ГЛАВА 4. СЕВЕР

Архангельск был моим последним большим открытием. После него я больше нигде не задерживался и добрался до Тромсё через несколько недель. Когда впереди, сквозь вечерний сумрак, пробились очертания низеньких гор, я невольно вздохнул с облегчением. Казавшийся сперва невозможный маршрут был пройден, пусть и не без трудностей. Ведь чем дальше я забирался на север, тем больше становилось снега и тем труднее было идти. Сколько раз мечтал я о паре плохоньких пластиковых лыж!

Споро забравшись на гору, я остановился, глядя на огромное, замёрзшее водное пространство среди нескольких каменных возвышенностей. Когда-то здесь был приземистый остров, на котором стоял город Тромсё. Это был один из множества каменных островов, окруженный другими, более высокими собратьями. Теперь же вода поднялась и низменный клочок земли исчез в пучинах океана вместе с городом.

Я помнил его. Чем ближе я подходил к этому месту, тем сильнее осознавал: я был здесь когда-то, но не помнил, когда и зачем. Я помнил белоснежные пики гор, возвышавшихся на юге, кристально чистую гладь северного моря, небольшие уютные улицы города, проложенные между аккуратными двух— и трёхэтажными домами. Я помнил, как...

И вдруг в моей голове, словно молнией в тёмную ночь сверкнули сцены из памяти. Улицы из чистых и опрятных превратились в грязные и подтопленные. Угрюмые люди брели по ним куда-то и что-то бормотали себе под нос. Грязный и бурый снег на вершинах гор местами стаял, обнажив породу. Помутневшая вода волнами накатывала на берег, оставляя после себя масляный след.

Я с шумом вдохнул холодный северный воздух. Получалось, что всё это началось ещё до того, как меня заточили в резервуаре. Оставалось понять, что именно. И сейчас я был близок к этому, как никогда.

От кромки воды тянулся ряд вышек ЛЭП, убегая на юго-восток. Взбираясь на гору, а затем спускаясь с неё, они тянулись к расположенным неподалеку, занесённым снегом, постройкам у подножия ещё одной приземистой горы. Я заметил их ещё давно, но прошёл мимо. Судьба города была мне тогда более интересна.

Пробиваясь сквозь снег, я приблизился к небольшим двух— и одноэтажным зданиям, построенных достаточно грубым и дешёвым способом. Дома были сложены из бетонных блоков, скрепленных обычным цементом. Стёкла в длинных окнах давно выпали, и отчётливо слышался завывавший внутри ветер.

Я внимательно обыскал все дома, но в них нечего было ловить. Зато неподалёку оказался торчащий из-под снега обломок радиовышки. Верхняя половина давно рухнула, сильно покорёжившись от удара. От основания вышки, цепляясь за стены домов, тянулись чёрные провода. Двигаясь вдоль них, я вышел прямо к горе, в отвесной стене которой зиял чёрный квадратный зев входа. Я был на месте.

Пройдя через пост охраны, я остановился у ведущей вниз бетонной лестницы. Впереди стоял кромешный мрак и даже с моими “модифицированными” глазами разглядеть что-то было невозможно. Пришлось импровизировать.

Я споро соорудил три факела. Палки я добыл в округе, обломав несколько суков у растущих неподалёку деревьев, обмотал их с одного конца смоченной в бензине ветошью, и подпалил зажигалкой. Факел вспыхнул, давая достаточно света, чтобы идти дальше.

Подхватив с пола два других факела, я принялся спускаться вниз. Лестница кончилась быстро, обернувшись небольшим коридором с рядами дверей по обе стороны. Дикое желание порывало меня сунуться в каждый кабинет прямо сейчас, но я гнал эти мысли прочь. Было одно дело поважнее.

Генераторная отыскалась довольно быстро. Я скептически осмотрел остывший агрегат. Постоянный холод не позволил железу сгнить, но вот заработает ли он сейчас, после стольких лет простоя? К моему удивлению, древний механизм, прочихавшись, затарахтел. Тотчас повсюду вспыхнул неяркий свет, откуда-то послышался писк машин.

Довольный, я вернулся назад, осматривая комплекс. Он оказался сильно меньше того, где держали меня, да и строили его явно позднее, и, притом, довольно грубо. Впрочем, небольшие размеры были мне сейчас только на руку, как и холод, хорошо сохранивший это место. Двери кабинетов были довольно прочными, не чета сгнившей рухляди из комплекса в Комаровском. Да и бумаги, лежавшие на столах, были вполне читаемыми.

В одном из кабинетов мне попались странные карты. Они были самых разных масштабов, от карты мира, до более региональных. И все они были испещрены красными пронумерованными крестиками, в самых разных частях планеты. Я насчитал порядка пятиста таких отметок на всех пяти континентах. Плюсом шёл один фиолетовый крестик, отмеченный цифрой “0”. Последний указывал на объект у Комаровского. Интересно, что всё это значит?

Я обошёл другие помещения. В основном мне попадались лишь документы, в которых было мало чего интересного. Системные блоки работали через один, но от них толку было немного — матрицы мониторов давно умерли. Зато в одном из кабинетов мне повезло.

Толкнув очередную, покрытую инеем, дверь, я заметил лежащую на столе кипу бумаг, вложенных в герметичный пластиковый пакет. На тыльной стороне была наклеенная на скотч надпись: “Project №1”. Осторожно расчехлив папку, я вынул толстую стопку и принялся внимательно её изучать. И чем больше я читал, тем всё более ясно и страшно обрисовывалась ситуация.

Первые страницы были протоколом заседания Совета Человечества. Интересное название, однако. В протоколе на английском языке было написано следующее:

“Сегодня, 29 ноября 2067 года, Советом Человечества в составе делегаций Соединённых Штатов Америки, Китайской Народной Республики, Российской Федерации, Королевства Саудовской Аравии, Канады, Королевства Норвегии, Федеративной Республики Германии, Великобритании, Французской Республики, Федеративной Республики Бразилии и Австралийского Союза единогласно принято решение о начале совместной разработки Проекта №1, и его дальнейшей реализации с целью предотвращения исчезновения человечества, как разумного биологического вида.”

Далее шла череда протоколов последующих заседаний, резолюций и прочих подобных вещей. А в самом конце стопки нашлось и описание самого проекта:

Проект №1 предполагал создание ряда подземных автономных убежищ, рассчитанных на многолетнее пребывание до пяти сотен человек в каждом из них. Кроме того, предполагалось, что в период пребывания в оных, люди продолжат изучение изменений во всех четырёх сферах Земли, а также будут разрабатывать “технологию возобновляемых ресурсов”, что бы под этим не подразумевалось, для последующего восстановления планеты. А вот заниматься непосредственно восстановлением должны были отдельные люди. Они, всё в тех же убежищах, должны были быть подвергнуты генетической модификации, для работ в экстремальных условиях. От каждого убежища предлагалось порядка пятидесяти таких людей. Все они, по достижении некой “готовности”, должны были выйти на поверхность планеты, и, используя те самые “возобновляемые ресурсы” и запасы Убежища Судного Дня на Шпицбергене, подготовить ряд территорий для дальнейшего безопасного на них проживания. Кроме того, в документах я нашёл указание способа связи и корректировки действий этих людей. Предполагалось запустить на орбиту группировку спутников, посредством которых планировалось устанавливать контакт при помощи вживлённых в мозг чипов.

Итак, вот оно. Я был частью этого эксперимента, его “прототипом”, как выразился лаборант с видеозаписи в Комаровском убежище. И судя по карте, я уже находился в одном из убежищ. Но вот почему оно оказалось заброшено? Почему я не проснулся? Почему не встретил других “модифицированных” людей, которые, судя по всему, уже давно должны были приступить к выполнению возложенной на них миссии?

Я пролистал другие документы. Кое-что из них показалось мне смутно знакомы. Вглядываясь в цифры и графики, я узнал те же бумаги, что рассматривал в той самой камере, в которой очнулся. Видимо об этом комплекте документов говорил тот усатый тип. Правда здесь, в силу условий, удалось разобрать чуть больше. И это была информация обо мне.

В ней я был указан как “Опытный образец” и “Доброволец”. Без имени, даты рождения, без каких бы то ни было других пометок, указывающих на моё прошлое. Лишь записи о том, что эксперимент увенчался успехом и было дано добро на полномасштабное применение технологий, испытанных на мне.

Итак, картинка всё больше приобретала целостность, но, в то же время, не становилась более понятной. Я бросил взгляд на лежащий неподалёку небольшой лист бумаги. Это оказалась записка, написанная торопливым, но чётким почерком:

“Уважаемый господин Малыгин!

Без протокола. Я только что получил расчёты учёных. К сожалению, количество ресурсов наших стран не позволит нам реализовать проект в рамках задуманных масштабов. Мы имеем возможность построить лишь пятую часть от предложенного количества убежищ, но, в таком случае, пяти тысяч человек не хватит, чтобы восстановить планету.

Посылаю вам эту записку сейчас, дабы вы как следует всё обдумали перед заседанием Совета. Время работает против нас, и решать надо безотлагательно.

Анаис Морель”

Нехорошее подозрение зародилось в моей голове. Я немедленно отправился на поиски кабинета этого Мореля, но найдя его, не обнаружил там никаких докладов и отчётов. Озадаченный, я спустился на нижние уровни объекта и вскоре нашёл Зал Заседаний.

Едва я ступил в освещённое тусклыми лампами помещение, как тотчас в памяти вновь всплыла картинка из прошлого. Я помнил этот зал. Помнил сидящих за овальным столом людей, неотрывно смотрящих на меня. В числе их был и усатый начальник из объекта в Комаровском.

В центре стола стояло несколько камер, ещё парочка висела по углам зала. Видимо, как это выразился Морель, “для протокола”. Но если есть камеры, то должна быть и запись. И действительно, в соседнем помещении обнаружилось несколько больших серверных шкафов. А стало быть, просмотреть записи можно с любого системника. Оставалось только найти хоть как-то работающий монитор.

Обшаривая комплекс, мне попутно удалось обнаружить тот самый доклад учёных, что так сильно встревожил Мореля. И теперь я понимал, почему. Как оказалось, с планетой всё было плохо. Ресурсы подходили к концу, во многих местах уже вспыхивали локальные войны. Прирост населения только усугублял положение. Экологическая обстановка стремительно ухудшалась: росла температура, всё чаще шли кислотные дожди, растения и животные гибли по всей планете. Урожайность стремительно падала. И так продолжалось несколько лет. Начавшиеся голод и войны сильно сократили население планеты, но от этого легче не стало. Зато стало понятно, что если всё оставить как есть, то человечество скоро вымрет, как вид.

Всё вставало на свои места. Причинно-следственная связь себя показала. Забавно… Я невольно усмехнулся, начав понемногу догадываться. Оставалось надеяться, что я ошибся.

Наконец удалось отыскать более-менее живой монитор. Изображение было не лучшего качества и постоянно мигало, но выбирать не приходилось. Подключив его к работающему компьютеру, я принялся копаться в файлах, пока не нашёл записи заседаний. Я ткнул наугад одну из них.

На экране появилось изображение Зала, с сидящими за столом людьми. Я сразу узнал их. Усатый человек в пиджаке и очках нервно расхаживал вдоль своего места, бросая на остальных тяжёлые взгляды исподлобья. Наконец он остановился у стула, облокотившись на спинку, и заговорил.

— Вы имеете всю необходимую информацию. Результаты проверены, опытный образец исправен. Мы можем приступать к следующей фазе.

— На словах всё так. — сложив пальцы в замок, произнёс здоровый афроамериканец в пиджаке. — Однако выводы учёных говорят иное. Приступить мы можем, но каков будет результат? И будет ли он вообще?

— Я согласна с мистером Муром. — сказала молодая женщина со светлыми волосами. — Мистер Малыгин, сейчас мы не можем действовать.

— Что ж, я вижу вы осознаёте ситуацию. — хмуро ответил Малыгин. — Мне нужно было, чтобы вы это озвучили. Теперь мне нужно, чтобы вы были готовы к моему следующему предложению.

Присутствующие в зале заметно напряглись. Чуть погодя все согласно кивнули, показывая, что готовы слушать.

— Первое. Оставшихся ресурсов планеты может хватить...

— В каком это смысле… может?! — перебил усатого пожилой военный в очках.

— Вы предлагаете военные операции на территориях...

— ТИХО! — вдруг оглушительно рявкнул Малыгин. Вены на его шее заметно вздулись. — Если вы хотите сдохнуть, это ваше право, но мы не для того собрали этот Совет, чтобы угробить всё человечество!

Собравшиеся как-то сразу притихли. Некоторые сверлили Малыгина нехорошим взглядом, но сказать что-то не решались.

— Итак, повторюсь. — утирая лоб, произнёс усатый. — Оставшихся ресурсов планеты может хватить на завершение хотя бы половины Проекта. Разумеется, никто не станет отдавать их добровольно. Для этого придется задействовать войска. Используя наши объединённые армии, мы сможем это сделать. Сейчас есть лишь две стороны: Мы, Союз государств, ещё сохранивших контроль на своих территориях, и то, что осталось от других, разрушенных войнами. Да, это будет жестоко, да, это будет стоить многих жизней обеим сторонам. Но если мы хотим выжить, как вид, то мы должны это сделать.

— И вы готовы пойти на это? — злобно спросил Мур.

— Знаете, господин Мур, ваше лицемерие не знает границ. — вдруг подал голос брюнет в военном костюме с генеральскими погонами. Говорил он с сильным французским акцентом. — Не ваша ли страна в своё время сделала себе богатство именно такими методами?

— Вы не меньший лицемер, чем он, господин Морель. — сурово возразил лысый мужчина в пиджаке с южными чертами лица. — Французские колонии в Африке для вас уже выдумка? И позвольте напомнить вам, что мы все здесь не без греха. Мы все постарались сделать всё возможное для того, чтобы сейчас собраться всем вместе, в попытках спасти планету, которую сами же и разрушили.

— И раз у нас хватило ума собраться всем вместе, пусть и под самый конец, давайте не упускать хотя бы этот шанс. — добавила блондинка.

— Вы закончили? — мрачно спросил Малыгин, оглядывая присутствующих. — Тогда слушайте. Я предлагаю следующее: когда мы получим все необходимые разведданные, мы сможем спланировать направления основных операций. Это займёт некоторое время, но выбора у нас нет. Затем вы должны будете подготовить войска. На это потребуется ещё несколько дней. Когда всё будет готово, нам всем придётся действовать быстро и без колебаний. Есть возражения?

Все присутствующие промолчали.

— Тогда я объявляю заседание закрытым.

Экран погас. Я включил следующее видео. На экране появились всё те же люди, только теперь они были сильно возбуждены, и о чём-то громко переговаривались. Когда в зал вошёл Малыгин, гул голосов мгновенно стих.

— Господа. — бесцветным голосом произнёс усатый. — Я скажу прямо. Дела обстоят плохо. Ресурсов планеты не хватит даже на половину Проекта. Боюсь, нам придётся искать иные пути решения.

Звенящая тишина повисла в зале. Сидевшие переваривали услышанное.

— Может тогда нам пора распустить союз, и действовать каждому самому за себя? — не то мрачно, не то язвительно произнёс лысый южанин.

— Вот как? — резко отозвалась блондинка. — Позвольте спросить, а не такая ли позиция и привела нас к тому, что мы сейчас собрались здесь?

— Миссис Хольм, если у вас нет других предложений, пожалуйста, помолчите.

— Я не буду молчать! — вспыхнула Хольм. — Да, мы слишком опоздали! Но то, что вы говорите, приведёт лишь к войне внутри Союза! Мы не можем позволить рухнуть последней надежде человечества на спасение!

— А она есть? — холодно поинтересовался китайский представитель в пиджаке.

— Есть, но она вам не понравится. — вдруг ледяным тоном произнёс Малыгин.

Все присутствующие в полном молчании повернулись к нему.

— Говорите. — сухо произнёс Морель.

— Кому-то придётся добровольно покинуть проект и пожертвовать свои силы и ресурсы во благо остальных.

— Вы это серьёзно?! — взорвался Мур. — То есть мы пришли сюда за надеждой на спасение, а вы предлагает самоубийство?

— Чтобы спасти наш вид и будущие поколения — да! — резко ответил Малыгин, метнув на американца злобный взгляд. — И я напомню, что мы говорили о таком повороте событий, и все были согласны. И мы ещё тогда чётко оговорили, что теперь мы все на одной стороне, без привязки к национальностям. А теперь я вижу, что вы лицемерно лгали, лишь бы спасти свою собственную шкуру?

— Хватит! — вдруг крикнул Морель. — Господин Мур, прошу вас, успокойтесь. Я хочу сказать, что согласен с миссис Хольм. Если мы начнём войну между собой, то можем потерять всё. Не забываете, наши...

Внезапно свет погас. Вскричав от досады, я бросился искать факелы. Нащупав дрожащей рукой древко, я подпалил ветошь и бросился в генераторную. Как назло, механизм сдох в самый неподходящий момент. Сколько я не пытался колдовать над ним, ничего не вышло. Со злостью пнув генератор, я двинулся к выходу из объекта.

По пути я ещё раз заглянул во все кабинеты, и собрал всю возможную документацию и в кабинете Мореля нашёл прежде не замеченный мною лист бумаги с запиской:

“Господин Морель!

Посылаю это сообщение через бумагу, так как вынужден немедленно вылетать в Москву. Вы всё слышали сами. Сейчас надо действовать быстро. Если мы не остановим это безумие — потеряем всё. Прошу вас, когда вы вернетесь из Тромсё, отправляйтесь в Париж и постарайтесь воздействовать на остальных. Быть может, дипломатия ещё спасёт нас всех.

С уважением, Малыгин”