Глава 5

Задумался мыслью о морали и долге, доброте и зле. Умом понимаю, врач должен лечить всех, как бы к ним не относился. Но все же, должен ли я спасать убийцу и бандита, на чьей совести погубленные жизни? Или врага, идущего войной на меня или родину? Одной рукой уничтожать, а другой излечивать? Где же логика, хоть какой-то здравый смысл? Подобные вопросы возникли, когда улеглась первая радость успешно выполненной работы. Об Иване Павловиче Скорнякове, известном в криминальных кругах авторитете, у меня сложилось двойственное мнение. В наших личных взаимоотношениях все складывалось хорошо, от него я не встречал обмана или обид. Напротив, он благоволил ко мне, не только из-за сына. При общении с ним чувствовал идущий от него позитивный настрой, симпатию. Да и я в сердце не держал на босса зла, он мне нравился уверенностью, надежностью, вниманием к ближнему.

Но, с другой стороны, этот мир стал бы чище, добрее, если такие, как Скорняков — бандиты, насильники, вымогатели и прочая нечисть, — исчезли бесследно. Насколько мне известно, по слухам и из более-менее достоверных источников, за спиной у Скорнякова немало тяжких преступлений — от грабежей до убийств. Он шел по головам других, не щадя никого — ни врагов, ни оказавшихся случайно на его пути мирных людей. В молодости отсидел на зоне, там получил признание среди уголовных лидеров. После сколотил свою банду, занимался рэкетом, наркотиками. Со временем открыл свое дело в банковской сфере, торговле бензином, но теневой промысел не прекращал, только перевел в более легальное русло — рейдерские захваты, подставы, охранный бизнес. Вот с таким, далеко не законопослушным, деятелем волею судьбы и обстоятельств мне пришлось столкнуться и даже сблизиться.

Валентина Сидоровна позвонила через два дня после операции. Волнуясь, едва скрывая радость, сообщила:

— Сережа, Иван Павлович пришел в себя. Врач сказал, что сейчас опасности для жизни нет, он идет на поправку. Да и операция прошла на редкость удачно, хотя состояние Вани было очень сложным. Я знаю, что муж сумел выжить с твоей помощью. Спасибо, Сережа. У меня нет слов, чтобы высказать свою благодарность за Сашу, теперь Ваню. Только буду молиться за тебя, да благословит тебя Господь!

На следующий день заехал в клинику после занятий, нашел босса в отдельной палате хирургического отделения. У двери на стуле сидел охранник, незнакомый мне. Назвал себя, тот зашел на минуту в палату, а потом пригласил меня. Кроме пострадавшего, здесь еще находились его жена и дочь. Тепло ответили на мое приветствие, Иван Павлович то же, он уже мог говорить, хотя и негромко. После расспроса о самочувствии предложил ему:

— Давайте я осмотрю Вас. Если что-то беспокоит, то говорите, подправлю.

— Хорошо, Сережа. Такого особого нет, разве что голова кружится, когда приподнимаюсь, да вот в правом боку побаливает, вот здесь и здесь, — босс показал на область печени и желчного пузыря.

В аурном свете увидел здесь небольшие затемнения — спайки на швах и сужения сосудов, зачистил и выровнял, убрал бляшки, теперь они светятся общим фоном. Еще раз прошелся по всем прооперированным участкам, немного поработал с их подпиткой энергией, заживление пойдет быстрее. Но и без того крепкий организм должен справиться с повреждениями, остальное не стал трогать. Успокоил больного и родных своим заключением, да и сам Иван Павлович высказался, что теперь у него все в порядке. Дал им еще советы по режиму и диете, после попрощался, не стал больше задерживаться. Босс напоследок заявил, что в долгу он не останется, на том и расстались.

В последующем еще не раз общался с Иваном Павловичем и его семьей, правда, уже без таких драматичных обстоятельств. У нас сложились приятельские отношения, взаимное уважение. К своим служебным делам и бизнесу он никогда меня не привлекал. Не обижался на то, что все его щедрые дары я отдавал нуждающимся. Напротив, сам вносил солидные пожертвования на благотворительность и в церковь. Наверное, задабривал Господа за свои прежние и нынешние грехи.

Я следил и за Сашей, его успехами и состоянием. Он продолжил обучение в институте, своим трудом и с помощью родителей смог справляться с учебными заданиями, сдавать экзамены. Ему пришлось нелегко, иногда переносил сильные стрессы, впадал в глубокую депрессию. Тогда мать вызывала меня, я проводил отчаявшемуся юноше укрепляющие психику и общее состояние сеансы. Но постепенно Саша сам стал решать возникшие проблемы, без моего вмешательства.

Ко мне за помощью в лечении душевных и телесных недуг стали обращаться другие люди. Началось с мамы, она позвонила мне и уговорила посмотреть дочь ее подруги. Я отговаривался тем, что пока нет диплома, мне нельзя практиковать врачевание. Но все же согласился на увещевания и поехал в выходной день по указанному мамой адресу. У девушки парализовало нижнюю часть тела после аварии. При осмотре обнаружил смещение поясничных позвонков и защемление спинного мозга. В принципе, такой недуг можно излечить в условиях клиники, для хорошего хирурга не должен представить особых трудностей.

Предложил матери девушки обратиться к специалистам. Она же ответила, что в больнице сразу после аварии провели операцию, но она завершилась безуспешно. После возила к разным врачам, те тоже не смогли помочь. Еще раз присмотрелся к пострадавшему участку позвоночника, только теперь заметил разрушение сосудистой системы — гемангиому, самих позвонков, а также хрящевых прослоек. Попенял себя за невнимательность, затем принялся за восстановление тканей и сосудов. После аккуратным давлением возвратил позвонки на место, провел упрочнение связок, напитал энергией аурную зону позвоночника и тазобедренного сустава. Все, теперь должно быть в порядке.

На операцию у меня ушло три часа, даже поразился, глядя на настенные часы. А для меня они прошли как мгновения, увлекся новым процессом, раньше лечением позвоночника я не занимался. После завершения сеанса проверил чувствительность нервных окончаний на ногах. Маша, так звали девушку, отреагировала на мои касания и давление. Зашевелила пальчиками, а потом попробовала поднять одну ногу, затем другую. Сразу не получилось, только едва заметное движение. Но даже оно вызвало у больной восторг, закричала почти во весь голос: — Мама, я чувствую ноги!

Немного помассажировал икры и бедра, довольно сочные, даже несмотря на некоторое похудение без движений. Девушка заметила мой нескромный взгляд на ее обнаженные ноги — во время операции она лежала на койке в одних трусиках и коротенькой майке, без лифчика. Легкая улыбка тронула губы Маши, она призывно выгнулась, поднимая и без того высокую грудь. У меня даже проскользнула мысль, что будь у нее силы, то раздвинула бы свои соблазнительные ножки. Заставил себя отвлечься от наваждения, стал разминать больную, сгибая стопы, колени. Она помогала мне, прикладывала свои усилия, в какой-то момент у нее получилось, уже самостоятельно двигала ими.

Завершил на этом процедуру, высказал Маше и ее матери, стоявшей рядом, что операция прошла успешно, осложнений не должно быть. Только девушке надо осторожней с нагрузкой, не торопиться. Сейчас нельзя перегружать пострадавший организм, тем более пытаться без меня встать на ноги. Посоветовал ей заняться лечебной физкультурой, показал ей упражнения для ног. Пообещал подойти завтра, надо еще раз проверить состояние позвоночника. Если все окажется в порядке, то можно попробовать встать на ноги и походить. После всех инструкций распрощался со счастливыми мамой и дочерью, отправился домой.

На следующий день сразу после занятий отправился к ним, застал дома только саму больную. Перенес ее на руках с коляски на койку, она сняла с себя халат, в том же виде, что и вчера, легла на постель в ожидании осмотра. Никаких тревожащих отклонений не заметил, все на месте, связки и сосуды в нормальном состоянии. Попросил Машу присесть, позвоночник при этом работал гибко и без деформаций в соединениях. Помог потом девушке встать на ноги, она задрожала, покачалась от неустойчивости. Но такая слабость естественна, мышцы, удерживающие костяк, за время вынужденного бездействия ослабли.

Жалоб от девушки на боль или беспокойство не последовало, вместе со мной сделала шаг, за ним другой. Прошли вдоль койки, попросила отдохнуть. Потом уже сама встала, сделала еще несколько шагов. На этом остановил Машу, для первого раза достаточно. Собрался уже ей помочь лечь в постель, как она почти мгновенно сняла через голову майку, а потом стянула вниз трусики. Потянула меня за собой, проговаривая с жаром, как в бреду:

— Сережа, возьми меня! Я уже потеряла надежду испытать такое. Ты же вчера вернул меня к жизни. Дай мне, пожалуйста, счастья почувствовать себя женщиной. Прошу тебя!

Маша ошеломила меня, только что едва двигалась, а тут такая страсть! Хотел уже мягко отказать, ей же нужно отдохнуть после такой нагрузки, но мое тело, руки и губы сами поддались мольбе горящей от желания девушки. Бережно уложил ее, принялся ласкать мягкие груди, покрывать поцелуями ее тело. А потом в нетерпении, почти срывая с себя, снял одежду и вошел во влажное лоно стонущей от наслаждения девушки. Ублажал ее мягкими движениями, щадя неокрепший организм, краешком внимания следил за его состоянием. Она пыталась напрячься, обхватывала меня ногами, прижимая к себе, но вскоре отпускала, сил еще мало. В какой-то момент Маша вскрикнула: — Сережа, сильнее! — и я сорвался, позабыл об осторожности, брал ее со всей страстью, пока она не закричала во весь голос, содрогаясь от оргазма, а потом без сил отпустила меня из объятий.

Только тогда вспомнил о состоянии девушки, быстро осмотрел поврежденный участок. Слава богу, обошлось, все на месте, связки тоже в порядке. Дал немного времени отдохнуть, после продолжил соитие. Вскоре Маша вновь завелась, все повторилось, и так несколько раз, пока я сам не излился в девушку. Когда оделся и собрался уходить, Маша попросила молящим тоном:

— Сережа, приходи, пожалуйста, завтра. Я буду ждать тебя.

В голосе ее звучала та страсть, с которой отдавалась мне, она зацепила, завела меня снова, почти невольно ответил: — Приду.

Наши встречи продолжались не один день, пока у нее не объявился жених, позвавший замуж. Но и тогда изредка звонила мне, а потом украдкой, на квартире у подруги, отдавалась с непреходящей страстью. О нашей связи узнали мамы, отчитали нас — у девушки на носу свадьба, а она милуется с другим. Я, собственно, и не настаивал на продолжении отношений, в наших встречах инициатива исходила от Маши. Когда же она заявила мне о расставании, я легко согласился, на том и закончилась наша любовная история.

Почти сразу после Маши вереницей пошли другие страждущие — дядя Ваня, старший брат мамы, у него оказался рак толстой кишки; дядя Степа, с первой моей работы — ДОКа, о нем меня попросил отец; Евгений, брат Алены, я ему лечил врожденный порок сердца, приведший к инфаркту. Других больных я даже не знал — друзья и подруги родных, дети и взрослые. За весну и лето ко мне обратились почти два десятка пациентов. Лечил у них на дому, превращать свой в лазарет не было никакого желания.

Кому-то я помог сразу, как Маше, другим только заблокировал болезнь — с раком, сахарным диабетом, СПИДом, еще некоторыми сложными патологиями пока у меня еще нет возможности излечения. Довелось и отказывать — слишком запущенная ситуация, я уже бессилен хоть как-то реально помочь. Или, напротив, приходили с элементарными недомоганиями, даже не обратившись ранее к врачам. Терять время с ними не мог, когда в помощи нуждались больные с более серьезными клиниками.

Плату за лечение я не брал, не только с родственников, но и чужих мне людей. Правда, от подарков не отказывался, если они преподносились не из желания откупиться. Мне достаточно было обычной благодарности, от чистого сердца. Но не деньги, мне казалось, они вносили что-то грязное, продажное, отвратное душе. Странно, что подобного со мной не происходило, когда я принимал дары от криминального авторитета, пусть даже и отдавал их нуждающимся. Не знаю, в чем причина, какие помыслы ведут мою душу, но я доверял ей, как и своей совести.

Возможно, сработала интуиция, но то, что лечил я безвозмездно, помогло, когда в самый разгар моей врачебной практики мною заинтересовалась прокуратура. Однажды вечером не успел войти в дом после работы, как ко мне поспешила Алена, проговаривая на ходу обеспокоенным голосом:

— Сережа, тебе прислали повестку, вот она!

Читаю: — Гражданин такой-то, вам необходимо прибыть для дачи показаний по такому-то делу, — дальше написаны фамилия следователя, номер кабинета и время.

Сразу пришла мысль, что вызов связан с моими лечебными делами. Наверное, в прокуратуру поступил донос от кого-то из отказанных мною пациентов, или прознали по другим каналам. Особого беспокойства я не испытывал, почему-то был уверен, что обойдется без серьезных неприятностей. Поторопился успокоить подругу:

— Не волнуйся, Алена, завтра схожу и выясню. Думаю, все образуется. Ты же веришь моему чутью? А оно так и подсказывает.

Но все же без переживаний в этот вечер не обошлось, чувствовал подавленное настроение жен, напряжение в ожидании худшего. Постарался развеять их опасения нужными словами, всем своим бодрым видом. Судя по тому, что они заулыбались, с лиц ушла тень тревоги, мне удалось внести какой-то покой в их мятущие души.

На следующее утро поехал в городскую прокуратуру, на проходной мне выписали пропуск, поднялся на второй этаж. После стука в дверь и ответного: — Войдите, — прошел в кабинет, увидел за столом лысоватого мужчину средних лет в штатском. Представился и передал ему повестку и пропуск. Он посмотрел на меня внимательно поверх очков, а потом добродушным тоном проговорил:

— А, Евсеев. Проходи, присаживайся.

— Так, играет в доброго следователя, — проскочила в голове мысль, скромно присел на стуле и постарался выразить на лице готовность сотрудничать с таким важным чином.

— Что же ты, Евсеев, закон нарушаешь! Без разрешения занимаешься медицинскими услугами. Нехорошо. Вроде серьезный парень, хорошо учишься, есть семья. А вдруг навредишь больному или, не приведи господи, беда случится! Ты же только учишься на доктора, умений-то мало.

В таком душеспасительном тоне Васильев, ведущий мое дело следователь, толковал еще минут пять. Я покаянно молчал, иногда кивал головой, соглашаясь с мудрыми изречениями говорящего.

Посчитав, что обработал меня достаточно, следователь уже строгим голосом продолжил:

— За подобные противоправные действия по статье Уголовного кодекса, — дальше он назвал ее номер и подпункт, — предусмотрены исправительные работы или лишение свободы до трех лет. Чистосердечное признание может серьезно сократить этот срок. Так что, пиши признание своей вины, суд учтет твое раскаяние.

Я уже читал эту статью, но в ней для меня есть зацепка, даже две. Главное, нет потерпевших, от моего лечения никто не пострадал, тем более — не умер. Да и речь в ней идет о незаконной частной медицинской практике, то есть об оказании платных услуг. А я ведь плату не брал! Максимум, что может грозить — привлечение к административной ответственности, но не к уголовной.

Виноватым голосом признал нарушение закона, но потом все же оговорил, что не по той статье и вовсе не по Уголовному кодексу, а Административному.

Куда-то неведомо ушло все добродушие следователя, он рвал и метал. Обвинял в злоумышлении, сопротивлении следствию, прочих грехах. Но все же отпустил меня, под моим нажимом, у него уже созрела мысль посадить меня в камеру на время следствия. После Васильев и привлеченные им сотрудники прокуратуры и милиции "рыли землю", искали компромат на меня. Проверили всех моих больных, давили на них, но никто не дал показания, что я брал плату или навредил их здоровью. Почти месяц шло следствие, но все же дело закрыли за отсутствием состава преступления, так записали в постановлении.

На меня наложили штраф и предупредили, что при продолжении подобной деятельности привлекут уже к уголовной ответственности. И надо же было случиться такому, через две недели после вынесения мне постановления сын заместителя прокурора города заразился клещевым энцефалитом, перешедшим в менингит, юношу парализовало. Врачи уже опустили руки — болезнь зашла далеко, пострадавший слишком поздно обратился к ним. Надо понять отца, сын которого попал в беду, но он сам приехал ко мне домой, попросил помощи. Показал ему постановление, подписанное им же. Прокурор на этом же листе написал: — Разрешаю в исключительных случаях, — подписал и вернул мне.

Клиника поражения головного мозга и центральной нервной системы Димы, сына прокурора, оказалась во многом аналогичной как у Саши, только в гораздо меньшем объеме. Но все же часть коры и лобной доли, ответственных за интеллект, логическое мышление, погибла. Обрисовал картину его родителям и приступил к лечебному курсу. Мне понадобилось две недели на его проведение, почти втрое меньше, чем с Сашей, сказался полученный опыт предыдущих операций. Да и результат намного лучший, практически полностью удалось восстановить пострадавшие органы, ухудшение интеллекта оказалось не столь заметным. Когда юноша заговорил, а вскоре встал на ноги, счастью родителей не было предела, особенно матери, не постеснявшейся выразить свои чувства.

Вот так, сравнительно благополучно, завершилась первая встреча с законом в моей целебной практике. До самого получения диплома я отказывал многим в излечении, пользовал только в самых сложных и опасных для жизни ситуациях. Но и их хватало, в месяц по нескольку раз. Иногда терпел неудачу, я брался за слишком трудные, практически безнадежные операции, но чаще успешно, вытаскивая пациентов фактически с того света. А с прокуратурой проблем не возникло, помог еще нескольким сотрудникам и их родным. С оплатой придерживался той же позиции, добрые дела воздались мне сторицей уважением и влиянием среди других, включая власть имущих.

Учебный год в институте и университете завершил нормально, почти по всем предметам на отлично. Немного подвели латынь и, вот не ожидал, история медицины и фармации, по ним мне выставили четверки. Правда, вмешался куратор, договорился с преподавателями по этим предметам, мне разрешили пересдать экзамены осенью. После еще месяц отрабатывал санитарную практику в урологическом отделении одной из городских больниц. Старшая медсестра, в чье распоряжение меня направили, сходу нагрузила меня кучей обязанностей, санитаров в отделении катастрофически не хватало.

Ухаживал за больными, всех лежачих передали под мою заботу — парень молодой, здоровый, не слабым же женщинам ворочать тяжелых пациентов. Подкладывал судна, перестилал постели, убирал в туалете, мыл полы, в общем, трудился на черновых работах в поте лица. В постоянную смену меня не назначали, выходил каждый день, кроме воскресенья. Приглядывался к врачам, их отношениям с больными и младшим персоналом, ведению лечения, критично оценивал знания и навыки некоторых из них. Можно сказать, изнутри ознакомился с реальным бытом лечебного заведения, без всяких прикрас.

Видел халатность и бездушие, мздоимство, некомпетентность и чванство. Все эти пороки имелись в изобилии среди всего персонала, по крайней мере, в моем отделении. Редким исключением отметил трех врачей, не потерявших совесть и сочувствие к больным. Их профессионализм также не вызывал серьезных нареканий среди подопечных. У меня с ними какого-либо общения не сложилось, оно и понятно, кто я им. В общем, первое знакомство с больничным персоналом во многом разочаровало, но и заставило призадуматься, каким посильным образом можно повлиять на такую практику, пусть и не в близком будущем.

Этим летом я совершил прорыв — вышел в астрал! Он значил для меня также, как для всего человечества выход в космос. Да и аналогия близкая, привычный мне ментал можно представить внутренним миром, а астрал — всей Вселенной. Может быть, у кого-то другое представление об этих понятиях, но для себя обозначил именно так. Произошло событие случайно, как, наверное, и большинство открытий, в ходе одного из многочисленных опытов, проводимых мною с энергетическим полем.

Я экспериментировал с характеристиками поля, варьировал исходными параметрами, отслеживал вызываемые ими изменения и возмущения. Работал привычно осторожно, к каждому следующему опыту приступал после тщательного изучения полученных данных. Ни в коем случае не рисковал поспешной, рассчитанной на авось, пробой своей огромной энергетики. Хотя иногда не терпелось воспользоваться ее силой, продавить возникающие передо мной трудности и барьеры.

Самым краешком внимания заметил на периферии поля вспыхнувшую искорку. Она тут же погасла, оставив после себя темное пятнышко, еще через мгновение и оно исчезло на общем золотистом фоне. Заинтересовался происшедшим эффектом, подобной картины раньше не замечал. Повторил исходное возмущение, но безрезультатно, искорки уже не было. Только после серии экспериментов удалось вновь увидеть ее, потом уже целенаправленно, подбором настройки, добился стабильной реакции.

Усилил напряжение поля на этом участке, там, где горела искорка, произошел пробой — открылось крохотное окошко с абсолютно темным пространством за ним. Оно не исчезло, как было прежде с пятнышком, напротив, после дополнительной подачи к нему энергии стало расти. Довел его до размера экрана дисплея и увидел в нем совершенно новый мир — с едва заметными мерцающими звездами, туманностями, кометами, светящимися огненным хвостом. Основной объем занимала темно-серая мгла, как в мире теней, где мне дважды пришлось быть.

В первый момент не поверил глазам, подумал — мираж! Закрыл их на секунду, открыл — картина все та же, никуда не исчезла. Долго смотрел на этот удивительный мир, видел движение звезд, вспышки метеоритов, рождение и распад космических тел. А потом самому захотелось попасть туда, зуд, знакомый каждому исследователю нового явления, потянул с почти непреодолимой силой. С трудом удержался от немедленных действий, постарался продумать все шаги предстоящего эксперимента. Отказываться от своего открытия я не собирался, только надо не терять голову, подстраховаться от возможных последствий.

В первую очередь позаботился о маяке. Неизвестно, где меня выбросит, в какой части бесконечной Вселенной, маяк же должен помочь найти обратный путь. Особого выбора с ним у меня не было, да и не найти лучшего, — это мое тело, хранящее огромный резерв энергии. Нужно только рассчитать интенсивность ее излучения, достаточную как для распознавания из далекого космоса, так и для того, чтобы энергии хватило как можно на больший срок. С маяком я прозанимался весь свободный вечер, пока добился нужного свечения своего поля, почти не затрачивающего основной резерв. Еще вечер ушел на изучение и составление приблизительной карты окрестных галактик и созвездий.

Посчитал достаточной подготовку к первому выходу в астрал, так я назвал эту вселенную. Дальнейшее промедление ничего не даст, только затянет время. Набирался духа, а потом как в омут нырнул сознанием в открытый проход. На мгновение наступила абсолютная темнота, а потом увидел вокруг серую мглу, пронизываемую светом далеких звезд. Для перестраховки проверил локацию на маяк, четко заметил его сигнал сзади, немного в стороне. Попробовал сдвинуться, от небольшого напряжения улетел на десятки парсеков. Вот это да, какая же у меня скорость, если я за ничтожно малую долю секунду преодолел такое расстояние!

Решил изучить этот феномен, а потом увлекся, как ребенок, носился по галактикам, пронизывал звезды, купаясь в их протоплазме, проносился через туманности и пылевые облака, не чувствую сопротивления материальной среды. Не знаю, сколько прошло времени в таком забытьи, пока не вспомнил о своем мире. Усталости и пресыщения не чувствовал, эйфория оказалась не меньшей, чем при первом выходе в ментал. Поискал свет маячка, он оставался таким же заметным, как будто был совсем рядом. Домчался до него быстро и едва не проскочил, успел притормозить и остановиться на подступах к своей галактике. Здесь уже аккуратней, самым медленных ходом, добрался к родному созвездию, немного продрейфовал в солнечном ветре, качаясь как на волнах, а после нырнул к голубой планете.

Уже в своем теле, выпав из астрала, все еще переживал испытанные эмоции. Казалось, я все еще среди звезд, упоение скоростью и огненной красотой светил продолжалось, давая наслаждение той же силы, как оргазм с любимой женщиной. Прошли долгие минуты и часы, когда я вернулся на грешную землю, рядом, свернувшись клубочком, спала Ксюша. Пережитое волнение не давало мне уснуть, ласками разбудил безотказную подругу. Только потом, отдав силы и сняв звездное наваждение любовными играми особой страстности, заснул спокойным сном, в сладостном ожидании новой встречи с волшебным миром. И еще наверняка знал, что астрал мне даст многое, от предполагаемых возможностей голова шла кругом.

Астрал