2

Аямэ Мацумото очнулась примерно через сутки после госпитализации, глава нашего медцентра Ментор — кстати, старый друг мамы, грек по происхождению — считает, что ее шансы очень даже неплохи, а онемела девушка не от повреждения гортани, а от того, что испугалась. Со временем это пройдет и, возможно, она скажет, что раскопал Хидеки и где хранится его рабочий дневник. Я напросилась вместе с Таку навестить девушку.

Мама права, годам к тридцати я, видимо, как и она в прошлом, наживу «синдром белого халата» (то есть, безотчетный страх перед лечебными учреждениями, характеризуюшийся повышением кровяного давления и дрожью поджилок, а то еще и «медвежьей болезнью», но это уже слишком). Пока что я просто держала Таку под руку и старалась принять невозмутимый вид, под стать его собственному, когда мы зашли в палату к Аямэ.

Рассмотрев девушку, я удивилась тому, какая она хорошенькая — Аямэ напоминала ожившую фарфоровую куколку с густыми короткими волосами и слишком большими для японки глазами. Вот уж интересно, многие ли представительницы их народа так миловидны или она просто взяла что-то самое лучшее от смешения кровей? Насколько я успела узнать из досье, Мацумото — фамилия из матери, Кейко-сан, а вот про отца известно только то, что он — американец (это в определенный промежуток времени не было нонсенсом). А вдруг не отец, а отцы? Ведь бывает же такое, что у одинокой женщины дети от разных отцов.

Я поняла, что краснею от таких размышлений, а Таку уже что-то говорил Аямэ — я все же плохо знаю японский, потому и понимала с пятого на десятое. Девушка вывела на поданном блокноте пару строк, Таку прочитал их и слегка нахмурился:

— Ты медиум?

Губы Аямэ беззвучно обозначили слово «хай». Интересно, а по-русски она говорит? Я посмотрела на брата и спросила:

— Такуя-кун, а что тут написано?

— «Моего брата нет у князя Эмма».

Поскольку последнее слово он произнес с ударением на последний слог, я вспомнила, что этот князь — персонаж синтоистской мифологии и соответствует греческому Аиду или скандинавской Хель. В данном контексте, похоже, речь не о преисподней, а просто о мире мертвых; очевидно, Таку пришел к тому же выводу.

— Посиди тут, — он плюхнул меня на стул.

— Но…

— Я сказал, — Таку стрелой вылетел за дверь.

Удивленно распахнутые глаза Аямэ оказались достойной иллюстрацией к происходящему: давно известно, что японцы никогда и никуда не спешат, это прямое нарушение этикета. Не объяснять же, что Таку у нас на четверть русский и носит фамилию отца, а в девичестве его мама — Петушкова? Я замялась, не зная, что сказать, да и поймет ли меня девушка.

Решила начать с самого простого — представилась:

— Аланна ОБраен, ватаси ва томодати дес.

Глупо, банально и, понятия не имею, правильно ли, но Аямэ снова произнесла одними губами слово, которое я прочитала как «вакаримас» — поняла. Собственно, прав был старик Хайнлайн, каждый человек в какой-то мере умеет читать по губам, особенно при четкой артикуляции и регулярных тренировках. Мама всячески поощряла мои занятия в этом направлении.

Я осторожно накрыла ее руку своей, желая показать, что мы готовы помочь, если потребуется. Тут хлопнула дверь, и Таку с порога быстро сказал что-то по-японски, настолько быстро, что я опять ничего не поняла. Чтоб он по-английски говорил!

— Да что произошло?! — не выдержала я.

Таку перевел дух.

— Хана-тян, вы с мамо-сан и не подозреваете, насколько вовремя вы явились — Хидеки не умер, Ментор обещает его вытащить.

Оказалось, что, когда мама выбила дверь, мозг Мацумото был еще жив, а маг из КБР догадался наложить темпоральную заморозку; и, хотя наш таинственный враг считает, что убийство все же произошло, Хидеки выкарабкается, пусть на это потребуется около двух месяцев. Какие же это мелочи по сравнению с тем, что он мог лишиться жизни! Наш медцентр — истинно неприступная цитадель, тут пострадавшему ничего не грозит, равно как нам с его сестренкой будет безопасно в «Меггидо», под присмотром общих друзей-вампиров.

Нечего и говорить, как я обрадовалась таким вестям, даже улыбнулась Аямэ и попросила Таку сказать ей о том, что мы в ближайшее время едем в клуб. Девушка быстро что-то нацарапала, брат прочел и перевел: русский Аямэ знает и понимает, хотя и не умеет писать. Общаться мы сможем, только это дополнительный стимул к занятиям телепатией.

Я вспомнила, как мама в ранней юности обнаружила провалившуюся во времени индийскую принцессу и притащила ту в штаб. Сейчас Сима по-прежнему с нами, она культуролог и дефицитный этно-специалист, с тех самых пор приятельствует с мамой и часто вспоминает, что, не будь стажера Стрельченко, она могла бы погибнуть. Ирония заключается в том, что «хинди руси пхай-пхай» не сильно помогло бы, не знай они обе, пусть худо-бедно, английский. Все-таки стоит порой брать с собой переводчики.

Наши приборчики разделяются по классам, самые сложные даже заставляют объекты, оказавшиеся в их поле, говорить на языках, которые они в обычном состоянии совершенно не знают, а также помогают на этих языках читать (Дина Бернс визжит от восторга, вспоминая любимого Доктора Кто с его Тардис). Однако с Аямэ надо работать без приборов.

Я заметила Таку, что стоило бы проводить нашу новую подругу к ее братику, если ей уже можно вставать — пусть посмотрит, но брат запретил, аргументировав это тем, что зрелище не для слабонервных, к тому же в реанимацию не пустят все равно. Я обреченно заткнулась, но тотчас прочла по губам подружки «аригато».

— Дозо, — отозвалась я.

Такуя молча вытащил меня в коридор.

— Надеюсь, ы понимаешь, неко-тян, что язычок придется прикусить?

— Не маленькая, — в тон ему ответила я.

Честно говоря, когда он называет меня кошечкой или цветочком в иных обстоятельствах, мне это даже нравится, но сейчас… я бы предпочла писать контрольную по математике, а не с братом общаться. Да уж, никакой питон Каа нашему Такуе просто в подметки не годиться, когда брательник выдаст фирменный северно-ледовитый взгляд. Так или иначе, побуравил он меня недолго, потом погладил по голове и вздохнул:

— Гомен кудасай… сама понимаешь.

Понимаю. Вот именно что понимаю, поэтому обижаться глупо, я уже взрослая. Я обняла мужа моей любимой сестренки Сони и ответила:

— Я все понимаю, Такуя-кун, я люблю тебя.

И свой долг мы выполним.