Глава 11

Егору было нездорово, хотелось просто рвать и метать…

Он в очередной раз глянул в сторону своего «лихого» отряда. Картинка та ещё была: позади спотыкался почти на каждом шагу пацанёнок, а его четвероногий дружок еле-еле переставляя толстые неуклюжие лапы, плёлся за ним. При этом щенок, которого Васька тянул на самодельном шнурке-поводке, что-то недовольно ворчал и норовил при каждом удобном случае цапнуть своего безжалостного мучителя. Горыныч ему даже позавидовал: « Везёт же тварям: плохо им делают — кусаются, хорошо — виляют хвостом! И никаких проблем!!! А тут…»

Он злился на себя, на свою жизнь, на весь белый свет…

Ему опять не удалось справиться с окружающей обстановкой и оптимизма это, естественно, не добавляло.

Думы напирали со всех сторон. И всё по большей части безрадостные: о своей профпригодности, о том, ЧТО он сможет сделать, если вернётся в пока ещё ни о чём не подозревающую Рассею-мать! Куда пойдёт? Кому чего доказывать и как долго его будут слушать, прежде чем упекут в психушку …

А ещё мучался по поводу смерти отца Фёдора, обвиняя в этом только себя одного!

И из-за того, как Хромов посланец исполнил его просьбу, да и с ним самим правильно ли поступил!!!

К тому же из головы не шла Ника, её прощальный взмах рукой машине выбиравшейся за монастырскую ограду. Интересно, а как она узнала об их отъезде? Кто ей подсказал, где нужно стоять и самое главное когда…?

Наверняка, Тоха подсуетился.

И опять он поймал себя на мысли, что думает о них как о живых…

Горыныч заскрипел зубами и снова рыкнул на неумеху-малыша. Тот испуганно отшагнул назад, пряча руки за спину, и обиженно засопел.

— Отведи меня к мамке, — вдруг огорошил мальчуган.

— Вспомнил, — пробормотал Гор. — А ещё чего?

— Больсе нисево, — набундючился Васька, присев к Тузику, который моментально, только люди остановились и завели разговор, плюхнулся на землю.

— Ну, послушай, братишка, — попытался объясниться Горыныч, чувствуя, что переборщил с мальчишкой, который был абсолютно неповинен в происходящем. — Нам надо торопиться, времени в обрез, а вы ползёте, нога за ногу, как черепахи — вот я и нервничаю…

— А-ха! — заблестел глазами пацанёнок. — А ланьсы ты был доблый, а тепеля злой! Дедуску Фёдола блосил, к Нике идти не хосес, нисего не говолис, лугаесся и молсис! А здеся и так стласно, и мы устали! А ты…, а ты, а ты нас софсем не залеес! — на последних словах он горестно всхлипнул, крепко обнял щенка, уткнувшись в лохматую шерсть как в подушку, и потихоньку заскулил вместе со своим четвероногим дружком.

Егор потемнел лицом от услышанного, но, странное дело, это его привело в чувство. Он покивал головой, что тут скажешь? Осторожно пододвинулся к распустившим сопли малышам, давя в себе желание, присоединиться к ним и погладил обоих.

— Эй, рёвы-коровы, — голос у него дрогнул. — Я понимаю, что вам тяжело, но и мне не легче. Ну не знаю я как с вашим братом-подростком управляться! Не обучен!!! Да и помочь ничем не могу, потому что должен быть на чеку! Должен, ёлки-моталки, следить за тем, что происходит вокруг. А тороплю из-за того, что нам поручили важное задание и мы обязаны его выполнить, чего бы нам это не стоило! — парень обвёл взглядом высокоэтажный двор, в который их занесло, подыскивая нужные фразы. — Кстати, и мне здесь, в этих бетонных колодцах не по себе, но мы ведь мужчины…

— Тосьно! — встрепенулся Василёк, будто услышав волшебное слово и в один момент перестав плакать. — Мы, муссины! А сево ты молсял пло заданию, а? Мы зыть нисево пло ето не знали!

— Ну! — Горыныч, в который раз обалдев от такого резкого перехода в настроениях своего напарника, не нашёл ничего лучше как напустить туману. — Понимаешь, нельзя было! Секрет эт-то…

— Та-айнаа? — восторженно протянул Васька, смакуя это слово, словно любимую конфетку.

— Ага! — согласился с ним Егор, ощущая, как ледяной холод внутри потихоньку начинает отступать под напором этих лучистых мальчишеских глаз. А когда пацанёнок, узнав, что и он будет участвовать в этом походе обнял его и от избытка чувств потрепал по голове, хлопнул по плечу и дал пару кругов, враз позабыв об усталости, на душе стало и впрямь полегче.

Но только на самую малость…

Опасность, которая нависла над мальчуганом, проступила ещё чётче и понятнее. Как не гнал от себя Горыныч эту мысль, но привязанность к мальчишке потихоньку перерастала в сторону того чувства, которое во всех уголках Земли привыкли называть одним единственным словом — ЛЮБОВЬ! Тут же, по этому поводу, вспомнились умные советы дяди Миши из диверсионной школы…

…наша работа, чижики, не предполагает наличия каких-либо связей, имеются в виду семейные узы — супруга и всё, что из этого проистекает…

Нет! Против природы-матери не попрёшь и без женского общества, совсем, обойтись никак невозможно! Но…, без привязанностей. Без того, что можно смело назвать «уязвимыми точками». Когда человек начинает бояться не только за себя и это естественно, и понятно, а ещё и за своих родных, за детей…

И делать ошибки!

Страшные! Непоправимые!!!

Совершать их на подсознательном уровне, пытаясь выжить любой ценой, порой, поступая не только опрометчиво, но и злонамеренно подличая!!!

Этого допускать никак нельзя…

А потом, умирать в три раза тяжелее, когда знаешь, что на тебе висит груз ответственности за близких тебе людей, а уж если «под пресс» попали родственники, то тут и в самом деле недалеко до беды и Ваших неадекватных действий…

Именно сейчас до Егора в полной мере дошёл смысл всего сказанного мудрым наставником.

Именно сейчас у него внутри всё подрагивало и замирало от ужаса, что с этим вихрасто-сопливым непоседой может что-то произойти!!!

И именно сейчас он вдруг почувствовал, что до ЕГО неадекватных действий остался всего лишь шаг…

— Ты сево, эй! Сево лОтом склипис? — мальчишеская рука осторожно коснулась плеча Горыныча.

— Да так, знаешь, — процедил сквозь зубы Горыныч. — Задумался, а потом, про Фила беспокоюсь. Что-то давно его не видно было…

— А не-еэ, не боИсь! — бодро успокоил его Василёк. — Он узэ давно воклуг плыгает, влагей отгоняет! Тока не знает, сто дальсэ делать и куда идтить.

— Тогда подзови нашего защитника. Будем кумекать, как дальше действовать.

Долго ждать не пришлось, пёс хекая на ходу, выскочил к ним и, притормаживая, взрыл землю могучими лапами.

— Ухх ты! — восхитился пацанёнок. — Ну, тосьно как тлактол!

— Да уж-ж! — согласился с ним старший товарищ. — Только что мы с этим трактором делать будем, когда домой вернёмся? Народ ведь может и не понять…

Проблему, которую обозначил Горыныч, легко разрешил Васька.

— Как ето сто? — сурово насупил свои брови мальчуган. — Будим заданию выполнять, как гелойские гелои!

Ни возразить, ни добавить к сказанному было нечего. Егор хмыкнул, про себя решив, что задачи он будет решать по мере их поступления и первая на очереди стояла: добраться целыми и невредимыми до Курского вокзала. Именно туда, к неказистому кирпичному строению лежал их путь, такой непростой и совсем неблизкий. И как это сделать скрытно, а самое главное вовремя, сроку им было — до завтрашнего обеда, над этим он сейчас и ломал голову…

Когда Гор обрисовал маршрут и расстояние, которое им предстояло пройти, младшие попутчики сразу сникли. Особенно, после того как на предложение «…стылить какую-нибудь масынку…» был получен категорический отказ. Продвигаться им необходимо было, по возможности, неприметно и уж совершенно точно избегать каких-либо эксцессов с владельцами транспорта. Любое ненужное происшествие тут же обозначило бы их на маршруте, а этого допускать не стоило. В том смысле, если они хотели достичь желаемого результата и спокойно добраться до места.

Всё это Егор растолковал своей команде (просто умора, если бы кто-то из прежних его военспецов посмотрел на это), попросив Василька, чтобы он и Филу объяснил, что вести себя нужно тихо…

А потом, «тырить» как выразился мальчишка, особо было не у кого…

Вокруг никакого движения не замечалось. И это в обеденное время, когда в обычной жизни наблюдался пик людской активности. А на самом деле близлежащие постройки походили скорее на могильные склепы, чем на жилые дома. Безысходность и запустение, тяжёлый неживой дух, который исходил от пустых строений и тишина…

Гробовая!!!

Жуткая…

Она давила и пригибала к земле. Заставляла прислушиваться к каждому шороху, играя на нервах, пробегая по спине липким ознобом. Неясные тени и постоянная возня кого-то или чего-то в сумраке затхлых развалин только добавляла тревоги, будоража воображение зловещими образами, которые сами собой складывались в голове.

Васькино нытьё было понятным. Так вышло, что знакомство с этим неприветливым и откровенно враждебным местом, в какое превратилась Москва, им посчастливилось начинать, прячась за толстой бронёй. И если случались какие-то недоразумения и приходилось выбираться из под защиты, то это происходило очень быстро, да и степень опасности на первоначальный момент ими ещё не до конца была понята.

Сейчас они нахлебались уже до сыта всяческими впечатлениями и предстоящий поход, пешком, в центр города, да ещё и ночью, как советовал Крокодил, никого не радовал. А потом, в кромешной тьме, кишащей всевозможной нечистью добраться, куда надо, им было, совершенно точно, не под силу.

Выходило так, что двигаться к намеченной цели нужно было как раз таки днём.

Не теряя зря времени!

И чем большее расстояние им удалось бы преодолеть, тем выше был шанс на успех!!!

Егор не забыл о скрытности, вспоминая о рассказанных кем-то возможностях нынешних систем слежения, о космических спутниках и прочей лабуде… Но, проанализировав ситуацию, решил рискнуть и двинуть в путь без промедления. Состав их группы, место назначения, наверняка были известны очень ограниченному кругу людей, тем более что они, скорее всего все погибли. А значит, шанс проскочить, у них был и не маленький. Правда, в лапы к Темиркану попадать всё же не стоило, но о том, что с этой стороны им ничего уже не грозило, Горыныч не знал. И бдительности не утратил, подгоняя и воодушевляя своих «бойцов» разными посулами, мысленно сокрушаясь, что далеко им всё равно не уйти.

Сомнения свои он естественно давил на корню, потому как никаких других вариантов у них, по сути, не было. Оставаясь здесь, повлиять на ситуацию у него действительно вряд ли бы получилось, а значит, кровь из носу, они должны были сделать то, что предлагал погибший Тоха…

Только вот каким образом?

Скорость их передвижения, даже после того как Горыныч рассказал про особую миссию, которую им предстояло выполнить, не возросла ни на грамм. Наоборот, отряд продвигался вперёд с каждым шагом всё медленнее и медленнее и момент, когда они совсем остановятся, был не за горами.

Малыши выдыхались прямо на глазах…

Горыныч уже всерьёз подумывал посадить всю эту гоп-компанию к себе на загривок, тем самым, ускорив передвижение отряда. При таком раскладе, ни о какой бдительности речь, конечно же, не шла. И жизнеспособность всей группы тогда целиком и полностью зависела бы от Фила, от его бдительности и умения находится сразу в нескольких местах одновременно!

Но он помог им по-другому...

Собака и в этот раз, уловив каким-то непонятным образом суть проблемы, решила её просто и весьма эффективно. Возвратившись из очередной своей непродолжительной отлучки, пёс подскочил к Ваське виляя хвостом и, преградив тому дорогу, что-то заскулил потихоньку то и дело поворачивая морду по направлению к ближайшему дому. Мальчишка замер в нерешительности, сомневаясь, правильно ли понял, и, наконец, решившись, заговорил в сторону Егора, который уже обратил внимание на эту немую сцену.

— А-аа, ета! Филя нас за собой зовёт! — он состряпал недоумённую рожицу и растерянно протянул. — Говолит, сто нам там будет весело-о…

— Хех! — криво усмехнулся Горыныч. — Нам щаз-з только похохотать осталось, а так всё остальное уже есть!

Мальчуган стоял, хлопая глазами, и не знал, как реагировать на слова старшего товарища. Ему непонятно было, шутит тот или говорит всерьёз, но Гор не стал долго мучить пацанёнка, а, прикинув что-то в голове, уже более миролюбивым тоном продолжил:

— Ладно! Наш четвероногий друг ещё ни разу нас не подводил, будем надеяться, что и в этом случае не обманет! Как думаешь?

Васька согласно кивнул и двинул было за псом, но грозное предупреждение: «Куда, поперёд батьки…?» его остановило.

— Ты сего опять лугаесся? — внимательные мальчишеские глаза недоумённо уставились на Егора. — Эсли ты пло опасности, так Филя сказал, сто тама их сяс нету!

— Филя, Филя! — недовольно пробурчал Горыныч. — Кто здесь командир я или собака…

Бетонная кишка подъезда была на удивление чистой. Её явно кто-то регулярно убирал. Человеческое присутствие сразу же напрягло Гора, но, глядя на то, как собака абсолютно спокойно ступает впереди по ступенькам, он расслабился. Тем более подымались они невысоко, всего-то на третий этаж.

Тут чистота и закончилась…

Судя по бурым разводам, которые остались на щербатом полу и панельных стенах, покрытых остатками синей масляной краски, здесь недавно кого-то похоже, что съели.

Вернее не так!

Поймали этого кого-то здесь, а лакомиться уволокли куда-то наверх…

Горыныч с опаской глянул между пролётами в том направлении, выставляя перед собой автоматный ствол, и тут заметил то, за чем они, собственно, сюда и пришли. Выше на лестничной площадке лежал велосипед: большой, с мощными шинами и объёмным багажником, сделанным в виде корзины. Фил уселся возле этого чудо-агрегата и довольно заворчал.

Тем временем Васька, с подозрением рассматривавший засохшие бурые полоски тоже заприметил вЕлик, и всё его внимание переключилось на находку.

— Ух-х ты! — восторженно протянул пацанёнок и полез выше.

— Стоять! — негромко пробормотал Егор, ухватив торопыгу за плечо, но невозмутимость пса успокаивала. Похоже, что опасность, будь какая далёкая или близкая, отсутствовала в данный момент напрочь, а значит, завладеть трофеем, который многое для них решал, можно было без особых проблем. Машина внушала уважение и, судя по тому, что хозяин не выпускал её из рук даже, когда на него напали, утягивая наверх, многое для него значила. Горыныч с благодарностью потрепал собаку по загривку и радостно дзилинькнул исправным звонком на руле. И тут, одна из железных дверей выходящих на площадку щёлкнула открывателем и на пороге возникла старушка — божий одуванчик: вся такая опрятненькая, с клеёнчатым передничком на груди и в круглых старомодных очках на кончике носа. Она строго смотрела на происходящее сквозь толстые стёкла, морща лоб и хмуря седые, выщипанные в тонкую ниточку бровки.

— И на каком основании, молодые люди, вы пытаетесь умыкнуть Витенькин велосипед, я вас спрашиваю? — слово велосипед она выговорила через букву «э», всем своим видом выказав крайнюю степень негодования.

Егор опешил от неожиданности и вопросительно посмотрел на пса: «Как это могло случиться, что ты её не услышал?». Никакого ответа, конечно же, не последовало. Впрочем, Горыныч мог бы поклясться, что в умных собачьих глазах плясали озорные чёртики, а в голове, словно ветерок дунул, и почудилось: «А что? Разве это опасно?».

Гор сморгнул, освобождаясь от наваждения.

Все монстры Москвы показались ему пузатой мелочью перед этой бабулькой, которая застала их на месте преступления. От Васьки помощи тоже ждать не приходилось: он вместе с Тузиком спрятался у него за спиной, испуганно шикая на дружка не очень хорошо понимавшего, что происходит.

Уши и щёки наливались забытой уже с годами краснотой, как у нашкодившего сорванца, которого поймали на месте преступления! Вспомнилось босоногое детство и тонкий ремешок висевший на двери в постоянной боевой готовности. И как Егорушка, а именно так, ласково, маманя приглашала его на экзекуцию, не пытался от него избавиться — этот кожаный мучитель всегда возвращался на исходную позицию, поблёскивая зализанными от частого применения боками!!!

Экскурс в бесшабашную юность продрал до самых печёнок, но подсказок никаких не дал. А время шло, и надо было что-то отвечать. В голове, почему-то, кроме «…мадам, не соблаговолите ли вы…» ничего больше не складывалось…

Ситуация была почти анекдотичной: в городе непригодном для жизни, их, готовых ко всему, застала врасплох пожилая женщина, которой здесь не должно было быть…и он не знал как себя вести. Понятно было, что Витенька, сын ли, внук, брат, а может сосед-добряк, который не бросил старушку, добывая им обоим пропитание, уже никогда не вернётся, и велосипед-кормилец вряд ли бы ему пригодился. Да и ей самой жить осталось до первого выхода из квартиры-крепости…

И Горыныч не нашёл ничего лучшего как улыбнуться и начать говорить о том, что они посланы, дескать, чтобы передать продукты. Что Витенька задерживается и будет попозже, а велосипед попросил ему доставить, так как сам не смог прийти. Гор лопотал какую-то несуразицу, потея и пряча глаза, выкладывая на лестницу перед удивлённой женщиной все их съестные припасы, и пятился, и пятился…, пихая своих попутчиков вниз!

Он знал, что не простит этого никогда!!! И будет корить себя за малодушие всю оставшуюся жизнь, вспоминая враз преобразившуюся бабульку и её слова: «Спасибо тебе, сыночек! От всех, от нас!» и негромкий гомон старческих голосов, из приоткрытой двери, навсегда впечатается ему в память погребальным набатом…

Счастливое Васькино щебетанье Егора не трогало.

Мальчуган вместе со щенком удобно устроился в корзине, на совесть притороченной к велосипедному багажнику и болтал без умолку. Но, чему радовался пацанёнок, Горыныч не слышал.

Хотя, нет!

До него долетали слова, сложенные в неуклюжие предложения, окрашенные какими-то мальчишескими эмоциями, но сознание отказывалось их воспринимать.

Он сосредоточенно, словно заведённый крутил педали, объезжал препятствия и рытвины, притормаживал там, где это было нужно, но всё это делал на автомате. Из головы не шли старики, брошенные им на произвол судьбы. Их тихий покорный ропот, который так непохож был на воспоминания из прошлой жизни. На лавочки возле подъездов, где заправляли пожилые люди, заслужившие многолетним трудом отдых и почёт, покрикивавшие на малышню и взрослых. Учившие уму-разуму соседей и прохожих, наставлявшие на путь истинный собственных внуков и всех кто подвернётся им под руку!

Как же отличались пенсионеры из его молодости от тех, кого он оставил в безжизненном доме добывать свои последние часы: тихих, испуганных, никому не нужных…

Его так и подмывало повернуть руль в обратную сторону и вернуться!

Но…, в таком случае на всём остальном можно было бы сразу ставить крест!!!

Заменив Витеньку собой, Гор бы метался по окрестностям в поисках пропитания, так как ни в какое другое место не смог бы их пристроить…

Кому нужны были бесполезные нахлебники?

…и, в конце концов, в один прекрасный момент, точно так же как и Витеньке, удача изменила бы и ему…

Из ступора его вывел Фил.

Собака перекрыла дорогу своим телом. Т-образный перекрёсток, на который он выкатил, продолжался по ту сторону дремучими зарослями. Именно туда его не пустил пёс, нервно подрагивая ушами и беспокойно поглядывая в сторону чащи.

— Что, братишка, не стоит нам соваться в том направлении?

— А-ха, — почему-то зашептал за спиной Василёк. — Филя говолит, сто тама нам будет не весело…

— Да уж, — немного погодя отозвался Горыныч, приходя в себя от горьких раздумий. — Поводов, чтобы развлечься у нас всё меньше и меньше, — и с досадой взъерошив свою густую шевелюру, продолжил. — Ладно, братцы, не боИтесь! Я уже в порядке, сейчас только осмотрюсь, и рванём без промедления к намеченной цели.

— А ты сто ли ласстлоитый был? — удивился мальчишка.

Егор не стал отвечать на этот вопрос — промолчал и всё! Пацанёнок не слишком вникал в происходящее вокруг, а Гор разжёвывать и не пытался. Малышу каждый прожитый день казался большим приключением, по крайней мере, череда происшествий, конкретно для него, больше смахивала на какую-то забаву. И даже кровь, которую он здесь увидел, в детском сознании трансформировалась последствием жутковатой игры, нежели чем-то более серьёзным. И Горыныч изо всех сил старался, чтобы так всё и оставалось.

Карта города лежавшая в одном из многочисленных карманов чудо-комбинезона пригодилась как нельзя кстати. Присмотревшись повнимательнее и прикинув, что к чему, Егор определился на местности. Снова впереди их поджидала Кантемировская и объехать этот недобрый район никак не получалось.

— Значит так, ребята! — Гор даже улыбку из себя выдушил. — Если у нас всё пройдёт нормально и нам повезёт, то к вечеру, благодаря нашему новоприобретённому средству передвижения, мы будем на Садовом, у Курского вокзала.

— А лесли не позевёт? — путая буквы, поучаствовал в разговоре Васька.

— Да уж! — скривил губы Горыныч. — Вот тогда мы и узнаем чего там за «лесли» такое будет, но в любом случае вот что думаю. На этот раз мы едем не в машине и не за бронёй. Поэтому, при первой же опасности, как только я скажу, вы, малышня, прыгаете с велосипеда сразу же в сторону и прячетесь в каком-нибудь укромном месте, пока мы, с Филом, вас не позовём обратно.

— Вот, иссё! — заартачился мальчуган. — А мы то зыть будем влагей, лаз тока, лаз…, — и он замахал руками, показывая, как именно разберётся со своими недругами.

Ответом ему была тишина.

Егор, отвернувшись, потихоньку матюгался про себя, представляя, сколько их ещё всякого разного ждёт впереди и как непросто ему будет с мальчишкой. Собака отреагировала совсем по-другому. Понаблюдав за воинственными выпадами пацанёнка, пёс потоптался на месте, нервно зевнул и, усевшись, вдруг, оглушительно рявкнул. Василёк при этом испуганно, как будто ему кто-то треснул подзатыльника, втянул голову в плечи и затих.

— Вот, вот, геройский герой! — вмешался и Горыныч. — Даже Фил тебе объясняет, что это не шутки! Вы с Тузиком, лишённые защиты, станете лёгкой добычей и не столько поможете нам, сколько помешаете…, — он помолчал раздумчиво и добавил. — И хорошо, если всё обойдётся только лёгким испугом, а если из нас кто-то по вашей вине пострадает…

— Пля-ам на-асмелть? Навсегда, навсегда? — заопасался Васька и, получив утвердительный кивок, с дрожью в голосе протянул. — Я так не хосю-у!

— Значит, выход один — делай, как я сказал, и всё будет в порядке, договорились?

— Довоголилися! — поторопился мальчуган, и сделал он это так быстро, словно пытался своим согласием подальше отогнать все беды и несчастья: и мнимые, и действительные.

Маленькому отряду и впрямь повезло…

На протяжении всего пути, до самого Курского вокзала, они не встретили ни одной души. Горыныч усиленно крутил педали, Фил нёсся чуть впереди и сбоку, а Васька только ойкал на ухабах и рытвинах, да восхищённо комментировал поездку.

И невдомёк им было, что этой тишиной они были обязаны жизням многих и многих людей на монастырском подворье. Что пустота на улицах — это реакция города на очередную беду, страшную и непоправимую!

Горыныч одновременно и удивлялся, и радовался такому безмолвию. За пару часов беспрерывной езды он здорово выдохся. И не столько от «физики», сколько от умственного напряжения, когда каждый нерв, словно натянутая струна реагировал на любое колебание воздуха вокруг, ожидая нападения или какого-нибудь неприятного сюрприза со стороны. При этом в большей степени, Егор, конечно же, полагался на собаку, на её чувственные восприятия, но и себя со счетов не сбрасывал. Потому, отыскав укрывище, в полуразрушенной сталинской высотке, неподалёку от нужного им места, он с удовольствием объявил привал и расслабился. Впрочем, спокойно заночевать, дожидаясь следующего дня, у него, как обычно, не вышло. До вечерних сумерек оставалось ещё прилично времени, и Гор, слегка передохнув, не выдержал. Старая привычка не давала покоя: нужно было провести рекогносцировку на местности, «прокачать» подходы и пути отступления, да и на саму постройку не мешало бы взглянуть…

Категоричное: «Нет!», запрещавшее пацанёнку идти вместе со старшим товарищем сначала того обидело, но, вспомнив о последнем их уговоре всё же, в конце концов, успокоило. А когда мальчуган узнал, что и Фил остаётся, совсем его приободрило.

— Игол, ты плиходи посколее, ладно? — Васька был очень серьёзным, закрывая за ним на прочный засов тяжёлую металлическую дверь. Горыныч ухмыльнулся, вспоминая строгую мальчишескую мордаху, и мысленно пообещал вскорости вернуться. Каково же было его удивление, когда сознания коснулось ещё одно напутствие. По ощущениям, ему пожелали «…доброй охоты!...» и он ответил…благодарностью!

На улице Гор сразу понял, по какой такой причине его подбадривал четвероногий соратник…

Просто, всё стало другим!

Древний город, уставший от дневных хлопот задремал, умерив своё грозное дыхание и тут же ситуация переменилась: зашевелились и звери, и люди…

Горыныч всего за пару минут избежал нескольких нежелательных встреч и не только с себе подобными: шлем, выдавая круговую картинку, загодя предупреждал его о надвигающейся опасности, и он вовремя реагировал на происходящее. То и дело вспоминался Хром, который подогнал такую замечательную экипировку. Мысли, кстати, не мешали работе — он двигался осторожно и внимательно, умело уходил от столкновений и, потратив всего каких-то пол часа времени, подобрался к интересующему его месту…

Кирпичный «стакан» стоял как родной, его дожидался: такой же ободранный и такой же «отдельно стоящий». Егор, зная, всю «подноготную» неказистой постройки, теперь обратил своё внимание на это. Присмотревшись, он абсолютно чётко приметил, что остальные строения расположившись особняком не то, боялись (бред конечно!), не то, гнушались находиться поблизости с «отрыжкой» человеческого домостроения.

И ещё…

Гор мог бы поклясться, что по прошествии такого приличного временного отрезка это здание внешне ничуть не изменилось: так же стояло заколоченное досками, так же грело свои облупившиеся бока в лучах заходящего солнца и так же (теперь Горыныч точно почувствовал) внушало страх!!! Может быть, именно по этой причине никого и ничего живого, даже при очень внимательном осмотре, нигде не наблюдалось. Такая окружающая обстановка не могла не радовать, а что их ждало внизу…

Завтра они об этом должны были узнать!

…ему привиделось, что Сфинкс улыбнулся…

Нет! Не хищной улыбкой свирепого стража, а приветливо и даже немного грустно. Пристальный взгляд неспешно прошёлся от пальцев ног и до самой макушки, словно хотел запомнить его таким навсегда…

Душа скакнула в пятки, а тело онемело, будто очутилось на пыточном столе. От такого внимания тут же сработала защита: в середине всё заклокотало. Но гнев, который секундой ранее вспыхнул в нём яростным пламенем, внезапно куда-то пропал. Может по той причине, что каменный исполин был ему не враг и не хотел причинить ни вреда, ни, тем более, каких-либо неприятностей.

Не с кем было воевать и не от кого обороняться…

Терпкий аромат полыни коснулся его ноздрей тем самым, успокаивая и настраивая на дружественный лад.

«Интересно, а кроме запахов Он ещё как-то может общаться?» — промелькнуло в сознании совершенно невпопад.

«Неужели, человек, ты думаешь, что боги лишив меня подвижности, отобрали, в том числе и способность мыслезреть? А как же мои загадки?».

Смятение, растерянность, жгучее любопытство — целая буря эмоций пронеслась в голове в считанные мгновения. Вспомнилось, что он уже когда-то давно, кажется, в прошлой жизни, встречался с этим монстром или слышал какую-то сказку о нём и о его любви к Матери всех собак...

Захотелось всё восстановить в памяти, разложить по полочкам!

Но суровый взгляд, заглянувший в него, одёрнул резко и непреклонно:

«Остановись, путник!» — загремело внутри и уже более мягко продолжило: «Не бередь рану, которая не заживёт никогда!».

«Извини, я не знал, что это правда!»

«Честно говоря, я и сам уже не верю, что такое когда-то было…»

Долгая тишина заполнила собой всё вокруг: бесконечная, неторопливая…

Впрочем, что для каменного исполина каких-то пару минут или часов, если остались позади века и целые тысячелетия. Когда на его глазах гибли цивилизации, сметаемые безжалостной стихией или необузданными человеческими страстями. Когда вокруг менялась природа, текли вспять реки, и стужа отступала под напором тепла, не один раз меняя облик земли.

Что ему, ставленнику богов, всего каких-то несколько лишних мгновений: один вздох, один сон, ещё одна несбывшаяся иллюзия или мечта…

Так, показалось!

…даже почудилось, что необычный собеседник задремал, позабыв об окружающем, но, он поторопился с выводами…

«Мне жаль тебя…» — тяжкий вздох был хорошо слышен далеко окрест. — «Жаль твою жизнь, так быстро закончившуюся, жаль близких, которые останутся без твоей поддержки…»

«Это очередная загадка мудрого Сфинкса?» — лицо человека скривила недоверчивая ухмылка. — «Ты говоришь со мной как с покойником, но я ведь ещё жив!».

«Пока…, жив!»

Егор открыл глаза, прислушиваясь к себе…

Организм замер, словно перед прыжком из самолёта, когда время отсчитывает последние секунды: под черепной коробкой звенящая пустота, впереди неизвестность, а сердце, словно кузнечный молот колотит в груди, пытаясь вырваться на свободу, подальше от непутёвого тела! Впрочем, бухало не внутри, а снаружи, где-то за дверью. Тяжёлые шаги отдавались мелкой дрожью всему, что находилось вокруг. Из головы враз улетучились сны или видения, кто их разберёт, осталось только одно — чувство опасности, серьёзной и очень даже реальной.

Горыныч окинул взглядом комнату: малыши спали, Фила не было, стрелки внутренних часов остановились на тройке. Он, подхватив автомат, скользнул в прихожую, где и встретился с собакой. Пёс стоял напружиненный и внимательный. Закрученный хвост мотнулся при появлении человека, оповещая, что Хозяин им замечен, но и только. Рыжий гигант был не здесь. Вся его лохматая сущность находилась там, за стенами, где что-то непонятное и очень тяжёлое не то бродило, не то ворочалось неподалёку от них. Егор, было, двинулся на выход, но остановили его самым бесцеремонным образом — просто ухватив зубастой пастью за руку. При этом в голове возникло такое количество восклицательных знаков обозначающих «alarme!», что расшифровки и не требовалось.

Так они и прождали почти до самого рассвета, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Звуки были разными не совсем понятными, но картинка для Горыныча всё же кое-какая сложилась — кто-то изо всех сил пытался пробраться наверх, но у него это не очень-то получалось. Наверное, по габариту не проходил и потому, психовал! Ну, от такого расстройства неизвестный естественно пытался разобрать дом, а чем ещё заняться ночной порой… Одно радовало, что постройка собиралась ещё в те времена, когда за нерадивость не только в тюрьму сажали, а можно было и головой поплатиться! Потому, наверное, здание и не поддавалось.

И Васька, и Тузик, как не крепок детский сон, от грохота, скрипа и прочих всяких звуков тоже проснулись. И тоже успели поучаствовать в ночных бдениях по полной: назадавать целую кучу глупых и не очень вопросов, «надрожаться» вдосталь и в туалет, в смысле в дальнюю комнату, сгонять не один раз, «пожурчать» со страху.

Непрекращающийся штурм, вскоре перестал напрягать, и предпринимать какие-либо радикальные меры Егор не торопился, собака запретила. Да, если честно, лезть на рожон самому не хотелось. А потом, время ещё позволяло потерпеть, они и терпели.

Вот только Васькина обеспокоенность…

— А нас домик клепкий?

— Да, Вася, успокойся. Нам ничего не грозит…

…кажется, отвлёкся, чижик. Что ж не мудрено, ещё хорошо держится. Любой другой на его месте уже давным-давно бы извёл своим нытьём, глядя на всё это… Интересно, и откуда столько всякой гадости появилось вокруг? Ну не могли же все эти уроды за каких-то полтора-два десятка лет вымахать до таких размеров! Нереально как-то. А может, где-то в секретных лабораториях произошла утечка…

— А они нас не съедют?

— Нет, Вася, если ты не будешь подходить к окнам, чтобы нас не заметили с улицы, тогда надежда есть.

— Ой, мамоськи…

…смотри ты, волнуется. Не хочет попасть на обед! Хех, да я, пожалуй, тоже не очень-то торопился бы. Эх-х, а жрать и впрямь охота. И не мне одному, у Фила вон как в пузе бурчит, аж мне слышно. Малышне-то хорошо, раздавили банку тушёнки на двоих, у Васьки в рюкзаке чего только нет — покопаться, так и крыло от самолёта, наверное, можно было бы найти…

— А наса двель клепкая?

— Вась, я ж тебе говорил уже, что нам нечего бояться. Мы тут как у бога за пазухой…

— Хде-хде?

— Э-ээ…, в надёжном месте, в общем!

— А-ааа…

…кажется, начинаю потихоньку закипать! Как здорово было, когда он спал. Вот зануда! А я ещё его хвалил. Ого, как тряхнуло! Что ж это там за «экскаватор» роется, и по какой такой надобности? Неужто нас чует? Да ну на фиг, не может такого быть, в смысле обоняния. Хотя-а, кто их знает этих местных… И всё же, откуда здесь вся эта мерзость появилась? Похоже, что лезут, в основном, из под земли. Погоди-ка, погоди, а если разговоры о глубинных пещерах, которые вроде бы как нечаянно вскрыли метростроевцы, правда! И там невесть что нашли… А потом, где гарантия, что эти выходы и до этого не существовали, а? Кстати, непрошенные гости могли здесь оказаться точно таким же образом, как и мы…

— Игол, а насы олузыи могут всех победить?

— Э-эх, малыш, оружие не само по себе побеждает.

— А как?

— Всё зависит от того, в каких руках находится…

…чё эт он на мои грабли так вытаращился. А-а, вот дрейфло! Хотя, я б на его место ещё и не так дрожал!!! Под землю полезем, а там…, кто его знает, что там? Н-да, светает… Оп-па, а чего это у нас происходит. Похоже, наша землеройка нашла себе добычу подоступнее…

В предрассветной мути, все предметы имели какие-то нереальные очертания. Из окна выходившего на Садовое увиделось, как что-то одушевлённое, размером с небольшой железнодорожный вагон, неспешным ходом двинулось от их дома по направлению к дороге, помахивая перед собой загогулинами-рогатинами смахивающими на клешни. Потопталось на месте, а затем рвануло куда-то в туман, туда, откуда донёсся рёв приближающегося автомобильного движка. Тут же послышалась автоматная стрекотня, потом пару раз бамкнуло что-то похожее на подствольный гранатомёт и всё стихло. Впрочем, ненадолго! Буквально через какой-то небольшой временной промежуток в том конце заорали коты или кто-то очень похожий на них. Только голоса были посолиднее и валерьянки, судя по обертонам, они хватанули ну очень прилично, перед тем как завести свой концерт.

Егор и не заметил, как рука сама собой забралась в собачью шерсть, под которой подрагивали от напряжения неслабые мышцы. Фил стоял рядом и смотрел в ту же самую сторону.

— Что, зверь? Чуешь, какие дела там творятся? — человечья пятерня трепанула пса по могучему загривку. — Я бы тоже, хотел знать наверняка, а не догадываться, — он придвинулся к рыжему уху и прошептал. — Очень бы нам такие мои способности пригодились, перед тем как вниз идти…

Славик уже, который час пытался добиться аудиенции у Хрома…и всё тщётно!

Дверь в его апартаменты не открывалась, а оба охранника, которые подчинялись только Хозяину Городка, на все вопросы равнодушно пожимали плечами. Так он и прикорнул в предбаннике, на диванчике, свернувшись в три дули. Ему ничего не снилось и с чернотой бездонного колодца, в которой парило невесомое тело, падая в нескончаемые глубины, он расстался безо всякого сожаления. Хотя, разбудить можно было и поделикатнее, а не трясти его как грушу. Начальник охраны со скрипом поднялся с неудобного топчана, больше смахивающего на «прокрустово ложе», чем на место для отдыха и попытался привести себя в порядок.

Правда, безуспешно!

Всё что можно было торчать на нём — торчало в разные стороны, глаза с недосыпу слезились, во рту, будто кошки наделали, в душе, впрочем, тоже. Он ополоснул лицо несколькими горстями воды, глянул на коммуникатор — дополнительных новостей после вчерашнего, никаких и шагнул в тамбур под пристальные глазки видеокамер и перекрестья тяжёлых армейских пулемётов. Ему почему-то всегда казалось, что техника стоящая на страже святая святых их поселения когда-нибудь выйдет из строя и начнёт колбасить всех без разбору. И что самое главное — это случится именно в тот момент, когда он будет находиться здесь, конкретно на этом месте!

Сегодня утром ему повезло…

Он был нужен Хозяину Городка и только по этой причине тот не нажал на клавишу активации огнестрельного оружия!!!

Славик переминался с ноги на ногу перед боссом, и внутри у него всё обмирало. В кресле сидел седой «расползшийся» старик с блуждающим горячечным взглядом. За одну ночь его скрутило так, что нельзя было узнать. И непонятно было с чего начинать сводку новостей и вообще интересует ли его ещё хоть что-нибудь кроме стакана.

— Что-о? — просипел командир и помотал головой из стороны в сторону. — Не знаешь об чём докладАть, да?

— Может, я попозже зайду?

— Ну, уж нет! Давай закончим всё сейчас…

— Давайте, а что вас интересует в первую очередь?

— Меня, ничего! — он опять закрутил головой. — Ты надеешься чем-нибудь удивить своего начальника — это вряд ли. Я ведь занимался когда-то, впрочем, это неважно чем именно, только знаю побольше твоего, можешь не сомневаться! Молчи, не перебивай! — на последнем слове говоривший выдернул откуда-то из-за спины пистолет и помахал им перед собой с многозначительным видом. — Ты только ещё подумал о чём-то, друг мой. Нет! Даже не так, собирался предположить, а мне уже известно, в чём дело, так-то вот. Думаешь, я пьян? — и тут же сам себе ответил. — Да, я пьян! Но с головой у меня, как никогда, в порядке. Просто я сегодня очень много размышлял и написал тут кое-чего, для тебя, так как вижу в твоём лице достойного преемника, у которого, может быть, хватит сил всё это терпеть…

Славик не отвечал, он просто не мог сообразить, как вести себя, потому что никогда не видел Хозяина Городка в таком разобранном виде. Да и, Beretta в руках у патрона вязала любое желание к общению и к будь какой откровенности и расспросам тоже.

— Что? Боишься? Пистолета боишься? — угадал его мысли Хром. — Эт зря, если бы я хотел, ещё там, в тамбуре с тобой разобрался бы. Надоело всё! Обрыдло!!! Рожи эти ненавистные…, и Ники не стало! Скажи, зачем после этого жить, а? — скрежет зубов, который был хорошо слышен, неожиданно перешёл в еле слышное бормотание. — А машинку не для тебя достал, а для себя. Вспомнил, знаешь ли, что когда-то давно, ещё во времена существования царизма, были настоящие люди и настоящие офицеры. Я ведь потомственный военный к твоему сведению, — он как-то криво ухмыльнулся после этого и медленно потянул ствол к виску. — Представляешь, у этих ребят, служивших своей Родине, была честь, которая не давала им жить, как крысам! Так вот и я вспомнил, что она у меня есть, а посему…

Громкий хлопок оборвал фразу на полуслове.

Перед выходом Егор присел к мальчишке и запихнул ему в нагрудный кармашек комбинезона кусок плотного картона.

— Засем ета?

— А это такой оберег, Васька, — подмигнул ему Гор. — Знаешь, у каждого военного человека есть какая-нибудь чепуха на груди или в душе, в которую он верит. В том смысле, что она его убережёт от смерти. Вот и у тебя теперь есть такая штуковина, которую я смастерил, на счастье.

— И мине тепеля не надо бояться?

— Ну-у, это как получится, — потрепал малыша по голове Горыныч и двинулся вниз по лестнице.

Выбираться из раздолбанного подъезда было непросто, но и неневозможно. Фил вытащил на свет божий своё сокровище, держа аккуратно в страшных клыках притихшего Тузика, Гор вынес на спине своего, который крепко вцепился ему в шею. Дальше двинулись по заранее оговоренному плану: собака шла чуть в стороне, страхуя от нежелательных встреч, Егор со всеми остальными по разведанному накануне маршруту. Утреннее солнышко попыталось их приголубить после непростой ночи. Пригреть своими нежаркими ещё лучами, но им было не до этого.

Время для перехода к намеченной цели, выбранное Егором было удачным: ночные охотники закончили свои дела, дневные ещё только собирались, но всего учесть, никак не получалось. В частности того, что на поиски съеденного не так давно автомобиля со всем экипажем приволокутся их дружки. Эта бригада лишилась чего-то такого, особо ценного, так как упорно шарилась по округе, не желая катиться восвояси. Непрошенные гости мешали их продвижению и Горыныч, приказав малышам затаиться, а собаке не вмешиваться (из головы никак не шёл Хромов помощник, которого он так безжалостно загубил), выключил парочку наиболее любопытных, приблизившихся к их команде на слишком близкое расстояние.

После этого пришлось ускориться…

Остаток пути они преодолели лёгким галопом, один единственный раз притормозив. Развалины длинного приземистого здания выходившего на пустырь с нужной им постройкой облюбовал какой-то зверь. Вчера его здесь не было, а днёвку почему-то захотел устроить именно тут. Васька забрызгал слюной Егору всё ухо, страшным шёпотом предупреждая о том, что Филе эта колбаса не нравится, но, если её не трогать, а «…оттопылить попу и плобЕгти молнией, то она их не заметит…», потому что ей сейчас хорошо. Шлем тоже подтвердил данную информацию, высветив здоровенный шланг, который переливался на миниатюрном дисплее красивой неагрессивной зеленью. Гор решил, было не рисковать и обойти опасное место по широкой дуге, от греха подальше, но сзади застрекотали автоматы. Коллеги тех, кого он вырубил, по всей видимости, нашли их и, выразив своё негодование яростной пальбой и недовольными криками, бросились на поиски обидчиков. Среди них, наверное, были следопыты, так как возмущённые возгласы стали быстро приближаться. Времени на обходной манёвр уже не оставалось. И чтобы избежать ненужного столкновения, группе Егора предстояло пройти почти впритирку с полуразрушенным строением и как можно скорее!

Они и пошли…

Гор выдвинулся вперёд, держа на взводе автомат и приготовив гранату, остальные на цыпочках поспешили мимо. Всматриваясь в полумрак, он вдруг почувствовал на себе холодный изучающий взгляд. Огромная змеюка, слегка приподняв голову над массивным телом с небольшим утолщением где-то посередине (видать, слопала кого-то), глядела в его сторону. Егору даже передались эмоции гада: не то продолжать переваривать скудную трапезу, не то поохотиться на добычу, которая сама ползла в пасть. Но сытая лень пересилила инстинкт охотника, тем более что колебания земли были незначительными, а значит, потраченная энергия могла пропасть. Не восполнится за счёт новой жертвы.

У Горыныча аж мурашки по телу побежали от такого…

То ли шлем самостоятельным образом включил какую-то дополнительную программу, транслируя всё в подробностях, то ли Фил, вняв просьбам Хозяина, наконец-то нащупал ключик к его сознанию и старался во всех красках передать окружающую обстановку. В любом случае это было необычно и где-то даже неприятно, чувствовать себя куском аппетитного мяса и не более того! Чужие эмоции рвали на части, будоража кровь желаниями, которые ничто не сдерживало. И принять их, вот так с лёту, что-то не получалось, а у Васьки спрашивать, не испытывает ли он чего-нибудь подобного, не хотелось. Мальчишка сосредоточенно семенил к кирпичному стакану и по внешнему виду никак не походил на чей-то обед!

Отступая и пятясь за своими спутниками Гор, постепенно освобождался от непривычных ощущений, которые всецело им завладели, и совсем упустил из виду, что идти было не так уж и далеко. Крепкая каменная стена остановила его и тянуть с тем, чтобы забраться под её защиту не стоило. Хлипкие доски, которые почему-то не трогала гниль, опять полетели в сторону, а тяжёлая железная дверь со скрипом, как и в прошлый раз, открыла проход.

Духов дом и внутри никак не изменился…

Та же площадка из арматуры. Те же лесенки уходящие в темноту. Только спускаться вниз было гораздо легче, нога не болела, да особая вонь, от которой его, привыкшего ко всему, тогда поначалу мутило, куда-то улетучилась. А может, и нет! Просто, нынешний мир, насильственным образом расставшийся с ухоженностью, забыл, что это такое, в том числе и про чистоту! А они, как оказалось, быстро к этому привыкли. Хотя, Фил всё же пару раз чихнул, как и Тузик, но спускаться по ступенькам не перестал. Тем более что преследователи, судя по бодрым крикам, были совсем недалеко.

— Всё повторяется, — негромко констатировал Гор. — Мы убегаем, нас догоняют…

— Узэ нет! — успокоил Вася и, словно по его команде снаружи всё изменилось. Победные возгласы, предвкушающие близкую расправу над неизвестными наглецами, сменились сначала возмущённым, а затем испуганным ором, перешедшим в паническое многоголосие. Беспорядочно загрохотало автоматическое оружие всех мастей шум, которого перекрыло громкое шипение рассвирепевшего змея. Болью и яростью по мозгам врезало так, что у Горыныча даже слёзы потекли. Он свалился на нижний уровень, благо было уже невысоко, как куль с мукой и со стоном схватился за голову.

— Ты сего ета? — подскочил на подмогу мальчишка, но мучительное давление так же неожиданно прекратилось и Егор медленно поднялся на ноги прислушиваясь к себе. Покрутил головой, проверяя всё ли в порядке.

— Ух, ты, ёлки! — наконец-то ответил он и, стянув шлем, запустил пятерню в густые волосы, помассировать кожу. — Похоже, что наш четвероногий друг каким-то образом сумел таки добраться до моих мозгов и передать ощущения тех, кто нас не любит, так что ли? — Васька кивнул ему. — Но это же больно! Так и черепок может расколоться…

— Пласти, — поспешил с извинениями маленький посредник. — Филя говолит, сто мозэт мимо плопускать, а ты, нет!

— В смысле? — уточнился Горыныч. — Его по балде так не шарашит, что ли?

— Не-а, — улыбнулся Васька.

— А сам он чего молчит? Мы ж с ним вроде как уже в контакте!

— Не-а! — ещё радостнее ответил малыш. — Ты его не слысыс. Он тебе тока лисовать мозэт, в голове, и всё.

— Понятно, значит, мне картинки, а тебе всё остальное?

— Ага! Ты не обиделся?

— Нет, — перестал тереть голову Горыныч. — Сам попросил, да и хорошо хоть так, только в следующий раз как-нибудь послабже нарисовать нельзя, а?

— Сказал, сто сделает…

— Вот и чудно! Ой, ёлки!

— Сто такоя? — опять забеспокоился мальчишка, глядя на старшего товарища, который, лихорадочно натянув шлем, стал прислушиваться к тому, что происходит наверху.

— Да за нами же гнались!

— А-аа! — махнул рукой Васька. — Они забоялися длуг длузку и удлапали.

— Смотри-ка! — после короткой паузы снова заговорил Егор. — В который раз убеждаюсь, что за чУдные способности такие: скрутило меня, даже пикнуть не мог — бери голыми руками и делай что хочешь! — и чуть помедлив, спросил о том, что его не на шутку взволновало. — Послушай-ка, а таких зверей много, которые могут в голове ковыряться?

— Не-а, Филя говолит, сто они все только показывать могут, а лулить, не умеют!

— Вона ка-ак, — протянул Горыныч. — Получается, что только человек способен управлять другими, как тот Говорун, помнишь? Кстати, а ты сам-то не пробовал кого-нибудь погонять, букашек там всяких, таракашек?

— Ну, какой ты смесной! — опять улыбнулся мальчишка. — Стобы лулиться, надо зыть мозги стобы были, понимаес? А они у талаканов есть, сто ли?

— Да, согласен, насекомым серое вещество ни к чему, там сплошные инстинкты да рефлексы…

— Сего, сего?

— Подрастёшь, в школе объяснят чего. Давай-ка, будем завязывать языки чесать! — заторопился Егор, глянув на время. — Нам ещё до места топать и топать.

В этот раз двигаться по туннелю было гораздо проще…

Первый плюс обозначился тем, что никакого искусственного освещения не требовалось. Шлем с этой проблемой справлялся, высвечивая окружающее пространство в бледно зелёном цвете. Вторым — нога не шкутыльгала, потом ещё, башка не трещала с бодуна, да и воздух никуда не девался. Дышалось легко, даже очень и как-то всё было уж больно гладко, по крайней мере, пока. И до бездонной дыры они дошагали без каких-либо приключений и перебрались через неё так же, но вот дальше… Дальше, пёс, который шёл чуть впереди, остановился и заворчал. Шерсть у него на загривке встала дыбом. Одновременно с этим у Горыныча появилось какое-то непонятное ощущение, с каждым мгновением становившееся всё более узнаваемым.

Вспомнилось, как здесь, в подземелье, в прошлый раз ему то и дело в голову лезли всякие разные глупости и юморные стишки из сопливого детства — сейчас ничего такого не было и в помине. Вся бравада куда-то улетучилась, уступая место самому древнему чувству на Земле — страху!!!

А вслед за ним накатил…голод!

Лютый…

Всепоглощающий…

Егор, оставив притихших малышей, которые тоже улавливали враждебные эманации, подступил поближе к собаке, всматриваясь в темноту. Тишина в подземном перегоне перестала быть нейтральной. Где-то что-то произошло и хорошим от этой перемены точно не пахло! Очень захотелось восстановить события прошлого своего путешествия и узнать далеко ли они от намеченной цели. Кстати, тот поход, проходивший как в бреду, зацепок, в серо-зелёном, безразличном пространстве, не оставил. «Маяки» — приметные детали окружающей обстановки, тоже не отложились. В общем, в голове была пустота…

Полная!!!

Им нужна была развилка, на которой рельсы уходили в одну сторону, а пустое, неизвестно для чего построенное ответвление, в другую. И не только это, самым главным условием их успешного, а теперь, судя по ощущениям, и спасительного возвращения, должен был быть туман. Вернее, что-то такое похожее на клубы редкой непонятной субстанции, которая, по всей видимости, стояла на границе между нынешним миром и тем, куда они хотели попасть.

И ни того, ни другого не наблюдалось!

Позади прямой участок пути упирался во вновь образовавшийся провал, впереди железные полоски, изогнувшись плавной дугой, прятались за поворотом. Гор «спинным мозгом» чувствовал, что они уже где-то рядом, а конкретно, сколько до «перехода», не знал. Зато он совершенно чётко ощущал приближение беды, серьёзной и нешуточной. Ливер внутри ходил ходуном, требуя немедленной ретирады и как можно подальше отсюда. Будь он рядовым обывателем, ноги уже давно бы несли его на выход, обгоняя собственную задницу, не взирая ни на какие моральные устои и гражданский долг. Именно такие, кажется, фразы подбирали когдатошние газетчики, когда описывали на страницах своих изданий тягу простого народа к совершению всяческих подвигов. Многочисленные труженики пера ответственно выполняли заказ руководства страны, формируя героическую личность намеренно упуская из виду то, что со страхом и жаждой выжить любой ценой заложенной в человеке на генном уровне, как положено по природе, кстати, мог совладать далеко не каждый. Наверное, именно по этой причине, до конца не доверяя надуманным идеологическим программам и выкладкам, в Великую Отечественную войну людей воодушевляли не только словами, но и заградительными отрядами, которые стояли позади наших войск, недвусмысленно клацая пулемётными затворами.

Горынычу таких «толкачей» не требовалось! Его этому учили и к этому готовили.

В том числе, искать выход из любой ситуации, даже из самой безнадёжной, когда как в кошмарном сне: до спасения оставался всего один шаг, только сделать его, как правило, мешал кто-нибудь ну очень нехороший…

Вот и сейчас им надо было двигаться вперёд, а навстречу группе выбрались такие «Коньки-горбуньки», что захотелось слегка попаниковать, и не только ему одному. Пёс, стоявший рядом, зарычал громче, Тузик тоже подал голос и жалобно заскулил, а мальчишка из-за спины бекая и мекая пролепетал:

— Игол, Филя спласывает, а мозэт нам убегти назад, пока иссё не поздно?

— Я бы с удовольствием, Вась, — почти без раздумий ответил Горыныч. — Да только у нас времени нет бегать! Переход вот-вот должен открыться. До него несколько сотен шагов и если мы поторопимся, то успеем дойти. Понадобиться отбиться от непрошенных гостей, отобьёмся. Да и спрятаться от них сможем в нашем времени, если что.

Мальчугана так и подмывало узнать у старшего товарища, что за время такое «наше», а они тогда где? Но собака ему не разрешила заниматься ерундой, требуя, чтобы он объяснил Егору, что справиться с «зубастиками», так он называл непрошенных гостей, преградивших дорогу, будет непросто. Причина была какая-то странная, Фил объяснял ему, что эти похожие на огромных муравьёв создания, почему-то приравнивались к зелёной траве на полянке размерами не уступавшей любимому сердцем Курскому вокзалу! Васька, кстати, бегал по такой, когда однажды ездил с мамкой в лес, как она говорила за ягодами, а сама опять напилась со своими дружками вдребезги! Потом пришлось прятаться по кустам, чтоб не влетело понапрасну напрочь позабыв для чего они так долго тряслись в душной электричке. Воспоминания были безрадостными, предостережения непонятными и он как мог, растолковал их Горынычу, а тот почему-то разулыбался! Тоже ещё нашёл время…

— Ну, Вась, ну, ты даёшь! Насекомые, и травой балуются? Да ещё и на лугу? Бред какой-то! Эти тараканы наркомАны, что ли?

А тараканы, вернее огромные термиты, те самые, излучавшие голод и неподдельную заинтересованность ко всему, что может быть съедено, по всей видимости, активно между собой общались. Оживлённость и энтузиазм, если таковой вообще имел место быть в мире этих существ, явно наличествовал. Приказа «Двигаться вперёд!» им никто не отменял, а тут нежданная кормёжка свалилась на головы, которую они собственно и искали, разведывая новые территории — и это только радовало! Знай Горыныч, что на самом деле имел в виду пёс, пытаясь связать количество травинок с той массой безжалостных всеядных убийц кативших на них — он бы рванул отсюда без раздумий. И чёрт с ним с заданием, подождали бы другого часа, нашли бы способы и возможности, но…

Егору нравилась в школе биология, правда, раздел посвящённый муравьям и термитам — мирмикология прошёл как-то стороной. Их поведение и образ жизни для него были «тёмным лесом». Язык общения насекомых, чтобы до конца прочувствовать серьёзность происходящего, основанный на химических процессах, тем более. Спутники в силу объективных и субъективных обстоятельств тоже оказались не на высоте мямля ему про васильки на полянке!

В общем, ситуацию он не прочухал!!!

А тут внезапно улетучилось абстрактное желание жрать всё подряд, которое ему аккуратно транслировал Фил и в голове замерцала, с периодичностью самолётных проблесковых огней, новая заинтересованная команда — «Еда, впереди!». Одновременно с этим, нерешительно топтавшиеся до этого желающие пообедать, сдвинулись с места. Величиной с журнальный столик (странное сравнение, да!) только длиннее раза в два, с мощными резцами на квадратной башке, они внушали уважение. Высокие лапки-ходунки, должны были быстро перенести своих хозяев к намеченным жертвам.

Но «жертвы» в качестве обеда видеть себя абсолютно не желали…

Егор никак не ожидавший такой прыти от нападавших слегка замешкался, но всё же успел несколькими короткими очередями остановить их.

— Игол, Филя говолит, сто мы иссё успеем удлапать…

— Скажи, что мы уже почти на месте! — не дослушал малыша Горыныч, заглядывая за поворот. Если это был авангард то справились они с ним безо всяких проблем, а сменившееся «Еда, впереди!» на «Враг, впереди!!!» уже не очень-то пугало. Не было в этой команде никакого грозного окраса: ни огня, ни ярости. Даже недавнишний змей и тот посерьёзнее выглядел, да и сигнал был каким-то уж больно не убедительным, видать испугались мурашики.

Только не было такого чувства у насекомых!

Они попросту не умели бояться, напрочь лишённые эмоций, как это происходило у более высокоинтеллектуальных созданий. И подчинялись тем необходимостям и понятиям, которые заложила в них Мать-Природа на определённом жизненном этапе. На данный момент им необходимо было найти место для создания нового дома — они должны были его выполнить! По пути попалась еда — отлично! Еда просто так не давалась — это плохо, но не трагично. Семья решала и не такие проблемы, совладает и с этой.

Егор упрямо двигался вперёд, не обращая внимания ни на что!

Вот она цель, рукой дотянуться можно, а потому все эти «alarme!» периодически возникавшие у него в голове он отгонял как надоедливых мух. Патронов у них было много, гранат тоже хватало — чего бояться! Впереди показалась что-то знакомое, и даже белёсый туман присутствовал.

Радостно забилось сердце, кажется, дошли!

И тут его накрыло…

Фил, по всей видимости, решил изменить своему обещанию. Отпустив тормоза, он показал наконец-то, что именно к ним приближалось: холодный шквал расчётливого желания «Убить врага!» катил, словно цунами на японское побережье. Тузик заверещал от испуга, Васька присел, закрывшись руками и заойкал, а Гор, вначале опешив от увиденного рванулся к развилке. Он хотел первым добраться туда и перекрыть коридор с железной дорогой, чтоб остальные смогли пройти в нужном направлении, но не успел!

По рельсам на них выплеснулась живая река и потекла в их сторону.

«Блин, как рыжие собаки, в «Маугли»!» — не вовремя сравнилось Горынычу, а дальше было уже не до мультиков. Термиты-солдаты ровно вдвое больше тех, с которыми он только что расправился, уверенно двигались вперёд. Разведя широко в стороны своё страшное оружие — челюсти, смахивающие на гильотинные ножницы, эти прирождённые воины шли убивать. И ни договориться, ни обойти их не было никакой возможности.

А Егор и не собирался никуда бежать и ни с кем беседовать. Фил, почуяв драку, убрал у него из головы все чужие мысли и желания. Осталась только своя родная злость и, как всегда, готовность к бою. Отступил мандраж, естественная мышечная реакция, предшествующая схватке. Погнал адреналин по жилам, накачивая организм боевой яростью. И не смотря на серьёзность положения, в последний момент ему даже улыбнулось… Почему-то вспомнились Васькины слова о том, что «…у талаканов мозгей нету…». А значит, умственные его способности, вряд ли бы кто-то оценил по достоинству. На силу надо было ломить только силой.

Он так и сделал…

Присев на одно колено, сбросил весь боезапас под ноги и, уперев в плечо откидной приклад автомата, нажал на спусковой крючок. Калаши славились своей пробивной способностью, и в этом случае всё осталось неизменным. Каждая пуля, выпущенная в сторону термитов, находила не одну жертву, а несколько, оставляя после себя внушительные проплешины, которые, впрочем, тут же затягивались. Горыныч сначала стрелял кОротко, а потом, заметив, что расстояние до нападавших неумолимо сокращается, был вынужден посылать всё более длинные очереди. Но и это не особо помогло.

В ход пошли гранаты…

Кидать их пришлось на максимальное расстояние, чтобы не попасть в закрытом пространстве под обратный удар. После каждого броска наступало короткое затишье, так как бомбочки делали своё дело, превращая в пыль сотни насекомых, но на их место из тьмы выползали всё новые и новые особи.

Минут через пять непрерывного боя до Егора дошёл смысл Васькиных объяснений: и по поводу травы, и по поводу большой поляны. Какое количество «зелёных насаждений» пёрло на них, скорее всего не знал даже пёс, предостерегавший об опасности. Он, кстати, стоял позади, нервно помахивая хвостом, но в схватку не лез, понимая, что его сила здесь ничего не решит. И, похоже, что собака оказалась права по поводу отступления. Само собой так выходило, что вперёд у них ну никак не получалось, следовательно, надо было, пока это, возможно, дёргать назад. И хрен с ним, с этим возвращением — потом что-нибудь придумается. Тем более что и патронов, и гранат стало вполовину меньше, а топать до поверхности, да с таким сопровождением ещё нужно было суметь! Гор только собрался сказать об этом мальчишке, как сзади, за спиной что-то произошло…

Фил молча смотрел на то, как разбирается со своими недругами Хозяин…

Поначалу он не очень хорошо понимал, зачем человеку понадобилось лезть под землю, где столько много опасностей и так мало пространства для манёвра. Потом, совсем был удивлён тому упрямству, с каким двуногий, пренебрегая его предостережениями, пошёл на «зубастиков» — этот ужас подземелий!

Но как же он здорово с ними дрался!!!

Рыжий пёс гордился тем, что присутствует при таком сражении и самое главное, служит этому великому воину… Сам-то он десятой дорогой обходил термитов, которые были ему не по зубам. Покрытые толстой бронёй, быстрые, передвигавшиеся большими группами, но почему-то только ночью, эти существа никого и ничего не боялись, уничтожая всё, что попадалось им на пути. Их мощные резцы с одинаковым аппетитом перемалывали и живую плоть, и твёрдую древесину, и ещё целую кучу всякой несъедобной дряни, не представлявшей никакого интереса для других. Были, конечно, и у них враги, охотники до нежной мякоти, спрятанной под панцирем, но это только в том случае, если дело касалось небольших разрозненных групп, рыскающих далеко от логова. В данной ситуации, когда бесчисленная семья перебиралась на новое место, с их пути уходили все!

А Хозяин их оказывается, не боялся!

Присел себе на одно колено, бормотал что-то довольный собой, а может, это он общался с железным помощником? Может, потому тот так здорово плевался огнём, лишая недругов жизни на расстоянии! И уже даже поверилось, что вполне вероятно все «зубастики» в этом гнезде будут изничтожены, но…

Оттуда, откуда они пришли, дохнуло ненасытным голодом, а затем, чуткое ухо расслышало скрежет резцов и шуршание многочисленных лап-ходунков. Термиты нашли обходной путь и перекрыли дорогу наверх. Как не силён двуногий, а на обе стороны ему не выстоять. Впрочем, и от его собачьих умений много толку в такой тесноте не будет. Как-то давно, пробуя свои силы, он схватился с десятком их разведчиков и еле-еле одолел эту группу. Но тогда ему в помощь было открытое пространство, возможность уклоняться и маневрировать. Сейчас, зажатый бетонными стенами против многих и многих он мог только умереть! Отсрочить жуткую кончину для всех. Задержать ненасытных убийц своей гибелью, но не жалкой и покорной, а боем, который дал бы время Хозяину найти выход из этой передряги!

Тяжёлые лапы слушались его как никогда, мышцы налились неимоверной силой, кожа, покрытая густой шерстью затвердела словно дерево, готовясь принять на себя страшные удары. Клыки-ятаганы приготовились крушить врага, и он не заставил их долго ждать. Могучее тело на огромной скорости влетело в плотный строй недругов, круша и сминая всё на своём пути. Первые мгновения ему казалось, что преграды не существует. Легко и свободно он пробивал себе дорогу, давя и разрывая тех, кто посягнул на жизнь его новой стаи. Кровь бурлила по жилам, закачивая всё новые и новые силы, которым казалось, не будет конца. В горячечном экстазе показалось, что весь его прежний клан идёт за ним, помогая своему вожаку. И даже пепельно-серая сука, мать его детей, тоже здесь, рядом, любуется своим повелителем, которого нельзя остановить!!!

Ни болью в передней лапе…

Ни откушенным хвостом …

Его пытаются задержать, хватают, кромсая кожу, которая свисает лохмотьями, пусть! Так даже лучше… «Зубастики» думают, что поймали его всего, целиком, а достаётся им какая-то малость: тому клочок, тому шерстинка, всего-то ничего! Зато он непобедимый и грозный делает с ними, что хочет: этого раздавил, этому свернул его поганую голову, а этого, смотри, милая, этого перекусил пополам!

Милая? Где же ты? О, не-ет!!!

С осознанием того, что он один и рядом никого, сразу же навалилась усталость!

Силы вместе с кровью, которая сочилась из многочисленных ран и порезов, начали стремительно оставлять его. Как-то так само собой получилось, что он опять стоял перед строем врагов, хоть и старался углубиться, отбросить подальше наседавших «зубастиков». Впрочем, оглянувшись, Фил успокоился, позади, за спиной всё пространство было усеяно останками термитов.

Это было хорошо!

Железный помощник в руках Хозяина не умолкал и это тоже хорошо!!!

Значит, живы братья и он не зря сражался. Окровавленное горло, которое удалось сберечь лучше всего остального, сумело выдать победный клич, радостный и преисполненный нескрываемого торжества!

Плотные шеренги врагов зашевелились в нерешительности… Мощь и ликование рыжего пса, посеяло в их рядах смятение. Они не боялись его, но гнездо потеряло лучших своих бойцов, а цели так и не достигло. Тем более что большая часть семьи продолжала нести жестокие потери! Стоило задуматься продолжать или быть может прекратить бессмысленную теперь уже охоту…

И тут случилось непоправимое!

Маленький Тузька, славный сын своего народа, заслышав победный клич, рванулся на помощь отцу. Васька, с напряжённым вниманием следивший за тем, что делается у Егора, даже и не заметил исчезновения друга, тем более в этот момент опять бухнула граната. Звук недалёкого взрыва сослужил плохую службу, замаскировав бездумное бегство маленького храбреца. Подросший за эти дни щенок не забыл недавние страхи и спешил отомстить врагам за всё!

Он отважно нёсся вперёд, подзадоривая себя заливистым щенячьим лаем, оббегая и карабкаясь по останкам тех, с кем так умело расправился его родитель. Сейчас и он покажет, на что способен. Только бы успеть, только бы добраться, чтоб и ему хватило! Интересно, а это что за уродина стоит на дрожащих лапах? Шатается, весь в крови, ободраный… Фу, какой грязный! Нет, с таким ему драться неохота! О-оо! Вон, надо напасть на тех они вроде почище…

Глупый малыш обогнул какой-то полуразделанный, но ещё подававший признаки жизни кусок мяса и очутился перед ощетинившимся резцами-ножницами врагом. Нерешительность «зубастиков» хорошо была слышна. Ему думалось, что это от страха. Что где-то там его отец, великий и ужасный, крошит всех на любимую тушёнку. Его все бояться, а значит, и сына должны! Так почему бы не погонять этих топтунов на смешных тоненьких ходульках, а?

И Тузька ринулся на врага окрылённый боевым задором…

Филу трудно было дышать, в глазах темнело, а послушные совсем недавно ещё лапы отказывались держать тяжёлое, будто каменное тело. Он почти ничего не видел и уж точно ничего не слышал, но сдаваться не собирался. Остатки сил надо было беречь на последний бросок, хотя похоже, что противник не собирался больше атаковать. Может быть, он победил?

Ну, точно!..

«Зубастики» кажется, собрались уходить…

Невероятно! Неужто они справились с целым гнездом?

Такого ещё не удавалось сделать никому!!!

Они лучшие! Они герои, но что это?...

Маленький рыжий комочек, непоседа-Тузик, как называл его человеческий детёныш, выскочил откуда-то сбоку, и отважно побрёхивая, бросился на термитов. Насекомые даже не сдвинулись с места, только слегка кое у кого шевельнулись их квадратные головы. А потом, один из них, небрежным движением подхватил неразумного глупыша и швырнул себе за спину, в самую гущу своих соплеменников…

Не-е-ет!!!

Словно в кошмарном сне сын исчез во мраке, даже не пискнув. А ему надо было его обязательно найти иначе, зачем же и ради чего он жил всё это время? Зачем боролся, стойко перенося все невзгоды? Зачем стоял здесь и сейчас, отдавая свою жизнь!!! Ведь смысл существования им давно понят — кто-то должен остаться после него! Кто-то из рыжих псов! Чтобы стая продолжила свой Путь! И неважно, что силы оставили обескровленное тело! Не важно, что больно лапам, которых уже почти нет, больно брюху, в котором копошатся чьи-то жадные челюсти! Пока бьётся сердце, он будет искать неразумное чадо…

Но как же ему больно!

Как больно!!!

Рёв погибающего пса Горыныч услышал даже сквозь грохот автоматных очередей.

Его отсутствие он углядел не сразу, как и Тузькино тоже, но, заметив это, посмотрел на Василька и всё понял. Сзади тоже были враги и собаки пошли их держать…

Сколько времени у них оставалось, зависело от стойкости и умений рыжего великана. В любом случае минуты. В ближнем бою перед натиском термитов с их ножницеобразными челюстями, оставлявшими глубокие борозды даже на бетонных стенах, шансов на долгое сопротивление у них не было.

Впрочем, так же как и у людей.

Ни реакция, ни скорость не спасали — Егор знал, что не успеет работать на два фронта. К тому же заканчивались боеприпасы. Мысль лихорадочно работала, отыскивая верные решения, хотя бы одно и не находила! Попробовав на себя разозлиться за то, что влез так бездумно в эту ловушку, он тут же нашёл кучу оправданий. Одно из них самое веское успокаивало: для того чтобы плавать в этом «болоте», здесь нужно было жить, все те годы, день за днём, пока город погружался в пучину хаоса, ну, или на худой конец «заходить» сюда всей командой Воспитателей, чтобы был толк! А так, воину-одиночке, даже самому-самому здесь ничего не светило.

Верное по своей сути объяснение — не успокоило…

Он передвинулся почти вплотную к Ваське и тут же услышал испуганный вскрик малыша. С той стороны, куда ушёл Фил, показались «гости». Горыныч подождал, пока их выползет побольше и метнул гранату. Секунд сорок ну может минуту, он выиграл, столько же выбожил у прежних своих оппонентов, запустив туда ещё один смертельный подарок. В который раз внимательно осмотрелся, вспоминая всех святых, в том числе и египетского своего покровителя.

И, наверное, это помогло!

В горячке боя никто из них не заметил узкую трещину, так как отверстие в стене находилось на высоте человеческого роста, приблизительно на уровне головы, спрятавшись за выступом, который умело его маскировал. Люди ли приложились тут или щель имела естественное происхождение, поди, пойми. Да и некогда было разбираться. Егор метнул ещё по гранате, выигрывая драгоценные секунды. Заглянув в узкий лаз, который годился лишь для ребёнка, он чуть не пустился в пляс от увиденного: в расщелине, чуть подальше, клубился розовый туман. Цвет переходной субстанции не был белым, и это означало, что ведёт данная дорожка совсем в иное место, а не туда, куда они целились, но тут уж выбирать не приходилось! Другого шанса свинтить отсюда не наблюдалось, и раз им улыбнулась удача, значит и там, на той стороне, Ваське, должно было подфартить! По крайней мере, Горыныч так надеялся. Сграбастав пацанёнка в охапку, он содрал с него рюкзак, оставив в одном комбинезоне, и без лишних слов запихнул в расщелину. На долгие прощания времени у них не оставалось.

— Давай-ка, дружок, дуй вперёд и не останавливайся!

— А как зыть ты? — пропыхтел мальчуган, смешно крутя толстенькой попой, так как голова была по другую сторону, и повернуться лицом к старшему товарищу у него не было никакой возможности.

— Я? — улыбнулся Гор такой заботе. — А как же мне ползти в эту дыру, если ты мне мешаешь? Пробирайся дальше, не тормози! Да и не расстанемся мы с тобой никогда, друг мой Васька, потому как я всегда буду рядом!

— Ета, как ета?

— Потом поймёшь! — последние слова Егору давались уже с трудом, их надо было говорить спокойно и даже ласково, а не скрипеть зубами от боли, чтобы не напугать своего подопечного и он терпел, из последних сил. — Давай, давай, Василёк! Не боИсь!

— А-ха! — заторопился пацанёнок. — Я скОленько, и буду тебя тама здать…

Мальчишеские ботинки исчезли в розовом мареве, и это последнее что увидел Егор. Термиты уже мяли его вовсю, пытаясь раскромсать живую плоть на части, но чудо-комбинезон пока не поддавался. Впрочем, ткань державшая форму совсем не спасала от страшного давления, которым обладали челюсти «зубастиков». Сминая кости и внутренности человека в кровавое месиво, хищные насекомые уже почти убили его.

Последняя мысль, бившаяся в голове у Гора, была не про него. Почему-то он вспомнил Фила, жалея пса и его малыша, которым, наверное, было так же непереносимо больно, как и ему самому!!! Невероятным усилием воли, до последней секунды, он стоял на изломанных ногах, закрывая собой трещину, боясь, что мальчишка вздумает вернуться, перекрывая тому выход в смертельный для него туннель. И, как только Горыныч увидел, что пацанёнка больше нет в этом мире, в нём будто что-то сломалось. Искрошённые в порошок зубы, с трудом пропускавшие сквозь себя нужный пока ещё организму воздух разжались, выпуская на волю мучительный тихий стон вместе с остатками жизни. Мёртвое уже тело, заваливаясь на спину, чуть развернулось в левую сторону, освобождая единственную уцелевшую руку, сжимавшую последний подарок свирепым охотникам…

Детонатор сработал чётко!

Пара штурм-гранат висевших на груди, вместе с небольшим запасом пластида, который невесть откуда взялся в Васькином рюкзаке, превратила в ничто всех, кто находился в тесном туннеле.

…— Привет, друг-ветер!

— Привет, но я не ветер, я человек…

— Ты так думаешь? — глаза Сфинкса, немножко грустные от чего-то, заглянули в самую душу, как будто не было для них никаких преград. — Я не буду спорить с тобой, но ответь мне, разве люди могут играть с облаками?

И верно, вопрос заданный мудрым созданием поставил в тупик. Если он человек, то тогда каким образом ему удаётся гоняться на перегонки вон с тем рыжим облачком, так похожим на шаловливого маленького щенка. А потом, собачьи дети вряд ли могут бегать сами по себе! Кстати, а где его родители?

— Здравствуй, Хозяин…

Большая огненно-красная туча подобралась к нему сзади, тихо и незаметно. А рядом ещё и серое облако жмётся к лохматому тёмно-охристому боку. Похоже, что надвигается гроза, но разве они бывают в пустынях, а потом, неужели воздух, пускай даже собранный в такие большие и лохматые громадины умеет говорить? Нет, даже не так! Если это тучи, а я человек, то, как же я их понимаю?...

— Э-ээ, а с чего вы взяли, что я ваш Хозяин?

— Ты был им в нашей прошлой жизни, остался и в нынешней!

— Объясни…

— А чего непонятного-то, — вмешалось в разговор рыжее облачко. — Ты нас водил за собой там и теперь тоже, тут, куда дунешь, туда мы и побежим!

— Сын, сын, — с укоризной прошептала серая, постоянно меняющая свои формы субстанция. — Разве прилично вмешиваться в разговор взрослых, разве этому я тебя учила?

— Не-а, ма! Только он такой смешной…

— Он не смешной, малыш, — опять напомнил о себе Сфинкс. — Он просто ещё не привык…

— К чему? — забеспокоился ветер.

— К свободе…

— А она какая?

— Весёлая! — не задумываясь, вновь встряла маленькая рыжая тучка, подросшая за это время, и дала стрекача, опасаясь трёпки.

— Добрая, — прошелестела невесомая пепельно-серая взвесь, устремляясь за егозой.

— Опасная! — прогрохотало багряными сполохами косматое чудовище и бросилось вдогонку за своими близкими.

— Какой она будет, целиком зависит от тебя! — улыбнулся Сфинкс одними глазами, как это умел делать только он. Грусть оставила их, уступая место терпеливому спокойствию, давая сделать такой непростой выбор — кем и каким быть ему, повелителю облаков…

Хозяину!!!

Хозяину?

Хм-м, Хозяину…

Он прислушался к себе, пытаясь понять, нравится ему то, что с ним происходит или нет? И отчего так муторно внутри, будто какое-то серьёзное дело осталось незавершённым и повисло на душе неподъёмным грузом…

— Оставь эти мысли, друг! — опять заговорил с ним каменный исполин. — Это уже не твоя забота, и не твоя печаль…

— А почему печаль? И откуда тебе известно, что меня тревожит? — заволновался ветер.

— Я всё знаю..., о тебе!

— Так скажи!!!

— Ты действительно этого хочешь? — в голосе Сфинкса послышалось участие.

— Да! — забасил тяжёлыми нотами, предвещая близкую бурю, его собеседник. — Я теряюсь в догадках, меня гложут сомнения! — он на какой-то краткий миг задержал своё могучее дыхание. — Кажется, что я упустил или забыл что-то очень важное!!!

И тут, его словно перенесли в другую реальность и показали картинку из того, что уже почти забылось…

На невысокой кроватке лежал мальчуган и без того маленький, он казался вдвое меньше, потому что был без ног!

— Что с ним!!!? — взревел ветер, вспоминая и больше не обращая внимания на всё живое застывшее далеко внизу в ожидании неминуемой гибели.

— Он не успел уйти от огня, который ты вызвал…, — голос Стража Пустыни был еле слышен.

— Но это же только сон? — полувопросительно-полуутвердительно простонал ураган, собирая многочисленные протуберанцы в одну гигантскую воронку.

— Для него, нет!

— И что же мне делать?

— Не знаю, — Сфинкс покосился в сторону погибающего мира.

— А если я обменяю всех, — пророкотал ветер, уловив мимолётный взгляд своего покровителя, и кивнул в сторону обречённых. — На одного?

— Тогда надо просыпаться…

— Я готов!

— Но ты перестанешь быть Хозяином…

— Я ещё успею им стать!!!

— Как скажешь! — призрачная улыбка невесомыми песчинками пробежалась по каменному челу, уступая место безмятежному спокойствию. — Ведь ты Хозяин своего мира…

Егор раскрыл глаза, прислушиваясь к тому, что происходит. Какая-то местная зараза не давала спать, ломая дом, в котором они заночевали. На часах было три. Он скользнул к входной двери с автоматом наизготовку полный решимости утихомирить буяна и столкнулся в коридоре с собакой. Фил помахал хвостом, приветствуя, но дороги не уступил. Горыныч попытался протиснуться мимо — его не пустили, прихватив зубастой пастью за рукав.

— Что? Думаешь, не стоит?

Ответа, конечно же, не последовало, но образ непрошенного гостя, возникший в голове, прыти поубавил. Вернее, даже не так, выяснять отношения расхотелось абсолютно. Гор затих на всякий пожарный, вдруг у этой твари хороший слух и она, учуяв добычу, перейдёт к более активным действиям. Впрочем, шум «работающего бульдозера» перекрывал любую возню в их квартире, но конспирация была недолгой.

Где-то зазуммерил коммуникатор…

Егор, вытянув шею, пошёл на близкий звук. Детский угол, где обосновалась малышня, уже не спал, встретив его парой перепуганных щенячьих глаз и отчаянной Васькиной руганью.

— Вот зыть ёскина матлёска! Ну, где ты тама…

Пацанёнок, засунув голову в свой рюкзак, спешно вытаскивал на свет божий всякую дребедень, так любовно собираемую в этом возрасте. Попытка нащупать рацию наконец-то увенчалась успехом и из мешка появилась довольная мальчишеская мордаха.

— Вота, насол!

— Откуда у тебя ЭТО? — потянулся к верещавшему благим матом аппарату Горыныч.

— Ника дала…

— Кто???.. — Егор дрожащими руками схватил трубку, тыча в кнопку «Соединение» непослушными пальцами.

— А сего ты! — воинственно вытер сопли мальчуган. — Она мине её сунула в люкзак, а я не хотел! А она, как девсёнка, а я никак, а потома конфета…

Но Горыныч не стал слушать пространное объяснение, которое могло быть бесконечным и, сделав страшные глаза, заставил замолчать болтуна. Неподдающаяся техника наконец-то сжалилась над ним и зашуршала помехами. Парень покрутил в руках агрегат, словно забыл, для чего тот предназначался, а затем, осторожно приложил его к уху и почему-то прошептал:

— Аллё…

— Егор? — узнала его трубка. — Егор, родной — это ты, а где Василёк?

— Ника!!! — заорал Горыныч, забыв обо всём на свете, в том числе и про непрошенного гостя ковырявшегося где-то внизу. Впрочем, последний, видать тоже проникся моментом и стал долбить стену как-то поделикатнее. — Ника, в рот компот!!!

Какое-то время Гор кроме бессвязных фраз и своего излюбленного напитка из сухофруктов больше ничего не мог выдать. На недоумённые мальчишеские взгляды и вздёрнутые в непонимании худосочные плечи он только закатывал глаза. Да и как объяснить пацанёнку ничего не знавшему о гибели монастыря, что их спутница только что вернулась с того света. Как передать свои ощущения, когда душа поёт и хочется расцеловать всех, даже Фила, несмотря на его слюнявую морду.

— Никочка, ёлы-палы! — Горыныч, тем временем, начал добавлять в свою речь ещё кое-какие слова. — Ага, ага! На Курской, ага!!! Как два пальца! Ага!!!

Такой «содержательный разговор» продолжался чуть больше минуты, после чего рация смолкла.

— Ета ты сяс пло сто лазговаливал? — уточнился Васька, безуспешно пытаясь расшифровать всё услышанное.

— Эх-х, братишка! Какая к…, ну-у, в общем, собирайтесь!

— За Никой?

— За Никой! — растянул до ушей улыбку Горыныч.

— Знасит, под землю не полезем?

— Знаешь, дружок-пирожок, — не обращая внимания на недовольную гримасу младшенького, почти пропел Егор. — Чёт сегодня какой-то странный сон приснился! В общем, как подсказывает моя чуйка, нам в ту сторону в ближайшие дни точно не надо!

— А как зыть задании и вон та, как её, Лодина, котолая в огне! Ну, ты зыть говолил…

— Василий, товарищ ты мой ответственный! — Гор трепанул вихрастую мальчишескую голову. — Да мы теперь, все вместе, эти проблемы, просто одной левой!!!

Эмоции у него просто пёрли через край и требовали выхода…

Горыныч их и выплеснул: скакнул обратное сальто из стойки, погасил инерцию противохода, без остановки, на вдохе, пробежал по стенам комнаты почти полный круг и, прыгнув в самый центр, мягко, как кошка, застыл, успокаиваясь.

— Понял, Тузька! — задумчиво протянул пацанёнок, глядя на немыслимые пируэты старшего товарища. — Я зыть тибе иссё ковда говолил, сто с Никой мы всех влагей в два, — он сделал паузу, пошевелил пальцами обеих рук, что-то подсчитывая в уме и прижмурил один глаз. — Не-а, в тли лазы быстлее победим!!!

К О Н Е Ц 1-ой книги