Глава 3. Дорога судьбы

Впоследствии Инес не могла вспомнить события этого дня. Все смешалось в единый ком дыма, крови, грязи и грохота. Визг тормозов боевых машин, выстрелы, треск рушащейся стены… Мэтры были подобны приливной волне, хлынувшей в пролом стены обороны. Атаки с востока ждали, но ее скорость превысила все прогнозы. Армия мэтров обошла систему ловушек, словно точно зная, где они находятся и как их обезвредить. На помощь отступающим в жилые районы солдатам были переброшены отряды с южной линии обороны, но немалая часть врагов оставалась на побережье, не позволяя дробить силы. Крепость стояла на страже, только врагам уже не нужно было обходить ее…

— В Трайском районе обрушение завода! Требуется помощь спасательных служб!

— Отряд капитана Ореста отрезан, здание торгового центра захвачено. Мы вынуждены отступать. Просим разрешение на применение снарядов третьего уровня в городской черте.

— Пожарные команды не справляются, пришлите подкрепление!

— Удерживаем кораблестроительный институт, ситуация пока под контролем.

В какой момент она оказалась в районе боевых действий и по чьему приказу — Инес не запомнила. В сознании отложились картинки: вот они с напарником разбирают завал, вот — вытаскивают раненых, вот прикрывающий их солдат падает на землю и почему-то не встает, вот — в каком-то метре от нее падает снаряд и она смотрит, смотрит на свою смерть невыносимо долго… но он не взрывается, и время вновь пускается вскачь. Детский голос под рухнувшей лестницей… Окровавленный, еще живой, но уже не опасный вражеский боец на земле. Сирена пожарной машины, звук самолетов и отчаянный крик «все в укрытие!». Вот она тащит коробку патрон по лестнице института для снайперов на четвертом этаже. Вот — пытается помочь связисту настроить оборудование, сбившееся с волны после того, как все здание тряхнуло. Вот перевязывает напарника… Вот едет в машине скорой помощи, вот помогает тащить носилки до медицинского пункта… Ближайшая больница переполнена, везем в главную тех, кого возможно… В сознании отпечатываются картинки: брошенная посреди улицы детская коляска, быстро краснеющее пятно на чьем-то бедре, серое, неподвижное, с нелепо разинутым в беззвучном крике ртом лицо лейтенанта Эрвина, женщина в холле больницы, прижимающая к себе потерявшего сознание ребенка, раскуроченный автомобиль, на миг закрывший солнце самолет с красно-черными знаками на крыльях, наполненные ужасом глаза и трясущиеся руки приемной матери — никогда Инес не видела Вилею такой беспомощной и потерянной…

Внезапная, страшная атака… Мэтры не щадили никого — женщин, детей, стариков… Мирный или солдат — им было не важно. Черный косой крест на красном фоне, словно печать смерти над кровавым морем… Сколько это длилось — день или больше? Гарнизон опомнился от шока, вызванного внезапной атакой и ответил ударом на удар, но бои уже велись на улицах. Жестокие бои. Когда пришла помощь? Ночью или уже утром? Или это все-таки был вечер?

Самолеты! Наши! С длинными крыльями и бело-сиреневым флагом! Наши, наши! Подкрепление прибыло, мы спасены! Спасены!

— Грузите раненых в машины, — раздавал приказы пожилой офицер, командовавший отрядом прикрытия. — Кого возможно. Будем вывозить. Позже пришлют еще вертолет, как только будет возможность пролететь. И готовьте персонал к эвакуации.

— Но здесь же еще останутся люди, раненые продолжают поступать, как мы… — пыталась возражать Вилея, но ее не слушали.

— Гражданских эвакуируют всех. Здесь останутся только военные санитары и врачи, имеющие офицерское звание, и то лишь до конца эвакуации. Специалисты нужнее в тылу уже сейчас.

Ее тоже отправляли в эвакуацию, и едва не подающая в обморок от усталости и нервного потрясения женщина не могла с этим ничего поделать. Ее отправляли в тыл, ее защищали, несмотря на то, что… Она должна была остаться здесь до конца, она должна была делать свою работу, она должна была стоять до конца, это ее вина, она должна…

Она пришла в себя уже в поезде. Их ждал пригород Орланска, где разместили врачей и раненых, и местная военная часть. Эвакуированных гражданских отправляли дальше. Снэттская армия, благодаря вовремя прибывшей помощи из столицы отбившая атаки врагов и простоявшая стеной до завершения эвакуации населения, отступила на север, оставив врагам истерзанный, рыдающий от боли, но все еще живой Волноград. Когда-нибудь за стенами крепости снова будут смеяться детские голоса, но сейчас там звучала непривычная, отрывистая речь мэтровских солдат.

Принцесса Нэйн впервые за годы своей службы чувствовала себя без сил. Город потерян. Где была ошибка? Кто виноват? Как мэтры прошли линию обороны — быстро и практически без потерь? Везение, точный расчет, неизвестная система радаров, вовремя полученная информация? С кем покойные мэр Волнограда и командир гарнизона имели контакты во время осады? Они уже ничего не расскажут. Мэр отказался идти в бомбоубежище, желая, подобно капитану тонущего корабля, оставаться на посту до последней минуты. Там и погиб — под обломками рухнувшего здания. А второй унес за собой в могилу две боевых машины врага. Они не могли предать. А кто мог — обманом ли, кражей ли — добыть у них информацию, уже не выяснить. Расследование тормозилось об отсутствие живых свидетелей и невозможность получить данные с систем службы безопасности объектов. Сколько шпионов было в городе, в каких подразделениях, куда они попали сейчас? Вопросы требовали ответа, службы внутренней безопасности вели работу, а девушка едва не рвала на голове волосы от мысли, что она что-то упустила. Отец доверил ей оборону центральной части страны. Восточный фронт держится: опытные генералы, продуманная стратегия, лучшая техника. Западным фронтом руководят отец и генерал Неон: за эту область войны можно пока не волноваться. Но юг она потеряла. Ее ошибка!

Никогда она не чувствовала себя такой слабой. Будь у Нэйлин больше опыта, она бы понимала, что провалы разведки то же случаются, и несут неизбежно большие потери. Ей случалось терпеть поражение в бою, ей приходилось терять отряды и жертвовать подразделениями ради дальнейших успехов операций. Но впервые она почувствовала, что такое удар в спину.

Однако сейчас было не время для самоедства. Волноград сдан, линия боевых действий сдвинулась севернее, но впереди еще много боев. Эту задачу Нэйн могла (и должна была) поручить генералом. Для принцессы есть иная работа, подготовка к которой шла уже несколько недель. Долгая переписка, короткие телефонные разговоры, посольские самолеты между тремя столицами… Страны континента не впервые пытались заключить союз. Но впервые этот союз не должен был стать исключительно военным и кратковременным. Главной задачей снэттских дипломатов было убедить иностранных коллег в том, что текущая война является серьезной проблемой не только для Страны Снэттов, но и для всего мира. Мэтры — опасная зараза, которую нужно устранить совместными действиями. В целом, это уже признали все, но координация дальнейших планов затягивалась. Северяне сомневались, стоит ли объединять армии, или же действовать по отдельности. Нэйн прекрасно понимала: политики просчитывают, не выгодней ли будет подождать и атаковать мэтров позднее, когда Страна Снэттов рухнет, и поживиться ее останками. Но судьба Страны Теннесов пугала всех. Беженцы, болезни, уничтоженное производство и срыв торговых сетей… Рискованно, господа!

Теперь Нэйн, вопреки советам части министров и командования армии, намеревалась заняться вопросом лично. Она знала, что на данный момент во главе армий северных стран стоят такие же молодые ребята, как и она.

Китен Теренс, первый принц Страны Кронштэйнов — на несколько лет старше, умный и дальновидный политик, хотя и не слишком умелый воин, официальный преемник королевы Котэнси. Два года назад лично командовал армией во время кошейнско-кронштэйнской войны и сам же впоследствии продвигал мирный договор. В качестве первого принца занимается больше организационными и дипломатическими вопросами, а значит, должен учесть возможные выгоды тройственного союза.

Лэн Сэс Норес, практически ее ровесница, первая принцесса Страны Кошейнов. Во время кошейнско-кронштэйнской войны получила это звание формально, для поддержки морального духа армии и страны — по причине гибели и серьезных ранений остальных кандидатов. Как и она сама, с детства готовилась к военной карьере. Справилась с главной поставленной перед ней задачей, а в дальнейшем, после войны, активно участвовала в планировании и развитии мирного сотрудничества с соседями.

С молодыми ребятами, еще не отравленными царящим в армии и политике консерватизмом, еще не привыкшими к интригам, проще договориться, чем с их ловкими дипломатами. Сейчас не время цепляться за старые традиции. Теннесы пытались устоять в одиночку — и где они? Нэйн была уверена, что настало время глобальных перемен. Даже если отец не одобрит ее плана… а он, скорее всего, не одобрит поспешных действий… поэтому не стоит связываться с ним заранее. Личный самолет уже ждет, готовый вылететь в Риллон, столицу Страны Кошейнов. Нет времени на раздумья. Жаль, что нет возможности увидеться с Кэтом, это бы ее успокоило, но он остался в штабе и сейчас наверняка занят… Хотя, он так возражал против ее личного участия в переговорах, что может, лучше ему и не знать. Будет только зря волноваться.

О том, что приемная мать осталась в Орланске, Инес узнала практически случайно. Новый командир отряда, прочитав ее личное дело, счел важным рассказать это. Инес была благодарна ему за предусмотрительность. Сама она спросить, возможно, не решилась бы. Она старалась вести себя идеально. Это там, в Волнограде, брали всех без разбору. Сейчас новобранцев будут проверять по всем каналам, а заодно испытывать на прочность. К ней, человеку без прошлого, отнеслись со вполне логичным подозрением. Разумеется, Инес не сомневалась, что ситуация изменится: поводов подозревать ее в неблагонадежности и быть не могло. Однако отряд новобранцев, в который она попала, относился к ней так же настороженно, как и бойцы в Волнограде. Может быть, потому, что командиром назначили одного из ее тогдашних сослуживцев — старшину Нертина. Того, кто сражался во время битвы за Волноград, а потом прикрывал эвакуацию, был ранен, но — выжил. Увы, ни повышение, ни пережитый кошмар не повлияли на его отношение к незваной гостье в армии.

— Почему ты не желаешь признать меня? — спросила Инес, когда они оказались вдвоем. Старшина посмотрел на нее пристально и поджал губы. Недовольство было таким же явным, каким и нелогичным. Никаких правил и традиций своим вопросом Инес не нарушала. Она имела право задавать вопросы, соблюдая субординацию.

— Скажи мне, солдат, зачем ты осталась в армии?

— Чтобы сражаться с мэтрами.

— Ты уверена, что этого хочешь?

— Конечно, хочу, — твердо ответила Инес, не понимая причин такого вопроса. Но оказалось, что она не поняла и вопроса.

— Я спросил не «уверена, что хочешь». Я спросил «уверена, что этого», — пояснил старшина.

— Чего же мне еще хотеть? — удивилась девушка.

— Чего? Тебе виднее. Каждый человек чего-то хочет. Я хочу дослужиться до майора и попасть во флот. Лирна хотела быть похожей на свою мать, которая пять лет назад героически погибла на войне, унеся с собой целый отряд противника. В какой-то мере ей это удалось, ее смерть в Волнограде определенно не была напрасной. Капитан Орест говорил, что пришел в армию увидеть ад своими глазами и выстоять, а сейчас, по его же словам, хочет лишь одного — не дать врагам дойти до столицы, где осталась его семья. Дэвур мстит за отца-теннеса. Летта мечтает быть похожей на принцессу Нэйн…

— Летта? Из нашего отряда?

Девочка-новобранец пятнадцати лет. Волноградка. Радостная, яркая, упрямая, как стадо носорогов… Восхищается безжалостной, ко всему равнодушной богиней войны, которой не оставили шансов вырасти человеком еще в раннем детстве. Кощунственная цель…

Старшина молча ждал. Шестым чувством Инес поняла: это ее единственный шанс. Если она сейчас промедлит, дороги вперед у нее не будет. Не только в этом отряде. Нигде и никогда.

— У меня есть цель.

— Только не лги, что это месть за Волноград.

— И не собиралась. Мне жаль город, но не настолько, чтобы лишать себя мирной жизни из-за него. Там погибли мои знакомые, но я их слишком мало знала, чтобы по-настоящему горевать. Моя приемная мать выжила. Нет, моя цель — найти себя. В мирной жизни мне ловить нечего, уже убедилась. Армия сама по себе мне тоже не интересна. Возможно, я, как упомянутый тобой капитан, должна побывать в аду, чтобы понять, что мне нужно на самом деле. Оказаться внутри войны не как зритель, а как часть ее.

Этот ответ лишь частично удовлетворил проницательного солдата, но напряженность атмосферы все же рассеялась.

— Так стань ее частью. Научись для начала этому. Ты сейчас убиваешь свое тело на тренировках, среди новичков ты в числе лучших. Но как бы ты ни старалась, это будет бесполезно, пока ты не примешь армию как часть себя и сама не станешь ее частью. Я дам тебе шанс, хотя по-прежнему не верю, что ты это способна.

— Я научусь.

«Открыть душу», как советовал командир Кэт? Можно ли открыть то, чего нет? То, что потеряно где-то в морских глубинах? Так или иначе, ей надо научиться выживать в армейских условиях, принять их правила, сыграть нужную роль, в конце концов! Это все, что нужно — раз той настоящей Инес, которую они желают увидеть, вовсе не существует.

Прошло немало времени, прежде чем Инес смогла вырваться навестить приемную мать.

Вилея продолжала работать. На износ, до потери сознания. Окружающие думали, что она старается забыть страшные картины бойни в Волнограде — и были правы. Только никто не догадывался, какое жестокое чувство вины преследует врача, спасшего множество жизней. Или — сгубившего? Она пыталась найти спасение в алкоголе еще в первые дни, но тогда ее вовремя привели в чувство и напомнили, что люди нуждаются в ее опытных руках. Потом стало не до того. И вот… выходной. Первый за… сколько дней? Она не помнила. Собственно, она его и не желала, но руководство, узнав о приезде дочери из армии, вдруг вспомнило о тяжелейшем графике врачей и решило отпустить ее не на несколько часов, а на весь день. Точнее, на полтора. До следующей вечерней смены.

Вначале Вилея даже обрадовалась… Но вдруг оказалось, что им с Инес практически не о чем говорить. Инес весьма скупо делилась своими мыслями о службе, и вообще не стремилась обсуждать эту тему. Для Вилеи работа давно слилась в единый поток, и память отказывалась выделять что-то одно. Здесь — не было смешных случаев, интересных диагнозов, научных споров с коллегами, глупых детишек и их паникующих родителей. Здесь были раненые с фронта. А коллеги… их Вилея сторонилась. Особенно тех, прежних знакомых. Не могла смотреть им в глаза, просто не могла.

Они гуляли по городу, стараясь найти темы для беседы в окружающей природе — такой невыносимо мирной и спокойной, что это казалось ненормальным. И обе думали, как изменила их эта война.

— Знаешь, ты стала сама не себя не похожа, — заметила вслух Вилея, прерывая очередную паузу. Инес пожала плечами.

— Откуда нам знать, какой я должна быть? Может, это как раз настоящая я?

— Не думаю… Раньше в тебе было какое-то желание жить… Даже твое естественное стремление вернуть память было его следствием. А теперь… Я действительно не узнаю тебя. Это маска…

— Ну и пусть. Эта маска полезна. Во мне горит пламя, оно нужно мне.

— Оно сожжет тебя.

— Не страшно.

Вилея покачала головой.

— Это не правильно… Но не мне тебя судить.

Инес удивленно вскинула брови, но Вилея тут же перевела тему. Больше вопрос об армии не поднимался.

А наутро Инес видела свою мать за столом на кухне общежития с полупустой бутылкой водки.

— Что ты творишь? Тебе же на работу вечером!

— Ничего…

— Я знаю, что это страшно. Но ты и не такое видела! Вспомни!

— Я не хочу вспоминать!

Отчаяние в словах доктора приводило Инес в растерянность. Она не знала, что сказать и как помочь.

— Послушай, это все закончится. Ты вернешься в Волноград. Все станет как раньше! Мы победим!

— Не станет. Никогда не станет. Волноград погиб.

— Мы отобьем его.

— Нет, он погиб, погиб… По моей вине!

— Да при чем тут ты?

И Вилею прорвало. Она рассказала о плане обороны, об офицере, который сломался и утянул ее за собой в пропасть, о надеждах на спасение — напрасных, напрасных! О жестокой ошибке…

— Мэтры не пощадили нас, как обещали… Никого… Если бы не я… может, мы продержались бы до прихода принцессы, она ведь все-таки пришла! Он не надеялся… Он так радовался, что не владеет этой опасной информацией, а я толкнула к предательству и его!

— Постой, — задумалась Инес. — Кто кого толкнул? Не понимаю. И как он передал информацию мэтрам? Может, это вообще не связано, и ты себя только накручиваешь? Да и откуда этот офицер мог знать о планах принцессы?

Вилея в упор посмотрела на девушку. Словно что-то щелкнуло в ее голове, и туман рассеялся, открывая уже известные факты — но под иным освещением. Давнее подозрение наконец оформилось во вполне конкретное обвинение. О ее дружбе с мэром знала вся больница. Отъезд принцессы и ее цели, все прочее, что рассказывал офицер… Его пораженческое настроение, которое он проявлял только при разговорах с ней — она считала это доверием, но… Инес права, если он знал, как связаться с мэтрами… Похоже, больше молчать нельзя. Уж лучше понести наказание, но хоть как-то исправить!..

— Инес, это я вручила врагам ключи от Волнограда. С помощью одного из офицеров.

В лучах яркого южного солнца ее волосы казались серебряными. На поле боя и на тренировках она вынуждена была убирать их, но не любила этого. Сегодня ей не нужно было сражаться, и единственным, что слегка ограничивало свободу ее длинных, доходящих до талии серых волос, была заколка с правой стороны, не дающая волосам падать на лицо.

Нэйн Сирино не считала себя красивой. Собственно, внешность вообще не была для нее чем-то значимым. Она знала, что не похожа на мать. Мать была красивой. Но для солдата чувство равновесия важнее, чем длина ног, сила рук полезнее, чем изящность пальцев, меткость превыше цвета глаз. Хотя ее цвет глаз как раз можно было назвать самой привлекательной чертой. Серо-голубые, иногда они были похожи на небо… Но гораздо чаще их сравнивали со льдом. А волосы… слишком бесцветные, слишком тонкие и редкие, слишком прямые… и этот забавный вихор чуть выше левого виска, сразу под пробором — как смешно и нелепо он выглядел! Пожалуй, это было единственным в ее внешности, что вызывало у Нэйн раздражение. Обожженная, отрезанная прядь волос так и осталась короткой. В этом месте волосы почему-то больше не росли длиннее, и смешно загибались вверх.

Но Кэт уверял, что пожелай она быть красивой — ей это удалось бы без проблем. Это было приятно. После знакомства с Кэтом иногда у нее возникало такое желание… ненадолго, и ни разу не реализовалось. Некогда было. И незачем. Ей не нужна внешность на поле битвы. Да и он все равно принимает ее любой.

Вот и сейчас — его глаза сияют, он рад ее видеть, он ждал и волновался! И она ждала не меньше.

— Ты сумел взять выходной?

— Это было той еще задачей, но ради такого случая стоило постараться! — гордо заявил Кэт. Он был доволен. Нэйн последние дни была все время занята — то в столице, то за границей — и почти не появлялась в Орланске. Переговоры между странами продолжались, армия тоже требовала внимания, с запада и востока вести поступали тревожные.

— Тогда я тоже постараюсь вырваться. Мы так давно не имели возможности побыть вдвоем и поговорить обо всем…

— Ты мало мне рассказываешь.

— Ты же понимаешь, это военная тайна, — чуть улыбнулась Нэйн

Кэт пожал плечами. В некоторых вещах принцесса была невероятно принципиальна. Но можно дать ей еще шанс. Или же…

«Это не может быть правдой, но это правда».

Руки дрожали. Как же медленно едет эта машина. Таксист с подозрением поглядывал на нервно сжимающую ремень безопасности девушку, но продолжал ехать в указанном направлении. В направлении военной части. Впервые ему попался такой пассажир. Обычно солдаты прибывают на вокзал группами, и пользуются военным транспортом, а эта девушка в форме вылетела из вагона и вскочила в ближайшую — его — машину с таким видом, будто за ней вся армия фронтонов гналась. Чудачка…

Инес вновь и вновь проигрывала в голове слова приемной матери, силясь найти ошибку, нелогичность, хоть что-то… Но интуиция подсказывала, что это бесполезно. Оставалась лишь одна надежда: что миссия врага еще не завершена.

Утренний разговор вышел странным, с оттенком легкого безумия. Страшная исповедь…

— Что? Но это невозможно!

Вилея тогда только печально вздохнула в ответ на удивление девушки.

— Возможно. Это ему я передала документы с планом обороны Волнограда. Это он завоевал мое доверие, и внушал, что город обречен. Это он лгал о том, что принцесса не вернется. Это он, пользуясь ее расположением, мог узнавать обо всех планах…

Инес была в полнейшем шоке. Она видела капитана лишь один раз, и он показался ей достойным человеком, добрым и понимающим…

— Он явно неплохо разбирается в психологии и умеет манипулировать.

Солдат, готовый отдать жизнь за свою страну…

— Подозреваю, что он вовсе не снэтт.

По слухам, подтвержденным историей Вилеи, — друг и постоянный спутник принцессы Нэйлин…

— Их отношения чересчур близкие, а принцесса все-таки остается молодой девушкой, несмотря на свою репутацию.

Один из героических защитников Волнограда…

— Вражеский шпион и диверсант.

Всего полчаса. Слишком долго. Слишком. Инес казалось, что время безнадежно упущено. А окружающие этого не понимали. На нее смотрели, как на идиотку. Какая-то девчонка, солдат непонятно откуда, желает видеть принцессу? Настаивает? А под трибунал? Подозрительно больно. А Инес не решалась открыто говорить, что ее привело в Орланск. Боялась других шпионов. Боялась спугнуть врага. Боялась…

К счастью, в охране Нэйлин были далеко не дураки. Майор Эрвелон требовал докладывать ему обо всем, даже косвенно связанном с принцессой, и о странной южанке ему сообщили немедленно. Именно его, немолодого уже офицера разведки, допустили к заключенной под стражу Инес.

— Итак, по какой причине и по какому праву вы требовали встречи с принцессой?

— В ее окружении есть вражеский шпион, — выпалила девушка. Эрвелон остался невозмутим.

— Доказательства?

— Нет. Был свидетель. В Волнограде. Это из-за него погиб город! — Инес была в отчаянии. Время уходило. А она запоздало поняла, что доказательств не существует, и свидетельство Вилеи лишь приведет под суд ее саму. Надо успокоиться… Надо подумать…

— Каким образом?

— Я точно не знаю, — Инес попыталась собраться с мыслями. — Это лишь подозрение, но слишком все совпадает! У него была возможность добраться до планов оборонных сооружений, и он мог связываться с мэтрами. Он… он был у мэра в ту ночь! Он обманывал мою мать, доктора Керро, чтобы подобраться к мэру. И распространял в больнице ложную информацию о планах принцессы. Говорил, что она не вернется в город, и осада будет длиться несколько дней как минимум, что город планируют принести вжертву.

— Но почему же ему верили? — майор оставался невозмутим, лишь по глазам можно было понять, что он ведет какие-то собственные расчеты.

— Потому что его постоянно видели с принцессой!

— Имя!

— Капитан Кэт… Кэт Виллорн.

Поверил бы майор, не будь у него собственных подозрений? И поверил ли на самом деле? Но с той секунды все завертелось, наверстывая упущенное время. Был срочно вызван второй телохранитель принцессы, Дэйн. Про Инес словно забыли, она следовала за телохранителями принцессы, куда бы они не шли, — но в какой-то момент она осознала, что, попытайся она уйти, ее тут же остановила бы охрана. Ее тоже не собирались выпускать из виду.

Нэйн чувствовала невероятную легкость. На какие-то несколько часов сбросить груз ответственности за армию, забыть о продолжающейся войне, побыть собой… Впрочем, нет, не совсем собой… Она давно перестала понимать, когда же проявляется истинна Нэйн — в армии или вне ее. Раньше ей и в голову не пришло бы сомневаться. Она солдат, она не может быть иной. Но Кэт изменил ее, позволил почувствовать слабость, которой раньше и быть не могло.

Впервые им удалось увидеться — и не мельком, на бегу, а действительно вырваться из плена обязанностей и даже остаться наедине. В этом тоже была заслуга Кэта, подгадавшего момент, когда Эрвелон не мог покинуть штаб, а Дэйн не успел вернуться с задания. Оба телохранителя были уверены, что второй на месте! Нэйн позабавила эта комбинация. Здесь, далеко от линии фронта, да еще рядом с Кэтом, опасаться было абсолютно нечего. И столько нужно рассказать!

— Как твои дипломатические успехи? — Кэт словно мысли ее прочитал.

— Отлично. С принцессой Лэн Сэс мы достигли компромисса, осталось согласовать действия с королевой кошейнов. Их армия двинется по Стране Теннесов с севера на юг, а полки Кошкогорода присоединятся к обороне запада. Сложнее согласовать действия с кронштэйнами, у нас слишком разные тактики… Королева Котэнси колеблется, считая, что после войны с кошейнами они еще не в состоянии сражаться. Я их конечно понимаю, обе страны были истощены за почти полтора года сражений, но сейчас ситуация ухудшается с каждым днем. Медлить нельзя. Я собираюсь лететь в Риллон еще раз, и тогда, думаю, мы наконец все подпишем.

— Ты уверена, что игра стоит свеч? Кошейны и кронштэйны извечные враги, долго ли просуществует их мирный договор?

— Королевы не планируют его нарушать.

— Лишь потому, что конфликты истощили ресурсы стран. И проку от таких союзников?

— Кэт, нам пригодятся и такие. Мэтры — общая беда, — Нэйлин строго посмотрела на друга. Тот тут же пошел на попятную.

— Я это понимаю, просто не доверяю им. И боюсь за тебя! Вдруг это ловушка? А если кронштэйны договорятся с мэтрами у тебя за спиной?

— Вряд ли они пойдут на это.

— Ты не можешь знать наверняка. Прекращай это. Хотя бы не летай сама, пошли представителей от совета…

Нэйн упрямо тряхнула головой.

— Кэт, я должна. Я принцесса снэттов, я правая рука короля, именно я должна этим заниматься. Вопрос слишком важен, чтобы посылать заместителей!

— Мне это все равно не нравится, — проворчал Кэт, но более возражать не решился. Они пошли дальше молча — по набережной, через парк, по улице… Нэйн даже не смотрела, куда идет, погрузившись в свои мысли. Почему Кэт так против этих переговоров? Каждый раз спорит… Он слишком уж волнуется. А может, просто знает что-то? Так почему не скажет? Не уверен? Думает, что она отмахнется от его мнения? Хотя она и так это делает… Да нет, она же не раз показывала свое доверие. Разве не с ним она обсуждала все свои планы, даже самые секретные? Как же не к месту сейчас эти ссоры…

— Они выходят в город.

— Слежка ведется?

— Я усилил наблюдение. Но он может знать, как обойти посты. Не следовало ее отпускать, Эрвелон, зачем?

— Доказательства, Дэйн, доказательства. Она не поверит обвинениям, пока не увидит своими глазами. Не позволит арестовать его, велит прекратить следствие, если узнает. Ты знаешь, насколько она упряма! А пока свяжемся с королем, станет поздно. Нужно организовать провокацию, но осторожно, а пока просто следим.

— Ее куда? — бросил Дэйн, кивнув на Инес.

— С собой. Свидетеля нельзя оставлять здесь.

— Думаешь, есть сообщники?

Они ехали по городу, то и дело уточняя маршрут по рации. Где-то впереди, далеко, слишком далеко, находились принцесса и враг. Как можно было оставить их вдвоем? А если Кэт решит действовать сейчас? Если не успеют помешать? Эрвелон уверен, что спешки нет, Кэт не подозревает, что раскрыт, завершать миссию слишком рано. Не зря же он так долго работал с Нэйлин, потихоньку подбираясь к самой ценной информации. Она пока нужна ему живой.

Но страх не давал Инес покоя. Особенно — когда наблюдатели потеряли парочку из виду в толпе у парка. Это не могло быть случайностью. Нэйн, зная о постоянном надзоре, обычно признавала его необходимость, но на этот раз Кэт выбирал маршрут и всячески старался стряхнуть возможный хвост. Эрвелон и Дэйн вынуждены были разделиться. Инес пошла с первым. Ее паника раздражала офицера, но и сам он невольно начал беспокоиться.

Заработала рация, Инес не услышала, о чем докладывали майору, но тот резко изменился в лице, едва услышав.

— Скорее!

Что такое узнал майор? Что заставило его решить, что Нэйн в реальной опасности? Он непрерывно отдавал команды подчиненным, а Инес продолжила расспросы прохожих, пока не нашла того, кто все же видел искомую пару. Подобно собаке, учуявшей след, бросилась вперед, молясь, чтобы не было поздно. Только бы успеть…

Кэт прекрасно знал, на что способна его девушка в бою. Нэйлин Сирино учили лучшие бойцы армии. В ее жилах течет кровь нескольких поколений солдат. Снэтты были единственной страной в мире, где вот уже восемь раз после смерти или отставки короля следующим правителем избирался его родственник. Король Эдорт был племянником предыдущего короля, который сменил отца, а тот — брата… И все эти короли, прежде чем занять высочайший пост, служили в армии. Впрочем, министры не ждали, что традиция продолжится. Нэйлин совершенно не подходила для должности правителя, даже с учетом ее дипломатических успехов. Будучи превосходным воином и расчетливым полководцем, она совершенно не разбиралась в мирной жизни страны. Поэтому ее судьба — быть первой принцессой Страны Снэттов, занимаясь исключительно внешней политикой, и это соответствовало не только интересам страны и отца, но и ее собственным.

Увы, Кэт не мог похвастаться такими навыками. Нэйн выхватывала пистолет мгновенно, стреляла всегда точно в цель и двигалась так быстро, что глаз человека не всегда мог уследить за ней. А он был обыкновенным молодым солдатом, достигшим успеха благодаря уму, а не навыкам. Пожалуй, в битве без оружия он бы еще победил ее, ведь физически он, мужчина, все же сильнее, но и только… Не то чтобы Кэт комплексовал по этому поводу. Он уже не раз доказал, что ум важнее любой силы. Он всего добился своим умом.

Его действительно звали Кэт. В честь деда-кронштэйна, от которого ему достались его светлые глаза. Зачем выдумывать сложную биографию, если можно рассказывать правду? На западе полно смешанных семей. И то, что его родители погибли, тоже было правдой. Кэт тщательно выбирал себе семью в пострадавших в войне с фронтонами городках. Документы подделать тоже удалось без особых проблем. А к скрытности, одиночеству и притворству он привык с детства.

Кэт рассказывал последние сплетни о полковнике Хоксторе, известном своим умением попадать в нелепые ситуации, и старался не ускорять шаг и выбирать наиболее подходящий маршрут. Нэйн всегда ходила быстро, словно летела, но сейчас это было совершенно некстати. Мы же гуляем, верно? Мы никуда не спешим. Не стоит привлекать ненужное внимание.

Никто не посылал его в Страну Снэттов. Личная инициатива молодого разведчика, одобренная начальством. Ожидалось, что он лишь достанет нужные сведения, не более… Но он задержался. Встретил начало войны, эвакуировался на восток, пришел в армию… Он точно знал, кто ему нужен. И знал, чего хочет добиться. Возвращаться домой, признать свою слабость? О нет. Чтобы заполучить признание нужного ему человека, Кэту требовался воистину грандиозный успех.

И ключ к этому успеху сейчас шагал рядом, привычно скользя рукой по кобуре на поясе, откуда любой ценой надо украсть пистолет. Проще, конечно, выстрелить в спину… гораздо проще… не придется глядеть в глаза, не придется смоневаться… Но нет, Нэйлин еще нужна была живой. Ведь был еще код к сейфу с документами, который никак не удавалось выяснить, хотя Кэт бился над этим уже не одну неделю. Но и ждать больше нельзя. Генерал будет недоволен, если снэтты сумеют заключить союз с северными странами, а принцесса слишком далеко продвинулась в этом направлении!

В переулке никого не было. В жаркий полдень люди предпочитают не выходить на улицу. Шум завода заглушал прочие звуки. Прекрасно…

Инес и Эрвелон, непрерывно поддерживающий связь с напарником, оказались на перекрестке. Куда могли пойти Кэт и Нэйн? Прямо, направо, налево? Прямо — широкая людная улица. Направо — переулок и дворы, где виднелись детские площадки. Налево? Инес плохо знала город, но Эрвелон уверенно двинулся в выбранном направлении. Медлить нельзя. Даже если враг не собирался ничего делать сегодня, оставлять принцессу наедине с ним опасно.

— Обходи со стороны канала, вели перекрыть дорогу к мосту. Что значит, нет связи? Сколько у тебя людей сейчас? Мало… Значит через переход. Возьмем их в клещи. Переулки — самый подходящий вариант, здесь аварийные здания и завод, шум не услышат. Что значит объезд? Откуда там авария! Действуй, мальчишка, если упустим шпиона, я тебя вместо него расстреляю!

Эрвелон явно не допускал даже мысли, что Нэйн может пострадать. Но Инес все ранво боялась.

Скорее! Если они ошиблись и Кэт увел Нэйлин дальше по улице, чтобы свернуть в другом месте… Нет, об этом лучше не думать. Они не могли уйти далеко.

Нэйн вслух размышляла о возможностях модификации своего любимого самолета и том, как он выдержал последний полет, и радовалась, что наконец-то может с кем-то поделиться этой историей. Эрвелон непременно отчитал бы ее за полеты во время бури, а Дэйну от одного рассказа сделалось бы плохо. Кэт никогда не осуждал ее за излишний риск, даже расстраивался порой, что так редко с ней летает и не попадает в подобные приключения.

— Что-то я не понял, в чем особенность этих закрылок. У тебя нет с собой схемы? — вдруг спросил Кэт.

— Да нет конечно, откуда… Там все просто, слушай…

— Погоди, погоди, у меня где-то блокнот был… Где же… А, ладно, сойдет, — он протянул ей листок с какими-то заметками, чистый с обратной стороны. — Нарисуешь? А то от меня как-то ускользает, в чем хитрость.

— Сейчас, — Нэйн огляделась, подошла к стене ближайшего дома и, прижав лист левой рукой, стала чертить схему на память. Это было совсем не сложно, хотелось поскорее объяснить… Хотя руки Кэта, которые привычно легли ей на талию, немного отвлекали.

Она почувствовала, что пистолет покидает положенное ему место сразу. Но чтобы осознать это, выпустить карандаш и опустить руку вниз ушла лишняя секунда, слишком много… рука схватила пустоту. Пистолет стукнулся об асфальт, а сильные руки уже выворачивали ей запястье.

Инес бежала вперед практически наугад, пытаясь предположить, куда бы пошла она на месте шпиона. Прошлый поворот завел ее в тупик почти сразу, но сейчас ошибки быть не могло… если конечно она не промахнулась перекрестком раньше. Эрвелон невольно отстал, отдавая очередную команду.

Не промахнулась! Заметить два тела на земле удалось лишь потому, что она их и искала. В тени арки, за углом пустующего старого дома … Кэт прижимал принцессу к земле коленом, завернув ее руку за спину, дело его пистолета упиралось ей в затылок. Он что-то тихо говорил. Удар рукоятью по голове, лоб девушки ударяется об асфальт, но она не издала ни звука. Инес в отчаянии огляделась: у нее несколько секунд, прежде чем враг ее заметит, надо что-то сделать! Оружия при себе не было. Кто бы ее выпустил из части с ним… Как же она не подумала об этом?

Зато оружие было у Эрвелона. Точный выстрел — не в голову, в руку предателя, державшую громоздкий из-за глушителя пистолет. Кэт выронил оружие, а Нэйлин немедленно воспользовалась заминкой, вырывая руку, мешая врагу. Безуспешно — мгновенно сориентировавшийся шпион, ловно не замечая боли, удержал ее и откатился в сторону, прикрываясь своей жертвой от выстрелов. А Инес уже бежала к ним, точнее, к лежащему всего в метре от арки пистолету. Кэт, видя численное превосходство противника, принял единственно верное решение — не стал тянуться к брошенному оружию или доставать нож, а толкнул Нэйлин под ноги Инес, сбивая ее с ног. Выстрел Эрвелона запоздал на какие-то мгновения: враг уже вскочил и скрылся под аркой.

— Дэйн, Земляной переулок! Перекрой дорогу к автовокзалу! — крикнул Эрвелон в рацию и бросился за шпионом. Инес только проводила его взглядом. Догонит или нет — ей было не важно. Хотелось сесть, прислониться к стене и закрыть глаза…

— Помоги мне, — резко приказала Нэйн. Она боролась до последнего, пытаясь вырваться из захвата Кэта, и последствия схватки явно оказались болезненными. На правую ногу она старалась не опираться. — Нужно найти телефон и связаться со штабом.

— Он шпион мэтров, — выпалила Инес, подставляя принцессе плечо. — В штабе уже, наверное, знают. Майор Эрвелон…

— Не имел таких полномочий, — отрезала принцесса. — Разберемся. Благодарю за службу, — Нэйн явно старалась говорить меньше; было заметно, что ее лицо пострадало от встреч с асфальтом не только внешне.

На самом деле Нэйн почти не чувствовала боли. С момента первого удара, даже нет, с брошенного на бесстрастное лицо друга взгляда… Ее тело сопротивлялось на рефлексах, отбивалось, пыталось вырваться… Ей это удалось бы, не помедли она вначале. Если бы она хоть на мгновение могла предположить такую абсурдную ситуацию! В тот миг ее сердце просто не могло признать неоспоримого факта: Кэт пытается ее убить. Секундная слабость стоила дорого… И все же разум и воля солдата отключили эмоции, заставили бороться до последнего и молчать, молчать! Ни слез, ни просьб, ни вопросов — недостойно солдата унижаться! Она знала, что не скажет ничего. Что бы ни подвигло Кэта на подобные действия, она скорее умерла бы, чем выдала тайны. И где-то на уровне подсознания понимала: умереть придется все равно. Может, более опытный человек на ее месте попытался бы договориться, отвлечь, обмануть противника — но Нэйн об этом просто не подумала. Реакция на внезапную помощь так же была скорее рефлекторной. Только сейчас, когда опасности уже не было, начинали просыпаться эмоции, и на их подавление уходили так необходимые ей силы.

Кабинет принцессы был таким же пустым, как и ее глаза. На столе — ни единой лишней бумажки, все убрано и заперто. Единственная ручка торчала из привинченной к столешнице подставки. Единственный видимый глазу сейф приютился у стены, под большой картой. Только модели самолетов на широкой полке притягивали взгляд, да и те были отнюдь не просто игрушками.

Принцесса слушала доклад начальника контрразведки без всяких эмоций, а тот, несмотря на вдвое больший возраст и профессию, чувствовал себя школьником, не выучившим урок. И не удивительно — после такого-то провала!

— Удалось установить связных, которые покинули город одновременно со шпионом. Арестован подкупленный врагами офицер, помешавший преследованию шпиона. Наши люди опоздали буквально на две минуты. Мы смогли отследить их перемещения до вокзала, однако…

— Не трудитесь объяснять. Все это я прочитала в докладе. И если вы тратите время на повторение, я делаю вывод, что шпиона вы все-таки упустили. Каким образом, полковник? Вам было известно имя, приметы, местонахождение. Но он сбежал. И чем вообще занимается ваш отдел, если шпион сумел подобраться так близко? Почему моя охрана разрабатывала его самостоятельно?

Полковнику явно хотелось напомнить, чья протекция обеспечила шпиону путь наверх и защиту от службы безопасности, но субординация требовала молчать. С майором Эрвелоном, высказавшем свое нелестное мнение о медлительности контрразведки, он еще мог как-то спорить — ведь телохранитель сам упустил врага. Хотя, его обязанность — охрана принцессы, и оставить ее, раненую, ради преследования беглеца Эрвелон не имел права.

— Я приказываю провести тщательное расследование этого дела, — сказала Нэйн. — Необходимо узнать, откуда вообще появился Кэт Виллорн, чем занимался в течение всей службы в армии, и какую информацию мог передать врагам. Кто был его связным в Волнограде, выяснить удалось?

— Так точно, принцесса. Связной — один из без вести пропавших во время осады бойцов, предположительно он остался в городе после эвакуации и вернулся к своим. Так же подозреваем двух жителей города, но один из них во время осады погиб, второй же так и остался в городе.

Инес, тоже присутствовавшая здесь, мысленно вздохнула. Вилея вне подозрений. И выяснить правду вряд ли теперь возможно… Вся вина ложится на шпиона, который сумел хитростью достать нужные документы. Как жаль, что Вилея не решилась сказать обо всем раньше! Может быть, тогда шпиона удалось бы поймать! Ведь никто, никто не подозревал… И кому теперь можно доверять, после такого открытия? Хотелось бы ей быть такой же сильной, как принцесса. Стоит и бровью не дернет, слушая доклад о преступлениях своего поддельного… допустим, друга. И приказы отдает. А ведь она с Кэтом… И не тяжело ей называть его имя? Инес-то до сих пор с трудом ассоциировала доброго и благородного Кэта с подлым вражеским диверсантом. Как он мог?

Она еще могла понять шпионаж… такова его работа, он воюет за свою страну все-таки… Но как у него хватило духу принести в жертву стольких мирных людей в Волнограде? И, возможно, не только там? И как он сумел столько времени притворяться другом (и, похоже, возлюбленным) девушки, а потом хладнокровно избивать … да что там, он и убил бы ее, если бы успел! Просто в голову не укладывается.

«Возможно, мне и в самом деле не место в армии», — мелькнула у нее предательская мысль. Но это необходимо выдержать… Ради прошлого, ради памяти… Чтобы найти своих родных…

Вдруг страшная догадка заставила Инес похолодеть.

А может ли она быть уверена, что ее родина — на континенте? Вдруг на самом деле она мэтр? Полукровка, например, привыкшая к снэттской речи или специально изучавшая ее… Ведь королеву мэтров она совершенно точно встречала раньше! Может быть, ее родные на самом деле сейчас там, на острове… А если… если они сражаются в армии мэтров? И она однажды встретит в бою, не узнав, родного отца или брата!

Как же теперь воевать?

Голос полковника, произнесший ее имя, вернул Инес в реальность. Она снова, уже в четвертый раз рассказала, как ее мать вспомнила странности в поведении прикрепленного к госпиталю офицера и поделилась подозрениями, а Инес догадалась, чем это может грозить. Как в панике вместо того чтобы вернуться в часть и доложить командиру, бросилась в город сама, как говорила с телохранителями…

Ее действия не осуждали. Все-таки она была новобранцем. Ее допросили, вынесли благодарность и оправили обратно на службу. Но в последний момент принцесса захотела ее увидеть лично, и вот… Впрочем, Инес догадывалась, что для ее военной карьеры произошедшее будет не лишним. Когда она заслужит повышение в звании, когда будет возможность выбора… не, правильнее сказать: теперь у нее будет эта возможность. Судьба дает ей в руки козырь, который непременно надо будет сыграть позже. Чтобы, когда придет время, встретиться лицом к лицу с Ортэйной!

Никто не знал о сожженных фотографиях. Никто не видел порванных писем. Никто не заметил сбитых костяшек кулаков. Двери запирались на все замки, чтобы никто не могу увидеть принцессу, сидящую на полу у стены и смотрящую в пространство с закушенной губой и дрожащими плечами. Она не пролила ни единой слезы. Она мало говорила — чтобы голос не выдавал эмоций. Она не могла позволить себе выглядеть слабой. Подчиненные не должны видеть принцессу такой, это повлияет на боевой дух солдат. Тайна останется тайной навечно. Имя Кэта больше не прозвучит нигде, кроме докладов разведки. Чувства, воспоминания, эмоции — это лишнее, лишнее! У нее нет права быть человеком. Она — богиня войны и должна ею оставаться до самой победы. Нет Кэта. Есть враг, который должен быть убит. Не-ет, ее рука не дрогнет. Если им суждено встретиться на поле боя, она выстрелит ему в лицо, она всадит нож в его грудь, но ничем не покажет своего удовольствия от свершившейся мести! Ее сердце будет биться все так же равнодушно. Всегда. Ярость, которая душит сейчас, ярость, сменившая то, прежнее чувство, которое она называть не желала — она тоже уйдет. Она лишняя. Никакие эмоции не помешают ей выполнять свой долг…

Истина принесла Вилее не облегчение, а еще большую боль. О, как ей хотелось винить шпиона в гибели города! Как хотелось сказать себе «Да, это все было из-за него, он обманул меня, он управлял мною!». Но Вилея не могла и этого. Она сама себе была самый жестокий прокурор, и сама выносила приговор — «виновна»! Виновна, виновна, виновна… Ее слабость, ее трусость, ее отчаяние… Шпион сыграл на них, как на струнах гитары, и получил нужную ему мелодию. Ошибку не исправить. Никогда уже не уйдет это чувство вины, сжигающее душу. На войне — две правды. Шпион служил своей стране, и он в этом был прав. А она предала… Из них двоих она пала гораздо ниже…

Война не щадит никого. Она режет души, вытаскивая наружу самое плохое и хорошее, она ранит и причиняет безумную боль, но именно так она напоминает: да, у нас есть души, и об этом нужно помнить.