Утро вечера мудренее

Сталкер проснулся и первым делом решил еще раз взглянуть на "тубус". Вчера ночью, перед сном, при прыгающем свете костра он не смог увидеть то, что бросилось в глаза сейчас, при свете дня. Весь артефакт — будем его так называть — был испещрён мелкими, тонкими линиями. Казалось, будто весь его корпус поделен на секторы разных размеров, только одной Зоне известно зачем. Сталкер задумчиво покрутил его в руках затем убрал его обратно в сумку.

Костер давно догорел, и мерзкий пронизывающий осенний ветер проник сквозь разбитое окно в дом, заставив Погремушку съежиться.

— Так, надо осмотреть дом, — зачем-то вслух подумал он.

Он поднялся взял пистолет в правую руку, а левой рукой накинул на плечо сумку. Затем вспомнив урок своего учителя, убрал пистолет в кобуру и принялся заметать следы своего здесь пребывания.

Осмотрев дом и, ничего не найдя стоящего, он вышел на улицу готовый был двинуться далее, как его карманный компьютер издал короткий скрипящий звук, оповестив владельца о входящем сообщении.

«Совсем забыл сказать. Ни в коем случае не пытайся открыть их по отдельности. » — Прохор.

И откуда он только все это знает интересно, — подумал Погремушка, глядя на мерцающие буквы в сообщении. У него возникло сильное, резкое и, казалось, бесповоротное желание снова достать артефакт и обязательно, во что бы то ни стало, открыть его. Но вместо этого он закрыл глаза, присел на корточки и попытался выгнать эту навязчивую мысль из головы.

Черт бы тебя побрал, бармен! Я ведь даже и не думал об этом…

Разные мысли крутились в его сознании, хаотично возникали образы, сменяя друг друга по одной только Зоне известной логике…

…пока он не увидел…

«Он стоял в чистом поле. Спиной ко мне. Я видел его как зритель видит своего любимого персонажа на экране телевизора — уходящим вдаль. В горизонт. Только он не уходил, он стоял и смотрел на кроваво-красный, с оттенками рыжего и желтого цветов закат. В его образе читалась решимость и непокорность. Он ждал. Поднимался ветер, солнце садилось за горизонт. Сухая трава, которой было покрыто все поле, постепенно поднималась под силой ветра и закручивалась в спираль, которая превращалась в стену во круг него, становясь все гуще и плотнее. Горящий полукруг уже полностью скрылся за линией горизонта, а сухая трава продолжала закручиваться над ним, сделав его центром этого необычного осеннего танца природы.

Он был к этому готов. Он знал, чем это закончится и к чему в итоге все это приведет.

Я видел его со спины, он был далеко, но мне кажется…нет, я уверен, что я его откуда-то знаю. Или знал.

Вся сухая листва и трава уже собралась над его головой, кружась как гигантский нимб над святым. А он стоял непоколебимо и твердо с опущенной головой и согнутыми в локтях руками, как знахарь при царе, что преподносит тому ребенка, которого принял от его жены, умершей при родах в жутких муках. Как вдруг…

…все померкло после яркой вспышки.

Лишь когда мои глаза привыкли к темноте я снова смог разобрать во тьме силуэт. Силуэт уже сидящего человека. На сей раз его поза говорила об усталости и благодарности. В его согнутых руках, что-то лежало, слабо мерцая, переливаясь всеми цветами радуги. »

Сталкер сам того не заметил, как лежал, а осеннее холодное солнце давно перевалило за полдень. Он приподнялся на локтях и попытался осмотреться как резкая боль пронзила виски, будто в один из них воткнули шпагу, которая своим холодным и безжалостным металлом прошла через мозг и вышла, с другой стороны. Он скривился от боли и, без сознания, снова рухнул на землю. А с его губ слетело:

— …я его откуда-то знаю…