Глава 3

Серая мгла, предвестник близкой ночи, с неимоверной быстротой отвоёвывала у дневного светила позиции. Солнце, на исходе дня растеряв все свои силы, устало заваливалось за горизонт, отдавая на растерзание холодному сумраку отогретую за день землю. Последние всполохи ещё боролись с подступавшей тьмой, силясь поделиться оставшимся теплом со всем живым, но тщётно — тяжёлая плотная пелена неотвратимо окутывала всё вокруг, с жадностью набрасываясь и гася последние искры животворного огня. Стремительной поступью, но по-хозяйски, проникая во все углы, добираясь до всех закомарков, угольная чернота расползалась вокруг, ведя за собой в-поводу своих верных помощников — страх и голод. Именно эта пара, в жутком своём содружестве, до самого утра, брала бразды правления в свои бесплотные руки, заставляя всё живое трепетать в ожидании великой охоты, и никто не знал, чей черёд становиться сегодня жертвой…

— Хорошо, что мы успеваем засветло, — облегчённо вздохнула девушка, кивая в сторону странного, похожего на древневековую крепость сооружения.

— Что? Темнота в этих местах не друг молодёжи, да?

— С москвичами уже давно никто не дружит, по этой причине жильё, как правило, на ночь закрывается, а те, кто снаружи, вынуждены дожидаться утра, чтобы их пропустили.

— И как? Дожидаются?

— Не все, особенно в последнее время! — зябко передёрнула плечами Ника.

— А что здесь было раньше? — Егор переменил тему, с удивлением уставившись на экран, который облегчал работу механика-водителя, показывая окружающее пространство в мельчайших подробностях.

— Когда-то, в самом начале перестроечных дел, излишне ретивые, поверившие в сказку, кинулись в бизнес как в омут головой. Эти…, — девичья рука ткнула в картинку, на которой вырастало ощетинившееся какими-то колючками, шипами и всяческими неровностями, особенно в нижнем ярусе здание. — …построили торговый центр на кольцевой. Понадеялись на то, что всё пойдёт на лад, даже название придумали такое, хорошее — «Твой Дом»…

— И чего?

— Чего? — Ника встряхнула головой, будто старалась одновременно и взбодриться, и привести себя в должное состояние. — В общем-то, в итоге, это строение и стало очень многим каким-то домом, но я тебя прошу быть здесь начеку.

— Что так?

— Публика здесь всякая разная и хоть порядок кое-какой соблюдается, но голову откусить могут на раз!

— А поподробнее? — Горыныч внимательно присматривался к тому, что его спутница назвала торговым центром, пытаясь найти хоть какую-то отдалённую схожесть с тем, что ему запомнилось из прошлой жизни. Бронетранспортёр, подкатил по извилистой, перегороженной бетонными блоками и стальными ежами дороге к неширокой, но довольно-таки приличной канаве. Все эти препятствия, конечно же, можно было преодолеть, но только не с наскоку. Стена на противоположной стороне, собранная из железных плит, ощетинилась всевозможным оружием, торчавшим из множества проделанных в ней амбразур. Откидной мостик, путь на ту сторону, висел приподнятым на цепях. А ворота, имевшие такой вид, будто кто-то только что пинал их со всего маху, стояли наглухо закрытыми. Фасад выглядел более чем внушительно и, судя по тому, что во многих местах имел свежие заплатки, пользовался бешеной популярностью у тех, кто пытался пробраться вовнутрь без согласия его владельцев.

— Давай, я потом расскажу, — прошептала девушка. — Надо хозяевам показаться.

Ника потихоньку стала отжимать бронированную дверку, чтобы выскользнуть наружу и сразу же пара стволов в узких стрелковых щелях ожили, фокусируя своё внимание на этом. Несколько прожекторов зажглись в быстро сгущавшихся сумерках и поймали в светящийся плен тонкую девичью фигурку. Недолгий осмотр прервался громким скрипом, часть стены куда-то исчезла и из тёмного проёма вывалилась туша центнера в полтора весом, увешанная всевозможной зброей, словно новогоднее дерево ёлочными гирляндами. Рогатая каска то и дело съезжающая на нос не могла скрыть изумлённой физиономии часового.

— Никочка, плелесть моя! — высоким фальцетом закартавил здоровяк. — Какими судьбами? Неужто ты вступила в ляды доблестных хлопцев из коалиции?

— Привет, Бизон! — взмахнула рукой «прелесть». — А чего ты так удивляешься, разве здесь, в Городке, я не желанный гость или тебя что-то смущает? Или ты мне откажешь в приёме из-за того, что я прикатила не на той машине?

— Да нет, что ты! — стушевался здоровяк. — Как ты могла подумать такое!

— Ну-у не знаю, мне так показалось…

— Ах, блось! Не облащай внимания! Сейчас все воклуг такие нелвные! — зачастил Бизон, неуклюже меняя тему. — Лучше скажи, любовь моя, как твои делишки? А вплочем, какие это мелочи! Какая плоза! Ведь лядом со мной богиня!!! Как тебе удаётся так холошо выглядеть, ласклой свою тайну, а? — поток витиеватых с недвусмысленными намёками, но не переходящих границ недозволенного словоизлияний, обрушился на молодую женщину, словно полноводный и неудержимый водопад, прибивая и ошеломляя своим напором. С грацией носорога, толстомордый ухажёр, не умолкая, тараторил несколько минут, лебезя и сюсюкая, словно пытался загладить какую-то вину.

— Слышь, дамский угодник, — выбираясь на броню, хмуро процедил Горыныч весь, ощетинившись от фамильярностей, которые неслись в адрес его спутницы. — Ты бы пропустил нас вовнутрь, раз такого галантного кавалера из себя корчишь, а потом вопросы задавал!

Наступила нехорошая тишина, нарушаемая лишь скрипом опускающегося моста. Правда, была она недолгой, так как Ника среагировала первой. Увидев, как наливается багрянцем физиономия толстяка, опешившего от такого с ним обращения, она подскочила к нему, ухватив его внушительную пятерню.

— Бизончик, родненький, и то верно! Проводи нас к Хрому, там и поговорим!

— Ну, вот ещё, — заслышав, имя какого-то Хрома, тут же успокоился верзила, сделав вид, что ничего не произошло. — Только, у меня ведь пост, ответственное дело. А потом, кто знает, может и найдётся влемя для тебя и этого, твоего попутчика. Езжайте сколее, вас давно ждут, — он оскалился в сторону исчезнувшего под бронёй Егора. — Глубияны…

— Ты чего с ума сошёл, что ли? — юркнув на прежнее место, прошипела Ника. — Кто тебя просил?

— Я просто заметил, что тебе этот бегемот не по нраву…

— Нравится, не нравится, чего ты встрял? Думаешь это первый раз? И вообще ты хоть знаешь, с кем говорил?

— Ну и с кем же? — усмехнулся Горыныч, направляя машину за проводником, показывающим дорогу на какой-то диковинной двухколёсной тележке, хотя ехать, по сути, особо-то и некуда было. Сразу за воротами поводырь нырнул под землю и, махнув рукой на место парковки в ряду всевозможной самодвижущейся техники, замер в ожидании.

— Этот бегемот, как ты выразился, начальник охраны Городка…

— Вот эта неповоротливая туша, начальник охраны-ы?

— Странный ты какой-то, — покачала головой девушка. — Вроде бы и умелый, и с головой на плечах?

— И что с того?

— А то, — нахмурилась Ника. — Что даже мне, дилетанту, известно, что внешность ничего не значит. Я думала, что ты сделаешь правильные выводы, особенно после того, что от меня услышал. А ты?

— А что, я? — растерялся Егор. — Ты сказала, что надо быть начеку, вот я и начал…

— Вот-вот, просто взял и на ровном месте соорудил нам проблему!

— Сам создал, сам и решу, если надо будет, — проворчал Горыныч.

— Ладно, после драки, как говорится, кулаками не машут! Будем надеяться, что всё обойдётся, только у меня к тебе просьба — постарайся больше никому не грубить, никуда не влезать и ни во что не вмешиваться, хорошо? — получив утвердительный кивок в ответ, девушка с облегчением вздохнула. — Вот и чудненько! Тогда бери Василька в охапку, и дуйте наверх. Славик вам поможет со всем тут разобраться, а я ненадолго отлучусь. Извини, у меня дела! — она улыбнулась на прощание и, выскочив наружу, исчезла, будто её и не было.

Егор психовал…

Он никак не мог простить себе такого непрофессионального поведения, и выговор, конечно же, получил по делу, фраер ушастый. Да только это-то было и обидно! Какая-то пигалица отчитала его как пацана! Правда, деликатно, без грубости, спасибо и на этом. Горыныч, в который раз поймал себя на мысли о том, что здорово расслабился, и собираться в кучу было ой как не просто. События вокруг него неслись с такой скоростью, словно пытались нагнать все те мгновения, которые были упущены, да ещё с поправками и штрафными санкциями. Окружающая обстановка менялась просто вприпрыжку! У кого другого может и крыша б поехала, а ему, похоже, всё было нипочём: башка — броня, а нервы, как стальные канаты. А может, вышние силы давали Гору ровно столько, сколько он мог унести? Передых у него был приличный, вот и задрали планку, учитывая все его умения. Дескать, набрался сил — теперь отдавай, не жадничай. Правда, сколько с него потребуют, кто знал? Хоть бы подсказали: на что рассчитывать, к чему готовиться? Впрочем, судя по тому, что довелось вызнать и понять, впереди была сплошная веселуха!!! Егор, размышляя на этот счёт, шёл за проводником-Славиком, крепко удерживая в руках брыкавшегося и не отошедшего ещё ото сна Ваську. Тот пыхтел, бормотал что-то невнятное, но глаза раскрывать категорически не хотел. Приходилось прикладывать всю свою сноровку, чтобы не выронить его на пол, покрытый толстым пластиком. Благо руки были свободными, так как ни вещи, ни, тем более оружие, ему с собой настоятельно брать не рекомендовали. Сопровождающий их мужичок, блёклый и невыразительный, с шерифской звездой на левой стороне объяснил, что ничего никуда не денется, жизни их ничто не угрожает, а все пожелания будут оплачены за счёт Городка. Горыныч хмыкнул удивлённо, зная, где бывает бесплатный сыр, но промолчал, решив для себя, что подпрыгивать и суетиться пока нет смысла.

Им действительно никто не угрожал, не считая того, что с нижнего яруса они проходили через такие же металлические ворота с пулемётами. Процедура была, наверное, не лишней, и хмурые стрелки пропустили их через рамку с металлоискателем без каких-либо придирок, спокойно делая свою работу. Хорошо хоть Василёк наконец-то пришёл в себя, хлопая своими удивлёнными глазищами, которые распахнулись ещё шире при виде жилой зоны.

Егор никак не ожидал, что внутри будет так просторно, да ещё и многоэтажно. Верхний ярус приспособили под жильё, судя по тому, как его украсили всевозможным тряпьём, развешанным на просушку, нижний был похож на офисно-едально-складской, да ещё и с производственным уклоном. Помещение, уходящее куда-то вдаль, делилось на боксы с крикливыми вывесками, расхваливающими своё содержимое и мерный гул суетящейся толпы придавал этой картине схожесть с огромным ульем.

— Ух-х, ты-ы-ы! — восторженно протянул мальчуган, тем самым, выказывая свой восторг, но надолго его не хватило. Он весь как-то скукожился и, изогнувшись в руках своего старшего товарища, что-то зашептал ему на ухо, то и дело, подрыгивая в воздухе тощими ножонками.

— Слышь, Славян! — моментально отреагировал Горыныч. — У нас авария намечается!

— Не понял? — сопровождающий их человек с удивлением уставился на своих подопечных.

— В туалет бы нам, — негромко пробормотал Егор. — И как можно скорее!

— Нет проблем! Санитарных зон у нас несколько, одна из них совсем рядом…

— Тогда побезали, а? — нетерпеливо перебил говорившего Вася.

Лёгкой трусцой они припустили вслед за своим провожатым, который, распихивая немногочисленных аборигенов, принялся расчищать им путь. В интересующее их место попасть удалось на самом деле быстро, так что оконфузиться Василёк не успел, но выбираться из отдельной кабинки не торопился.

— Послушай, братишка, — полюбопытствовал Гор. — Пока мой пацанёнок делом занят, поясни, чего это на нас так все глазели? Мы что на людей не похожи?

— С чего ты взял? — шериф пристально посмотрел на Горыныча.

— Да просто народ под ноги кидался, глаза круглил от удивления.

— Ты про это? — Славик слегка нахмурился. — Ника попросила за вами приглядеть, объяснить, что к чему, но не сказала, что у тебя ребёнок.

— А что — это запрещено?

— Да нет, — на бесстрастном лице «экскурсовода», как про себя, его окрестил Егор, проступило подобие слабой улыбки. — Только дети по нынешним временам действительно явление необычное, вот люди и лезут, поглядеть. Ты, кстати, будь повнимательнее и далеко мальчишку от себя не отпускай.

— Даже так?

— Ага! — опять натянул на лицо кислую мину шериф. — Я хоть и старший офицер охраны, полномочия и всё такое прочее, но советую не расслабляться.

— Понятно!

— Да и вот ещё что, — уже абсолютно бесстрастно процедил Славик. — Мы хоть и уважаем Нику, её отца и то, что они делают для нас, но в случае, если к нам нагрянет патруль — отдадим вас, вернее твоего сына. Зависимость нашего поселения слишком высока от коалиции: электричество и лояльность властей даются нам непросто.

— Какой же выход?

— Уходить, завтра же, а пока, рекомендую привести себя в порядок.

— В смысле? — Егор сделал непонятное лицо, хотя догадывался, что имелось в виду.

— Я не знаю, откуда вы вынырнули, меня это не касается, — таким же индеферентным тоном продолжил «экскурсовод». — Но первое правило, которому мы вынуждены подчиняться, следить за своей чистотой. Запах и грязь — это болезни и охотники, так мы называем тех, кто выслеживает людей. Таковых, кстати, становится всё больше. И ещё, у Ники очень хороший нюх…, — чуть помедлив, шериф продолжил, — … и воспитание.

— Спасибо за откровенность, — смутился Егор, чувствуя, как краска приливает к лицу. Он и сам всё слышал, слава богу, с чутьём у него было в порядке, но в последнее время его пришлось отключить, что ли, чтоб сознание не терять от тех миазмов, которые его сопровождали по жизни. Потому, без лишних слов, Горыныч направился в душевую, по пути подцепив за шиворот попытавшегося было улизнуть от этой процедуры Ваську.

На выходе, после генеральной помывки, их ожидал сюрприз: драньё, в смысле то, во что они были одеты куда-то бесследно исчезло. На скамейке аккуратными стопками лежало бельё и верхняя одежда. Мальчишку экипировали в комбинезон, который явно попахивал нафталином и извлечён был на свет из каких-то давних запасов. Правда, пошит был добротно, из плотной водоотталкивающей ткани, со всевозможными замочками в самых неожиданных местах. Восторженное повизгивание сопровождающее примерку недвусмысленно объясняло всю полноту чувств перехлёстывавших юного модника. Егора же ожидало что-то шедеврическое: комбез сидел на нём как влитой и сделан был из какого-то непонятного вещества. Заметив недоумённый взгляд, Славик пояснил.

— Ограничение по времени, но думаю, что в размер должны были попасть, — не получив никаких замечаний «экскурсовод» продолжил. — Цвет подбирали неброский, кстати униформа стандартная, штурмовая: «хамелеон», меняет цвет под окружающую среду, наноткань с максимальной степенью защиты, — заметив лёгкую прострацию у собеседника шериф забеспокоился. — Что-то не так? Ах да, извиняюсь, шлем и перчатки выдадим вам при расставании.

Егор молча кивнул, стараясь не выказывать свою некомпетентность. Что такое «хамелеон» положим, ему было понятно, но наноткань ему ни о чём не говорила. Впрочем, в памяти отложилось «максимальная степень защиты», но, что конкретно это означало, ещё предстояло узнать. Одно было ясно, его одели во что-то очень классное!

Разбежавшись по поводу мытья, они решили заглянуть и к парикмахеру…

Сухой подслеповатый старичок, приводивший в порядок буйную растительность у обоих своих клиентов, в конце предложил воспользоваться специальным кремом. Объясняя чудесные свойства данного препарата, он довольно хихикал, сравнивая обработанную поверхность с голой попкой «молодого очарования», который так послушно сидел во время стрижки. Василёк с подозрением смотрел на шустрого дедка, соображая нужна ли ему такая голова и о чём вообще речь. Все его сомнения разрешились, после того как старший товарищ наотрез отказался от такой экзекуции, записав всех кто пользуется этой «штуковиной», в лодыри. Мальчишка, также заклеймив позором лентяев и всяческих неумех, с самым независимым видом прошествовал на выход.

Потратив, как выразился Вася «на чистку пёлдышек», в общей сложности, несколько часов они наконец-то выбрались в город. Егор хохотал до слёз, пытаясь понять, что такое «пёлдышки» пока мальчуган не вспомнил, что «енти стуки» бывают в подушках и у «птичков». Даже сурового Славика расшевелило такое объяснение, и он с удовольствием подал руку непоседе, который вздумал повисеть между взрослыми «как сосиска». Маленький говорун, вспомнив про еду, изъявил желание чего-нибудь «полопать», но тут же отвлёкся, завидев неподалёку ларёк с инструментами вперемежку со всяческими техническими диковинами. Влипнув в витрину, где красовался дартс, несколько арбалетов и целая куча рогаток, среди которых были даже с прицелом, он позабыл обо всём на свете. Тихо подвывая от восторга, Василёк не обратил никакого внимания на то, что Горыныч ушёл с молчаливого согласия «экскурсовода» в недалёкую кафешку, чтобы заказать еды на всех. Ему было не до этого и в данный момент заведение с гордой надписью «Чымпеоны по шашлыкам!!!» нисколько его не трогало.

Внутри никого не было, и усатый пожилой кавказец уныло восседал за стойкой, подперев рукой седую голову.

— Здравствуй, отец, — Гор выдавил из себя максимальную приязнь, вспоминая обещание, данное Нике. — Чего горюешь?

— Дыраствуй, дарагой, дыраствуй! — заулыбался хозяин, откровенно радуясь посетителю. — Кушать будзешь?

— Да, слегка, а то уже поздновато…, — Горыныч намеревался до конца рассказать о том чего он хочет и сколько их будет, но его не дослушали.

— Вах! Как поздно? Самый время пузо набивать!

— Кому как, а я так привык по-другому…

— Знаю-знаю! — в сердцах замахал руками старик. — У вас, у русских, фисё па-дуругому!

— Чё-т ты не в духе, отец, — усмехнулся Егор и, чувствуя, что пожилому южанину необходимо выговориться, присел возле стойки на высокий табурет.

— Как тут улыбаться, слюшай? — возмущённо зачастил кавказец. — В администраций вызывай меня, отругали. Люди туда-сюда ходят, всё врэмя мимо! Новый еда прыдумал — нэ берут, слюшай! Можэт ты попробываешь, лахмаджун называется, а-аа?

— Да нет, уважаемый, — Гор попытался продолжить, сказать, что готов взять что-нибудь попроще, опасаясь экспериментов, так как завтра в дорогу, но ему опять не дали закончить.

— Вахх, слюшай, как огорчил, как огорчил… — запричитал экспрессивный хозяин заведения. — А тут эщё один огорчений, слюшай! Прышёл Кузя-музя гаварит мине, штоб я дзэньги давал через два часа — целую тыщщу. И так каждый мэсяа-ац!!! Он типерь посмотрячий на этай мэсто. Слово такой — посмотрячий! Куда посмотрячий? В какую сторану? Сыны пашли только, как гаварить буду, одзин сижу, да!

Сокрушённое причитание ещё не закончилось, сопровождаемое охами и вздохами, но время, видать, отмеряло установленный срок — снаружи раздался неясный шум и по-хозяйски уверенное топотанье ног.

Входная дверь громко хлопнула и в кафешку гогоча и матерясь, ввалилось несколько бритоголовых качков. Все как на подбор, в коротких чёрных кожанках и спортивных штанах, они, деловито осматривая помещение, сразу начали действовать. Двое остались у двери, один стал в центре, а последний, квадратный, будто старый канцелярский сейф, что в ширину, что в высоту — одинакового размера, двинулся в сторону стойки, не вынимая рук из карманов.

— Ну чё, дедуня, ты нашинковал капусты? — фраза произнесённая почти ласково, похоже враждебной всё же не была. Хотя, глаза, колючие, серые смотрели по-волчьи из-под тяжёлых надбровных дуг и не предвещали ничего хорошего или это свет так падал?

Да нет же, Егору ничего не казалось!

Вон и хозяин заведения, привстав на своём месте, растерянно переводил глаза с одного бравого бойца на другого, вон и подельнички, рэкетиры долбанные, лыбились, как параши, чувствуя свою силу…

Сомнений не было, сожалений тоже!!!

Егор покачал головой и демонстративно, так, чтобы все видели, пожал слегка подрагивающую руку пожилого южанина. Повернувшись к вошедшим, он улыбнулся как можно дружелюбнее.

— Чё ж вы, орёлики, так, не поздоровкавшись? Не разузнав чё да как, а вдруг домик уже стоит под кем-то, сразу плату определили?

Квадратный слегка приостановился и изобразил на лице подобие изумления.

— А ты чё, защитник что ли?

— Да нет, я сам по себе, — пожал плечами Горыныч, переходя на нормальный язык. — Зашёл на огонёк, послушал старика и решил погонять барбосов, чтоб нормальным людям жить не мешали!

— Ч-чего-ооо? — глаза у Квадратного превратились в две маленькие узенькие щёлки, а левая рука неспешно поползла из кармана.

— Слышь, Кузьма, похоже, это тот, новичок, ну-у слух прошёл, — просипел один из тех, кто перекрывал выход. — С пацанёнком, который!

Кузя-музя, как окрестил его кавказец, задёргал левой щекой и, ощерив редкие, лошадиных размеров зубы растянул в непонятной улыбке тонкие губы.

— Вот повезло-то, щас-с про всё и расспросим…, — закончить фразу главарь не смог, захлебнувшись сухим надрывным кашлем и, согнувшись в три погибели, судорожно вытянул наружу какой-то странный предмет, сильно смахивающий на игрушечный пистолетик.

Громкие крики и какой-то нечеловеческий вой, внезапно оборвавшийся на самой высокой ноте, перекрыл шум толпы, обратив на себя внимание. Несколько мгновений спустя, дверь «Чымпеонов по шашлыкам!!!» с грохотом распахнулась. Здоровенный бугай, хватая широко раскрытым ртом воздух, неуверенно протопал на негнущихся ногах несколько шагов и завалился на бок. Через порог попытался переползти ещё один, но так и затих, наполовину высунувшись на улицу. Звенящую тишину, которая воцарилась после этого, только изредка нарушала чья-то громкая икота, доносившаяся из кафешки.

— Хрена се, шашлыков кто-то похавал! — прошептало где-то.

Народ потихоньку стал подступаться поближе, гадая, что произошло. Правда неведение было недолгим, в дверном проёме проступила высокая, затянутая в штурмовую униформу фигура.

— Слышь, братишка, чё там у вас? — полюбопытствовал какой-то модник в мексиканском пончо.

— Да так, не обращайте внимания, воспитательный процесс проходил, — доброжелательно отчитался русоволосый улыбчивый парень.

— Хрена се, воспитание! — опять прошептало где-то.

Толпа возмущённо загудела, загомонила многоголосьем, обижаясь на всё сразу: на власть, на порядки, кто-то прошёлся по законам, кто-то возмутился по поводу непрошенных гостей — «Понаехали тут!!!». Правда, недовольные тут же успокоились, завидев выступившего вперёд шерифа-Славика.

— Разобрался, значит? — пробубнил блюститель порядка, хмуро оглядывая стремительно рассасывающийся по разным углам народ.

— А что, что-то не так? — забеспокоился Егор. — А где Вася?

— Рогатку выбирает, — донеслось из шашлычной.

«Экскурсоводу» хватило одного взгляда, чтобы всё понять и без слов: двое, не выбравшихся наружу, в том числе Кузя, лежали у стойки, тихо постанывая и матерясь от боли, хозяин заведения был невредим. Старик сидел обалдевший от всего того, что произошло в его помещении, и громко икал, то и дело повторяя.

— Килянусь мамой! Я ему пра сваю жызнь гаварил, а он сразу дыраться!!!

Ночного отдыха никак не получалось…

Небольшую комнату, гордо именуемую гостиницей, то и дело оглашало яростное шипение. За ширмой потихоньку бесилась Ника, стараясь не разбудить счастливого Василька. Тот свернулся на раскладном кресле калачиком, прижимая к груди рогатку с прицелом, повизгивая и поскуливая во сне. Событий у мальчугана было не меньше чем у взрослых, но сон пацанёнка всё же сморил в отличие от его старших товарищей.

Егор молча сидел в углу, на корточках. Время, от времени до него долетали слова, от которых он морщился как от зубной боли.

— Нет, ну это надо! Рэкет он тут нашёл! В Городке! У Хрома!!! Куртки ему, видите ли, не понравились со штанами? Да как хотят люди, так и одеваются и на это внимания никто не обращает!!!

На какое-то время тишина воцарялась, чтобы взорваться новыми подробностями.

— Хорошо хоть людей не поубивал!!! Ребятам и так на внешних периметрах достаётся! Поставили их на лёгкую работу, налоги собирать, чтоб передохнули, сил набрались, а он? Защитник обездоленных, блин!

Несколько минут передышки и снова.

— Нет, ну не могу! Пистолет ему почудился! У Кузи половины лёгких нету, восстанавливать надо. Достал человек инъектор, чтобы лекарство впрыснуть, а он его по башке!!!

Горыныч, слыша, уже известные ему факты, то и дело надувал щёки, медленно выдыхая и лохматя голову.

Что тут скажешь!!!

Каждая фраза, долетавшая из-за хлипкой перегородки, «хлестала» его по мордасам совершенно безжалостно. Сероглазая фурия, то и дело вспоминая какие-то новые подробности, никак не могла успокоиться. Хорошо хоть жизнь за дверью, судя по всему, никогда не засыпающего до конца Городка, позволяла Егору менять почаще позы. От долгого неудобного сидения ноги затекали, и потихоньку не всегда получалось, а на каждое услышанное шевеление, девушка тут же реагировала какой-нибудь новой колкостью. «Алкаш невоздержанный!» и «Псих ненормальный!» — больно ранили самолюбие, но Гор героически терпел, понимая, что оконфузился крепко. Только лояльность по отношению к Нике спасла его от серьёзных последствий, потому, он старался не шуметь, надеясь, что утомление прошедшего дня сделает своё дело и угомонит её.

А утром, утром станет уже полегче…

Пар, выпущенный накануне. Время, которое делает своё дело — ему ли не знать? Психология и риторика, науки, которым уделялось очень большое внимание при его обучении, не раз выручали. Только в этой, уже новой жизни, многое позабылось и его поведение смахивало на возню слона в посудной лавке.

Что ж, надо было всё вспоминать и как можно быстрее, а то так недолго и до беды!

Громы и молнии потихоньку затухали, теряя свой первоначальный запал. Усталость брала верх и, наконец-то наступила долгожданная тишина. Можно было чуток расслабиться…

Егор вынырнул из полудрёмы оттого, что за дверью кто-то был. Он никогда не причислял себя к суперменам или людям с какими-то исключительными способностями, но чужое, недоброе присутствие, чувствовал даже в забытьи. Эта способность или «дар божий», не раз его выручали. По этой причине, он, собственно, и полз сейчас на карачках в ту сторону, чтобы понять с кем имеет дело.

Права на ошибку не было!

Очередного «ляпа!», лично для него, не существовало. Нику не тронут, это было понятно, но вот Василёк — без вариантов: отдадут чижика коалиции, в руке не дрогнет автомат. Опять жиж ребята зачётные баллы поимеют у тех, кто курирует данный объект, наверняка таковые имеются.

Во рту пересохло, сердце в груди бухало так, что его, наверное, слышали те, которые, «гости за стенкой»…

Мандраж колотил Горыныча, только что зубы не клацали во всеуслышание. Именно в таких случаях простые обыватели делают глупости и, как правило, погибают. Неподготовленные к действиям в экстремальных ситуациях люди в эти минуты похожи на стадо баранов и ведут себя соответствующим образом. Гор об этом знал, более того, он умел не быть вот таким бекающим и мекающим существом, из которого маломальский умелец легко мог приготовить шашлык.

И тело не подвело!

Адреналин, который бурлил в крови, будто Ниагарский водопад сделал своё обычное дело: успокоил, встряхнул и заставил прийти в себя. Голова заработала как часы, без сбоев. Внутри включился механизм боевого взвода, чётко регламентирующий каждый его шаг. С того момента как они расстались со Славиком-шерифом, прошло довольно много времени. За окном, судя по ощущениям, стояла серая предрассветная муть, время, когда самый сладкий сон. «Та-ак, кому же это не спится?» — прикинул Егор. — «Ребята мимо пробираются или к нам, по-тихому?»

Наиболее удобная позиция для встречи «дорогих гостей», на случай, если шли всё-таки за ними, была только одна, сбоку от двери. Гор её и занял, по привычке массируя пальцы рук и задерживая дыхание, чтобы накачаться энергией. Получилось неплохо: организм, похоже, что окончательно стряхнул с себя многомесячное оцепенение, просыпаясь от долгой спячки и вспоминая всё, чему его учили…

Замок щёлкнул почти неслышно, и в дверь скользнула серая размытая тень. Второй призрак остановился на пороге, блокируя выход. «Друзья так в дом не входят», — мелькнуло в голове, а с врагами у него разговор был короткий. Егор, а в данный момент Горыныч, самая боевая его ипостась, больше не раздумывал…

…когда-то, когда он был ещё совсем пацаном и армейка светила уже конкретно, перед его семьёй, т.е. перед ним и его матерью встал вопрос: «Что делать?» Косячить от призыва по тем временам было совсем «не модно», но у родительницы его имелся солидный блат в лице начальника одного из Карагандинских военкоматов…

Здоровье у него было отменное, голова соображала неплохо, так Егорка, кровиночка мамина, и оказался в Высшей Диверсионной школе при МО СССР, под Хабаровском.

Ни он, ни она толком не знали, чем это всё для них обернётся. Мать, хотела лучшей доли для сына, сына же распирала гордость оттого, что ОН будет шпионом…и обязательно спасёт Родину!!!

Больше они не виделись…

Маманя в скором времени умерла, зачахнув от одиночества, тоски и неизвестности. Сынуля её узнал об этом, перелетая из одной точки «интересов» его страны в другую, и только скупая мужская слеза сползла по небритой щеке. И вся его последующая жизнь подчинена была службе, и крутило и вертело им, исходя из этого, и винить в этом было некого. Сами сляпали для себя судьбу такую, а после 93-го могила матери ещё и в другом государстве оказалась. О как!!! Но всё ЭТО было в прошлом, а вот наука, которая вбивалась в училище, потом и кровью, на многочасовых-многодневных-многомесячных занятиях…ОСТАЛАСЬ!

Дядя Миша, как любовно, про себя, называли его курсанты, тренер по спецподготовке, не зря свирепствовал, заставляя выкладываться при выполнении любого упражнения в спортзале или на полигоне. Следил за каждым их шагом, каждым вздохом, добиваясь от них не тупого автоматизма в движениях, присущего восточным школам, а творческого подхода. Внушал своим ученикам, что они подобно зодчим, должны ваять на поле брани, обходясь без шаблонов, виртуозно и неподражаемо. Объяснял, что сила русского оружия и заключалась в том, что, например, дальневосточный дореволюционный казачок, выходя на бой против самураев, легко мог стоять против пяти-шести противников и побеждать их! А всё почему? Да потому что, имея в своём арсенале определённый набор боевых навыков, он не тупо применял их в ожидаемой последовательности, а «работал» так, что все его удары и выпады были непредсказуемы, в отличие от его врагов…

Гор не раз с теплотой вспоминал своего учителя, выбираясь из очередной передряги, а его крылатую фразу зарубил у себя в голове золотыми церковно-славянскими буквами: «Хочешь жить — двигайся и как можно быстрее! Остановился — умер!!!» И Горыныч двигался. Придумывал для себя свои собственные комплексы и упражнения, которые развивали его реакцию и быстроту, прислушиваясь к своим ощущениям, и двигался. Разговаривал со своим организмом, общаясь с каждой клеточкой, и двигался. Двигался, заставляя мышцы и сухожилия сокращаться с неимоверной скоростью, и ВСЕГДА выдавать максимум того, что заложила в них природа…

…того, кто перекрывал выход, Егор выключил первым. Он был ближе. Чуть присев он с выдохом «засадил» ему свою правую, немного довернувшись в движении и включив всё тело в удар. Кулак, словно кувалда, врубился в солнечное сплетение, мгновенно сворачивая в мучительной судороге тело нежданного гостя. Второй, короткий удар, той же правой, пришёлся в область левого глаза: голова противника «поехала» резко вниз, вслед за скрючившимся туловищем и встретилась всё с той же «кувалдой».

Падая, словно подрубленный, ночной визитёр выронил пистолет, который Гор неловко подхватил из безвольных рук и тут же им воспользовался, только не по прямому его назначению…

Скользнувшая в помещение первой, тень, не задерживаясь, атаковала, стремительно и без промедления. В правой, чуть выставленной вперёд руке, угадывался нож. Шансов уцелеть против неё, в ограниченном тёмном пространстве, было маловато, так как противник двигался очень быстро, не давая возможности перегруппироваться. Правда, в ладони неудобно, дулом назад, лежала тяжёлая «волына»… и Горыныч, как учили в молодости, нестандартно, применил её, метнув резким кистевым броском, нападавшему прямо в голову. Пистолет смачно хряснул бойца, остановив его в каком-то метре от Егора и тот, зашатавшись, беспомощно зашарил в воздухе опустевшими руками. Смертельная «приправа» с глухим стуком выпала из ослабевших конечностей, а «искры» из глаз, которые посыпались у бедолаги, были вовсе не воображаемыми. Гор, решил не мучить ночного визитёра слишком долго и «потушил ему свет», опять пустив в ход свою «кувалду».

Добивать оглушённых не стал…

Он и так успел накосячить в Городке, а вдруг эта спецура, судя по ухваткам, ребята непростые, приходила по какой-то надобности, о которой Горыныч не знал. Разборки по этому поводу были впереди, вероятные огорчения тоже, радовало только одно: он вошёл в контакт полностью, присутствуя в нём не только на физиологическом уровне. Гор ощутил бой каждой клеткой своего естества, воспринимая движения противников ещё на расстоянии, своей аурой, своими электромагнитными полями, которые окутывали все его органы в отдельности и создавали плотный кокон, остро чувствующий любую агрессию. Психофизическое восприятие, вера в себя — тоже вернулись к нему. И это означало, что его способности полностью восстановились и один из самых грозных «Воспитателей» возвратился в свою шкуру готовый ко всему!

Славик-шериф пришёл за ними, как и обещал, в шесть утра. Спокойный, как удав, он со значительным видом и чувством собственного достоинства появился точно в назначенный срок. Правда, невозмутимость его враз улетучилась, после того как он прикрыл за собой входную дверь. Представшая перед ним картина, похоже, что вывела всё-таки его из равновесия. «Экскурсовод» в недоумении уставился на Горыныча, который, удобно устроившись на кровати, листал какой-то потрёпанный журнал. Рядом на кресле в обнимку сидели Ника и мальчишка. Перед ними на маленьком передвижном столике лежал пистолет с глушителем и, сравнительно небольшой, обоюдоострый нож с плетёной рукояткой, сделанный таким образом, что им легко можно было воспользоваться как в ближнем бою, так и метнуть в противника, при необходимости. У стены сидела весьма колоритная парочка — босые и связанные бойцы внешней охраны Городка, Зуб и Тагир. Репутация у этих громил была та ещё. С ними старались не связываться, хорошо зная этих забияк. Жаловаться на них было бесполезно, так как они считались ценными специалистами, и прикрывал все их художества сам начальник охраны. Они многим не давали житья, чувствуя свою безнаказанность, но в этот раз им не повезло. Оба с расквашенными вдребезги физиономиями, они даже не пошевелились, когда в комнату вошёл шериф. У одного из них изо рта торчал кляп, умело сооружённый из носков обоих «гостей». Другой был без затычки, но угрюмо молчал, наклонив голову, из рассечения, которое, загустев, повисло рдяным комком над бровью, медленно сочилась кровь.

— Странные тут у вас порядки — бродить, в потёмках. Мало ли на что в темноте можно наткнуться? — наконец-то нарушил вопросительное молчание Гор, мотнув головой в сторону отдыхавших. — Понятное дело, что мордой об косяк — больно! Но я же тут не один…, — ухмыльнулся Егор. — Пришлось упаковать самого болтливого!

Услышав, что про него говорят, тот, что с кляпом во рту задёргался на полу, мыча и пуча на Егора горящий ненавистью глаз. Второго не было видно из-за здоровенного багрово-фиолетового фингала.

«Экскурсовод» озадачено почесал затылок и, покачав головой, вытянул на свет рацию. Нажав коммуникатор, он что-то негромко сказал в неё и присел на корточки у двери. Через несколько минут в комнату запыхавшись, ввалился здоровенный полуодетый дядя. За его спиной маячила физиономия такого же бугая, который, перекрыв вход, не пускал ещё кого-то.

— Чё эт у вас тут, с утра пораньше коллективное чтение, што ли? — медленно, растягивая слова, начал вошедший, обведя комнату оценивающим взглядом и кивнув в сторону Горыныча держащего в руках прессу.

Егор решил пока молчать.

Ночной гость с разбитым лбом, похоже, до сих пор находился в прострации и тоже не ответил, и только его подельник задёргался и забубнил в ответ.

По молчаливому указанию, говоруну «дали воздуха», но от крепких пут не освободили. Минуты две тот орал, угрожая всем и всему самыми страшными карами, особенно досталось Горынычу, но постепенно поток брани иссяк, и обиженный Егором, с его же слов ни в чём неповинный посетитель затих, нервно подёргивая головой.

— Ты всё сказал? — дядя приведший себя уже в порядок, присел перед обеими бойцами, пристально разглядывая их лица, так как будто видел впервые.

— Да мы так, шли мимо. Бизон приказал, — невнятно пробормотал говоривший. — Проверить должны были…

— Ну и как, проверили?...

Ответа не последовало.

— Слышь, Славик, а ну-ка давай этих двух ухарей к их командиру. Я с ними опосля разберусь!

После таких слов, оба пострадавших, втянув головы в плечи, пошатываясь и помогая один другому, в абсолютной тишине выбрались наружу.

Дождавшись пока они не покинут помещение, а вслед за ними не уберутся ещё какие-то хмурые личности, самый главный опять внимательно осмотрел комнату.

— Мебель целая, морды у моих бойцов — вдрызг! Аккуратно, ничего не скажешь, — задумчиво подытожил он. — А ты знаешь, что Зуба на режиках ещё никто не уделал? Ни разу!!! У него мексиканская школа, ножевая…

— Так, а я с ним и не соревновался? — улыбнулся Гор. — Не умею, а потом некогда мне было тут крыльями махать и в стойки становиться! — он кивнул в сторону девушки и Василька. — Ребята могли перепугаться.

— Не умеешь, говоришь! Перепугаться, говоришь? — процедил в своей неспешной манере дядя, оценивающе, с прищуром разглядывая Горыныча. — Ладно. Только сдаётся мне, что из некоторых моих подопечных сегодня хороший стройматериал получится…

— Чего?

— Ничего! — нахмурился «боксёр». — Эт я так, про стройку вспомнил. Дыры мы в подвалах заливаем, бетоном, от непрошенных гостей!

Последние слова здоровяк произнёс таким тоном, что мурашки по телу забегали, а Вася инстинктивно отодвинулся от него подальше.

— Хром, но ты ведь понимаешь…, — Ника, запинаясь, попыталась что-то сказать.

— Да понимаю я, понимаю! — рявкнул хозяин Городка. — И дело тут не в вас! Гнилью у меня в доме запахло! Крысами!!! — он с досадой поморщился. — Славик, к отъезду всё готово? — получив утвердительный кивок, продолжил уже более миролюбиво. — Уходите отсюда, братцы, от греха подальше!!!