиц» подвалили на разборки целой оравой.

А здесь их ждали.

Четверо…

Рак и Панча вышли вперёд и предложили решить вопрос по-честному, чтоб не разжигать войну внутри района: любой из пришедших мог выйти один на один, либо с Децелом, либо с Гориллой!

Не вышел никто!!!

Так они и ходили потом по родным улицам, вдвоём!

С непонятным статусом — не то местные «шишкари», не то изгои…

Но это было дома, а здесь, на все его заслуги плевать хотели с высокой колокольни! И именно сейчас ему сильно не хватало напарника, с которым не раз стояли спина к спине, отбиваясь от превосходящих сил. Хотя, Толян-красавчик, сграбастав двоих своих соседей, тоже помог ему нехило.

— Децел, вали отсюда, — прохрипел он, задыхаясь от натуги. — Не могу больше…, — и мотнул головой куда-то в ночь. — А вона ещё бегут!

На самом деле геройствовать больше не стоило. Местные бойцы уже осатанели до такой степени, что, если он упадёт, его будут топтать, пока не забьют насмерть.

— Уговорил! — наконец-то согласился Егор и метнулся в темень, подальше от разъярённой толпы.

— Стой, козлина…

— Аааа, падаль, догоним — убьём!

«Москва-Воронеж — не догонишь, а догонишь — не возьмёшь!» — пронеслось в голове, которая подстёгивала ноги, уносившие своего хозяина от беды. Топот преследователей стихал понемногу. Крики тоже, чего зря орать и тут из какой-то подворотни вывалился очередной местный «добрый молодец» — широкоплечий и коренастый, брякнувший под горячую руку непонятно-оскорбительное: «Пенёк!»…

Что это означало?

Обидеть ли хотел или здесь, в одиннадцатом, это была какая-то шутливая форма обращения, кто знает? По крайней мере, Децел выяснять не стал, а, чуть притормозив и подлаживая свой бег под удар, врубил незнакомцу в «пятак» так, что услышал, как захрустели у бедолаги шейные позвонки…

Лёгкое прикосновение вернуло его к действительности…

— Что, опять воевал?

— Да, — кивнула Ника и поманила за собой.

— Вот же! — пробубнил с досадой Гор. — Ни на яву, ни во сне, ну никак не успокоюсь, — он прикрыл дверь в «детскую», чтобы не разбудить малышей и последовал за девушкой…

…трёхкомнатная квартира на втором этаже была боковой, и одно из окон замызганное донельзя смотрело на перекрёсток рядом с выходом из метро. Остальные помещения располагались по обе стороны здания, таким образом, имелся почти круговой обзор. Что интересно, стёкла сохранились в оконных рамах и, после аккуратной протирки, внизу, по углам, чтобы не привлекать излишнего внимания, через них можно было даже что-то увидеть. Входная дверь впечатляла своей неприступностью. Сделанная каким-то умельцем из толстого листа железа толщиной миллиметров семь (и как только её затащили наверх, ведь весила тонну, ну никак не меньше!), она не оставила сомнений в надёжности убежища.

На нём Горыныч и остановился…

…обустраивались молча, без настроения, так же ели, в том числе малыши. Не до шуток было. Нарушить скорбное молчание не решился даже Тузик, подметив, что добрую хозяйку абсолютно ничего не трогает. Она не реагировала ни на что, молча сидела в углу весь вечер, и неизвестно было, ложилась ли вообще.

Но что-то её заставило выйти из прострации…

Лунный свет хоть и не чётко, но всё же высвечивал окружающую обстановку. Фил потихоньку скулил, но на улицу бежать не торопился. Снаружи, у далёкого входа в подземелье что-то происходило, мелькали какие-то неясные угольно-чёрные силуэты, которые ни по своим габаритам, ни по размерам никак не могли принадлежать многоножкам. Егора передёрнуло. Он, было, потянул из бокового кармана ночной монокуляр, смахивающий на детский калейдоскоп только гораздо миниатюрнее, чтобы попытаться рассмотреть, что там, но тут Ника ухватила его за руку и замерла, заставив прислушаться.

— Мне кажется или это всё-таки звук мотора?

— З-звук, — ещё не до конца уверенный согласился парень. — А ты как услышала?

— Не спалось.

«И хорошо, что не спалось!» — отвлёкся Горыныч от метро, навострив уши. Любой техношум он теперь воспринимал только как враждебный. Друзей в нынешнем их положении у них вроде как не намечалось, разве что Хром, но после того как их, по сути, из Городка тактично, но всё же выперли, и этот дядя был под большим вопросом. По крайней мере, в объятия к его молодцам Егор бы не кинулся при встрече. А значит, следовало хорошенько всё рассмотреть и понять, кого это нелёгкая принесла…

Тем временем, приближающийся натужный вой уже был слышен достаточно чётко. Зато, все другие, естественные звуки, отошли на второй план или вовсе исчезли, растворившись вместе с их хозяевами в густой темени. Участки, освещённые ночным светилом, сумеречные охотники и так не жаловали, а тут затихли, будто их и не было. Они слишком хорошо уяснили себе, что механические помощники человека им не по зубам и дожидаться нужно удобного случая, когда люди выйдут из под защиты, чтобы напасть. Пока же железная махина, с галогеновыми фарами, разгоняющими мрак, остановилась на перекрёстке, оставшись в гордом одиночестве.

— Как думаешь, кто это? — кивнула в ту сторону Ника.

— То же самое хотел спросить и я! — усмехнулся Гор. — А что, здесь не принято отмечать технику какими-нибудь опознавательными знаками?

— Не-а! — опять мотнула головой девушка и зашептала. — Только Коалиция ничего и никого не боясь, может себе позволить такое — все остальные предпочитают оставаться безымянными…

— Грабить проще, чтоб ни с кого никакого спросу?

— Ну, да! — рыжая чёлка смешно подпрыгнула, соглашаясь.

— Поня-а-атна!

Горыныч тоже перешёл на шёпот. Механик заглушил мотор и мало ли что? А вдруг за эти годы техника шагнула так далеко, что прослушка внешнего периметра на таком расстоянии — это плёвое дело! Егор в точности об этом не знал, но бережёного, как говорится… додумать он не успел. Верхний люк открылся, и на броню полезли люди. Расстояние было достаточно приличным и девушка, как ни всматривалась в прибор ночного видения, ничего определённого сказать не могла, кто же всё-таки сюда пожаловал. Не узнавала никого.

— Физиономии у всех какие-то сизо-зелёные, — как бы оправдываясь, пробормотала она.

— Эт точно! — согласился с ней парень. — Да ты не расстраивайся, хотя, стоп! — он приник к окуляру. — А эт чего…

— Что, что там?

Всё это время они ни словом не обмолвились о произошедшем на Тимирязевке. Незачем было жевать больную тему. Гор вообще был рад тому, что Ника так быстро пришла в себя и заговорила, потому последние пятнадцать минут держал её «в тонусе», донимая расспросами. Но, похоже, их никто на долгие каникулы отпускать и не собирался. Возле стоявшей машины что-то происходило, и надо было понять, что именно.

— Ты можешь объяснить, чем это там народ занят?

— Могу, — мельком глянув в ту сторону, успокоила девушка. — Кого-то ищут.

— Каким образом?

— У них в руках «поисковик» — прибор, который способен отследить следы живых существ в пространстве.

— Хех! Рожи, значит, разглядеть не смогла, а фиговину эту…

— А ты сам посмотри, — пояснила она. — Его ни с чем не спутаешь — видишь у одного в руках, словно улитка сидит.

— Ну, и каким образом эта самая загогулина работает?

— В точности не знаю, но что-то связано с волновым эффектом, — Ника покрутила рукой в воздухе. — Каждый живой организм испускает определённую длину волны, в спокойное время суток, особенно ночью, след долго держится, типа шлейфа, а эта фиговина-загогулина, как ты её окрестил, помогает его увидеть…

— Угу, угу, — Егор покивал головой, всматриваясь в то, что происходило у входа в метро. — Продолжай…

— А чего продолжать-то, я его не разрабатывала и принцип действия мне неизвестен, так только, в общих чертах. Что знала, то сказала…

— Как думаешь, а кого они всё-таки ищут?

— Да мало ли, — тихий женский голос приобрёл какие-то зловещие интонации. — Здесь только и шастают все вкруговую в поисках кого-то или чего-то.

— Слушай, — Гор покосился в её сторону. — Ты сейчас это таким тоном сказала, как в тех детских страшилках — про чёрное молоко и прочую ерунду…

— А похоже было?

— А ты чего и впрямь решила молодость вспомнить и попугать меня?

— Да уж, — тяжко вздохнула она. — Как бы я хотела, чтобы вся эта подростковая лабудень, была самым страшным нашим испытанием…

В комнате наступила напряжённая тишина, даже Филимон перестал постанывать, глядя в соседнее окно. Ваську с Тузиком вообще не было слышно и Гор, в очередной раз, почувствовал себя «не в своей тарелке». По всем законам, он именно сейчас должен был бы обнять её, утешая всё дальше и больше, но его не тянуло на подвиги. Не тот был настрой, не та обстановка. Серое вещество последние 72 часа было нацелено совсем на другое, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, а про любовь даже и не вспоминало!

Ему почему-то подумалось… про кино, самое время, блин!

Например, про заграничные фантастические фильмы, ведь только они хоть как-то могли соответствовать тому, что происходило вокруг. Но и здесь ничего приличного в плане руководства к действию кроме, бах!, трах! тарарах! И вся эта ихняя хренотень не вязалась с нынешней непростой обстановкой ну абсолютно! А про российских фантазёров так и вообще вспоминать не стоило: «Человек-амфибия» и «Туманность Андромеды» — это всё, что позволили сляпать отечественному кинематографу цензура, а из книжных авторов в мозгах крутились только космические приключения и ничего земного, хоть плачь. Правда, в памяти всё-таки всплыли голливудские «Побег из Нью-Йорка» и опять жиж «Нью-Йорк: 2019 год, после атомной войны», но и там всё было не для него. Герои, слишком уж запросто разбирались с многочисленными недругами, картинно закуривали, ещё более картинно уходили от погонь и всяческих неприятностей, а здесь…

Горыныч покрутил головой и сплюнул в сердцах!

Не-а!

Все были на местах: два салабона, одна девчонка, пёс-крокодил и за бортом, как в том анекдоте — проблем, ну, просто, полная задница!!!

Сюда бы этого Курта Рассела или нет!, его в фильме Змеем Плискеном звали, кажись. Ну, вот, тогда б мы и поглядели, далеко бы он с этим табором сумел убежать…

Между тем, гости из военного автомобиля, по всей видимости, взяли всё-таки след. Несколько человек смахивающих на роботов, на них было надето что-то вроде брони, двинулись в направлении подземелья. Тот, что держал в руках «поисковик» был в середине отряда, тщательно прикрытый со всех сторон. Изредка похлопывая глушителями, чтобы отогнать наиболее любопытных или голодных тварей, мельтешивших где-то в ночи, они спустились вниз.

И там на них навалились…

Загрохотало и забамкало так, будто в метро шли, по меньшей мере, маленькие тактические учения с применением всех видов имеющегося вооружения, в том числе, наверное, карманно-ядерного. Пару раз долбануло от всей души, даже дом, отстоявший от места действия на приличном расстоянии и тот, Горынычу показалось, что слегка отпрыгнул в сторону, от греха подальше. Заскрипела старая развалина, зашуршала штукатуркой и ещё каким-то хламом, который, почувствовав себя лишним, начал потихоньку от неё отваливаться. Гор изумлённо прислушивался к тому, что происходило вокруг, и только мотал головой.

— Ты чего? — заметила его движения Ника.

— Думаю…

— О чём?

— Что заставило полезть их в этот гадюшник!

— А ты откуда знаешь, что там? — девушка с подозрением уставилась на Егора.

— Ходил туда.

— Куда? — Ника посмотрела на него как на ненормального.

— Вниз.

— В метро?

— Ну, да, а что тут такого? — попытался улыбнуться парень.

— Вот, дурак! А спросить у меня не мог? — глаза у его собеседницы засверкали, как у дикой кошки.

— Ну, во-первых, тебе было не до этого, а, во-вторых, я сам должен был оценить степень опасности…

— И как, оценил?

— В общих чертах, — ухмыльнулся Гор. — Хозяева тех мест очень негостеприимные ребята, это так в двух словах, если тебе интересно моё мнение….

— Какие, к чёрту, негостеприимные! — зашипела та от ярости. — Ты скажи спасибо, что живой остался. Там, на нижних уровнях, вообще непонятно, что происходит! Даже крысы убрались из подземки — тебе ЭТО о чём-то говорит?...

— Говорит, — ответил парень, выдержав приличную паузу, тем самым, заставляя её умерить свой пыл. — Даже слова твоего папани вспомнились, извини, что вспоминаю про него!

— Какие такие слова? — сделала вид, что не заметила последней фразы Ника.

— Про гражданскую самооборону…

— Ну, и…?

— Вот тебе и «и»! — тихо, но внушительно забормотал Горыныч. — Голова идёт кругом от увиденного. Я ничего не понимаю, какая тут, ты уж извини, в жопу, самооборона? При чём здесь граждане вообще! Сюда армию надо вводить, регулярную, пока здесь ещё можно что-то сделать, если можно, конечно! Иначе, эта зараза начнёт расползаться в разные стороны и трындец будет всем и вся! Да вон глянь, чего творится! — словно в подтверждение своих слов он кивнул в направлении метро, из которого выбрались остатки недавнего десанта.

Совсем жидкие, кстати, остатки.

Уцелело только двое, да и те были изрядно помяты. Тот, что держал в руках «поисковик», как пьяный брёл в сторону бронемашины, а второй, передвигаясь исключительно ползком, ноги, наверное, были перебиты, его прикрывал. Вернее, попытался, но не долго. Короткие очереди не могли сдержать рвущихся к нему из темноты преследователей. Что-то такое, непонятно-крабовидное, метнулось к автоматчику и разделалось с ним в мгновение ока, раскромсав его в клочья огромными клешнями. Жалобный стон словно разбудил его товарищей, заставив их хоть и с опозданием, но всё-таки действовать. Зарокотала автоматическая пушка, упрятанная в небольшой башенке, заплевался свинцом тяжёлый пулемёт, гулко рявкая в ночной тишине и отгоняя нападавших.

— Ну и к чему ты мне всё это говоришь, чего такого показываешь, о чём я не знаю? — возмутилась девушка. — Забыл что ли про мои слова: какая армия, ты о чём? Какие действия? Кому это нужно? Максимум чего мы здесь можем дождаться — это атомного удара или зачистки территории вакуумными бомбами… А на людей в этой стране всегда было всем начхать, бабы новых нарожают! Чего с ними цацкаться…

И тут, Нику словно услышали те, кто действительно ни во что не ставил человеческую жизнь. Длинная очередь буквально разрезала пополам последнего бойца, не пощадив в том числе «поисковик», а вслед за этим несколько реактивных снарядов, пущенных откуда-то из темноты, покончили и с бронемашиной, превратив её в груду металлолома!

— Темиркан?.. это Семён, — говоривший играл желваками и сжимал в руках рацию так, будто хотел раскрошить её в порошок. — У меня две новости и обе, плохие…, — продолжить ему не дали. Ответ упредил его доклад, и он морщился от услышанного, то и дело, отводя аппарат в сторону с брезгливым выражением на лице. До некоторых бойцов, стоявших поблизости «долетело», что именно их шеф собирается сделать «…с засранцами, которые в очередной раз облажались…» и, судя по тому, как они побледнели — ничего хорошего им не сулили. Правда, через несколько минут вожак Серых выдохся и Сёма всё-таки сумел продолжить.

— …так вот, Темир, мы тут пошуровали, в окрестностях, и пока я разбирался со следами возле вертолёта, второе наше крыло добралось до Кантемировской. Да, до входа в метро. Ну-у, тут, собственно, и произошло столкновение! Похоже, босс, мы развязали войну с Городком. Нет, я не знаю, что они делали в такое время в этом месте, но один из наших заметил у них «поисковик». Да, шеф, ты как всегда угадал. Да, всё в капусту, в том числе и прибор…

После этих слов абсолютно лысый помощник главаря, который был назначен руководить поисками оставшихся живых из Тимирязевки, присел на какую-то бетонную глыбу и положил переговорное устройство рядом с собой. Прислушиваясь к крикам, доносившимся из трубки, он неспешно закурил, пуская дым носом и скаля ровные крепкие зубы, обрамлённые тонкими усиками с бородкой «а ля испанский идальго» и обвёл глазами толпу своих подчинённых, выискивая кого-то.

— Ну, чё Деня, ты всё понял? — его взгляд остановился на командире подразделения успевшего на свою голову чуть пораньше в это место и, выхватив пистолет из кобуры под мышкой, нажал несколько раз на курок. — Извини, братишка, это всё, что я мог для тебя сделать. Надеюсь, никому не нужно объяснять, что его ожидало на базе, а?

Все молча закивали головами, соглашаясь и боясь нарушить тишину, но тут затихло и в трубке...

— Да, босс, я всё слышал, — спохватился Сёма. — Нет, это твари рыскают, отстреливаемся. Потери…, минимальные, командир второй группы подставился. Да, тот самый, который здесь в моё отсутствие хозяйничал. Ага, согласен, повезло парню…, — он многозначительно покивал головой, прикрывая «переговорное» рукой. — Какие мысли? Щаз-з, подумаем, и я доложусь. Ага, отбой!

Посидев какое-то время молча, словно освобождаясь от незримого присутствия Темиркана, лысый наконец-то зашевелился, повёл плечами и захрустел шеей, разминаясь. Всё это он делал неспешно, не в пример своей молниеносной стрельбе.

— Ну, чё делать будем, братишечки? — слегка прищуренные глаза опять побежали по окружавшим его людям, как будто снова выискивая цель. Бойцы задвигались, кто-то даже попытался спрятаться за спины товарищей. — Да вы не бздите! Я просто так, из прихоти, не стреляю, знаете ведь, — успокоил их Сёма. — Но решение надо принимать, начальство ждёт, — он закатил глаза в гору. — Руками вы работаете хорошо, теперь покажите, на что способны ваши «чайники»!

После этих слов народ встрепенулся, кто-то даже позволил себе заржать на прозвучавшую вроде как шутку, но слегка насмешливый голос приближённого Темиркана всех привёл в чувство.

— А кто сказал, что можно расслабляться, — лысый опять оскалился, показывая свой великолепный, сверкающий как на рекламных проспектах зубной пасты Lacalut, прикус. — Мы с вами здесь в одной упряжке и спрос будет с каждого, в том числе и с меня, если задание не выполним, но прежде…, — он достал из кармана коробочку с зубочистками, смачно поковырялся во рту и спокойно продолжил. — Но прежде, чем меня растянут на дыбе, я из вас, из всех, устрою себе тир с живыми мишенями, знаете ведь, а потом пойду сдаваться, к шефу…

Веселье сразу же сошло на нет, а толпа попыталась настроиться на деловой лад: кто-то усиленно зашмыгал носом, кто-то принялся чесать затылок, надеясь, что от этой процедуры мозги заработают лучше, а кому-то захотелось сгонять в кусты, с перепугу. Впрочем, не все в отряде были способны махать только руками и тупо жать на курок.

— Послушайте, Сёма, я тут вот о чём подумал, — высокий худощавый парень выступил вперёд.

— Ты кто? — Семён задержал огонёк зажигалки, не торопясь прикуривать свои излюбленные Davidoff.

— Ха, смари пацаны, Мотыль опять высунулся…

— Жендол, блин!

— У-ууу, мутант…

— Да вот меня, собственно, и представили, — слегка смутился, краснея большими лопоухими ушами долговязый.

— Тихо там, умники! — оборвал «выступавших» Сёма. — Ну и…

— Так вот, — продолжил Мотыль, сняв при этом кепку, которую принялся усиленно мять, то и дело одёргивая и поправляя автомат, сползавший ему на живот.

— Извини, — упредил его лысый. — Ты «машинку-то» на предохранитель поставил?

— Что? А? Какую «машинку»? Ах, вы про оружие, — он суетливо задёргал руками, переводя свой «калаш» в безопасное состояние.

— Вот чудило! — тут же прокомментировали в толпе. — Запросто же мог кого-нибудь подстрелить!

— Так он на прошлой неделе Сивого так и положил…

— А чёж его не порешили?

— Так Деня не позволил, царствие ему, говорил, што у него способности…

— Эй, там! — Семён посмотрел в том направлении, где живо обсуждалось недавнее происшествие. — Мы вам не мешаем? — после наступившей гробовой тишины, повернулся к смельчаку с улыбкой. — Продолжай…

— Ага, ну да, — опять затеребил свой головной убор Мотыль. — Так вот, если мы, к сожалению, не компетентны игнорировать тенденции парадоксальных эмоций, то при данной интерпретации…

— Та-ак! — снова был вынужден вмешаться Сёма, подняв обе руки вверх, не обращая внимания на весёлые матерки и незлобивое «Да он издевается над нами, блин!». — Начал ты хорошо, только не всем понятно — об чём речь! А потому, прошу, попробуй всё то же самое, но попроще, подоходчивее.

— Это с матами, что ли? — насупился парень.

— Можно и без них, тока по-русски, — донеслось из темноты.

— Точно, — одобрил лысый, наконец-то прикуривая сигарету.

— Ладно, я попробую, — протянул Мотыль, не обращая внимания на чьё-то ехидное «Попробуй, попробуй!». — В общем, вот как, понять маршрут группы оказалось делом несложным. У нас была информация о том, что девушка шла из Городка, правильно? — получив, одобрительный кивок в ответ, он продолжил уже более уверенно. — А значит, рухнувший вертолёт в Царицыно и отряд, который мы, я извиняюсь, уконтропупили здесь — это звенья одной цепи…

— Ты гляди слово-то какое знает, — попытался кто-то вновь повеселиться, но тут Сёма проявил свой характер, подтверждая злое прозвище — Упырь. Пистолет на какое-то короткое мгновение выскочил у него из кобуры и плюнул пулей, отправляя свою посланницу напиться крови. В толпе тихо взвыло, давя стоны и мат, а его хозяин, крутнув дальнобойный восемнадцатизарядный Heckler отправил того, как ни в чём, ни бывало домой, под мышку.

— Всё, братишечки, шутки закончились! Не мешайте человеку говорить, а для весельчаков хочу отметить особо, что следующий снарядик порвёт не ухо, а глаз, знаете ведь, продолжай…ммм, как тебя, по-людски?

— В-ввова…

— Продолжай, Во-ва! — с нажимом произнёс Семён, обращая внимание всех присутствующих на его имя. — Мы тебя слушаем, очень внимательно!

— Ну, да, — совсем приободрился парень. — О чём это я? А-аа…угу, вспомнил, отсюда следует, что в Городке сняли волновую диаграмму с наших подопечных, а сейчас, если бы мы не потерпели фиаско…

— Чего, чего? — кто-то всё же не выдержал, осмелившись задать вопрос, но под суровым взглядом лысого заоправдывался. — Ой, блиндыр, но я ж серьёзно, чего и у кого мы терпели?...

— Ладно, поясни, э-тим, — скривился Сёма, понимая с каким контингентом приходится иметь дело.

— Э-ээ, фиаско…, ну как же это вам объяснить-то…, чтоб попонятнее… А! Вот! В общем, если бы мы не лопухнулись, то в данный момент обладали бы этой самой волновой диаграммой преследуемых и существенно облегчили бы себе задачу, — заметив на некоторых лицах напряжение, Мотыль добавил. — Иначе, попроще, мы бы сейчас уже «сидели на хвосте» и догоняли тех, кто нам нужен!

— Хех, да эт понятно и без объяснений было, блиндыр! — опять встрял храбрец, заметив, что Упырь одобрительно кивает, приветствуя дискуссию. — Делать-то чего, скажи…

— Делать, делать, — пробормотал Вова. — А путь у нас с вами, собственно один: отряд, который мы расстреляли, не зря ведь полез в метро! Значит, туда ведут следы...

— Да ну, иди ты! — совсем уж раздухарился отважный оппонент. — Чё ж они, эти, как их… суицы…, суицэ…, тьфу ты, от блиндыр! Короче, чёж они самоубийцы, што ли?

— Ну, не знаю, — замялся в нерешительности Мотыль. — Только шли они в сторону Каширской станции, а вот как по верху или низом — это надо проверять…

— Наговорились, болтуны, — вступил наконец-то в разговор Семён. — Ладно, слушайте сюда. Смекаю, что Вова нам картину обрисовал верную, только до того момента, пока мы их базу не раздолбали и они, по моему разумению, об этом знают, впрочем, как и Хром со своими спецами. И теперь их путь вообще не читается, а потому, сделаем так, — он выхватил пистолеты, пожонглировал ими, сосредотачиваясь, и отдал короткие распоряжения. — Первая машина остаётся здесь: дежурит, смотрит, накапливает информацию. Кстати, хромовские бойцы существенно нам помогли, сковырнув здешнее гнездо инсектов, то, что тут осталось, для вас уже не помеха, но не расслабляться в любом случае. Вторая машина идёт назад, к вертушке, охраняет и ждёт техбригаду по демонтажу. Третье авто шерстит Кантемировскую улицу и Москворечье до Каширы, вдруг они туда сунулись. Ну и четвёрка с пятёркой едут к следующей по этой линии метро станции, со мной, значит, и так же смотрим, анализируем, накапливаем информацию. В бой-столкновения с местной шушерой не вступать, любые непонятки тут же сообщаются мне. Перепев на прежней частоте, через каждые пятнадцать минут, — с последними словами он лихо отправил оружие по своим местам, но, вспомнив, что-то важное обратил на себя внимание, крикнув зычным голосом. — Да! Последнее, это касается всех — никто!, слышите, НИ-КТО! из преследуемой группы не должен пострадать! Для их поимки используйте пневмосети, перестроив оборудование на самый лёгкий режим, чтобы не помять клиентов! И если с них хоть волос упадёт…, что ж, тогда лучше сами себя кастрируйте, знаете ведь! — заключительное предложение подчинённые встретили понимающим молчанием. — Вопросы есть? Вопросов — нет! Вова в мою машину! Конец болтовне, братишечки, погна-али-и!!!

Горыныч слышал не всё…

Заметив, как на площадь стали подтягиваться один за другим мощные Hammer’ы, он вовремя сообразил, что хорошо бы послушать их хозяев. В двух словах объяснив Нике, зачем и куда направляется, Гор ужом подобрался к совещавшимся. Как оказалось, вовремя, по крайней мере, заключительную часть, которую проорал какой-то хмырь с головой похожей на школьную модель Земли только в миниатюре (он так его и окрестил про себя — Глобус), была максимально понятной и предельно ясной — их искали и очень хотели поймать! Четыре военных тяжёлых джипа рванули в разные стороны, пятый — остался…

Большой!

Вместительный!!

Соблазнительный…

А, кроме того, этот аппарат, очень даже мог решить их самую главную проблему — мобильность и защищённость во время передвижения. Да и броня с пулемётом им ну никак бы не помешала, добавив убедительности при встрече с любым противником, да и с друзьями тоже. Оставалось дело за малым, экспроприировать Hammer в их пользу любым доступным способом, тем более что там, внутри, находились самые серьёзные их недруги. Скорее всего, времени у него было немного, час, от силы полтора. Дольше топтаться у Каширского выхода из метро Серые вряд ли станут, полезут вовнутрь, искать их. Правда, была одна затыка — пятнадцатиминутная перекличка, но пару раз мозги запудрить ему наверное удастся, а дальше, как там было во сне « Москва-Воронеж…прам — та-ра-рам…!» Горыныч усмехнулся пацанской поговорке, которая так чётко, ярко, а самое главное, доходчиво объясняла преследователям, чего им ждать от погони… и кинулся к укрытию.

Пять минут он объяснял девушке сложившуюся ситуацию, десять дал на сборы пока не подгонит джип к подъезду…

С заставой ему немного повезло: один из Серых выбрался наружу справить малую нужду. Егор не стал ждать, когда он вывалит наружу всё своё хозяйство, и выпустил на свободу El Cazador. Тесак сделал своё дело, пробив горло чуть повыше бронежилета, войдя под кадык и разорвав голосовые связки. Боец даже не пикнул, падая на землю рядом с приоткрытой дверцей, а Горыныч метнулся вовнутрь без промедления.

В машине царило «лимонадное настроение».

Двое патрульных, развалившись на задних сидушках дремали под какой-то фильм идущий по мини-системе вмонтированной в спинки передних кресел, а водила делал вид, что наблюдает за обстановкой. Навалившись на руль, он изо всех сил боролся с предрассветной зевотой, которая напала на него, потому пропустил настоящую, смертельную атаку…

…Гор любил нож как любую другую зброю, но всё-таки не так, чуть-чуть по-другому, по-особому, с большим почтением, что ли! И вообще, этот вид оружия был ему ближе всего, заставляя кровь быстрее бежать по жилам, глаза дальше видеть, а всё тело ощущать придатком этого смертельно-опасного, но в то же время изумительного по своей простоте и функциональности человеческого творения. Порой ему казалось, что очередная полоска стали появившаяся в арсенале, словно проверяет его и может даже наказать за неучтивость болезненными ранами. Правда, с годами он научился находить общий язык, доверяя свою жизнь и защиту клинкам любых размеров, но, только нож вселял в него чувство уверенности и ощущения, что рядом с ним находится настоящий друг, надёжный и неподкупный.

Понятное дело, что как любой мужчина он неровно дышал и даже может, слегка мистифицировал способности оружия, но именно такими были его личные восприятия, и с этим ничего нельзя было поделать. Он был человеком боя и выбрал ремесло на всю оставшуюся жизнь, а значит, и относился к своим помощникам соответственно, целиком и полностью соглашаясь со словами дедуни-кузнеца из любимого им фильма «Александр Невский»: « Без прибора и вши не забьёшь!». Потому, Егор холил и лелеял свои приборы, понимая, что обязан им всем своим существованием, ну и не забывал, конечно, оттачивать умение владеть каждым из них, в том числе и ножами…

…ещё в разведшколе, под Хабаровском, знаменитый дядя Миша учил его слышать душу каждого «огрызочка», как любовно называл короткие клинки старый тренер, идти от него, а не пытаться подчинить его собственной воле. «Только тогда у вас появится какой-то толк в деле, когда вы подружитесь со своим помощником, а иначе, жди подвоха, причём в самый неподходящий момент!» — странные слова наставника никак не доходили до молодой горячей головы, и только время расставило всё по своим местам. Пришло понимание техники и динамики движений, осознание того, что в близкой плотной схватке эффектные стойки и картинные перехваты — это блеф и не более чем игра.

А разве ж можно было играть со своей жизнью, ставя на кон самое дорогое, что было отведено самой природой?...

Разве ж позволительны были бессмысленный риск и неоправданная лихость, ведь расплата за всё это в его деле была только одна — смерть!

Но туда, за грань, за черту, где всё заканчивалось, Егор не торопился…

И потому, учился, принимая и вырабатывая в себе навыки ведения ножевого боя: непредсказуемость, мобильность и скоротечность. В некоторых западных фильмах любили пустить пыль в глаза, для зрелищности, показывая, как очередной супермен, встретившись со злодеем, фехтует на тесаках минут пять, никак не меньше, пока не добудет заслуженную победу. И лишь в одной картине — «Великолепная семёрка», в самом начале, показали истинную правду, когда один из героев решил исход поединка в считанные мгновения, вонзив стальное перо в горло противнику, правда, ногой. Но такой уж он кинематограф — без понтярства, никуда.

А в жизни было всё по настоящему.

Всё без дураков…

Впрочем, как раз таки зелёный юнец мог запросто пришить мастера, по той простой причине, что траектории ударов у этого вида оружия не просчитывались, и единственным спасением в схватке являлась скорость, а ещё лучше — упреждение. Да, да, именно упреждение, когда противник нейтрализовывался ещё до того, как успел не то что совершить, а подумать о нападении…

Егор сделал всё, как учили, ну и как умел, естественно!

Он зарезал оставшихся троих патрульных в считанные секунды и выволок тела наружу, поскорее, чтобы не запачкать внутренности машины. Сорвав с них куртки и майки, быстро оттёр следы крови, без которой не обошлось, и забрался за баранку, отмечая, как зашевелился серый сумрак, учуяв поживу.

Hammer’ок радостно взвыл мощным дизелем, застоявшись на месте и рванулся вперёд так, что Горыныч чуть не расквасил о руль свою физиономию.

— Ух, ты, какой прыткий! Да, Егора, эт тебе не БТР, с этим Буцефалом надо поосторожнее, а то разнесёт в клочья и фамилии не спросит. Кстати, как у нас с топливом? — и отметив с удовлетворением, что в баках больше половины дружелюбно погладил по обшивке своего нового помощника. — Ну, дружок. О, точно, назову-ка я тебя, Дружок. А чего, у Васьки Тузик, у меня Дружок, по-моему, неплохо, осталось только Нике ещё кого-нибудь завести и будет полный комплект, — он задумался на какое-то короткое мгновение по поводу девушки, отрицательно помотал головой, напрочь отметая идею ещё с одним членом команды, и обратился к своему механическому товарищу за поддержкой. — У нас, как сказал бы Василёк: «Местофф нету!», точно? — и, получив утвердительное покашливание выхлопной трубой, обрадовано подытожил. — Вот и договорились!

Вся его «банда» уже стояла на улице, ожидая своего главаря.

Ника вытянула их снаряжение наружу, и топталась возле него, держа в одной руке толстенького Тузика с осоловевшими ото сна глазами, а другой, то и дело прихватывала пацанёнка, который покачивался из стороны в сторону, примериваясь как бы половчее завалиться на их нехитрый скарб. Фил гордо сидел в сторонке, отворачивая голову от этого «детского сада» и заметив приближающуюся машину, первым подошёл, чтобы её обнюхать. Пофыркав и чихнув пару раз, он подобрался к заднему колесу и оставил отметину.

— Угу! — покосился туда Горыныч. — Эт ты отрапортовался, значит, что мой Дружок вроде как твой, так что ли?

— Неа, — пробубнил мальчишка пробираясь на заднее сидение. — Он плоста пописать не успел и в масынках не ездиет…

— Хорошо хоть так! — обрадовался Егор, забрасывая назад пожитки, но загрузку закончить, не успел, услышав восхищённое Васино: «Ух-х, т-ты!». И тут же среагировал, кинувшись в салон, где мальчуган восхищённо смотрел на экраны, которые Гор по причине отключенного звука позабыл вырубить. Сонное настроение у пацанёнка как рукой сняло. А там было на что посмотреть: влюблённая парочка, к которой подключилась ещё одна дама, подбиралась как раз к самой кульминации своих действий, и Васька раскрыв рот смотрел на всё это непотребство с замиранием духа. Парень в панике принялся колотить по всем кнопкам управления пока не нашёл нужную, а мальчишка всё пытался разглядеть получше что же там происходит вытаращив глаза.

— А сего ета они тама делали? — после небольшой паузы, когда Егору всё же удалось укротить непослушную технику и обесточить её, поинтересовался мальчишка.

— Спортом занимались! — не нашёл никакого более подходящего ответа Горыныч.

— Сто ли плям голыми? — ехидненько уточнился пацанёнок, вгоняя своего взрослого товарища в краску.

— Вась, а Вась, дай я Нике помогу вещи укладывать, — взмолился парень и с озадаченным видом поспешил к девушке.

— Что у вас там произошло? — негромко поинтересовалась та, заканчивая погрузку.

— Да вот понимаешь, — конфузливо замялся Егор. — Я когда машину отвоёвывал, эти барбосы кино смотрели, весёлое.

— Тосьно, — откликнулся мальчуган. — Осень весёлае и сполтсменскае…

— А чего ж ты не выключил? — укоризненно прошипела Ника.

— В рот компот! — завозмущался Горыныч. — Да когда б я успел! Итак, всё делаю со скоростью света, передохнуть не успеваю! А потом, торопился я, не заметил…

— А сего вы лугаитеся, — вмешался в разговор Василёк. — Сполтсменские сполтсмены ета зыть палезна. Я знаю. Сяс я вам лассказу…

— Вот, ёлки, — зашептал Егор. — Сейчас он начнёт не только рассказывать, но ещё и вопросы задавать, а как на них отвечать я не знаю! — растерялся Гор. — Чего хочешь, умею, а на это…, — он округлил глаза. — На это — никак!

— Ладно, — кивнула головой девушка. — Сейчас что-нибудь придумаем, — и забралась к Ваське, отодвигая того от пульта управления. — Та-ак, что тут у нас? Ну, конечно же, обычное джентльменское меню — мультики и «клубничка»…

— А я ягодки осень люблю! — обрадовался пацанёнок, но тут же был остановлен суровым женским: «Обойдешься, сегодня у нас в программе детские фильмы, понятно?».

Устраиваясь поудобнее за рулём, Горыныч не вмешивался в воспитательный процесс, в глубине души соглашаясь с тем, что только решительными мерами можно совладать с мужчиной, но похоже, что младшенький особо и не расстроился, уставившись на экран. Там уже вовсю носились, судя по звукам, непотопляемые Том и Джерри целиком и полностью завладев мальчишеским вниманием. Тузику все эти человеческие развлечения были абсолютно безразличны, и он давно храпел, безмятежно развалившись рядышком со своим товарищем, а Фил отошёл в сторону от машины, уступая ей дорогу.

— Ну, чего стоим? Кого ждём? — хлопнула дверкой Ника, устраиваясь рядом с Егором, но парень ответить, не успел, заработала рация…

— Рэмбо один, ответим Рэмбо пятому, приём?

Горыныч вскинул вверх указательный палец, требуя тишины.

— Рэмбо один, ответим Рэмбо пятому, вы чё там заснули? — раздражённо захрипело в динамике.

— Рэмбо первый, Рэмбо пятому, всё в порядке, приём, — невнятно пробормотал Гор, успев натянуть на голову гарнитуру.

— Опять порнушку гоняете, озабоченные?

— Как догадался? — усмехнулся Егор, кривя рот и закатывая глаза.

— Да кто ж про вас не знает, про онанистов! — довольный хохот понёсся в эфир, подхваченный всеми экипажами, но тут веселье нарушили.

— Это Сёма, братишечки, а чего у нас происходит, что за «ха-ха» на рабочем месте? — властный голос сразу же всех успокоил. — Кстати, первый, почему оставили пост?

— Заметили какое-то движение в близлежащих домах, решили проверить, — нашёлся Горыныч.

— Да-аа, — засомневалась рация. — Ладно, доложитесь через пять минут, отбой!

Егор освободил голову от наушников и, отдуваясь, уставился на девушку.

— Похоже, они нас видят!

— А чего тут удивительного, вон смотри, навигатор работает, — она ткнула пальцем в непонятное для Горыныча табло. Приглядевшись, он увидел, что это карта того района, в котором они находились, в том числе на ней красовались жёлтые точки в количестве пяти штук, одна из которых двигалась.

— Эх-х и ничего себе! — возмутился Егор. — Да мы у них как на ладони!

— Ну, да, а что тут такого-то, у нас в броневике тоже было подобное устройство, только не активное: нас видеть с центрального пульта могли, а мы нет.

— Так вот о чём Хром говорил, когда прощался с нами…

— Ага! — впервые за последнее время Ника улыбнулась. — Зато теперь я точно знаю, что ты тот за кого себя выдаёшь!

— А что опять сомнения одолевали?

Девушка хотела что-то ответить, но беспокойная рация снова включилась.

— Рэмбо один, ответим Рэмбо пятому, приём!

— Рэмбо первый слушает, приём!

— Что там у вас?

— Ложная тревога, возвращаемся на место, — Горыныч запустил движок и потихоньку тронулся.

— Ладно, — пробормотал приёмник. — До связи!

— Да пошёл ты, — чертыхнулся парень и озадаченно протянул. — Ну-у, и куда поедем? У кого какие мысли?

— Я не знаю, — зелёные девичьи глаза растерянно смотрели на него, медленно меняя свой цвет в сторону грустно-серого.

— Понятно! — Гор, сделал вид, что не заметил перемены настроения у соседки, всматриваясь в экран навигатора, на котором хорошо были видны близлежащие подъездные пути. — Интересно, а увеличить масштаб можно? — в ответ, маленькая женская рука, почти сразу, ткнула одну из кнопок со значком «+». — А уменьшить? — указательный палец вдавил « -». — Так просто?

— Так просто…

— А отключить этого шпиона можно?

— Легко! — девушка указала на клавишу, которая вырубала хитрый прибор.

— И что, они нас на самом деле не увидят?

— Скорей всего, ведь мы же выйдем из системы…

— В рот компот! Так чего ж мы сидим?

— Ну, не знаю, — ответила Ника. — По-моему, мы думаем, куда уносить ноги…

— А чего тут думать-то! — Егор прищурился и повёл пальцем по карте, отмечая маршрут. — Короче, по направлению к Кашире нам дорога заказана, а значит, что?

— Что…

— Уходим по Промышленной, ныряем под железкой и перебираемся на Варшавское шоссе.

— А дальше?

— Дальше…, — парень почесал затылок. — Дальше дуем туда, где нас меньше всего ждут, в центр.

— Хорошо, — согласилась девушка и принялась регулировать своё кресло, подгоняя его таким образом, чтобы ей удобно было стрелять из пулемёта с откидным прикладом, который убирался во время движения.

Покосившись в её сторону и, наблюдая за тем, как она спокойно и деловито готовится к грядущим событиям, Горыныч вздохнул (весело же тутошним женщинам живётся, если они на войну, как на дискотеку собираются), отключил навигатор и пробурчал:

— Пристегнись…

Послушная машина бодро покатила вперёд гораздо быстрее и увереннее, чем предыдущий их аппарат. Мглистые предрассветные сумерки сменили чернильный мрак, но видимости они не прибавили. Наоборот, наступало самое паршивое время, когда искусственное освещение теряло свою силу, тая в рассеянном солнечном свете, а до настоящего ещё нужно было дождаться. Именно в этот час все предметы словно растворялись в окружающей среде, забывая о своих истинных размерах, пугая мнительных неопределённостью. И именно в это время больше всего хотелось спать, а внимание людей притуплялось, оборачиваясь для них серьёзными неприятностями. Правда, Егору расслабиться не дали: сначала Вася, который ежеминутно гыгыкал сзади, то и дело порываясь комментировать увиденное, а потом опять прорезался передатчик.

— Первый пятому ответим, приём! — раздался вкрадчивый, почти задушевный голос, принадлежавший, Егор наверняка был уверен, Глобусу.

— Ну? — парень небрежно ответил, напрочь отметая всякую субординацию, скрываться смысла уже не было.

— Где ты, родной?

— Какой я тебе в ж…, кхм, ну ты понял, в общем, — так же в тон и в тему ответил ему Горыныч.

— Я ж тебя из под земли достану…, — залопотала рация.

— Слышишь, кучерявый, — намеренно обидел собеседника Гор. — Когда мы с тобой встретимся, тогда и поговорим, а пока, тренируй своих бакланов, если сам чему-нибудь обучен, не теряй времени, волосатик!

— Да я…! — заверещал динамик, но что хотел сказать ему Сёма, Егор слушать не стал. Наверняка слова, которые были бы удобоваримыми для детского или женского слуха в этом сообщении отсутствовали, а чего ж тогда пугать и расстраивать близких ему людей?

Он выключил аппаратуру, тем более что бесполезная болтовня только отвлекала…

Приближалась железнодорожная насыпь, обозначившись впереди своей крутизной и непроходимостью для любой наземной техники, но тоннель, сделанный в старые добрые времена, сохранился и пропустил, помогая унести ноги от близкой погони. У них была фора по времени, было преимущество в маршруте, не зря же умные люди говорили, что у преследователя одна дорога, а у беглеца сто, но слишком уж они успели насолить Темиркану и Глобусу в том числе. В смысле, не они, а он — Егор Васильевич Малахов, майор, без пяти минут подполковник и т.д. и т.п. Но обольщаться тем, что им удалось скрыться навсегда, всё же не стоило. Особого ума не нужно было, чтобы догадаться, куда они подевались, а значит, самая веселуха ещё только намечалась.

«Интересно, — подумал Горыныч. — А если нас всё-таки загребут эти Серые, меня сразу в расход пустят? — Hammer бултыхаясь по какому-то подобию чего-то такого, что когда-то, небось, называлось бетонным плитами, продрался наконец-то к Варшавке и выехал на довольно-таки неплохое покрытие. — Не-а! Сразу меня точно не убьют, будут сначала мучить, чтоб отомстить за всё, а уж только потом, каким-нибудь особо зверским способом попытаются отправить на тот свет!».

— Ты о чём задумался? — заметив радостную улыбку на его лице, заинтересовалась Ника и сделала свои выводы. — Наверное, о чём-то хорошем, да? Что-нибудь из детства или романтического юношества? Ну, скажи, угадала я или нет?

— Да уж, — согласился с девушкой Гор, особо не сопротивляясь…

В отличие от всех дорог, по которым Егору довелось до этого проехаться, Варшавское шоссе оказалось в самом приличном состоянии и непонятно, по какой, собственно, причине. Единственное место, где он призадумался, стоит или нет следовать привычным путём — это было слияние двух основных магистралей: Варшавки и Каширки. Именно здесь один из путепроводов проходил поверх другого, образуя большой тоннель, и асфальт в этом месте пошёл буграми и вспучился, словно только ждал, чтоб на него кто-нибудь забрался, а он — бац! и рухнул вниз.

Горыныч решил не рисковать и объехать эту ловушку по встречной, жестоко нарушив дорожные правила. Будь это прежние времена, к нему бы уже точно летел какой-нибудь радостный ГАИшник, дуя в свисток и размахивая полосатым жезлом в предвкушении солидного вознаграждения. Но сейчас, об этом можно было только мечтать…

Машина бодро пронеслась по Большой Тульской и на Площади Серпуховской заставы, Егор вдруг неожиданно для самого себя свернул направо, к Свято-Даниловому монастырю.

— Стой! — тут же отреагировала Ника, посмотрев на него с прежним подозрением. — Ты знал, да? Знал?

Парень ударил по тормозам, не обращая внимания на недовольное Васино ворчание и глухой шлепок свалившегося на пол толстопузого Тузика.

— Ты про что это? — он с недоумением повернулся в её сторону и заглушил мотор.

— Зачем ты поехал к святой обители?

— Да я просто, следы путаю…

— Точно?

— Точно-то точно, только ты мне скажи, а в чём дело-то?

— Ну-у, я не знаю, — замялась девушка. — Сама хотела тебе предложить, да только сомневалась, пустят ли нас?

— Куда?

— Да! — запыхтел сзади мальчуган, водворяя на место своего четвероногого товарища. — Давай, говоли нам по плавдыснему…

— Вась, смотри в телевизор, без сопливых скользко! — «деликатно» попросил не вмешиваться того Горыныч, и придвинулся, насколько это было возможно к своей собеседнице. — Итак, Ник, чего я ещё не знаю…

— Да ты много чего ещё не знаешь, — облегчённо вздохнула девушка. — Только я ведь тебе уже говорила, что Москва — это не мёртвый город и до сих пор существуют территории, где не хотят поддаваться обстоятельствам и людской продажной тупости. Одно из таких мест — этот монастырь.

— Ого! В смысле, ура! — обрадовался Гор. — Что ж ты до сих пор молчала, нам ведь там помогут…или нет?

— Если честно, не знаю, — худые женские плечи растерянно заходили вверх-вниз, отмечая неуверенность своей хозяйки. — Понимаешь, за это время столько плохого произошло, что монахи перестали принимать всех желающих и их можно понять, ведь основная проблема, с которой они столкнулись — продовольствие, да и отребья всякого столько шастало, пытаясь добраться до их святынь, так почитаемых западными коллекционерами, что они были вынуждены защищаться…

— Да, ладно! — удивился Егор. — Неужто святые отцы взялись за оружие?

— Ну не совсем они, а их гвардия, которая была создана по образу и подобию ватиканской…

— Ничего себе! — покачал головой Горыныч. — Видать и впрямь допекли православные, если от них родная церковь начала обороняться!

— Да если бы, православные! — задохнулась от негодования девушка. — В городе русских-то осталось всего ничего!

— Слушай, а ты часом не «черносотенка»?

— Вот, вот! Так нам и визжали постоянно, обвиняя то в сионизме, то в российском шовинизме, а как дело дошло «до дела» — все сразу раз и в кусты, дескать, разбирайтесь сами… и вот, разбираемся…

— Ну и в чём твои сомнения? Разве не видно, кто мы? — приободрился после сказанного Егор. — Разве ж нам посмеют отказать?

— …не любят там заграничные автомобили и собак, таких…тоже не любят, — почти шёпотом проговорила Ника. — А потом, боюсь я, вдруг мы беду притащим туда на своих плечах, а?

— Ёлы-палы! — ругнулся парень, отмахнувшись от мальчишки, которому уже надоели хитрая мыша вместе с котом-лопухом. — Вот задача, так задача! Думаешь, нам вообще могут не открыть!

— Да не знаю я! — вновь пожала плечами девушка.

— Ладно! — нашёлся Гор. — Что, если мы, в смысле Вася, попросит Фила побегать какое-то время где-нибудь неподалёку, а я пройдусь рядом с Hammer’ом, пока мы будем подъезжать к воротам. Ну не пальнут же они в безоружного, в самом деле…

— Нет уж, если кому и идти, так это мне! — решительно зазвенел девичий голос. — И не спорь со мной!

— Знаешь, — насупился Горыныч. — Я как-то не привык за женскую спину прятаться, не приучен.

— Это очень хорошо, что в моей жизни появился настоящий мужчина, на которого можно положиться, — улыбнулась Ника. — Только, я ведь жила здесь до тебя и как-то со всем справлялась.

Против такого аргумента возразить было нечего.

Сделали, в итоге, как предлагал Егор, лишь с одной поправкой — к воротам рядом с джипом подошла всё-таки женщина.

Высокие монастырские стены белели, словно и не было вокруг ничего плохого, вселяя уверенность и покой. Мощная каменная кладка, кое-где выщербленная не то от времени, не то от каких-то других катаклизмов, тем не менее, не потеряла своей неприступности. На Гора, будто дохнуло чем-то таким, спокойным и надёжным, вроде как к другу пришёл он старинному, с которым не один пуд соли схарчил, деля все горести и невзгоды поровну.

Затрепетало внутри, запершило в горле…

Но радужное настроение было недолгим: из узких бойниц за ними следили и голос негромкий, но хорошо слышимый зазвучал, лишь только они остановились.

— Чего ищите здесь, люди добрые?

— За помощью мы к вам, — так же, не напрягая голосовых связок, выступила вперёд, отвечая, Ника.

— С добрыми ли намерениями, с открытым ли сердцем?

— Да, без злого умысла, отче, — почему-то сделала полагающуюся добавку в конце говорившая.

— А куда ж собачку свою отослали? — вдруг огорошил невидимый собеседник.

Девушка замолчала испуганно, словно уличили её в чём-то нехорошем, обернулась в растерянности, ища поддержки.

— Чего молчишь, иль язык отсох? — не дождавшись ответа, загремело сверху.

— Да нет! — спокойно заговорил Егор, выбираясь из джипа. — Просто мы хотели как лучше…

— Ну да, ну да, — усмехнулись сверху и закончили «крылатой фразой». — А получилось как всегда, так что ли?

— Что вы! — вдруг залилась слезами и упала на колени Ника. — Да разве ж можно в такое место и со злобой в душе!

Глухие рыдания разнеслись далеко окрест в утренней тиши никем и ничем не нарушаемые и вдруг, из машины тоненько засковчал Тузик, загоревав вместе со своей мамкой-хозяйкой, а за ним и Васька завыл во весь голос, как коровёнок, басовито и жалостно. Наверху сначала замолчали, по всей видимости, никак не ожидая такого, а затем еле слышно, по-доброму, рассмеялись.

— Это вся что ли поддержка?

— Вся! — вытаскивая наружу зарёванных малышей, улыбнулся Егор.

— Что ж, сколько стоим тут, а такого видеть ещё не доводилось, проходите, чего уж там, да только мокроту разводить перестаньте, а то от сырости гниль заведётся…

— Сего? — раскрыл от изумления свой наполовину беззубый рот Васька, позабыв про сопли, потёкшие рекой из враз расквасившейся носопырины.

— Потом, потом объясню, — подпихнул его к автомобилю Гор, боясь, что говоривший передумает.

— Да ты не суетись, боец, — успокоил парня другой голос, помоложе и повнушительнее. — И эта, пса своего кликни! Вон как напружинился охранник, за слёзы, да за обиду вашу! Красавец! В общем, зови, ему эта, тоже можно! Не опасный он!