Глава 15. Стан русской дружины.

Александр открыл глаза. В шатре было темно. Но вот полог откинулся, и ровный утренний свет разогнал царивший вокруг разгром. Голова раскалывалась, словно кто-то нещадно сдавливал ее тесками. Яркий свет резал глаза. Князь новгородский обхватил виски, зажав ладонями уши.

Прикрыв за собой полог, так, чтобы через щель проникал в шатер свежий воздух, Гордеев поднял опрокинутую скамью, стер с нее пыль и сел, с жалостью глядя на Александра.

— Нельзя, княже, так себя изводить, — осуждающе покачал головой Дмитрий, — ты еще от сотрясения, полученного в битве, не отошел.

— Что тут произошло? — Александр исподлобья взглянул на воеводу, красными глазами.

— Значит, не помнишь? Это плохо. Беречь тебе себя надобно, — Гордеев протянул князю кружку с мутной жидкостью, — на-ка испей. Лекарь специально для тебя отвар сделал.

Александр взял чашу. Понюхал ее содержимое. Скривился, но все же залпом выпил. Боль постепенно стихла.

— Ладно, — смилостивился Дмитрий, — не стану больше тебя мучить неведением. Освежу тебе память. А там глядишь и сам все припомнишь. В самый разгар пира, примчался гонец от Колояра, оставленного тобой посадником, на время похода. Грамоту он от него привез. Пишет твой верный слуга, что в Новгород пришла ладья норманнская. На ней, в сопровождении сильного варяжского отряда, прибыл человек из дальних земель. Колояр пишет, будто признали в нем новгородцы брата твоего, Федора, который тринадцать лет назад схоронен был. На Вече, народ принял решение, передать ему правление Новгородом, всеми его землями и людьми. Ты как узнал о том, что он в тереме твоем поселился, да жену твою в заложниках держит, так в такое бешенство пришел, чуть гонца собственноручно не задушил. Еле оттащили. Ты же княже, по шатру стал бегать, столы, скамьи переворачивать, блюда да кувшины в бояр швырять. Затем застыл, словно изваяние каменное. Лицо твое побелело будто мел. И упасть бы тебе, если бы люди верные не подхватили, да на ложе твое не уложили. Всю ночь метался ты в беспамятстве, а лекарь твой тебя отварами отпаивал. Только под утро и успокоился. Уснул.

— Значит, все явью было?! Не примерещилось мне?! — Александр вскочил на ноги, но тут же опустился назад на край кровати, — значит, сейчас какой-то самозванец в палатах моих хозяйничает?! Жену мою унижает?! А я тут, совсем войском своим отсиживаюсь?! Собирай воевода рать. Немедля в Новгород возвращаюсь! Ворота не откроют, штурмом город возьму! Изменников и всех бунтовщиков на плаху! Самого самозванца, на кол велю посадить! Да на центральной площади поставить!

— Погоди княже, — твердым голосом проговорил Дмитрий, — не горячись. Тут крепко подумать надобно.

— О чем тут думать?! — продолжал горячиться Александр, — время дорого! Нельзя давать самозванцу возможности закрепиться в городе, да войско собрать! Идти надо немедленно!

— Жене твоей, — продолжал увещевать князя Гордеев, — пока ни чего не угрожает. Не будет Федор с первых дней отношения с новгородцами портить. Хочет он все по закону сделать. На то и Вече собирал. Без поддержки народа ему не выстоять. Потому и варваров своих в узде держать до времени станет. Попробуешь его силой свалить, новгородцы грудью за него встанут. Сколько душ ты готов положить на алтарь своей гордыни? Ну, положим, город ты возьмешь. То дело не хитрое, ломать, ни строить. Но порушишь ты его изрядно, да крови безвинной прольешь много. От чего люд новгородский против себя настроишь. А это Федору и надобно.

— Не брат это мой! — не сдавался Александр, — самозванец!

— А ты уверен?

Князь мгновение смотрел в глаза воеводы, потом отвел взгляд.

— Вот, то-то же, — покачал головой Гордеев, — ты сказывал, что Федора хоронили в закрытом гробу? Почему?

— Не знаю, — раздраженно ответил Александр, смотря куда-то в угол шатра, — да и кто будет разъяснять такие вещи отроку не разумному. Мал я еще был. Но бояре между собой говаривали, что поразила его болезнь неведомая. Лицо сильно повредила. Мыслю, что гроб закрыли, чтобы народ не пугался и запомнил усопшего, таким, каким он был прежде. А может, и болезнь боялись на волю выпустить.

— Это конечно логично, — согласился Дмитрий, — но есть и второй вариант. А что, если в гробу и не было ни кого, али другой человек лежал?

Александр поднял взгляд, непонимающе похлопал голубыми глазами.

— Зачем?

— А затем, чтобы не искал его ни кто. А самого Федора спрятали до поры. И вот теперь, в нужный момент, вытащили из рукава козырь. И как во время все приключилось. На юге монголы балуют. На севере ливонцы да шведы наседают. Бояре в Новгороде заговоры плетут. А тут вдруг законный князь появляется, да права свои на власть выдвигает. Сдается мне, что все это звенья одной цепи. За этим видна чья-то злая воля.

Александр хмуро взглянул на Гордеева.

— Мудрено как-то, — устало проговорил он, взъерошив руками русые кудри.

— А, по-моему, все складывается, — продолжил убеждать его Дмитрий, — али ты забыл о боярине Родомирском, что с Казимиром сговорился. В спину тебе ударить вознамерился. Не вышло. Раскрыли мои люди заговор. А тут вдруг Федор появился, и как раз когда тебя в Новгороде нет. Чем не вариант, князя законного на престол поставить. Это не король иноземный, а свой, родной. Думаешь случайно это? Я лично в такие совпадения не верю.

— А ведь верно, — хлопнул себя ладонью по лбу Александр, — бояре и не на такое способны. Не вышло одно злодеяние, так они князя своего поставить решили, чтобы затем он волю их выполнял. Что же теперь делать, коли это брат мой? А воевода?

— Ну пока он еще полноценную власть не получил, — в задумчивости проговорил Дмитрий, — на то не только воля Вече надобна. Но и благословение митрополита потребно. Значит, время у нас еще есть. Ты вот, что княже, побудь некоторое время в Пскове. А я пока, с людьми своими, в Новгород схожу. Да поразведаю там, что, да как. Глядишь, и нароем что-нибудь. Если Федор это, то договариваться вам между собой миром придется. А если самозванец, то я непременно выведаю и тебе знать дам, чтобы с ратью к городу шел.

К полудню ратники стали собираться в путь. Сложили шатры, залили водой костры. Оседлали лошадей. От огромного лагеря осталась огороженная валом и тыном большая территория с черными оспинами кострищ и пятнами примятой травы, от шатров и палаток.

Князь вскочил на коня, махнул рукой, и русская рать неторопливо двинулась в сторону Пскова, растянувшись вдоль дороги с пленными и обозами, словно обожравшийся питон.

Дмитрий проводил Александра взглядом. Дождавшись, пока авангард, скроется за лесом, повернулся к, ожидающей его троице.

— Значит, так, — сказал он, — ты Юлдуз, бери Басира и отправляйся в Новгород незамедлительно. В город войдете через северные ворота. Легенду себе придумаете. Учить не стану. Пока мы с Миланой подойдем, поразузнайте там, что к чему. Встречаемся через пять дней в корчме, что на торгу стоит. Там и решим, что делать будем.

Юлдуз, молча кивнула, вскочила в седло и, подхватив под уздцы заводного коня, в сопровождении чернокожего друга, помчалась, обгоняя растянувшихся по дороге ратников.

— Ну что, дочка, — усмехнулся Дмитрий, обняв ее за плечи, — готова к новым приключениям?

— А, то, батюшка! — звонко рассмеялась девушка, — послужим еще земле русской!