Глава 3

Есть во Вселенной места, куда Стражи Ночных границ могут проходить даже без приказа, а уж тем более, если таковой Страж является ангелом. Мэтт впервые позволил себе пойти на поводу у чувств.

Планета Мемори довольно сильно напоминала еще не до конца освоенную Землю, и, не принадлежи она Станиславскому альянсу, едва ли крестоносцы космоса могли бы на ней обосноваться, но станиславцам банально не хватало населения для контроля над колониями. Если Ортиз в стадии терраформирования наводнили киборги и каторжники, живущие под куполами, то помощь францисканского ордена космических тамплиеров при освоении Мемори была бы неоценимой, но они не требовали взамен ничего кроме права проживания — семьи католиков попросту устали от космических кораблей. Великий магистр сэр Даниэль позволил ложе Единорогов, выходцем которой он являлся, помимо благотворительности заняться образовательными учреждениями, за что клещами схватился магистр ложи Грифонов Ярополк. Финансисты частенько выступали как сдерживающим фактором, так и стимулами.

Самому Мэтту сейчас было необходимо переговорить с главой пансиона благородных девиц матушкой Каэтаной, женщиной еще достаточно молодой и — для испанки — довольно красивой (даже странно, на взгляд обывателя, что она вообще стала монахиней). Наталии не стоит знать, что он вообще здесь был, Мэттью даже на расстоянии чувствовал ее гнев — Змееносец это огонь и молния, чувства соответствующие, хотя пламя тлеет под золой, а молнии предшествует туча. Юный ангел все же надеялся, что до грома точно не дойдет.

Для того, чтобы говорить с Каэтаной с глазу на глаз, он стал невидимым, затем в два мощных рывка огромных крыльев оказался возле окна ее кабинета. Аббатиса сидела за столом, против нее расположился магистр Ярополк. Севший на карниз Мэтт мысленно застонал: это надолго.

До него долетел разговор:

— Не могу с вами согласиться, господин магистр, самообеспечение для нас предпочтительнее, нежели снова и снова идти на поклон к уважаемому Хидео.

— Да я не то имел ввиду, — брюзжал Ярополк, — у меня смета не сошлась. За аренду планеты рано или поздно че-то платить придется, так вопрос в том, деньгами или же натурой.

Испанка поморщилась:

— Эти ваши сравнения… вы бы еще чекушки ваши предложили.

— Горилку, — поправил рыцарь. — /то вы загнули, матушка, мы люди приличные, зеленого змия не приемлем.

— А как же склад? — прищурилась аббатиса.

— Та шо склад? — как всегда, у магистра проскакивала родная речь. — То, матушка, для технических нужд али Комитету.

Каэтана сделала вид, что поверила.

— Так что с техникой? Посевы нужны, так не могу же я на огороды воспитанниц с вилами гнать? Надо учить их трудиться, верно, но не надрывать же!

Ярополк будто бы лимон сжевал:

— Матушка, ну нет средств на покупку! Ждать надо, пока сами произведем.

Аббатиса сплела пальцы и предалась размышлениям.

Либо платить Станиславе за аренду ее колонии, либо принять гражданство Станиславского альянса, тогда денежный вопрос отпадет сам собой, им позволят остаться здесь. Надо писать великому магистру…

Соображения она изложила собеседнику, и магистр тотчас воскрес: сам думал о чем-то подобном, только сэру Даниэлю пока не заикался.

— Я, матушка, петицию соображу, так подпишите?

— Не сомневайтесь, — склонила голову монахиня.

Магистр хватанул папки и вылетел как ошпаренный, перспектива его явно окрылила.

Мэтт позволил себе стать видимым.

Аббатиса подняла голову и кивнула ему:

— Что случилось, Мэттью? Я рада приветствовать вас, но без причины никто бы не пришел в нашу обитель.

— Вы правы, — перемахнув подоконник, Мэтт подошел к ее столу. — Я хотел бы спросить о вашей новой воспитаннице…

— Аланне? — прелестное лицо озарила улыбка. — Истинный ангел.

— Она моя дочь, — без обиняков заявил собеседник.

На лице Каэтаны отразилось недоумение: тайну рождения в Спецтайме уважали, а потому не разглашали, ангел же говорил ей, когда именно он погиб. Как нечто подобное может быть правдой?

Но ангелы не лгут.

Если Мэттью утверждает, что Аланна — его дочь, следовательно, Наталия была его женой, но тогда вообще не понятно, какой каприз времени сказался на их возрасте. Лучше не думать об этом.

— Чем же я могу тогда помочь? — овладела собой добрая директриса пансиона.

— Я хотел бы с ней встретиться, она ведь меня никогда не видела.

Матушка едва не подавилась таким заявлением.

Все-таки, несмотря на то, что при союзе с Пространственно-Временным Патрулем все они привыкли к темпоральным фокусам, все равно порой логика происходящего могла ускользнуть. Самое правильное, а посему предпочтительное, здесь просто не задавать вопросов, ведь ангел суть представитель светлой стороны, а значит. союзник и друг, это куда дороже условностей.

Каэтана встала из-за стола.

— Не стоит вам тут показываться, Мэттью, вы все же выглядите мужчиной…

— Это я уже и сам понял, — ангел исчез из поля зрения.

Вдвоем они вышли в коридор — краем уха Каэтана различала едва слышные шаги, — прошли галерею и вступили на этаж, где жили недавно приехавшие послушницы. Наставница дошла до двери в комнату Аланны и деликатно постучала.

Дверь гостеприимно распахнулась, аккуратно одетая в темное платье воспитанницы девочка сделала легкий книксен, затем смущенно отбросила за спину длинную косу, которую не успела закрепить в пучок.

— Тебе здесь нравится, Аланна?

— Благодарю вас, добрая матушка, это прекрасное место, — потупила невероятно красивые глаза девочка.

Мэтт стоял за плечом монахини застыв от волнения. Неужели все родители подобны ему, когда речь идет о дочери? Аланна чем-то неуловимым походила на них обоих, но была так красива и грациозна, словно сошла с полотен великих художников, а обучали ее манерам великие мастера этикета. Мэтт остро почувствовал себя неотесанным ковбоем подстать своей не особо культурной нации.

Похоже, его девочка будет маленькой, но даже не достигнув роста своей прекрасной матери, зато обученная классическим манерам, она станет смотреться настоящей дамой. В конце концов, рост — самое последнее, важнее ум и характер, они делают людей значительными. Аланна же уже сейчас спокойна и рассудительна, хотя со стороны кажется просто застенчивой куколкой (ее мать тоже стеснялась, но потом же обрела уверенность в себе).

Да, она просто чудо. Его чудо.

— Аланна, к тебе пришел твой отец.

— У меня нет отца, матушка, — робко возразила воспитанница.

— Ошибаешься, дитя, вот он.

Мэтт напомнил себе, что надо стать видимым. Девочка пораженно уставилась на него снизу вверх.

— Я вас оставлю, — Каэтана вышла в коридор.

С точки зрения Ланы, стоящий перед ней мужчина был чудом природы и эталоном красоты. Он высок, прекрасно сложен, молод, и как же необычно, почти сказочно, сочетается почти песочный цвет волос с темными глазами. Мамочки, какие глаза! Их можно принять за карие из-за блеска и столь бархатного оттенка, но они темно-синие! Глаза как полночь, даже звезды в ней отражаются.

— Милая, — мужчина протянул ей руки.

— Я знаю, — тихо прошептала она, — тебя зовут М\ттью Кавано… у мамы фотография есть… она ездит на твою могилу… мне Ленньер сказал… папочка!

Будь Мэтт человеком, он мог и не устоять на ногах, но ангелы значительно сильнее физически, поэтому он просто поймал девочку в прыжке и прижал к груди. Лана обхватила его за шею и разревелась как маленький ребенок.

Он совершенен, как любое существо Света, но как хочется вновь стать хрупким человеком! Мэтт почти ненавидел сейчас свою мощь и свое бессмертие, ему нужны его Ната и Лана.

— Куколка.., — прошептал он.

— Пап, — тихо всхлипнула Аланна, — мы же не скажем? Не скажем маме?

Уже чувствует… все ясно, в ней же тоже гены Странников, потенциальная Либра, если захочет стать гипером, а сейчас скрытый телеэмпат. (не путать с обычными эмпатами или телепатами, сие есть отдельная категория).

Причину, по которой Аланна сюда попала, он знал, потому и не пресекал.

— Я буду часто прилетать, — пообещал ангел, — но сейчас мне пора.

— Я тебя люблю, — вздохнула Лана.

— И я тебя люблю, — в очередной раз не солгал Мэтт.

Затем он стал невидимым и стремительно вылетел в окно.